сбор №68

      Очередной тренировочный матч заканчивается ожидаемо — сгорбленный Бокуто расковыривает угол, на табло проигрыш в два очка, команда едва дышит, выбившись из последних сил.       У Акааши зубы скрипят, так тщательно он сжимает челюсти.       — Ты, Акааши, выбрал неправильную тактику, — Коноха усмехается уголками рта и поясняет: — Ты его против шерсти гладишь, а нужно по!       — Не уверен, что понял вас, Коноха-сан, — Акааши устало растирает веки, старательно отводя взгляд от поникшего Бокуто.       Депрессивная аура пропитывает воздух, гася настрой остальной команды.       Акааши зябко ёжится, похоже, он и правда перегнул сегодня палку, неосторожно отметив промахи капитана.       В следующую игру всё идёт довольно неплохо. Акааши старательно обходит острые углы, невольно отслеживая каждое движение капитана, пока не видит эту пресловутую шерсть наяву.       Бокуто взьерошивается колючками после третьего промаха и падает прямо на площадке.       Теперь хоть пинай — не поднимется.       И партию они сдают почти всухую.       — Бокуто-сан, пожалуйста, встаньте, это только первая часть! — похоже Акааши говорит в пустоту. Взгляд у Бокуто бессознательный и отчаянный.       — Вы самый лучший ас и капитан! — в этот раз даже лесть не действует, и Акааши тоже готов сдаться.       Стрелка часов неумолимо отсчитывает перерыв.       Погладить не против шерсти, а по — навязчиво вертится в голове, и Акааши заталкивает растекающегося грустной жижой капитана в кабинку туалета.       Рука неуверенно ложится на пах, оглаживая вялый член. Бокуто вдруг перестаёт дышать, а Акааши не может поднять глаз — стыдно, даже щёки горят. Но пальцы, внезапно обрётшие независимость от команд мозга, стаскивают шорты вместе с трусами, сжимая твердеющую плоть.       Вверх-вниз, вверх-вниз, впечатывая в ладонь узор вздувшихся вен, в периферию сознания лихорадочные вздохи. Акааши дрочит резче, упираясь потяжелевшей головой в ходящую ходуном грудь. Бокуто будто кросс бежит.       — Акааши? — хрипит глухо.       Добежал.       — Мне прекратить? — свой голос кажется больным и ломким.       У Акааши тоже стоит.       — Нет, — взгляд Бокуто мечется, обжигая; руки, потные, похолодевшие, стискивают плечи.       Бокуто говорит:        — Возьми в рот.       И смотрит, как обычно ударяет по мячу — хлёстко.       Не то, чтобы для Акааши это привычно; минет он только видел, один раз, сквозь разведённые пальцы и на экране; но на колени он опускается с безразличным видом, словно отсасывает в туалете каждый день.       Губы подрагивают, касаясь обнажённой головки. Член дёргается, едва Акааши заглатывает глубже, а пальцы Бокуто вцепляются в волосы, фиксируя голову. Теперь член резко толкается в щёку, раздирая углы рта в трещины.       Вдохнуть бы.       Но глотку залепляет спермой. Акааши никогда не думал, какова она на вкус, как немного оказывается нужно, чтобы кончить, и что он бы повторил и даже в той же позиции — на коленях, прижатый к терпко пахнущему паху, только пусть это снова будет Бокуто, повторяющий его имя как мантру.       — Так что ты там говорил, Акааши? — доносится сверху спустя чёртову тьму секунд. Акааши пытается встать, но чужие руки, кажущиеся очень тяжёлыми, не дают отстраниться.       — О чём, Бокуто-сан? — Акааши поднимает голову и тут же опускает обратно. Глаза у Бокуто ненормальные, хотя куда бы вроде ненормальнее.       — Что я классный капитан и всех круче.       — Да, Бокуто-сан, вы самый крутой игрок из тех, кого я знаю, — разве Акааши может соврать своему капитану?       — И лучше Куроо?       — Лучше, — определённо лучше, только у Акааши ноги уже затекли и рот саднит.       — Я сейчас всех сделаю, Акааши! — Бокуто резко натягивает шорты, выпуская наконец из хватки. — Вот увидишь! — и неловко для такого самоуверенного тона стирает большим пальцем потёки спермы с губ.       — Конечно, Бокуто-сан.       Касание липнет, как жвачка, до конца игры. Бокуто бьёт, без промаха, до сокрушительной победы.       — Что ты с ним сделал? — Коноха переводит изумлённый взгляд с всё ещё подпрыгивающего капитана на устало осевшего на скамейку связующего.       — Последовал вашему совету, семпай, — Акааши вытирает лицо, пряча улыбку в полотенце.       — Какому?       — Погладил по шерсти, — на сдавленный кашель семпая Акааши отвечает невозмутимым взглядом. Посмотреть так же на приближающегося неровными скачками Бокуто сложнее — колотится всё внутри.       А тот грузно сваливается рядом, припечатывая горячей ладонью колено.       — Круто я их сделал?! — режет щелью счастливой улыбки.       Акааши не кивает, сглатывает — в предвкушении.