сбор №68

      Дайчи вылетает во вторник и ничего хорошего в принципе от этого дня уже не ждёт. Ноет рассаженная во вчерашней игре лодыжка, глухо зудит в голове похмелье, между ног болтается метра три яркой ткани, приносящей вместо обещанного охлаждения лишь мучительный стыд.       Просто Дайчи не нравится, когда на него так внимательно пялятся, и он старательно не делает резких движений и лишних вдохов, надеясь пройти пограничный контроль быстро и без эксцессов, а уж в самолете на Бейрут шароварами никого не удивишь.       — Пожалуйста, сэр, отойдите в сторону и повернитесь лицом к стене, — выдыхает в спину, вроде как угрожающе, мужской голос.       Дайчи застонал бы, но лишь стискивает зубы. И делает шаг, вернее шажок, к указанной взмахом руки стене, кляня всех и каждого, а особенно Сугавару, подкинувшего идею сыграть в карты на желание перед самым отлётом. Второй шаг удаётся лучше, но вскоре ноги вновь путаются в складках мягкой ткани и он едва разминается со стеной, успевая подставить руку.       Чёртовы шаровары чёртова Ойкавы!       — Будьте осторожны, сэр, — вновь выдох, теперь в самое ухо и уже откровенно восхищённый. Дайчи передёргивает плечами, сбрасывая чужую руку.       Это уже не смешно!       Сносит тёплым запахом сигарет.       — Расставьте ноги на ширину плеч! — щёлкает, словно в отместку, приказом. Тяжёлые ладони равнодушно ощупывают грудь, едва ощутимо мажут по напряжённому животу, ведут вверх по спине, сминая ткань рубашки, и останавливаются на плечах. Гнёт к полу, у Дайчи мышцы ног едва не трещат от напряжения.       Мутит.       — Хороший размах, — смеётся за спиной охранник, оглаживая ключицы кончиками пальцев. — Плаваете?       Дайчи плавает — как топор. Но наглому незнакомцу, явно превышающему служебные полномочия, знать об этом необязательно, о чём Дайчи сообщает честно и вслух.       — Оя-оя, мистер… — тот шуршит выуженным из кармана билетом, — Савамура Дайчи, я к превышению полномочий ещё не приступал! — небрежно ероша другой рукой волосы на затылке.       Дайчи не успевает возмутиться на панибратское обращение со своей пусть незамысловатой, но причёской, как охранник резко проводит по бёдрам вниз и до самых ботинок. Обратно ладони двигаются много медленнее и по внутренней поверхности ног, прощупывая каждую болезненно стянутую мышцу.       Можно подумать у него там в складках шаровар тротил!       — Тротил бы я тоже у вас поискал, — пальцы в перчатках обидно шлёпают напоследок по заднице, громкий звук отдаётся в голове мигренью, — но в более укромном месте и не руками.        Дайчи разворачивается, натыкаясь на насмешливый взгляд охранника.       Рот возмущённо открывается и так же быстро закрывается.       Кажется, все в зале смотрят на них.       — Я могу идти? — Дайчи надеется, что выглядит достаточно невозмутимо, но щёки предательски горят, а под тонкой тканью зудит кожа, будто пальцы этого парня всё ещё там.       Яйца дёргает, и Дайчи внезапно находит в дурацких шароварах один плюс, огромный такой плюс, почти перекрывающий все минусы, навалившиеся за один вечер.       — Приятного полёта, сэр! — Тецуро Куроо, так написано на бейдже, козыряет, вытягиваясь по стойке смирно.       Длинная чёлка падает на лицо, пряча ехидный прищур в тени.       Где-то в глубине пересохшего горла клокочет смех.       — А номер не подскажешь?       Дайчи чувствует его ухмылку спиной.       — Банковского счёта? — выходит, пожалуй, слишком раздражённо, но Дайчи правда на пределе.       — Телефона! — фыркает совсем близко.       Дайчи отшатывается, чётко попадая многострадальной лодыжкой по ножке стола.       — Да пошёл ты!       — Хей! Я здесь каждый вторник и пятницу!       У Дайчи челюсти скрипят, как он молчит.       Через две недели Дайчи вылетает в среду, конечно же, в среду, ведь вторник после двенадцати ночи становится средой, это каждый знает.       — Пожалуйста, пройдите к стене! Расставьте ноги на ширину плеч! — обжигает знакомым запахом горелого табака.       Дайчи проходит, Дайчи расставляет, под резинкой боксёров колется сложенный вдвое билет в кино. Напряжённые пальцы Куроо, в этот раз голые, без перчаток, перебирают рёбра, зависая на уровне предполагаемого ремня.       Дайчи провалиться бы, но он раскрывает рот, спрашивая самую несусветную глупость в своей жизни:       — Вам не кажется, что в моих штанах что-то тикает?       Дайчи не смеётся, не смеётся, не смеётся! Дайчи задыхается, как сексуально чёртов Куроо ржёт.