сбор №68

      Акааши честно не мог понять, какого этот парень так лучезарно улыбался, так счастливо жмурился, а больше всего зачем он вообще пришёл на консультацию к нему, только год назад получившему специализацию, если наблюдался у трёх уважаемых маститых профессоров. Виду конечно не подал, тоже растянул губы в улыбке, только формальной, украдкой листая довольно увесистую медицинскую карту.       — Что вас беспокоит? — придать голосу мягкость было легко, добавить участия до нужного — вызывающего доверие — тона намного сложнее. Лучше всего Акааши давался строгий менторский тип диалога, но короткая приписка штатного психолога была красноречивее невразумительных жестов Юкие, лично принесшей документы буквально за секунды до прихода самого пациента.       — Сердце, — тот поёрзал на сидение, устраиваясь удобнее, и уставился восторженным взглядом.       Акааши едва сдержался, чтобы не отодвинуться вместе с креслом, казалось, что клиент, Котаро Бокуто, как гласили записи, слишком близко. Возможно, так ощущалось из-за тяжёлого смолистого аромата парфюма, заполнившего весь кабинет.       — Не уверен, что смогу помочь вам с… — Акааши внезапно потерял нить собственной мысли, залипнув на крупных пальцах, беспокойно теребящих брелок в виде мяча. — С сердцем, — он закончил слишком резко и громко, чем следовало бы, но Бокуто этого не заметил, сосредоточенно пытаясь приделать оторванный мяч обратно к кольцу.       — Понимаете, там так пусто, — он поднял обиженное лицо, беспардонно шаря теперь по столу. В мгновение ока бумаги оказались перемешаны, остро отточенные карандаши рассыпаны, фотография в массивной стеклянной рамке заляпана. Акааши отобрал её, пожалуй, недостаточно вежливо и спрятал в нижний ящик, мысленно сделав пометку освобождать стол от личных вещей, когда — если — этот пациент придёт снова.       — Так что случилось с вашим сердцем? — он попытался вернуть диалог в нужное русло, Бокуто скривился как от недозревшей сливы и одним рывком стянул с себя футболку, забросив последнюю очень театральным жестом на стоящий в углу фикус. Потом вскочил, нависая обнажённой грудью.       — Молчит! Вот послушайте!       Акааши послушал. Не сразу, конечно. Достать из специальной бархатной коробки стетоскоп, подобрать нужную насадку, установить правильно пациента — целый ритуал, нарушать в котором последовательность Акааши не позволил бы и цунами. Бокуто на удивление послушно выполнил все указания и даже беспрекословно закрыл глаза, задышав ровно и глубоко. Акааши заслушался, как красиво затрепетало на фоне мощного выдоха сердце. Он машинально придвинулся ближе, хватаясь рукой за плечо. Внутри Бокуто всё было хорошо, даже — идеально. Никаких неурочных хрипов-скрипов, пропусков ударов или беспорядочного перестука.       Когда на талию легла чужая рука, Акааши не заметил, обнаружив вдруг, что не дышит сам. И даже больше не переставляет стетоскоп, замерев непозволительно близко к пациенту.       — Кхм, — скрыть в кашле смущение та ещё идея, но ничего другого Акааши не придумал.       — Со мной что-то не так, доктор? — настороженно вскинулся Бокуто, чётко считав по одной лишь хмурой складке на лбу замешательство.       Акааши запнулся на несколько секунд, тщательно подбирая слова. С Бокуто действительно кое-что было не так, но его аллергия диагностирована ещё в пятилетнем возрасте, препараты подобраны, дозы оттитрованы, а судя по осмотру и последним анализам заболевание сейчас в полной ремиссии.       — Мне не понятна причина вашего обращения ко мне, — он старался смотреть в лицо, а не на атлетичную грудь, пока еще не скрытую футболкой.       — Ну, мне нужно кое-что спросить у специалиста, — Бокуто, теперь полностью одетый, снова улыбнулся и навалился на стол, оказываясь так близко, что ароматом сандала забило весь нос. Проигнорировать злостное нарушение личного пространства требовало усилий, почти таких же, как и скорчить заинтересованную мину. Платили в этой клинике наличными, добавляя бонус за каждого довольного клиента, а Акааши, как и большинству людей в мире, деньги были очень нужны.       — Просто Такеда-сенсей уехал на конференцию, Некомата-сенсея вызвали к тяжёлому пациенту, а Укай-сенсей прогнал меня палкой, — прозвучало всё это жалобной скороговоркой, словно случалось с завидным постоянством. Акааши инстинктивно напрягся, потому что видел обоих якобы отсутствующих коллег буквально полчаса назад, а профессор Укай хоть и отличался резкостью манер, но на пациентов раньше не бросался.        — Так вот, — Бокуто продолжил более бодро, взяв руки Акааши в свои ладони. Поглаживания мозолистых пальцев неожиданно показались приятными.       — Можно мне завести котёнка? — Бокуто закончил едва ли не шёпотом, проникновенно заглядывая в глаза.       Акааши выдохнул, очень медленно, считая до десяти. Не помогло, пришлось повторить, увеличив счёт до пятнадцати.       Через весь первый лист медицинской карты Котаро Бокуто красным по белому была выведена резолюция того самого профессора Укая.       — Заводить домашних питомцев вам строго запрещено!       Акааши сам вздрогнул от жёсткости своего тона, Бокуто и вовсе отшатнулся, обмякнув в кресле. Под сведёнными ладонями лицо не было видно, но плечи вздрагивали неровно и мелко, будто пациент плакал.       Квартальная премия взмахнула ирреальным хвостом из нулей, следом растаяла перспектива долгожданного отпуска, последним рассыпалось пеплом кресло под задницей, олицетворяющее, как Акааши догадался и без психолога, его место в этой действительно очень престижной клинике. Судя по толщине карточки этот Котаро Бокуто один самых прибыльных клиентов, а Акааши его не просто обидел — облажался напрочь как профессионал.        — Заведите лучше девушку, — он попытался утешить, не особо представляя, как это делается. Бокуто ожидаемо всхлипнул громче.       — На кошек у вас аллергия, вы же сами знаете, — раздражение всё же проскользнуло в голосе, обличая настоящие эмоции. Акааши вообще-то не видел никакой трагедии в отсутствии питомца.       — На девушек у меня тоже аллергия, — пробурчал Бокуто и вдруг придвинулся, опуская голову на стол совсем рядом с рукой Акааши, будто просил погладить.       Акааши погладил, поняв, насколько ошибся, лишь снова оказавшись в плену тяжёлых рук, бесстыдно ощупывающих фаланги пальцев. Из-под длинной чёлки блеснули яркие, совсем незаплаканные глаза.       — А можно мне завести тебя? То есть вас! Ваш номер телефона?       — Вы всегда можете позвонить мне сюда, — Акааши постарался сказать это как можно строже, но вышло явно неубедительно, потому что Бокуто встал, так и не выпуская руки, и потянул за собой к двери, попутно сдёргивая халат, оказавшийся к счастью незастегнутым.       — Я буду звонить очень редко. Очень. Если встречу ночью кота или случайно проглочу комочек шерсти, а ещё, знаете, прямо через дорогу открыли новую кофейню, там такие пирожные с клубникой… Как не пробовал ни разу? Пойдём скорее, я тебе всё-всё покажу!       Бокуто говорил и говорил, оглядываясь с такой шальной улыбкой, что зарябило в глазах. И поэтому, только поэтому Акааши показалось, что Юкие за стойкой подмигнула этому самому Бокуто Котаро как-то с умыслом, а лица Такеда-сенсея и Некомата-сенсея светились радостным облегчением, ну, и не мог же сам профессор Укай показывать вскинутый кверху палец самому безнадёжно больному пациенту во всём мире, когда тот целует лечащего врача, не дождавшись даже закрытия створок лифта?       Или мог?