***
Днем ранее Хоть его разбитый нос недавно перестал отдавать пульсирующей болью, которая своим постоянством только сильнее его раздражала, ранее лишь понемногу опустошаемая бутылка виски теперь была скорее наполовину пуста. Атом покрутил в руке широкий граненый стакан и запрокинул в себя еще пятьдесят обжигающих грамм. Боли не было, но казалось, что она была где-то рядом, готовая вот-вот подкрасться и напасть, а выпивка — превентивный удар по ней. Жаль, так же легко нельзя было справиться с Беллами. Бравый вояка, у которого воодушевляющие речи перед толпой народа начинали входить в привычку, пусть и не завоевал в сердцах жителей лагеря той популярности, что он ожидал, но в последнее время разговоры о старшем Блейке заходили все чаще. Как бы он хотел просто выдворить подонка за забор, чтобы он геройствовал где-то там, в одиночку, и навсегда забыть его имя, но он не мог. В конце концов, это была только личная обида, и пострадал в этом конфликте только один единственный нос. Все держалось в рамках. Атом хотел верить, что так оно все и продолжится. Да, тогда Беллами докажет, что он был прав, но это лучше, чем если кто-то умрет, доказывая обратное. Гордость не так важна, как жизнь, и пока Атом это понимал — он готов был мириться со всем. Еще один глоток очень бы помог, но в таком случае он уже поплывет, а пока ему нужно было работать. Раздался стук в дверь. Частый, громкий. Он помнил, как настаивал на том, чтобы все стучались прежде, чем войти, а потом, когда это все-таки вошло у людей в привычку, начал дергаться из-за сильного шума. Со временем он все же смог к этому привыкнуть. Атом не успел произнести «войдите» и едва приоткрыл рот, когда из-за двери показалось личико Октавии. — Занят? — Я… — он бросил быстрый взгляд на стакан с виски и отодвинул его подальше от себя. — Хотя, о чем это я? — войдя внутрь, выдохнула Октавия и попыталась сдуть со лба упавшую прядь, — Ты все время занят. — Тогда ты?.. — Тогда мне похерам, — она наклонилась над ним и забарабанила ладонями по столу, — пойдем, развеемся. — Как ты заметила, я тут вообще-то… — он обвел руками стол. В этот момент она схватила его за запястье и рывком подняла со стула, а затем потянула наружу, словно тащила за собой упрямого мула. Атом улыбнулся и отклонился назад, делая вид, что активно сопротивляется, но быстро поддался, и они, не расцепляя рук, выбежали из здания на свежий воздух. Он был рад, что она решилась вот так вломиться к нему. У него самого не хватило бы смелости. Атом точно не знал, как ему относиться к Октавии Блейк. Во многом она была истиной сестрой своего брата, неудержимой, буйной, во всем того поддерживающей, но при этом и разительно отличалась от него. Был тому виной ее возраст или еще что-то… Да, он, пожалуй, слишком часто напоминал себе, сколько ей лет. Не имей она даже такого агрессивного брата, все равно стоило опасаться дружбы с этой девушкой. — Чем займемся? — спросила она, едва ли не прыгая на месте. Когда их троица прибыла на Ковчег, то все до единого были измотаны и выжаты. Первые несколько дней они спали по десять часов, шатались на ходу, кривились и морщились от полученных ран, постоянно тяжело вздыхали и мало говорили. Кларк, которой, насколько Атом мог судить, досталось сильнее всех, зарылась с головой в работу, стараясь не оставлять себе свободного времени хоть на что-то. Беллами решил бросить свои силы на конфронтацию с ним. А вот Октавия, зарядив батарейку, казалось, не знала, куда девать всю энергию своей дикой юности. Этой живости хватило бы на двоих, если не больше. — Ты же сама меня вытащила, — развел руками Атом. — Нет, нет, нет, ты у нас парень, — она согнула указательный палец и бесцеремонно постучала костяшкой по его подбородку, — так что вот, давай, решай. — Ну… — он взмахнул руками, хлопнув себя по бедрам, посмотрел по сторонам, и его взгляд остановился на столовой, — Тогда я приглашаю тебя на обед. — У-у-у, — Октавия потупила взгляд, покраснев, и ткнула его локтем в бок, — свидание? — Обед, — ухмыльнувшись, повторил Атом и, слегка наклонившись, жестом пригласил ее следовать за ним. Дель, пару дней назад выполнивший свой формальный долг перед обществом, приготовив всем нормальную еду, взял внеочередной отпуск и теперь на кухне вообще не появлялся от греха подальше, ведь, если бы его кто-то там выловил, то непременно попросил бы об одолжении. А Дель ненавидел их делать. Впрочем, шариться в его запасах им совсем не возбранялось, зачастую всем было просто лень на них посягать. Атом открыл одну из полок, достал оттуда пачку макарон, заговорщически улыбнулся, потряс ей и положил рядом с плитой, после чего принялся возиться с конфоркой, пока Октавия набирала из бака воды в кастрюлю. Вскоре они уже наблюдали, как макароны оседают в кипятке. Атом, не дожидаясь, пока все будет готово, нашел банку с пастой и, вонзив в нее открывашку, принялся срезать алюминиевую крышку. — Октавия, — произнес он, словно пробовал имя на вкус, — получается, ты итальянка? — Мама наполовину гречанка, — ответила она, — а папа, ну… хрен его разберет, честное слово. — Как так? — удивился Атом. — Не видела никогда, — уточнила Октавия, пожав плечами. — Жаль это слышать, — сказал он, после чего схватил кастрюлю и начал аккуратно сливать из нее воду, — а вот я, кстати, наполовину итальянец. Думал, у нас общие корни. — Черт, надеюсь, что нет, — отведя взгляд, заявила она. — Я это… в широком смысле, — смутившись, добавил он, — а не типа я твой родственник. — Кстати о родственниках, — Октавия вытянула руку вверх и погладила кончик его носа, — сильно болит? — Нет, — он приложил кулак к губам и прочистил горло, вспомнив, что от него, должно быть, сейчас попахивает спиртом, — так, царапина. А как твоя нога? — Не любит, когда ей задают такие же вопросы, — усмехнулась Октавия, после чего наклонилась над тарелкой, в которой Атом уже закончил мешать макароны с томатной пастой, и ладонью поманила к себе поднимающийся пар, — Уф, у меня от запаха сейчас крышу снесет. И чего мы жрем одни консервы, когда у нас есть это? — Я всегда сам себе готовлю, — Атом посмотрел на Октавию и улыбнулся, увидев ее удивленное лицо, словно он только что рассказал ей какую-то небылицу, — не знаю, почему остальные не хотят включать фантазию. — Ого, так у Деля здесь есть единомышленник? — Ему осталось только завести настоящих друзей… Он ведь не у меня за спиной? — Атом, хоть и пошутил, но на всякий случай оглянулся, — Прошу за стол. Они взяли свои тарелки, налили в стаканы чистую воду из бутылки, вышли с кухни и уселись в холле, полностью пустовавшем до их прихода. Октавия, не понятно зачем, потратила еще минуту на то, чтобы выбрать идеальный стол. Атом не возражал. Он уже давно не ел в компании, особенно в столь желанной, так что момент можно было и растянуть. Ел он тоже не спеша, чем немало смутил свою спутницу, которая привыкла сметать все так быстро, как только можно. Октавия остановилась на середине, с набитым ртом, с которого бородой свисали макаронины, и поднесенной ко рту вилкой, когда заметила, что он ее разглядывает. — Фто? — Ты кушай, — усмехнулся Атом и кивнул на нее, после чего нашел в себе силы опустить взгляд, чтобы больше не смущать девушку. Когда тарелки были опустошены, а стаканы с водой осушены, наступило неловкое молчание. Атому просто не хотелось уходить отсюда, Октавия же… да откуда ему было знать, что происходило в ее хаотичном разуме? Может, тоже разделяла это чувство, хоть ему и трудно было поверить в то, что она может довольствоваться спокойствием. — Расскажи, как вас вообще сюда занесло? — спросил он, — Только честно. — Мы же тебе уже все сказали, в первый день, — сказала она устало. — Вы не сказали зачем. Треть страны пешком просто так не проходят. — Ваши амебы может и не проходят, — она сжала в ладонях вилку с ножом и руками изобразила, что марширует, — а мы вот запросто. — Не доверяешь мне? — понимающе спросил Атом и откинулся на спинку кресла. — Да нет, просто, — она махнула ладонью в неопределенном жесте, — я хотела развлечься, но ты, похоже, такой мрачный парень, что не можешь не сгущать краски. — Какой есть, — он слегка повел плечом и откинулся на спинку стула, — кажется, тебе это нравится. — Ты себе льстишь, — фыркнула Октавия и прочертила пальцем в воздухе овал, обводя контур лица Атома, — у тебя, конечно, симпатичная мордашка и все такое… — «Все такое», — парень после этих слов рассмеялся, — да уж, ты, Октавия — это что-то с чем-то. — Все такое, что-то с чем-то, — поджав губы и неловко отведя взгляд, повторила она. — Да, мы мастера красноречия, — кивнув головой, подтвердил он. — Ладно, черт с тобой, — тяжело выдохнув, произнесла Октавия, — мы… искали отца Беллами. — Так у вас разные?.. — он покрутил пальцами вокруг друг друга. — Ага. Как видишь, мы не вылитые родственнички, — она подняла ладони на разный уровень, намекая на огромную разницу в росте. — Твоя идея или его? — Моя… хоть и отец его. Так-то мы оба мало его знали, и лично для меня он, по сути, никто… — Октавия начала вздыхать и неуверенно подбирать слова. Атом подумал было остановить девушку, чтобы ей не приходилось вот так выдавливать из себя это, но в нем появилось желание узнать ее, поэтому он так и не нашел в себе сил прервать ее, — Понимаешь, после мамы Беллами пытался стать мне не братом, а родителем. Ему тогда быстро надоело, он свалил в армию, а я осталась одна и, знаешь, поначалу даже балдела от всей этой свободы. Потом вот встряла там, где не помешала бы его помощь, — она провела тыльной стороной ладони по щеке, там, где прятался за волосами шрам. Атом заметил его только на третий день, настолько девушка тщательно пыталась спрятать его и не показывать эту сторону своего лица, — А когда Беллами вернулся, то уже не смог быть мне просто братом. Он пытался изображать папашу, воспитывать меня, но мне этого совсем не хотелось, понимаешь? Мне просто нужен был брат, и когда Белл вспоминал об этом, становилось так здорово… даже после всего этого дерьма с мертвецами… Но во мне всегда была такая частичка пустоты, — Октавия приложила ладонь к груди и потерла ее, — я думала, найди мы папу Беллами, то он сможет ее заполнить. Стать и моим папой тоже, понимаешь? — Так вы… нашли его? — Только дом. И там были фото и разные другие… штуки, и… Там жил человек, не парящийся о прошлом. Даже не случись конца света, на кой-черт мы были нужны ему? И теперь я понятия не имею, чем эту пустоту заполнять. Боже, я говорю, как идиотка, да? — она опустила голову, положив ее на ладони. — Эй, ничего подобного, — Атом встал со стула, обошел стол и присел на колени рядом с Октавией, — Каждый ищет что-то такое. Что-то еще. И, знаешь, мне кажется, что здесь такое место, где можно найти все, что захочешь. Надо только пробовать и не бояться. То есть… я тоже не знаю, о чем говорю, — он усмехнулся, — не слушай меня. — Идем поищем, — предложила она, вздернув брови. — Ты серьезно? — Протопаем круг и, по твоей мега-теореме, что-нибудь найдем. — Да какого черта, — он покачал головой, — конечно, почему нет? Как и многие дела в этом сонном местечке, помывку посуды они решили отложить на потом. Когда Атом вывел Октавию наружу и повел за собой вдоль забора, он ожидал, что они о чем-то заговорят. Парень подолгу проводил время в одиночестве, стараясь сосредоточиться на общем благе, при этом, как ни странно, одновременно отстраняясь от всех остальных, и на самом деле успел соскучиться по беседам. Раньше ведь он не был таким, совсем наоборот — любил шумные компании, любил быть открытым с людьми и ненавидел взваливать на себя слишком много ответственности. Не из-за легкомысленности, а, наоборот, потому что не знал в ней меры. Молчание Октавии, казавшейся ему рядом с другими той еще болтушкой, которая обожала общаться со всеми посредством задирания, удивило его еще больше. Но затем он понял, что им и так всего хватало в эту минуту. О чем они могли говорить? О своих утратах? О ходячих? О ее брате? О ком-то другом? Они шли рядом и молчали, и это было… хорошо, правильно даже. Атом осознал, что после искусственно созданного одиночества, он не скучал по разговорам, он скорее не хотел больше молчать один. А так ты можешь идти и смотреть на покусывающую губы и постоянно поправляющую челку девчонку, и один только этот вид заставляет тебя улыбаться. Они прошлись вдоль пустующей секции забора, и тут в голове Атома щелкнуло, что это участок Зои Монро. Она должна была быть здесь. Ускорившись, они с Октавией добрались до угла забора, после чего его беспокойство как рукой сняло, когда он увидел, что девушка стоит рядом со Стерлингом и разглядывает тянущего руки сквозь прутья ограды ходячего. Стерлинг и Монро были странной парочкой. Он был смазливым красавчиком с сахарной улыбкой, любитель хорошо приодеться и поиграть с алкоголем, одним словом щеголь. Она, напротив, девушка с грубым, мальчишеским лицом, волосами, заплетенными в три тугие косы, как у какого-то викинга, ростом всего в метр пятьдесят, постоянно как будто обиженная на весь мир и почти ничего не говорившая. Но чувствовать себя в своей тарелке они начинали только вместе, держась, как закадычные друзья. Атом знал, что Стерлинг и Монро иногда спали друг с другом, но никогда при этом не считали, что находятся в такого рода отношениях. Для них это было, как сказать «спасибо». Он был уверен, что и их решение помочь Миллеру было таким же — совместным, почти синхронным, но от этого не менее спонтанным. Атом никогда не считал, что они в состоянии хорошо справиться с их охраной, если дела пойдут плохо, но Нейт был иного мнения. По крайней мере так было до того, как эти двое отказались искать вместе с ним и Харпер Трину и Паскаля. Вся четверка патрульных уже не раз убивала мертвецов, подбиравшихся к лагерю, и уволакивала их тела подальше, чтобы у них под носом не выросло зловонное кладбище, однако в этот раз их что-то задержало. Когда они подошли поближе, Атом рассмотрел ходячего, но ничего примечательного, кроме, конечно, того, что это был чертов оживший труп, не заметил. — Привет, ребят, — помахал им рукой Стерлинг. — Почему медлите? — спросил их Атом и заметил, что Монро не отрывает взгляда от глаз ходячего и хмурится, словно силясь заглянуть тому в душу. — Да вот хотел сразу эту мерзость прикончить, уже за шестом собрался, а потом понял, что он меня как-то напрягает… сильнее, чем обычно, — он посмотрел на застывшую в напряжении Зои, — ну вот и позвал Монро посмотреть. У них обычно всегда глаза нараспашку, да и гниют, заразы, поэтому я сразу не заметил… — Вот черт, — приглядевшись, поняла вдруг Октавия. Атом, нахмурившись, прошел мимо вытянутых через забор рук ходячего, обойдя их сбоку, и посмотрел на лицо мертвеца поближе. Тут-то он и увидел. — Ему отрезали веки. Матерь божья… Два желтых глаза, словно фонари, уставились прямо на него. Как и Монро, он теперь не смел отвести от них взгляда. — Какой урод мог сделать такое? — прошептал он. — Ты давно там не был, — сказала ему Октавия, — за забором теперь больше тех, кто способен на такое, чем таких, как я. — Я принесу шест, — предложил Стерлинг. — Зачем? — Октавия с вызовом посмотрела на него и фыркнула, — Брезгуешь? Она достала из чехла нож, спокойно взяла ходячего за кисть, усилием отведя ее в сторону, и четким ударом вонзила лезвие между глазом и переносицей. Кровь брызнула ей на руку, а сам мертвец, не издав ни звука, просто повалился навзничь. Атом увидел, что Октавия как-то грустно уставилась на испачканную в бордовой жиже ладонь и все никак не отводила от нее взгляд. — По цветам скучаю. Она так это сказала… с такой интонацией, что Атом вмиг вспомнил, что Октавия во многом была еще ребенком. — Зима здесь короткая, — тихо произнес он, подойдя к ней поближе, — подожди немного. Эй, не смотри, это все ерунда, — Атом взял ее испачканную в крови ладонь в свою, тем самым закрыв ее, — Пойдем в оранжерею. У нас там сейчас нет цветов, но… я могу показать тебе землю, в которой они росли. — Атом, — серьезно обратилась она к нему, посмотрев в глаза, — это тупо. — Я знаю. Пойдем, — он потянул ее за руку. — Конечно, — Октавия кивнула и послушно пошла за ним. На руку она больше не смотрела. Хоть жители Ковчега и называли местную теплицу оранжереей, едва ли она была достойна носить столь гордое название. Застекленное сооружение представляло собой два десятиметровых коридора, каждый с арочным потолком в полтора человеческих роста. Еще недавно, вплоть до поздней осени, тут все цвело и пахло… особенно марихуана, выращенная двумя предприимчивыми идиотами. Атом иногда задумывался, насколько бы скучнее была здешняя жизнь, и без того не богатая на какие-то события, кроме пропаж и смертей, если бы Монти и Джаспера здесь не было. Теперь от их богатства осталось несколько высохших кустов, горшки с которыми парни даже не удосужились убрать, в отличие от Фокс, которая все, что могла, перетащила и пересадила там, где было потеплее. Честно говоря, он надеялся, что хотя бы посреди зимы не найдет их травницу здесь, на своем привычном месте, но вот она, даже теперь нашла себе занятие в родной стихии. — Фокс, — позвал он ее с другого конца теплицы, — ты что тут делаешь? Это была низкая девушка с очень длинными, доходившими ей почти до пояса каштаново-рыжими волосами и очень милым, по-детски припухлым личиком. Из-за постоянно нахмуренных бровей и огромных глаз, выражение ее лица всегда казалось каким-то жалобным, вызывая у всех вокруг желание спросить ее, что не так. Она научилась не обращать на такие вопросы внимание, а вот следить за собственной мимикой — отнюдь. И вот сейчас, когда Фокс обернулась на голос Атома, лицо ее приняло выражение даже более скорбное, чем обычно. — Я посадила на прошлой неделе кое-какие посевы, которые стойки к морозам: редис, свеклу, морковь… И теперь все никак не пойму, на правильную ли глубину их зарыла, — она взмахнула садовым совком, разбросав вокруг себя земляную крошку, но даже не заметила этого, — Взгляните? — Думаешь, кто-то в этом разберется лучше тебя? — с сомнением произнес Атом. — Уф, — она расстроено воткнула совок в землю и оперлась о край стола, — ну пожалуйста! — Это просто магия какая-то, — выдохнула Октавия и посмотрела на Атома, — я прям чувствую, что не могу ей отказать. — Как будто у тебя на глазах мучают котенка, знаю, — шепнул он ей в ответ и улыбнулся, — Тут все это чувствуют. — Должно быть, у Монти и Джаспера есть какой-то защитный тотем, раз они умудряются постоянно ругаться с ней. Они нацепили на себя длинные резиновые перчатки, сами взяли по совочку и принялись давать Фокс свои дурацкие советы, как и что ей следует посадить. Атом, уже наученный опытом общения с каждым местным обитателем, просто говорил девушке первое, что приходило ему в голову, сразу же получая в ответ отказ и бурную критику. Фокс даже это умудрялась делать как-то жалобно-мило, самозабвенно разъясняя ошибки в его суждениях, делая паузы между словами, застывая с открытым ртом и продолжая говорить только после глубокого вздоха. Октавия пыталась предлагать что-то более конструктивное, даже упомянула, что ее мама как-то выращивала петрушку у себя на лужайке, но Атом уже не мог объяснить ей, что Фокс никогда не примет ее слова, как руководство к действию, если это касалось садоводства. И она отчаянно просила чужого совета не для того, чтобы затем самоутверждаться, просто таким вот замысловатым образом приводила в действие шестеренки у себя в голове. Когда же девушку озарило, они втроем принялись копать грядки, сажая и пересаживая зимнюю рассаду. Атом уже давненько не работал с землей, и, втянувшись, понял, что получает от этого немалое удовольствие. Ему даже захотелось крикнуть, что старцы не врали, когда говорили, что с возрастом людей тянет к земле. Удивительно было в этом лишь то, что Фокс и Октавия занимались этим столь же самозабвенно, хоть и были куда моложе его. Ну, истина, она, как водится, где-то посередине. Закончив, Атом и Октавия решили отдохнуть, и, прислонившись к столу, смотрели, как Фокс скрупулезно приминает совком землю. Он никогда не решался спросить у девушки, на самом ли деле она так трепетно относится к природе или просто любит страдать херней. В отличие от многих здесь, Фокс занималась чем-то полезным и выкладывалась по полной, и если уж в чью-то работу Атому не надо было совать свой нос, чтобы быть уверенным, что все сработает, так это в ее. Она остановилась в какой-то абсолютно случайный момент, потянулась, хрустнув затекшей спиной и, не попрощавшись, вышла из оранжереи. Атом и Октавия проводили ее удивленным взглядом, после чего переглянулись и оба пожали плечами. Наконец, они снова оказались наедине. Атом вновь принялся убеждать себя, насколько неправильно было наслаждаться этим уединением, но голос Октавии, едва зазвучав, моментально вывел его из размышлений. — Знаешь, все постоянно спрашивают меня, откуда мой шрам… — Так, — кивнул он. Атом хотел бы сказать, что он был тем, кому было все равно, но не мог похвалиться подобным достижением. Вопрос сам собой вырвался, едва он заметил этот ужасный рубец у нее на лице. По крайней мере, он находил в себе силы не таращиться на него. — Так… — продолжила она, — как тебя на самом деле зовут? Он рассмеялся. Вот оно что. Октавия вдруг нашла у них забавную точку соприкосновения. У каждого было что-то, о чем спрашивали все, кому не лень. — Дэвид, — ответил он, — Я Дэвид. — Дэвид, — Октавия, как и он сам немногим ранее, попробовала имя на вкус и, похоже, осталась довольна результатом, — тебе идет. Почему ты разрешил всем называть тебя по прозвищу? — Считай, — предложил он ей, — У нас есть Джаспер, Декстер, Джон, Джессика, Дель, Диггс, Дрю и Дерек, у Фреда фамилия Джонс, а у Глена — Диксон. А раньше было еще восемь человек, у которых имя начиналось на Д. Зато Атом всего один. Я решил, что раз уж стал главным, то надо чем-то выделяться, вот и попросил людей не стесняться и называть меня по прозвищу. Даже не представляешь, насколько быстро прижилось. — А меня бы ты как прозвал? — Не знаю, — он посмотрел на нее и улыбнулся, — для меня ты просто… Октавия. — Дэвид, — она улыбнулась в ответ, — мне нравится. Можно я буду звать тебя Дэвид? Атом медленно кивнул и даже не понял, когда его голова успела опуститься ниже, пока Октавия поднялась к его лицу на носочках. Их губы соприкоснулись в робком поцелуе, после чего девушка двинулась чуть вперед, и он почувствовал, как они стукнулись зубами. — Блин, — Октавия слегка отстранилась и виновато улыбнулась, — прости, я раньше не целовалась. — Ничего, — ответил он, смущенно приложив ладонь к затылку. — Попробуем еще раз? — Давай. И они попробовали.***
Кларк взяла в руки сапог и стала аккуратно натягивать его на ножку Шарлотты. Девочка сразу же начала болтать свешенными с изголовья кровати ногами, сводя все ее попытки на нет. Кларк терпеливо вздохнула и попробовала еще раз, но получила все тот же рассеянный отпор. Подняв взгляд вверх, она увидела, что девочка даже не смотрит на нее, а пялится в окно. Еще одна попытка. — Шарлотта, успокойся, — попросила ее она, — да что б тебя… Шарлотта! — Я могу сама, — обиженно буркнула девочка и выхватила сапог из рук Кларк. — Как скажешь, — устало произнесла она и поднялась на ноги. Кларк даже не знала, на что рассчитывала. За те пять дней, что Шарлотта провела в их лагере, она так и не смогла до нее достучаться. По большей части девочка просто молчала, а когда Кларк пыталась ее разговорить, та, в основном, грустно вздыхала и смотрела по сторонам, словно не слышала ее вопросов. С другой стороны, когда ее не донимали расспросами, Шарлотта будто оживала и часто бродила по Ковчегу, с нескрываемым любопытством разглядывая местных жильцов, их занятия, да и просто все подряд. Похоже, такого количества людей девочка уже давненько не видела, и тут Кларк полностью ее понимала. — Не забывай греть ноги после того, как вся изваляешься в снегу, — снова попыталась она заложить хоть какую-то полезную мысль в ее голову, — подцепишь что посерьезнее простуды, и лекарств мы тебе уже не найдем. — Ага, — безразлично бросила Шарлотта, так и не оторвав взгляда от окна. Кларк сжала губы и снова вздохнула, сложив руки на груди. Она совершенно не понимала, как общаться с девочкой ее возраста. Шарлотта уже не была ребенком, однако и взрослой ее назвать язык не поворачивался, а из-за постоянного молчания степень ее сознательности понять было проблематично. К тому же, нельзя было забывать и об эмоциональной травме, что накладывалась на нее сверху. Это было сложно. Кларк в этом совершенно не дотягивала до умения ее отца. Как и Джейк, она легко находила подход к людям, но только не когда дело касалось детей. — Пойдем гулять? — предложила Кларк. — А Беллами с нами пойдет? — стараясь скрыть большую надежду в голосе, спросила ее Шарлотта. Ну конечно, Беллами. Было видно, что парню это совершенно не было нужно, но, сам того не желая, он оказался единственным, с кем Шарлотта чувствовала себя уверенно. То ли сказалось то, что Беллами спас ее тогда в лесу, то ли опыт воспитания сестры немало его выручал, то ли он просто нравился почти всем девочкам, вне зависимости от возраста. Кларк оставалось только завидовать. Ей очень хотелось достучаться до Шарлотты. И не только потому что необходимо было узнать о том, что с ней случилось. Кларк будто чувствовала, что она ей что-то должна. — Беллами собирается искать наших друзей. Я тоже еду, — добавила она, — но у меня есть время, чтобы погулять… — Не надо туда ездить, — погрустнев, тихо произнесла Шарлотта. — Не волнуйся за нас, мы знаем, что делаем, — попыталась успокоить ее Кларк, — Если те люди, что тебя обидели, снова появятся, то… — Они заставят вас, — зловеще прошептала девочка. — Что заставят? — Заставят увидеть, — ее голос сел и задрожал. «Все увидели». Так было написано в дневнике убитого Беллами жнеца. Жнецы… Теперь это слово произносили без улыбки или налета театральности. Как бы не старался Атом пресечь слухи, лагерная пугалка продолжала обретать новые формы и становиться все убедительнее. Успокаивало всех лишь то, что им получилось дать отпор, однако некоторые все равно прибывали в тревожном ожидании чего-то плохого, заражая этим настроением других, а потерянная девочка, бродившая по лагерю, но почти ни с кем не разговаривавшая, только усугубляла ситуацию. Тем удивительнее, что спокойнее всего себя вели как раз таки те, кто выезжал каждый день на поиски, ведь они-то больше ничего странного на болотах не встречали. — Расскажи мне, — Кларк наклонилась и взяла в ладони руку девочки, — пожалуйста. Мы должны знать, что случилось. Кто они? Почему гнались за тобой? — Ну я… — Шарлотта смущенно закусила губу и отвела взгляд. Она вообще редко смотрела ей в глаза, — не могу. — Почему? Из-за родителей? — Ну… да… и, — девочка убрала от Кларк руку и уставилась в пол, снова покачивая ногами. Она словно стеснялась, а не боялась возвращаться к болезненным воспоминаниям. — Ты пока не готова? — понимающе произнесла Кларк, — Но потом расскажешь? — Да, — кивнула Шарлотта. — Тогда пойдем, — она протянула ей ладонь. — Мне… надо в туалет. Сказав это, Шарлотта вскочила с кровати и выбежала из комнаты. Кларк прикрыла глаза и тяжело вздохнула, слушая стук шагов в коридоре. Она понятия не имела, что делать с ребенком. Ей хотелось быть понимающей и терпеливой, как ее мама, но вместо этого она чувствовала раздражение из-за бесполезности своих усилий. Решив, что в таком настроении с Шарлоттой общаться не стоит, не хватало еще выйти при ней из себя, что грозило окончательной потерей ее доверия, Кларк сама вышла из комнаты, прошлась до центрального входа и оказалась на улице, снова попав под снегопад. Последние несколько дней снег шел не переставая, из-за чего им скоро придется чистить дороги, чтобы не вязнуть в сугробах. Хоть природа смогла подкинуть какое-то занятие для всех местных оболтусов. Пройдясь до стоянки, она увидела одиноко стоящего Беллами, который осматривал кузов их пикапа. — Потерял что-то? — окликнула его Кларк. — Привет, — он отвлекся и махнул рукой, — Нет, просто перепроверяю. Ты ведь едешь с нами сегодня? В его голосе Кларк услышала нотки той же надежды, как когда Шарлотта сегодня спрашивала о нем самом. Похоже, чем больше «своих» было рядом, тем было парню спокойнее. Недели три назад Кларк даже подумать не смела о том, что под определение «свой» для Беллами попадет кто-то, кроме его сестры. К тому же, после его драки с Атомом, они почти не разговаривали. — Еду, — кивнула она и посмотрела назад, — Шарлотта хотела тебя увидеть, — сложив руки на груди, чтобы согреться, Кларк наклонилась вперед и с улыбкой шепнула, — похоже, она в тебя втрескалась. — Да уж, такой радости мне не надо, я ж не гребаный Атом, — он фыркнул, но, заметив, что Кларк юмора не оценила, добавил, — прости. — Я не знаю, что с ней делать, — не желая вступать в полемику на тему острых стадных отношений, сказала она, — совсем меня не слушает. А у тебя как-то все само выходит, с тобой она хотя бы разговаривает. — Кларк, — Беллами оторвался от пересчета снаряжения и посмотрел на нее, — Зачем тебе вообще что-то для нее делать? — Как это? — удивилась она. — Ты с ней так возишься, что из кожи вон лезешь, — объяснил он, — Тут все ей сочувствуют, конечно, но посмотри, — Беллами указал на снующих туда-сюда лагерчан, — никто на этом не зациклен, как ты. У всех свои дела. — Но ведь с ней такое случилось… — Да тут со всеми все случилось, — перебил ее он, — Шарлотта не какой-то особенный ребенок. Просто еще один. Не нужно носиться с ней, как с избранной. Мне кажется, она это тоже чувствует, вот и сторонится тебя. В общем, — Беллами развел руками, — не знаю, зачем тебе это. Если хочешь выудить из нее что-то, так она и так со временем все расскажет, поверь мне. Срок секретов Октавии — не больше двух недель. Тут вряд ли более тяжелый случай, так что можешь смело включать таймер. — Беллами, ты не понимаешь, для меня это… — она пожала плечами, думая, как лучше выразить свои эмоции словами, — когда папы не стало, я решила, что должна заботиться обо всех так, как делал это он. Не просто, чтобы почтить его память, а потому что тогда я осознала, что это то, кем я являюсь. И, несмотря на все мои старания, я всех потеряла, всех, за кого поклялась нести ответственность. — Кларк, ты редко об этом вот так говоришь, поэтому у меня не было возможности сказать тебе… — он подошел поближе и твердо произнес, — Это не твоя вина. — А что, если моя? Я ведь готова была умереть за них. Как так вышло, что все случилось наоборот? — она подняла ладонь, останавливая Беллами, который уже готов был снова это опротестовать, — И вот мы нашли эту девочку, которая тоже потеряла родителей, и… вдруг, это мое искупление? Что, если Шарлотта — мой шанс исправить свои ошибки. Спасти от этого угасания другого ребенка, раз уж себя не смогла… Что, если это Шарлотта? Или Октавия? Или ты? — Мы не… — Беллами покачал головой и вдруг усмехнулся, положив расчувствовавшейся Кларк руку на плечо, — Если я что-то и понял о тебе, Кларк, так это то, что ты в своей заботе о людях не знаешь меры. Ты готова поставить голову под гильотину ради того, кого едва знаешь, и это, правда, делает тебя потрясающей, но… так ты скоро и впрямь на ней окажешься. Когда я был в Афганистане, думаешь, я прошел через все, думая, что готов там умереть ради сестры? Да нет же, я твердил себе каждый раз, когда попадал под обстрел: «Нет, я тут не сдохну. Я выживу, чтобы снова увидеть Октавию». Ты явно умнее меня, но позволь тебя кое-чему научить. Ради людей надо жить, а не умирать. Понимаешь, что это значит? — он улыбнулся, — Или надо рассказать поподробнее? — Нет, я… — она задумалась, — кажется, я понимаю, о чем ты. — Надеюсь, — он удовлетворенно кивнул, — Постарайся сбавить обороты, ладно? — Ну, обещать ничего не буду, но… — Кларк, — требовательно протянул он. — Ладно, — сдалась она, — попробую. — А Шарлотту я постараюсь разговорить, раз уж это может быть важно, — Беллами как-то неуверенно посмотрел на Кларк, — Так… у нас мир? — Да мы и не ругались, — слегка улыбнувшись, произнесла она. Она поняла, что он и впрямь мог подумать, что из-за той ссоры с Атомом они отдалились, но, по правде говоря, Кларк просто сильно отвлекалась на Шарлотту и в принципе все, что происходило в лагере, в какой-то момент напрочь забыв о выходке парня. Ее по-прежнему напрягала та перемена, что произошла с Беллами, едва он зачем-то начал бодаться за место главы здешнего коллектива, но ей было трудно держать обиду на кого-то долгое время. Похоже, их кажущийся разлад, все же смог задеть Беллами, поэтому, дабы окончательно убедить парня в том, что между ними все в порядке, она обняла его, похлопав по спине. — И насчет поисков, — отстранившись, произнесла она, — ты все еще на что-то надеешься? Это ведь все не просто, чтобы утереть нос Атому? — Нет, конечно, — поспешил успокоить ее Беллами, — Ты права, Трина и Паскаль, скорее всего, давно мертвы, но ребятам нужен хоть какой-то повод выходить туда и подвергать себя опасности, чтобы учиться. И, — он понизил голос, — есть еще кое-что, о чем бы мне не хотелось говорить остальным. Я хочу убедиться, что те трое были не единственными. Если жнецы там — рано или поздно они себя покажут… и нападут. — Ты хочешь использовать людей, как наживку? — ужаснулась Кларк. — Нет, вовсе нет, — возразил Беллами, — Если все они такие, как те, которых мы встретили, то они не станут большой угрозой. И мы легко сможем дать им отпор.***
Догнать Дерека оказалось несложно, но вот человек, тащивший его на плече, казалось, исчез бесследно. Если он и впрямь был обитателем этих болот, то наверняка знал, где и как удобнее всего будет передвигаться. Джаспер сильно просчитался, когда решил, что тут никто не сможет жить. Они с Монти в этом суждении оперлись на логику и собственные познания, исключив человеческую способность приспосабливаться, как и бешеное упорство, которым некоторые люди обладали. Кем бы ни были эти психи в шкурах, но точно не лентяями, а они в свое время даже не удосужились проверить, есть ли угроза в месте, где жили все их товарищи. И сколько из тех, кто однажды ушел и не вернулся, были похищены этими людьми? Джаспер хотел верить, что только Дрю, и что они вовремя нашли след, имея теперь все шансы спасти парня. У южных окраин болота местность, хоть и оставалась влажной и рыхлой, все-таки больше не была похожа на вышедший из берегов водоем, в котором приходилось увязать по колено. Почти выбившись из сил, но так ни разу не остановившись, Дерек и Джаспер добрались до места, откуда толстым серым столбом валил дым. Вдалеке они увидели высокий деревянный частокол, уходящий в стороны насколько хватало глаз. Тут и впрямь было поселение. Теперь стало окончательно ясно, что дальше переть в лоб было бесполезно, поэтому парни остановились и начали осматриваться. — Туда, — указал Джаспер. Слева от них находился холм, достаточно высокий, чтобы оттуда можно было увидеть то, что происходило за забором. Джаспер и Дерек, теперь стараясь не шуметь, пригнувшись, забежали почти до самого верха, после чего легли на землю и подползли к вершине, так, чтобы только их головы едва были видны с той стороны. — Как же мы это упустили? — обреченно прошептал Джаспер. За частоколом раскинулась целая небольшая деревня. Дома выглядели совсем бедно. Все они были построены из дерева и соломы, ни один не был выше одного этажа, а из-за болотной почвы дома были перекошены в разные стороны, делая открывшуюся картину какой-то сюрреалистичной. Между ними проходили выложенные длинными досками дорожки. Единственным более-менее большим зданием тут была часовня, лишь ее местные удосужились выкрасить в белый цвет, из-за чего в окружающем пейзаже она смотрелась до жути неуместно. Перед часовней была сооружена высокая сцена, на которой были установлены три толстых шеста примерно два метра в высоту. Джасперу это сооружение напоминало эшафот. Чуть поодаль догорал огромный костер, дым от которого они с Монти и увидели, сидя на дереве. Людей было немного. Джаспер заметил дозорного, которого по пояс было видно из-за частокола, на вершине которого, похоже, был установлен помост, чтобы на нем могли спокойно стоять. Человек выглядел так же, как и тот, что сбежал от них, только был вооружен длинным луком, что висел сейчас у него на плече. Еще четверо селян собрались у костра. Они все стояли к ним спиной, склонив головы, поэтому трудно было понять, чем они занимались, но Джаспер подумал, что, возможно, люди сейчас молились. Просто какое-то хреново средневековье. Может, это болото перемещало их назад во времени? По правде говоря, в сравнении с концом света, портал в средние века казался Джасперу не такой уж ужасной перспективой. В любом случае это не может быть хуже гниющих заживо кровожадных монстров. Не может ведь? Почувствовав еще что-то… что-то неладное, Джаспер обернулся и всмотрелся в окружавший их лес. Парень больше никого не видел, но не мог отделаться от ощущения, что за ними кто-то следит. — Джаспер, — Дерек задергал его за рукав и показал пальцем куда-то в восточную часть деревни, — смотри, смотри, это же… Господи, это Дрю! — Тише! — шикнул он на него и пригляделся. С такого расстояния его трудно было с кем-то спутать. Двое бугаев, один из которых был тем самым, который собирался прихватить с собой Дерека, тащили находившегося без сознания Дрю, взяв того под руки и волоча по деревянной дорожке. Ботинки парня отбивали на ней жуткую чечетку, слышную даже отсюда. Наконец, его выволокли на ту самую сцену, привязали к центральному столбу и врезали по лицу, приведя парня в чувство. — Он жив! — тихо воскликнул Дерек. Похоже, до этого он не был так уверен, — Я за ним! Парень взял в руки пистолет, взвел курок и собрался ползти вперед, но Джаспер схватил его за плечо и резко дернул назад. — Рехнулся?! — возмутился он, — Нас же убьют! — У нас получится! — запротестовал Дерек, — Смотри, их всего семеро, и у них почти нет оружия, а у нас есть вот это, — он потряс пистолетом в своей руке, — Спасем брата и дадим деру! — Хрена с два я тебя пущу, чувак, — продолжая сжимать его за куртку, прошипел Джаспер, — даже не вздумай. Сзади что-то щелкнуло. Они оба быстро перевернулись на спину и прицелились из пистолетов вниз, но тут же облегченно выдохнули. Из-за деревьев показались Беллами и Октавия. Джаспер прижал палец к губам, призывая тех не шуметь, и подозвал их к себе. За ними подтянулись Монти, Кларк и Харпер. Джаспер приветственно кивнул другу, давая понять, как он благодарен за то, что тот справился настолько быстро. — Что там? — забравшись повыше, тихо спросил Беллами. — За частоколом деревня, — ответил Джаспер, — людей вроде мало. — Они привязали Дрю к столбу, нужно срочно напасть и отбить его, пока они ничего с ним не сделали! — снова призвал их Дерек. — Где вход вы видели? — уже лежа подползая к ним, задал вопрос Беллами. — Нет, — мотнул головой Джаспер, — придется обогнуть. — Так чего мы ждем?! — возмутился Дерек. — Ребят… — призвала их к вниманию осматривавшая лагерь Октавия. Джаспер снова перевернулся на живот и обернулся. Им стоило отвлечься всего на минуту, но ситуация за это время успела перевернуться с ног на голову. К сцене из всех домов и часовни начали стекаться люди. Не все они выглядели столь же причудливо, как те налетчики в лесу, но их количество поражало. Жителей здесь было больше, чем на всем Ковчеге. — Да их тут целая сотня, — с ужасом прошептала Харпер. — Нет, — не согласился Монти, щурясь и, видимо, про себя стараясь всех пересчитать, — около пятидесяти. — В любом случае, всемером нам не справиться, — пришлось признать Беллами. — Мы его так не оставим! Мы не можем! — уже не возмущенно, а почти с мольбой обратился к нему Дерек. — Может, получится наделать шума, перепугать их и… как-нибудь… — Октавия закинула сжатые кулаки к плечу, как будто взялась за невидимый мешок, — да наутек? — Дайте подумать, — нахмурившись и не отрывая взгляда от деревни, попросил их Беллами. Тем временем народ уже плотно столпился перед сценой. Кто-то что-то кричал, но из-за общей шумихи понять это было невозможно. Спустя минуту гомон продолжал нарастать, становясь все более бессвязным и неразборчивым. Кто-то резкими взмахами вскидывал руки вверх и запрокидывал голову, кто-то просто громко кричал «Да!». Дрю, который к тому моменту как следует пришел в себя, в панике дергался, пытаясь освободиться и затравленно осматривался по сторонам. Кажется, он пытался что-то выкрикнуть, может, позвать на помощь, но ему мешала повязка, крепко впившаяся ему между челюстей. Внутри Джаспера от этого зрелища все сжималось. Он никогда не видел человека, находящегося в такой безвыходной ситуации, да еще и совершенно беспомощного. Ему очень хотелось встать и позвать его, показать, что он был не один, что его друзья здесь и уже думают, как его вытащить. Джаспер посмотрел на Беллами, но тот продолжал смотреть на происходящее, не зная, что предпринять. — Не сможем, — едва слышно прошептала Кларк, но он все же ее услышал. В какой-то момент к этой безумной какофонии присоединилось что-то неожиданно мелодичное. Джаспер сначала даже не понял, что это было, пока слух не различил чье-то пение. Голос был очень красивым и мелодичным, источающим какое-то почти что волшебное спокойствие. Не видь Джаспер всего, что происходило там, за частоколом, возможно он бы даже поддался этому чувству. Двери часовни открылись, и пение в тот же миг стало еще громче. Толпа мигом утихла, словно по щелчку. О благодать! Спасён тобой Я из пучины бед; Был мёртв и чудом стал живой, Был слеп и вижу свет!* На сцену по театральному медленно вышел полуголый мужчина. Он был высоким и крепко сложенным, носил остроконечную, аккуратно постриженную бороду, волосы его были собраны в хвост и выбриты по бокам, а глаза покрывали очки с желтыми линзами. Джаспер заметил, что мускулистое тело украшало множество татуировок. Надписи были неразличимы, но огромный крест на спине был виден и отсюда. Мужчина не прекращал петь, протягивая почти каждое слово: Сперва внушила сердцу страх, затем дала покой. Я скорбь души излил в слезах, твой мир течёт рекой. Прошел немало я скорбей, но ты была со мной. Среди невзгод и чёрных дней вела меня домой. — Чего вы ждете?! — первым очнулся от завороженного созерцания церемонии Дерек. — Мы не сможем, — повторил слова Кларк Беллами и посмотрел на парня, — не сейчас. Надо подождать, пока они разойдутся. Нападем сейчас — и все тут и поляжем. — Они собираются с ним что-то сделать, разве ты не видишь?! — не унимался он. Когда же плоть моя умрёт, придёт борьбе конец, меня в небесном доме ждёт и радость и венец. О благодать! Спасён тобой Я из пучины бед. Был мертв и чудом стал живой, Был слеп и вижу свет. Допев эти строки, мужчина замолчал и встал рядом со связанным Дрю, который теперь тоже смотрел на него, не переставая при этом пытаться вырваться и беспомощно мычать. — Билл! — прокричал кто-то в толпе. — Благослови тебя Бог, отец Билл! — вторила ему какая-то женщина. — Позволь нам всем узреть, отец Билл! — Билл! Билл! Билл!!! Полуголый пастырь улыбнулся и взмахнул руками, вновь призывая всех успокоиться и замолчать. Толпа послушалась его так же мгновенно, как и в первый раз. — Я всегда говорил вам, — обратился он к людям, и Джаспер вынужден был признать, что голос этого Билла был завораживающим, даже когда тот не пел, — что наши земные невзгоды временны. Они не вечны, как и наша бренная плоть, но важны не меньше, и даже больше, ведь то испытания, что шлет нам Господь! Не всем людям, нет, им больше не о чем беспокоиться, ведь вознеслись благочестивые в час судный! Нет! Эти испытания отец наш небесный послал именно вам, — Билл медленно обвел указательным пальцем толпу, — Вам, моим избранным! — Позволь нам увидеть рассвет, Билл! — выкрикнул кто-то и его шумно поддержали. — Я поклялся вам! Тогда, когда нас травили и считали безумцами, когда гнали отовсюду и смешивали с грязью, да, уже тогда вы поверили мне и уверовали! И вы оказались награждены! Вы сами стали свидетелями того, что случилось! Вы видели, как человечество узрело свой второй рассвет! Они оставили свои тела… эти пустые оболочки скитаться по земле, а их легкие души воспарили к вратам Рая, где ангелы уже распростерли руки, готовые принять их в свои любящие объятия! — Отправь нас туда, отец! — И все же остались на этой земле грешники! Нечестивые из нечестивых, чьи пороки настолько привязали их к земле, что даже Всадники не смогли забрать их! Они отравляют то, что стало нам всем при жизни Чистилищем! Отравляют своим дыханием, разрушают своей поступью, оскверняют своим словом! Сотни слепцов, что не желают прозреть и увидеть второй рассвет, что ниспослал нам Господь! Рассвет, что был обещан вам мной, вашим пророком, — он сжал кулаки и громко постучал себя по груди в такт своим словам, — вашим апостолом! Вы — мое верное воинство, мои благочестивые братья и сестры! Вот уже несколько месяцев я веду вас в святой охоте на нечестивцев. Кому, как не нам, указать им путь к свету! К ангельским песнопениям! Раскрыть им глаза, — он подошел в Дрю, опустил ему ладонь на голову и пальцами отодвинул веки, — дабы все узрели! Посмотрите на этого агнца! — Грешник! Ты увидишь! — заорала толпа. — Вот уже десять дней мы не встречали эти тяжелые, словно Сизифов камень, души! Это значит, что мы уже близко к нашей цели, братья и сестры! Скоро земля наша, ставшая Чистилищем, будет очищена ото всякого зла, и все души уйдут на суд Божий! Тогда и только тогда я сам, вот этими руками, — Билл вышел на край сцены, согнул руки в локтях и крепко сжал кулаки, так, что его руки задрожали от напряжения, а мышцы взбугрились, — дам всем вам увидеть! Все увидят второй рассвет! — Все увидят! — закричали люди вокруг. — А ты, агнец, — он развернулся и подошел к Дрю, после чего начал развязывать узел повязки у того на затылке, — ты желаешь узреть истинный свет? Ты хочешь получить спасение? — Помогите! — закричал Дрю, едва вновь смог заговорить, — Кто-нибудь! Помогите мне! У Джаспера от его крика на глаза навернулись слезы. Он дрожал в ожидании того, что могло произойти, и едва смог заставить себя отвернуться, чтобы посмотреть, что происходило рядом. Кларк и Беллами держали Дерека, постоянно шепча ему что-то и не давая сорваться с места. Всеми силами убеждали того не раскрывать себя сейчас, чтобы их не перебили. Когда Дрю начал кричать и звать на помощь, делать это стало почти невыносимо. — Вы слышите его мольбы?! — вновь всплеснув руками и указав затем на парня, задорно спросил у толпы Билл, — Внемлем ли мы им?! — Да!!! — Вот слова истинных служителей Господа нашего! Не в гневе сказанные, одного лишь милосердия желающие, даже к такому пропитанному грехом созданию, как это! Не бойся же, юноша, мы освободим тебя! Мы позволим тебе увидеть! Вновь поднялись к ним те двое бугаев, которые до этого затащили Дрю на сцену. Один из них, склонив голову, протянул Биллу широкое серебряное блюдце, в котором блестела вода, после чего они схватили парня за ноги и приподняли над землей, чтобы он повис, оставаясь привязанным к столбу. — Кто-нибудь! Помогите! Люди! Помогите мне! — Только в моих руках твое спасение! — гневно и властно воскликнул Билл, после чего опустил ладонь в воду и брызнул ее на лицо Дрю, прочертив в воздухе крест, — Ныне отпускаю тебе я все грехи твои. Узри второй рассвет, как узрит его каждый из живущих! Сказав это, Билл достал из чехла на поясе длинный секач, поднял его в воздух, так, чтобы все его увидели, и быстрым, отточенным движением вертикально взмахнул им, опустив вниз. Крики Дрю и всей толпы перед ним тут же затихли, когда из распоротого живота парня склизким шевелящимся клубком свесились кишки. Голова Дрю в этот же момент безвольно опустилась, повиснув на шее. Джаспер застыл, не веря своим глазам. Слева от него, забыв обо всем, отчаянно заорал Дерек. Он на мгновение вырвался из хватки Беллами и Кларк, встал во весь рост и готов был ринуться вниз с холма, но Беллами вовремя вскочил, обхватил парня сзади и повалил на землю, после чего навалился на него всем весом, зажав ладонью рот. Дерек сдавленно кричал даже с зажатым ртом, брыкался под Беллами, стараясь вновь вырваться и… плакал. Джаспер видел, как из его глаз заструились слезы. — Нас заметили! — услышал он голос Октавии. Сразу после этого по лесу прокатился громкий свист. Джаспер обернулся и увидел, как дозорный, оставшийся стоять на частоколе, смотрит прямо на них и дует в свисток, висевший у него на шее. Свист оборвали хлопки от выстрелов. Октавия с третьей попытки попала из своей винтовки по дозорному, от чего тот свалился вниз, скрывшись за частоколом. Едва стихло эхо от выстрела, внутри лагеря вновь поднялся гомон. Люди стали разбегаться, часть из них уже уверенно двигалась сплошным строем в восточную часть деревни, где, по всей видимости, располагались ворота. Джаспер почувствовал, как кто-то подергал его за руку. Это была Кларк. — Чего вы застыли?! — крикнула она на него и тех, кто все еще находился на вершине холма, — Бегом к машинам! Бегите! Бегите!***
Нога чертовски болела, хоть он и старался этого не показывать. Как только у него получалось избавиться от посторонних, он, конечно, сводил все свои телодвижения к минимуму, однако на людях старался даже не хромать. Ему не хотелось сидеть в сторонке, не теперь, когда это место, наконец, начало шевелиться. По крайней мере, его часть. Стоило ли благодарить за это Беллами Блейка? Возможно. В конце концов, ему самому никогда не хватало упорства, чтобы хоть как-то надавить на Атома и вывести всех из летаргии, в которую неизбежно погружался лагерь. Проходимец, распускающий руки, вспыльчивый и непостоянный, по всем законам не мог пойти Ковчегу на пользу, но все же его методы неожиданно сработали. Поначалу Миллер не доверял Беллами ни на йоту, но теперь, когда тот сделал то, чего он сам не смог, начал проникаться к нему уважением. Загадкой было для него лишь то, что парень очень уж рьяно защищал интересы людей, которых до этого даже в глаза не видел. В самом ли деле ему было до них дело или за этим скрывалось что-то еще? Зарабатывал ли он на этом авторитет или бескорыстно пытался научить людей помогать друг другу? Пока понять это было, увы, невозможно, но выбирая между ним и Атомом, Миллер пока что делал выбор в пользу первого, хоть и не старался слишком уж явно это показывать. Осторожность в таком деле никогда не помешает. Им всем сейчас требовалось время, и он будет следить за действиями новеньких, держа руку на пульсе. Поэтому ему и не хотелось оставлять своих людей наедине с ними. Нужно было как можно скорее прийти в себя или хотя бы сделать вид, чтобы можно было и дальше не спускать с них глаз. Октавия и Кларк, конечно, светились несравнимо менее заметно, нежели их спутник, но и их сбрасывать со счетов не стоило. Юная задира, кажущаяся всем маленькой и чуть сверх меры агрессивной дурочкой, начала понемногу опутывать своей лозой Атома. Вот уж чего Миллер от того точно не ожидал, так это опасного интереса к девушкам помладше. Ну, а Кларк… она была словно нигде и повсюду одновременно. Раньше их было почти шестьдесят, но теперь всего лишь три новых человека заставляли Миллера почувствовать тесноту в этих стенах. Он прошелся вдоль забора и встал так, чтобы можно было как можно дальше видеть дорогу, тянущуюся от ворот. Сейчас ее ласково укутывали закатные лучи, редко пробивающиеся из-за плотного облачного покрова. Снег, все плотнее укутывавший землю, сейчас переливался и поблескивал, приковывая к себе внимание и изрядно отвлекая. Миллер старался не залипать и сохранять собранность, но монотонное ожидание делало свое дело. Вдобавок, из-за уехавшей Харпер, ему приходилось напрягаться вдвое больше, так как на нем была сейчас половина периметра. Он старался экономить силы, и все же под конец дня они стремительно заканчивались. Хотя даже в этом он находил свои положительные стороны — от ноющей боли в ноге ему становилось жарко, так что по крайней мере не приходилось страдать от падающей все ниже температуры. Прохаживаясь вдоль забора, Миллер заметил высокую фигуру, стоявшую на цыпочках и приложившую ладонь к бровям. Он совсем не ожидал ее здесь увидеть. — Роума? — окликнул он ее, — Потеряла что-то? — Привет, Миллер, — она немного дернулась, отвлекшись на его голос и слегка смутилась, но даже это «слегка» немало удивило парня. Она была той еще оторвой, и смущения при нем никогда не выказывала, — Я тут… — Да ладно, — он усмехнулся и сложил руки на груди, — Соскучилась по своему ненаглядному? — Ну… э-э-э, — Роума выдохнула и развела руками, — Вообще по всем… Они же должны вот-вот вернуться, да? — Пора бы, — посерьезнев, произнес он, — Должно быть, что-то случилось. — Надеюсь, с ними все в порядке, — сказала она, — Беллами говорил, что если что-то пойдет не так, все его усилия будут насмарку. — О, так ты его еще и слушаешь? — снова поддел он ее. — Пошел в жопу, Миллер, — ухмыльнувшись, бросила она, — У нас с ним типа… ну, не как у меня обычно. Вернее, пока как обычно, но пора бы уже что-то менять. — Крикни это погромче, — кивнул он и фыркнул, снова посмотрев на дорогу, — «Роума Брегг — больше не…» — Ты не станешь произносить это вслух, Нейтан Миллер, — на манер строгой учительницы пригрозила она. — Да я рад. Думал, тебе тут вообще ни до кого нет дела. — Ах, и правда, — она сделала вид, что ее внезапно озарило, — что это на меня нашло? Пойду-ка обратно, пока задницу не отморозила. — Погоди, — он поднял руку, призывая ее остановиться, после чего достал из висевшей у него на плече небольшой сумки бинокль и посмотрел вглубь леса, туда, куда уводила дорога. Покачиваясь на ухабах, между деревьев показался внушительного вида фермерский грузовик с покрытым брезентовой аркой кузовом. Можно было даже не разглядывать номера, этого увальня Миллер узнал сразу же. Поняв, что глаза его не обманывают, он почувствовал, словно у него упал камень с души. После всех пропаж и этой чертовщины со жнецами, наконец-то произошло что-то хорошее. — Слава Богу, — произнес он облегченно, — Слава Богу. Миллер убрал бинокль и, достав ключи, прихрамывая, побежал открывать ворота. Роума пошла за ним, помогла убрать колышки и раздвинуть створки. — Беги к Атому, скажи, что они вернулись, — велел он ей, и девушка, коротко кивнув, побежала в главный корпус. Когда грузовик, шумно пыхтя двигателем, перевалился за ворота, во двор уже сбежались все, кто остался сегодня в лагере. Приезд грузовика всегда был чуть ли не самым главным и радостным событием, ведь обещал гору новых припасов, словно доставщики были Сантой и его эльфами. Но, пусть их и встречали свистом и аплодисментами, они ими не были. Даже не близко. Забывали все об этом только на одно мгновение. Миллер не высмотрел в толпе окруживших грузовик людей Атома, и заметил парня только тогда, когда обратил внимание на вход в главный корпус. Тот стоял на крыльце, сложив руки на груди, и явно что-то прикидывал про себя. Они встретились взглядами, после чего Атом пожал плечами и кивнул на грузовик, призывая Миллера помочь с разгрузкой. Из кузова по очереди выпрыгнули Фред, Джон и Майлз. Первые двое были рослыми парнями, умеющими показать, что с ними не стоит связываться одним только взглядом. Однако, по приезду они часто вели себя почти дружелюбно. Им нравилось, когда их чествовали, как спасителей. Майлз, единственный из этой группы, кто изначально был местным, а не пришлым, выбивался из этой компании настолько, что для Миллера до сих пор оставалось загадкой, какого черта остальные решили взять его к себе. Слегка упитанный, пухлощекий, с очень добрым и вечно улыбчивым лицом, он всегда пытался всем понравиться, но из-за своей неряшливости ему редко это удавалось. И это именно он первый заметил в лесу то, что они теперь называли жнецами. Конечно, тогда Майлз наверняка даже не понял, что именно увидел и просто в очередной раз хотел похвастаться, но все же, восприми они его слова всерьез, возможно, хотя бы Трина и Паскаль были бы сейчас целы и невредимы. Едва спрыгнув на землю, они откинули крышку кузова и принялись выгружать оттуда мешки и ящики со всяким добром. Миллер, видя размер их улова, даже присвистнул. Похоже, пропав почти на месяц, эти люди времени зря не теряли. Громко хлопнули двери кабины. Миллер обогнул грузовик со стороны пассажирского сидения и, обойдя несколько человек, увидел стоявшего у двери Коннора. Он был не таким здоровым лбом, как Фред и Джон, напротив, довольно худым и жилистым, и имел, пожалуй, одну из самых запоминающихся внешностей из всех жильцов Ковчега. На его почти эбонитовом лице, даже более темнокожим, чем у Фреда, челюсти выступали вперед настолько сильно, что парень напоминал какого-то инопланетянина. Впрочем, уже давно никто не решался указывать ему на это. — Какие люди! — поприветствовал его Нейтан, широко разведя руки. — Все еще на страже, Миллер? — ухмыльнулся Коннор, и они стукнулись кулаками. — Когда-нибудь обязательно плюну на все и укачу с вами, мужики, обещаю, — шутливо заверил его он, — как только найду достойного преемника. — Таких, как ты, больше нет, бро, — Коннор цокнул языком и обернулся, посмотрев на то, как люди опустошают кузов грузовика, — привезли тебе зарплату. — Посмотрим, — кивнул ему Миллер и обошел грузовик, оказавшись со стороны водительской двери. Декстер, которого все просто коротко называли Декс, никогда не отказывал себе в удовольствии осматривать все вокруг, словно свои владения. Этот парень был настоящей горой почти двухметрового роста, даже Беллами рядом с ним не казался бы таким шкафом. Он привык носить капюшон на голове, скрывая за ним вполне симпатичное, хоть и чрезмерно брутальное в своей прямоугольности лицо, но его дьявольская ухмылка и блеск глаз был виден даже в тени. Весь его вид выражал опасность, даже нож он таскал не на поясе, как это делали многие, а в специальном чехле на нагрудном кармане куртки, чтобы все видели, что он всегда при оружии. Да он и был опасен. Миллер, Атом, и, впрочем, наверняка каждый обитатель Ковчега, был несказанно благодарен судьбе за то, что вся эта банда никогда не задерживалась здесь подолгу и быстро пропадала из виду, едва Дексу становилось скучно сидеть на месте. Сложись все немного иначе, и тут царили бы совсем другие порядки. — Миллер, — послышался его низкий басистый голос. — Декс, — кивнул ему Нейтан, и они обменялись крепким рукопожатием. — Похоже, тут все по старому? — спросил парень, пересчитывая сновавшие вокруг него головы. — Не в этот раз, — подойдя поближе, серьезно произнес Атом и тоже пожал Дексу руку, — кое-что изменилось. Нам нужно многое обсудить… — он бросил взгляд на Миллера, — наедине. — Сам великий Атом нуждается в моей помощи, — насмешливо произнес великан, — Не ты ли мне говорил, что домашние дела — это только твоя забота? — Как я и сказал, кое-что изменилось, — настойчиво повторил Атом. — Что ж… — Декс осклабился и хлопнул парня по плечу, да так, что тот аж пошатнулся, — Да расслабься ты! Пойдем, послушаю, что у вас тут за беды. Когда-то же должны были они начаться. Еще спасибо скажешь, что я оказался рядом. — Рад, что могу на тебя положиться, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Атом, — Идем в мой кабинет. Еще раз бросив изучающий взгляд на Миллера, он развернулся, и они с Дексом скрылись за дверями.***
Джаспер не заметил колючие ветви кустарника у себя на пути, поэтому влетел в них на полной скорости, расцарапав себе лицо. Едва ли при этом он стал бежать хоть немного медленнее. Все они рвались сквозь болото, пролетая меж деревьев, с каждым рывком поднимая с земли ворох грязи и брызг. Ветер свистел в ушах, но от страха Джасперу казалось, что он слушал в этих порывах голоса. Гомон жнецов и ласковое пение их проповедника, и мольбы Дрю, что до сих пор не могли выйти у него из головы. Ему казалось, они вот-вот их настигнут. Всем так казалось, поэтому они бежали стремглав, совершенно забыв о всех трудностях этой местности, словно от животного страха все ограничения резко спали. Должно быть, Кларк и Беллами сохранили трезвый рассудок, раз смогли оставаться в хвосте и следить, чтобы никто не отставал, но Джасперу не хватало смелости даже чтобы обернуться. Когда из-за деревьев показалась знакомая дорога, на которой стояли их автомобили, парень готов был расцеловать эти куски железа. Он рухнул на колени рядом с пикапом и тут же начал хрипло вдыхать в себя морозный воздух, который теперь больно обжигал его легкие. Джаспер никогда раньше так не загонял собственное тело, как и многие здесь, но, похоже, такой удар по собственному организму помог им оторваться и сбежать. Даже Беллами и Октавия согнулись пополам, стоило им остановиться, остальные же выглядели еще хуже. Кларк рухнула рядом с ним, уставилась пустыми глазами на небо, прислонившись головой к двери. Дерек безвольно свалился на землю, накрыв голову руками, и начал одновременно пытаться отдышаться и всхлипывать. — Какого хуя это было?! — жалобно прокричала Харпер, опершись руками на капот и уронив голову, — Зачем… зачем они это сделали?! Монти, увидев, что девушку всю трясло, подошел к ней и крепко обнял, мягко опустив на землю. Почти все из них видели мертвецов и тот кошмар, что они могли сотворить, но мало кто сталкивался с такой звериной жестокостью. Они с Монти так точно не видели раньше ничего подобного. — Я ничего не понимаю… — проскулила Харпер, уткнувшись в плечо Монти. — Сволочи, — всхлипнул все еще лежавший на земле Дерек, — убью, убью, всех убью… — Эй, эй, поднимайтесь! Не стойте! — едва отдышавшись, прикрикнул на них Беллами и схватил Дерека, помогая тому встать на ноги, — Они вот-вот нас нагонят! По машинам и обратно в лагерь, живо!***
Миллер принялся помогать разгружать грузовик, едва за Атомом и Дексом захлопнулись двери. То, что их лидер оставил его не у дел, хоть он и был его самых доверенным человеком, глубоко его задело. Неужели только из-за участия в поисках он моментально утратил его доверие? Будь это иначе, Миллер уже сейчас бы говорил Атому, что просить об одолжении у Декстера — очень хреновая и опасная затея. Дай ему немного воли, и его уже будет не остановить. Да и о чем таком он может его попросить? Присмотреть за ненавистным ему Беллами Блейком? Или даже помочь с ним разобраться? Конечно, Атом никогда бы до такого не опустился, но даже если он попросил бы помочь поставить слишком ретивого новичка на место, то сильно бы упал в глазах Миллера. Он все же надеялся, что Атом решил посвятить Декса в проблему с внезапно оказавшимися реальностью жнецами… или теми, за кого они их приняли. Нейтан, к этому времени стоявший в кузове, поднял на руки очередной ящик и подал его вниз. — Аккуратно, тяжелый, — предупредил он. Парень повернулся, уже потянувшись за следующим, когда услышал за спиной обеспокоенный голос Майлза: — Эй, Миллер, а что это за хрен у ворот? Новенький? Он вопросительно посмотрел на Майлза, после чего выбрался из кузова, выпрямившись во весь рост и увидел одиноко стоявшую у ворот фигуру. Он сразу понял, что никогда раньше его не видел. — Твою мать, — ругнулся он, после чего спрыгнул на землю, взял в руки прислоненную к колесу грузовика двустволку и направился к незнакомцу. Тот так и не сдвинулся с места, встав прямо перед распахнутыми воротами, только помахал рукой, когда Миллер к нему приближался. Парень выглядел потрепано: его куртка порвалась в нескольких местах, а на лбу виднелся след от заживающей ссадины. Выглядел он при этом до странного расслабленно, перенеся вес на одну ногу и держа одну руку на лямке висевшего у него за спиной рюкзака, с виду полностью пустого. Как будто совсем не боялся, что парень с ружьем может что-то ему сделать. Миллера это сразу напрягло. То ли тот был достаточно неопытен и глуп, раз до сих пор без капли опаски встречал новых людей, то ли считал себя достаточно крутым, чтобы ничего не бояться. Оба варианта его не радовали. — Ты кто такой? — не целясь, но приподняв ружье, спросил Миллер. — Питер, — он еще раз приветственно махнул рукой, — Колтон. — И как тебя сюда занесло, Питер? — Простая задачка, если немного напрячь голову, — он наклонился, заглянув ему за спину, — вон ту громилу увидел, катилась себе по дороге. Я машин на ходу уж месяца два не видал. Подумал, что у людей, которые вот так разъезжают сейчас про трассам дома все не так уж и плохо. Я прав? — Хочешь присоединиться? — Смотря о чем идет речь, — приподняв бровь и мерзко ухмыльнувшись, произнес Питер. Миллер едва сдержался, чтобы не поморщится. Конечно, не стоило требовать от человека, который провел многие дни в пути, опрятного вида, так что свалявшиеся волосы, пыль на лице и неаккуратная щетина его совершенно не смущали. Но это лицо… сейчас он точно не мог выразить, что с ним было не так. С уверенностью он мог лишь сказать, что Питер Колтон был максимально далек от парней, что были в его вкусе. — О нашем лагере, — сказал Миллер, — Оружие с собой есть? — Куда уж теперь без верного друга в штанах, — продолжал паясничать Питер, — вот, зацени, — он задрал куртку, показав рукоять заткнутого за пояс револьвера, — палить по всем не начну, клянусь могилой матери. Хотя она, наверное, может быть еще жива. Ну или, знаешь… уже не в могиле. Ему очень хотелось дать Питеру от ворот поворот, но не он придумывал правила, касающиеся новоприбывших. Пусть Атом разбирается, это было его дело. Если этот фрукт что-то учудит, то это будет уже не на его совести. — Револьвер сдашь на входе, — продолжая не обращать внимания на поведение парня, спокойно произнес Миллер, — Отведу тебя к главному, он решит, что с тобой делать. — Так… я могу войти? — Да, — неохотно ответил он, — заходи. Вновь довольно ухмыльнувшись, Питер сделал аккуратный шаг, переступая невидимую границу, отделявшую Ковчег от внешнего мира. Стоило парню оказаться за воротами, по спине Миллера пробежал холодок. Его терзало странное ощущение. Как будто… Как будто он впустил вампира к себе за порог.