***
Казалось, болело сейчас абсолютно все, и снаружи, и внутри. Борясь с дрожью, Беллами поднял перебинтованные ладони и посмотрел на них, а затем тщетно попытался сжать их в кулаки. Лоскуты ткани почти целиком пропитались кровью, и от движения пальцами пятна увлажнились и слегка расширились. Пусть боль была почти невыносимой, но Беллами сейчас почти не обращал на нее внимания. В ушах до сих пор стояли крики Октавии. Он едва успел найти в себе силы, чтобы подняться на ноги после боя с Каспианом, и первое, что ему пришлось сделать — это затолкать родную сестру под замок, слушая проклятия в свой адрес. Беллами, пусть и не без помощи, сделал это своими руками, и теперь смотрел на них, пытаясь понять, как он только смог… и как вообще они оказались здесь? Может, на этот раз это была точка невозврата, он не знал. Хотел верить, что это не конец для них, но таких слов, сказанных с такой яростью, от Октавии он никогда не слышал, даже когда избил Атома той ночью. Беллами тяжело вздохнул, покачал головой и медленно опустил ладони на колени. Они начали собачиться с Атомом из-за того, что тот оставлял пропавших людей на произвол судьбы. Теперь Беллами запретил идти за ним, чтобы проверить слова Шарлотты. Какая ирония… но посмеяться над ней смог бы разве что человек без совести, вроде Мерфи. Октавия, конечно, первым делом спросила, не шутка ли это, но когда все поняла, то по-хорошему ее было уже не удержать. Во всей плеяде ужасов этой ночи ее гневные крики стали для него самым худшим моментом. Он снова вздохнул, постарался устроиться поудобнее в кресле, пытаясь найти позу, в которой тело болело бы как можно меньше, и оглядел остальных. Миллер сидел на стуле, положив лоб на сцепленные в замок ладони, и уставился в пол. Кларк расположилась в кресле напротив, подперла щеку кулаком и, не переставая хмуриться, отстраненно смотрела в стену, о чем-то мучительно размышляя. Совсем недавно ей пришлось сделать с Шарлоттой то же, что и ему с Октавией. И наслушалась она от нее тоже немало. Беллами каждый день ждал, что Жнецы нападут, что одной прекрасной ночью в лесу загорятся огни, и, разъяренная своим пророком, на них двинется вооруженная толпа. Он представлял себе бой, но то, что устроила Шарлотта… такого Беллами точно не ожидал. Как только суматоха улеглась, они втроем сразу же организовали собрание, но, едва дверь за ними захлопнулась, все просто сели и замолчали. Слишком многое произошло, и никто не знал, как на это реагировать и что говорить. В комнате стоял еще один никем не занятый стул. Глядя на него, Беллами воображал, что через мгновение дверь откроется, и сюда войдет кто-нибудь еще. Октавия? Атом? — Насколько серьезно пожар повредил припасы? — решил, наконец, начать Беллами. Этот вопрос был одновременно и самым важным, и наименее болезненным для обсуждения. — Джессика говорит, что как минимум две трети больше не пригодны к употреблению, — хрипло ответил Миллер, подняв голову и перестав пялиться в пол, — скорее всего еще больше. Сначала ей нужно будет проверить все емкости на герметичность, как только разгребут то, что сгорело с концами. — Если я не разучился считать, то остатков нам хватит в лучшем случае на три недели, так? — Беллами попытался провести по обмотанному бинтами лицу ладонью, но, едва приподняв руку, понял, что окончательно обессилил. Если они не обсудят все в ближайшие полчаса, то он отрубится прямо тут. — Давай пока прыгать от худшего расклада, — предложил Миллер. Как и в случае с остальными в этой комнате, на нем сейчас лица не было. Даже такой кремень в конце концов дал трещину. Беллами представил, как он сам сейчас выглядит со стороны. В его случае это были даже не трещины, он был готов рассыпаться в пыль и рассеяться по ветру. Жаль, что он не мог себе этого позволить. — Худший — это неделя? — аккуратно предположил он. — Не важно сколько, — подала голос Кларк, продолжая смотреть в никуда, — Теперь они смогут взять нас измором, и для этого им не придется месяцами сидеть под забором. Просто подождут, пока мы обессилим, а тех, кто отправится за припасами, перебьют поодиночке. Мы в тупике. — Тупик, значит? — Беллами сомкнул и разомкнул слипшиеся губы, и медленно провел по ним кончиком языка, — Дерьмо ебаное… — Думаете, он правда мертв? — робко спросил Миллер. — Шарлотта, — Кларк запнулась и прочистила горло, — говорила уверенно. Даже если она его только ранила, Атома наверняка добили Жнецы. — Тогда почему я не могу избавиться от чувства, что мы предаем его, сидя здесь? — произнес он, засопев. — Потому что он умер, Нейт, — ответила Кларк, — и это нелегко принять. Как и все остальное. — Так ты веришь ей? И Мерфи? — на всякий случай спросил Беллами и получил в ответ кивок, — Значит, все это время… и как мы проглядели? Она всегда казалась мне странной, но не более. Как подросток вообще смог… — Нам придется что-то решать, — впервые в этой комнате Миллер произнес что-то с такой уверенностью, пусть и голос его до сих пор был севшим от потрясения. — На этот раз просто усадить ее в клетку за забор не получится. Люди потребуют от нас решение, как только мы выйдем за эту дверь. Они все слышали, когда Шарлотта кричала. Боюсь, смягчить ситуацию уже не выйдет, — он посмотрел на Кларк, но та, казалось, окончательно ушла в себя, — да и стоит ли? — И какой у нас выбор? — Беллами повел плечами, как если бы развел руками, будь у него силы. Он попытался представить на месте Шарлотты взрослую женщину, хотя бы свою сверстницу, чтобы в голове появились хоть какие-то варианты, но все они казались одинаково дерьмовыми и невыполнимыми. Беллами ждал, что Миллер сам предложит, как им поступить, но тот тоже молчал, не в силах высказать хоть что-то. — Я не могу, — он покачал головой и уронил ее на грудь, — и никто из нас не должен сейчас выносить ей приговор. — Отложим до утра? — с сомнением предложил Миллер. — Да, отложим, но решать все равно не нам. Дадим людям ночь на подумать, а завтра будем голосовать. Так и поступим, — Беллами посмотрел на Кларк, — только если ты согласна. Она долго молчала, и никто не решился ее поторопить. Когда они отсюда выйдут — обратного пути уже будет, так что они никуда не спешили. В конце концов, Кларк вышла из оцепенения, потерев веко кончиком пальца. — Да, — хрипло произнесла она, — так и поступим.***
В эту ночь весь корпус был освещен огнем ламп накаливания. Иллюзия, которая должна была хоть сколько-нибудь вернуть уверенность жившим тут людям в том, что завтра может наступить. Тьма, которая давила на них, впрочем, тоже была неосязаемой, хоть Кларк и готова была поклясться, что чувствовала сейчас ее прикосновение. Ей яркий свет нисколько не помог. Жнецы были там, прятались в тенях, реальные и готовые напасть. Атом продолжал быть мертвым или брошенным на произвол судьбы — в любом случае его участь оставалась незавидной. А Шарлотта… навсегда перестала быть той, кем Кларк хотела ее видеть. Кларк приподняла верхний слой сложенных в походную сумку вещей, чтобы проверить, все ли было на месте. Кажется, она ничего не забыла. На всякий случай Кларк быстро окинула комнату внимательным взглядом, не задерживая его на недописанном портрете Шарлотты на холсте, как и на других ее рисунках. Сейчас она была настолько сосредоточена на своей задаче, что в ее холодном разуме даже на мгновение не нашлось времени для сентиментальности. Нужно было спешить, пока люди затихли и пытались сомкнуть глаза, или совладать со своими переживаниями — уж кому как повезло. Она застегнула молнию на сумке, закинула ее за плечо, коснулась ладонями карманов, проверяя, на месте ли ключи, и, крадучись, вышла в коридор, тихо захлопнув за собой дверь. Проходя мимо комнат, Кларк слышала перешептывания, но не могла разобрать слов. По тону казалось, что люди друг друга успокаивали. На лестнице она встретила несколько заядлых курильщиков, которые теперь с оружием наготове всматривались в окна, и лишь кивнули ей, не обратив внимания на сумку, висевшую у нее за спиной. Подвал было сложно проветрить, так что в нем теперь надолго поселится запах гари. Стены рядом с дальней дверью, где только вчера располагался склад со всеми добытыми потом и кровью запасами, которые исправно помогали им пережить эту бесконечно долгую, суровую зиму, теперь были покрыты сажей, а за ними вместо припасов таился пленник. Больной, травмированный ребенок, брошенный в кромешную тьму за то, в чем, как Кларк хотелось верить, сама Шарлотта была не в состоянии разобраться и до конца осознать. Другой такой ребенок сидел в соседней камере, где еще недавно Кларк потеряла одну из последних искорок своей тлеющей человечности, когда решила пытать Каспиана. Беллами хотел поселить в ее голову понятную, светлую в каком-то смысле мысль, как только она вышла оттуда с окровавленным штопором в руке, но Кларк была не состоянии разделить себя на две части. Никто ее не вынуждал. Просто очередная крайность, взвешенная на весах почти исчезнувшей совести, показалась ей приемлемой. И теперь за этой дверью, в комнате, пол которой до сих пор пятнали капли крови уже мертвого безумца, сидела Октавия. Кларк вспомнила, как трое здоровых парней, в том числе едва стоящий на ногах Беллами, тащили ее туда, бьющуюся в ярости, как дикая кошка. В тот момент, наверное, оглохнуть на минуту хотелось всем, кто смотрел на все хотя бы с каплей сочувствия. Теперь оттуда больше не доносились крики с угрозами, они уступили место нетерпеливой ходьбе из края в край. Кларк тряхнула головой и прошла мимо комнаты, ставшей временной камерой для Октавии. Так они спасли ей жизнь, нечего об этом жалеть. Завтра ей будет угрожать куда меньше, чем сегодня, чего нельзя было сказать о Шарлотте. После того как она с невозмутимой гордостью поведала о своих деяниях всем, кто успевал слушать, пока Кларк тащила ее в подвал, здесь для нее уже никогда не станет безопасно. И не наплевать на это было только одному человеку — самой Кларк. Она достала ключи и отворила камеру, напрягшись всем телом. Поздно было строить какие-то иллюзии, так что Кларк была готова к тому, что Шарлотта нападет на нее, но девочка просто сидела в углу, прижав колени к груди, а когда взглянула на нее, то лицо ее приняло озадаченное выражение. — Выходи, — велела ей Кларк и поманила к себе рукой. — Как это? — Шарлотта встала на ноги и попыталась заглянуть ей за спину. — Тут только я, не бойся. Идем, пока нас никто не увидел. — Ладно, — Шарлотта приблизилась, поравнявшись с Кларк, и недоверчиво посмотрела на нее, — Ты отпускаешь меня? — Мы уходим, — она неуверенно потянула руку к девочке, но все же сжала ее, после чего спешно повела за собой по коридору, — твои вещи я собрала, не волнуйся. — Ты… меня не накажешь? — все еще мало понимая, что происходит, спросила Шарлотта. — Нет, я не стану, — вымученно улыбнувшись, ответила Кларк, поднимаясь из подвала. Она притормозила, дав знак Шарлотте, подождала, пока прохаживающийся по коридору Диггс не скроется в своей комнате, и продолжила путь к выходу. — Другие будут решать, как тебя наказать, завтра. Я не собираюсь на это смотреть. — Ты хочешь сама меня убить? — испугалась Шарлотта, — За то, что я… — Нет, ну что ты, — Кларк грустно посмотрела на нее, а затем направилась к припаркованному рядом с выходом седану, — мы прокатимся, ты все мне объяснишь, а потом я отвезу тебя, куда захочешь. — К Папе Биллу?! Глаза Шарлотты загорелись. От воодушевления, с которым Шарлотта произнесла его имя, Кларк стало тошно. Какую же черную силу нужно иметь, что суметь так отравить разум бедного ребенка? Билл Кэдоган пытал и убил ее родителей, издевался над ней самой, но она все равно говорила о нем с благоговением. Убивала во имя его идиотской выдумки людей, которые спасли ее и приютили. Все это не укладывалось в голову, но, спасая Шарлотту сейчас, у Кларк хотя бы появится возможность все осознать, а затем и исправить. — Да, к твоим людям. Только сначала мы немного покатаемся, ладно? — она заметила, как Шарлотта вновь стала недоверчиво смотреть на нее. — Так надо, поверь мне. Я же тебе помогаю, верно? — Верно… кажется, — неуверенно произнесла Шарлотта. — Ты ведь меня не обманываешь? — Нет, ну что ты, милая, — уверила ее, как могла, Кларк. Она открыла заднюю дверь автомобиля, закинула туда собранную сумку, после чего указала рукой внутрь салона. — Садись. — Ты на меня не злишься? — спросила Шарлотта, забираясь внутрь. Наивная. Такая наивная. Такая малютка готова была поверить во все, что угодно. Неудивительно, что Второй Рассвет смог так быстро сотворить из нее послушное орудие. Эта мысль успокоила ее на мгновение, пока не резанула другая — она ведь так долго и так мастерски обманывала их всех. Могла ли она в этом притворстве и в том, что она делала, находить удовольствие, выходящее за грань простого послушания? Может быть, но лишь потому, что все казалось ей обычной игрой. Кларк нужно будет объяснить ей, что это не так, и потом, может быть… Она не знала. Но у нее будет время подумать. Сначала нужно было вывезти Шарлотту отсюда. Повернув ключ зажигания, Кларк направила седан к воротам, не включая фары, чтобы не привлекать внимания. У самих ворот она вышла, чтобы распутать цепь и отворить их, стараясь делать все как можно быстрее, пока кто-нибудь из патрульных не приблизиться. Кларк казалось, что успеть вполне реально, но когда яркий свет фонаря ударил ей в глаза, стало понятно, что план побега в своей простоте был не так уж и гениален. — Кларк? — Миллер опустил фонарь и спрятал пистолет обратно в кобуру, — Куда это ты собралась? — Черт, Нейтан… — она вздохнула и посмотрела по сторонам, проверяя, не идет ли сюда еще кто, — просто отпусти нас, не надо все усложнять. — Нас? — он посветил лучом фонаря на заднее сиденье, после чего снова потянулся за оружием, но остановился и просто удивленно посмотрел на Кларк, — Какого хрена? Что ты собралась делать с этой маньячкой? — Завтра все будут решать, как с ней поступить. Как думаешь, после сегодняшней ночи, кто-то сможет найти в себе милосердие? Или хотя бы толику здравого рассудка? Вспомни, что стало с Мерфи, — она бессильно развела руками. — Что бы они ни решили… я не собираюсь смотреть на последствия. Даже если ее не убьют, ничего хорошего с ней уже не будет. — Я бы никогда не согласился на казнь ребенка, — ужаснулся Миллер, — и другие… — Никто уже не вспомнит, что она просто ребенок, Нейт, — Кларк пожала плечами и грустно нахмурилась. — Все увидят в ней еще одного жнеца. — Ладно, хорошо, — Миллер медленно, почти неохотно кинул и подошел к ней, снова посмотрев на съежившуюся в сиденье Шарлотту. — И что ты будешь с ней делать? — Я не мать, и уж тем более не психиатр, — Кларк положила руки на пояс и протяжно выдохнула, — и вряд ли сумею найти того, кто мог бы помочь. Но сама я должна попытаться. Сделать хоть что-то, поговорить, научить, как поступать правильно, вправить мозги обратно, если придется. Здесь вот-вот разразится что-то ужасное. Ни у меня, ни у кого другого не будет времени разбираться с тем, что произошло. А там, — она указала за забор, — сколько угодно. — Жнецы сейчас, возможно, уже взяли Ковчег в кольцо. Вы можете попасть в засаду на дороге, ты это осознаешь? — Испытаю судьбу, мне не впервой, — спокойно ответила Кларк. Почему-то она была уверена, что Жнецы сейчас стали меньшей из ее забот. — Тогда… езжайте, — Миллер вздохнул, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что решение далось ему не просто. — Если ты уверена, что так будет лучше — езжайте. Утром я расскажу обо всем остальным. — Если Беллами или кто-то еще захочет поехать за нами — пожалуйста, останови их. Скажи, что я запретила. Скажи… — Скажу, — Миллер положил ей руку на плечо, — не волнуйся об этом. А теперь иди. Кларк кивнула, отвернулась и сделала шаг в сторону машины, но снова обернулась. Теперь она была даже рада тому, что Миллер поймал ее тут. Уходить без слов было трудно. Спешно подготавливаясь к побегу, Кларк не позаботилась оставить записку. Теперь все хотя бы будут знать почему. Будут знать, что ей жаль. — Нейт… — она сглотнула, обдумывая то, что собирается сказать, — передай им мои извинения за то, что бросаю вас сейчас. И скажи Беллами, чтобы не забыл воспользоваться колючей проволокой, что притащил Мерфи с последней вылазки. На весь периметр не хватит, но можно будет… — Кларк остановилась и вздохнула, увидев понимающий взгляд Миллера. — Я бы хотела остаться, придумать, как укрепить оборону, достать что-нибудь полезное, помочь ставить ловушки… Я бы убила их всех, если б могла. Но у вас теперь есть Беллами, он сможет сделать все, что смогла бы сделать я, а этой девочке кроме меня некому помочь. Мне жаль, что пришлось выбирать и уходить от вас сейчас, вот так. — Да встретимся мы вновь, — просто ответил Миллер, улыбнувшись. — Не нужно этого, — она отрицательно мотнула головой. — Тогда… — он подошел к ней и крепко обнял, поцеловав в лоб, — благослови тебя Бог, Кларк Гриффин. Клянусь, мы тебя не заслуживаем. — Береги себя, Нейт. И сбереги остальных. — Сберегу. Она отстранилась и спешно вернулась к машине, сев за руль. Выехав за периметр Ковчега, Кларк старалась не оборачиваться и не смотреть в зеркала — боялась, что если промедлит еще немного, то уже не сможет уехать. А ведь это было самое простое из того, что ей теперь предстояло.***
Писк радиопомех в очередной раз съездил ему по ушам, вырывая из задумчивости, почти что похожей на нормальный сон. В этой сладкой полудреме Джаспер мог практически полностью выключить все гнетущие его мысли, но теперь они вернулись, вместе с голосом Монти, бурчащим себе что-то под нос. Он попытался включить в голове какую-нибудь назойливую мелодию, чтобы снова впасть в транс, но все тщетно, оставалось довольствоваться дерьмовой реальностью. — Вот опять, я же говорил… говорил… — забормотал Монти, продолжая вертеть регуляторы радиостанции, после чего взял в руки микрофон и зажал на нем кнопку. — Это Монти Грин, как слышите меня, прием? — Монти, перестань, — устало протянул Джаспер и растер ладонями уши, пытаясь хоть на секунду заглушить треск помех. — Ну давай же, давай… — Чувак, эй, остынь, — он встал с кресла, подошел к Монти и опустил ему ладонь на плечо, — ты сидишь тут безвылазно уже целые сутки и делаешь вид, что ничего не случилось. — А что случилось? — безразличным тоном спросил он. — Монти… Атом умер, — выдавил из себя Джаспер. — Да знаю я, твою мать! — выпалил Монти, взял лежавшую под рукой отвертку и с силой швырнул ее о стену, после чего закрыл глаза руками, — Все это какой-то бред. Мы можем хоть день прожить, чтобы здесь кого-нибудь не зарезали? — Радио тебе точно на этот вопрос отвечать не станет, — мягко, чтобы это не звучало, как насмешка, произнес Джаспер. Он видел, что случившееся давалось Монти тяжелее, чем ему. Для Джаспера Атом как будто до сих пор был жив. Тот и раньше пропадал целыми днями, занимаясь не пойми чем за черной дверью своей каморки. Вот стоит им подождать еще денек и… Он вздохнул. Конечно, этого не случится. Атом не вернется, как и Кларк, скорее всего. Ее побег вместе с Шарлоттой обитатели Ковчега по большей части встретили с непониманием, а когда Миллер попытался объяснить ее мотивы, то негодование только выросло. Все уже привыкли полагаться на нее, когда у Атома и Беллами одновременно срывало крышу. Никто не ожидал от Кларк подобных выходок — и тут такое. Джаспер может и хотел на нее злиться, но не смог. В отличие от многих, ее решение он смог принять, и простить ей побег. Теперь Беллами, избитый в хлам Каспианом и посадивший собственную сестру под замок, оставался их единственной надеждой. Пора было кричать о том, что им пиздец, но всеобщая моральная подавленность, которая умудрилась перекинуться даже на него, не позволяла ему этого делать. Поняв, что Монти намерен продолжать отстраняться от мира, копаясь в своей наверняка нихрена не работающей груде железа, Джаспер открыл ставшие почти пустыми кухонные полки и достал оттуда маленькую, покрытую сажей баночку с консервированной рыбой. Какое-то время задумчиво повертев ее в руках, он положил баночку в карман и направился к выходу. — Ты куда намылился? — соизволив отвлечься от своих невероятно важных дел, спросил Монти. — Пойду кормить нашего тамагочи, — он указал большим пальцем себе за спину. — Дался тебе этот Мерфи, — фыркнул Монти. — Этот псих… — Порезал на кусочки других психов, знаю-знаю, — Джаспер закатил глаза и закивал. — Мне все равно его жалко. Шарлотта спалила почти всю нашу еду, так что вряд ли теперь хоть кто-то поделится с ним пайком. Ну, а я всегда был дрищом и малоежкой, — он погладил себя по животу, — уж как-нибудь переживу. — Когда еда кончится, ты по другому запоешь, чувак, — грустно усмехнулся Монти, — и пожалеешь, что отдал последние крохи такому, как Мерфи. — Да ладно тебе, — фыркнул Джаспер, — у нас в загашнике еще целая куча самогона. Зачем нам еда, когда есть бухло, верно? — Выпить бы не помешало. Может тогда у меня бы получилось понять, что я делаю не так с этой штукой, — он указал ладонями на радиостанцию, а затем хлопнул ими по коленям. — Не начинай без меня, дорогой, — Джаспер подмигнул ему и пошел наружу. Пока он брел вдоль забора, глядя на опустевший двор, чувство потери и приближения чего-то ужасного вновь стали одолевать его. Хуже было только в самом начале, когда они с Монти возвращались на Ковчег после первой дальней вылазки, повидав все оттенки хаоса, которые только мог предложить апокалипсис. С тех пор, успокоившись и вернув былой оптимизм, Джаспер начал считать себя непробиваемым. Он даже смог заразить этой уверенностью Монти, возможно и Октавию тоже. И где все это теперь? Похоже, отвалилось от него и бродит где-то по лесу, вместе с мертвецами. Без этого все изменилось. Даже не видя людей, которые в большинстве своем сейчас ютились в главном корпусе, не отрывая взгляда от окон, он чувствовал, как их мысли слиплись в один общий, наверняка мерзкий на вид комок. Ему стало плохо от осознания, что теперь и он часть этого комка. Вот она, значит, какая — жизнь без завтрашнего дня. Он услышал чьи-то хрумкающие шаги по сырому снегу, который с самого утра сбросил с себя ледяную корку и начал подтаивать. Встрепенувшись и дернувшись от испуга всем телом, Джаспер вскинул пистолет и направил его в темноту меж деревьев. Выходить за забор было риском, но он все же надеялся, что хоть десяток метров безопасной зоны они могли себе позволить. А может он был не так уж и не прав. Эта мысль появилась, как только он увидел, кто тут шумит. — Блин, опусти ты свою волыну! — шикнула на него Октавия, подняв руки вверх. — Ты хрен ли тут делаешь? — удивленно прошептал Джаспер. — Беллами тебя выпустил? — Не Беллами. Дерек, — она вздохнула и подошла ближе. — Он сегодня сторожил меня. — Это как же ты его уговорила? — Сказала правду, — поджав плечами, ответила Октавия. — Что собираюсь пойти… тебе это не понравится. — Да говори уже! — взмахнув руками, шикнул он. — Я пошла за Дэвидом, — опустив взгляд и пнув снег, произнесла она. — Пообещала Дереку, что если Жнецы нападут, то я успею замочить кого-нибудь. Ему этого хватило. — Ты рехнулась?! — Ясно, — Октавия фыркнула и отвернулась, — ну и сиди тут. Только не смей меня сдавать брату, а то, клянусь, я тебе яйца на глаза натяну! — она пошла дальше, но остановилась, ткнув в него пальцем. — Вот если бы там сейчас был Монти, ты бы ринулся не раздумывая! — Октавия… — он открыл было рот, намереваясь что-то возразить, но на ум не приходило ничего, что могло бы заставить ее остаться. Может, надо просто подкрасться сзади и хорошенько вмазать ей рукояткой пистолета по затылку? В кино такое прокатывало, но с его везением он скорее просто поставит ей шишку и получит в ответ, либо наоборот нахрен вышибет ей мозги. Но что еще ему оставалось? Нельзя же было позволить ей себя угробить. — Ты можешь просто этого не делать? — беспомощно спросил он. — Он ведь был и твоим другом тоже, — упрекнула его Октавия. — Неужели этого мало, чтобы пройти ради него одну жалкую милю? — Ты говоришь так, как будто там не сидит толпа монстров-каннибалов… обоих видов, — поспешил уточнить он. — Может и не сидит, — сжав губы, буркнула она. — Они там сидят только со слов того фрика из подвала, да этой маленькой лживой суки Шарлотты. Мы не можем знать наверняка. Пара ладошек в кровушке и все, — Октавия раздраженно махнула рукой, — Беллами опять съехал, Кларк удрала, поджав хвост, прихватив с собой эту… эту… — она с силой сжала кулаки и засопела. — Джаспер, ты иди давай, и забудь, что меня тут видел. — Нет уж, подруга, — он почесал ноздрю большим пальцем и зажмурился, состроив кислую мину. Сейчас бы пойти обратно к Монти, да окунуться обратно в атмосферу декаданса, ничего при этом не делая, но зову сердца сложно противиться. Если уж его не слушать, то лучше сразу оглохнуть, — я с тобой. — Внатуре? — Октавия удивленно моргнула, но быстро пришла в себя и улыбнулась, кивнув себе за спину. — Тогда не отставай. — Да, класс, — Джаспер прикусил нижнюю губу и выдохнул, покачав головой, охреневая от самого себя. Прости, Мерфи, похоже ужина тебе сегодня не видать, — уже бегу. Они углубились в лес, включив фонари и держа наготове пистолеты. Шли медленно, шарахаясь от каждого треска и шороха, даже иной раз от собственных теней и шагов. Джаспер как-то раз был в пещере страха, еще ребенком. Тогда происходящее воспринималось незамутненным детским разумом за чистую монету, и в том, что очередной выпрыгнувший из-за угла вампир или скелет может и впрямь тебя убить, никаких сомнений не вызывало. К выходу он добрался весь взмокший, а сердце было готово выпрыгнуть прямо через глотку. И вот даже тогдашний вояж теперь казался ему полной херней. Несколько раз повод для страха себя и впрямь оправдывал — очередная мелькнувшая с свете фонаря тень оказывалась увязшим в сыром сугробе ходячим. Из-за мороза они до сих пор вели себя вяло, и не стали особо рьяно преследовать прошедших мимо них Джаспера и Октавию. — У меня сегодня день рождения, — сказала Октавия. — Охуенный способ его провести, да? — Хотя бы не в подвале, — попытался подбодрить ее Джаспер и засунул руку в карман, достав оттуда припасенную для Мерфи консервную баночку. — Держи, дарю. Октавия повертела баночку в ладони и усмехнулась: — Лучший подарок за сегодня, — сказала она и открыла банку, достав оттуда несколько мелких рыбешек и набив ими рот. — Ну и гафость… шпасибо. — Всегда к твоим услугам, — он улыбнулся и тоже схватил одну пропитанную маслом рыбешку, закинув ее себе в рот. Вкус был отвратный, но выбирать не приходилось. Он еще вспомнит о ней с любовью, если придется варить собственные сапоги. Они продолжали идти, пока не вышли на небольшую поляну, в центре которой стоял сгоревший остов бревенчатого домика. Октавия рассказывала ему об этом месте, когда впервые его обнаружила. Там же она и встретила Шарлотту. Джаспер поначалу думал, что Октавия просто собиралась пойти наугад, но теперь это обретало смысл. Даже оказавшись тут, она, казалось, точно знала, на что стоило сразу обратить внимание. Октавия подошла к краю сруба и потерла вертикально торчащую сколотую балку. — Вот сука, — процедила она. Джаспер, не понимая, в чем дело, подошел к ней и увидел, что на балке ножом было вырезано несколько чисел, убывающих по вертикали, которые кто-то зачеркивал. Ниже других красовалось единственное не перечеркнутое число — «19». — Так она им говорила, сколько нас осталось, — не скрывая гнева, произнесла Октавия. — И как только у Кларк хватило духу выгораживать эту дрянь? Клянусь, когда мы разберемся со всеми Жнецами, я ее из-под земли достану. — Октавия, — Джаспер слегка дернул ее за рукав и посветил на свою находку. На снегу рядом с ними красовалось большой пятно крови, а еще несколько клякс поменьше уходили куда-то за пределы поляны. — Без паники, — стиснув зубы, проскрежетала Октавия, — мы знаем, что она кого-то цепанула. Идем, проверим. Джасперу эта поляна казалась единственным хоть сколько-нибудь просматриваемым местом, и нервов на то, чтобы снова погружаться в лабиринт деревьев, чьи голые ветви, казалось, готовы были похватать их и задушить, почти не оставалось. Будь тут Монти, он бы просто схватил его за руку и дал деру. Иногда ему было жаль, что Октавия далеко не во всем походила на них. Пришлось послушно следовать за ней, вновь зашуганно всматриваясь в каждую кочку, которая казалась подозрительной — то есть вообще во все. Характерный хрип они услышали раньше, чем смогли рассмотреть мертвеца. Похоже, ходячий учуял их быстрее, поэтому, когда Октавия подошла поближе, тот уже медленно поднимался, ерзая спиной по стволу дерева, к которому ранее прислонялся. Джаспер не мог разглядеть его лицо из-за спины Октавии, но когда услышал ее дыхание, ставшее громким и отрывистым, то и так все понял. Он обошел ее сбоку и посмотрел на искаженное, но узнаваемое лицо Атома. Неестественно отвисшая нижняя челюсть ходячего энергично заходила из стороны в сторону, когда он начал к ним приближаться. — Ну зачем ты так… — всхлипнув, пролепетала Октавия и убрала пистолет, сняв с пояса мачете. — Тебе не обязательно, — преградив ей путь рукой, сказал Джаспер и с горечью посмотрел на вяло перебирающего ноги мертвеца, — я могу сам. Октавия оттолкнула его руку, решительно утерла нос рукавом и быстро сблизилась с Атомом, с размаху заехав ему мачете по голове. Не рассчитав, насколько резко тот может упасть, она повалилась на землю, придавленная его телом, и тут же начала яростно пытаться спихнуть его с себя. Октавия скулила и хлопала труп Атома по плечу, как будто тот мог просто подвинуться и перестать придавливать ее к земле. Быстро поняв, что у нее не получается выбраться своими силами, Джаспер освободил руки и нагнулся, чтобы помочь Октавии спихнуть с себя тело, но стоило ему присесть, как он почувствовал холодное прикосновение к своей шее. Сталь блеснула в свете луны, чья-то ладонь зажала ему рот, заглушая крик, послышались шаги. Из-за деревьев вышли еще две фигуры. В темноте сложно было разглядеть детали, но даже силуэты Жнецов выглядели настолько гротескно, что их ни с кем нельзя было перепутать. Они были ужасной пародией на человека даже больше, чем ходячие. Джаспер думал, что с этой мыслью и умрет, а затем очнется, пихая себе в рот потроха какой-нибудь дохлой зверушки, но Жнецы только отняли у него и Октавии оружие. — Хвала Отцу Биллу, что за чудесное место, — насмешливо произнес тот, что держал Джаспера, после чего разжал свою хватку, убрал лезвие от его горла и толкнул ногой в снег, — грешники сами сбегаются сюда! — Октавия, ты как? — Джаспер затравленно оглянулся и помог ей выбраться. Они сели спина к спине и попробовали подняться, но выставленные вперед лезвия тесаков красноречиво давали понять, что им этого не позволят. — Сидеть, детишки, — велел им жнец и наклонился вперед, позволив разглядеть свое украшенное татуировками и пирсингом лицо, — подышите еще немного, пока мы подумаем, что с вами делать. — Апостол Сиенна велела брать всех живьем, — сказал один из них. — Отец хочет… — Да знаю я, чего он хочет, — фыркнул жнец и плюнул прямо в лицо Джасперу, заставив того зажмуриться, — пытками позабавиться. — Он не так велел нам на это смотреть. Или ты забыл его слова? — с явной угрозой произнес третий. — Успокойся. Я просто говорю, что от них одни проблемы. Пока дотащим их до деревни, они попытаются сбежать раза три. Дьяволу только дай шанс — и он нам по палке в каждое колесо поставит. Кто так говорил, а? Давай, скажи мне! — Отец, — устыдившись, ответил он. — Мрази ебаные! — рявкнула на них Октавия, тяжело дыша, и посмотрела на лежавшее рядом тело Атома. — Кто из вас убил его? Шарлотта? Или ты, мелкий хер? Чего лыбишься?! Давай, посмотрим, как ты со мной справишься! Я вас всех на куски порву! Ее угрозы вызвали только дружный хохот. Стоявший ближе всех к Джасперу жнец хищно облизнул губы и взвесил в руке тесак. Прикидывал шансы. — Октавия, не надо, — взмолился Джаспер. — Поздно, — процедила она. — Теперь вы все просто блядское мясо… Ты, — Октавия приподнялась, упершись рукой в снег, и, не обращая внимания на приставленное к ее груди лезвие, вытянула вперед свободную руку с оттопыренным пальцем, — ты и ты! Богом клянусь, всех, блядь, убью! — А вот с этим могут быть проблемы, — усмехнулся жнец. — Ты забыла, что Господь на нашей стороне, — он занес тесак над головой, — и сейчас ты познаешь всю боль его кары! — Нет! — крикнул Джаспер и вскочил, чтобы заслонить Октавию. Раздался протяжный свист, от которого все замерли на мгновение. Не будь он таким громким и долгим, Джаспер бы решил, что это какая-то птица. Застывший с поднятым тесаком жнец обернулся, нахмурившись. Точно такой же свист повторился заново. — Сигнал к отходу, — озадаченно произнес один из жнецов. — Мы уходим? — Нет, всем стоять, — зарычал тот, что готов был вот-вот убить Октавию. — Один раз нас уже провели в Саффолке. Пока мы не отловим этого ублюдка, доверять сигналам нельзя. Генри, сбегай до западной группы, проверь, все ли в порядке. А мы тут зако… кх… кх… Новый свист был короче и тише, ухо Джаспера едва успело его уловить. Наконечник стрелы вышел из горла жнеца, и тот повалился на землю, схватившись за него. Двое других встрепенулись, но не успели ничего сделать. Тот, которого называли Генри, спустя три секунды поймал стрелу прямо в глаз и рухнул замертво, еще через три секунды третья стрела вонзилась в грудь последнему живому жнецу, и тот рухнул на колени, протяжно и хрипло задышав. Джаспер и Октавия припали к земле, взволнованно озираясь. Послышался скрип натягиваемой тетивы и едва уловимый хруст шагов по снегу. Из-за деревьев на них вышел тот, в ком Джаспер надеялся увидеть их спасителя, но судьба подкинула им очередного жнеца. Этот был таким же здоровым, как Беллами, укрытый плащом из звериной шкуры и с грубой маской, напоминавшей череп, закрывавшей нижнюю половину лица. Его голова была гладко выбрита, а когда он приблизился, Джаспер смог увидеть, что вокруг глаз были сажей нарисованы две ромбовидных фигуры. Кожа жнеца в темноте казалась угольно-черной, но, попав под луч фонаря, она приобрела светло-коричневый оттенок. Не обращая внимания на перепуганного Джаспера и Октавию, которая, не растерявшись, уже подобрала свой пистолет и целилась в него, жнец с луком подошел к своей все еще стоявшей на коленях жертве и стянул с лица маску. Под ней оказался мужчина неожиданно приятной внешности, лицо которого, помимо угольной подводки, не было тронуто татуировками, шрамами или пирсингом, как у большинства Жнецов, да и общие черты были нетипично острыми для людей с таким оттенком кожи. Должно быть, он был метисом. Джаспер обратил на это внимание, припомнив, что раньше не замечал среди Жнецов кого-то не белого. — Ты? — удивленно прохрипел пронзенный стрелой жнец. — Ну здравствуй, Август, — голос лучника звучал мягко и даже как-то добродушно, хоть в нем сейчас и чувствовались нотки издевки, — давно не виделись. — Выжил, значит, — он с презрением сплюнул кровь и скривился от боли. — Я же сказал, что вы пожалеете, — лучник посмотрел себе за спину. — Надо было лучше целиться, когда кидал Молотова мне в окно. Вы могли сжечь мой дом, убить моих друзей, но вы забыли, что это мой лес. Ну вот я вам и напомнил. Кровь за кровь, Август. Сказав это, он натянул тетиву и спустил ее. Стрела, выпущенная в упор, пробила жнецу череп навылет. Тело слегка дернулось, да так и осталось стоять на коленях. Расправившись с последним жнецом, мужчина, наконец, обратил на них внимание. Мельком осмотрев безоружного Джаспера, он быстро переключился на целившуюся в него Октавию и одарил ее укоризненным взглядом. — Иногда надеюсь, что все их верования — правда. Тогда весь их Второй Рассвет точно будет гореть в аду, — он устало вздохнул. — Хватит, опусти пушку, Октавия. Я не один из них. — Это мы еще посмотрим. Опусти лук и подними руки, живо! — выпалила она и, замявшись, добавила, — Откуда ты знаешь мое имя? — Слышал его, пока следил за вами, — он медленно опустил лук на землю и неохотно поднял руки. — Повторяю, я не один из них. Это, — лучник кивнул на оставленную в снегу маску-череп, — просто маскировка. Я здешний лесничий. Был им, во всяком случае. — Октавия, не думаю, что он нам что-то сделает, — Джаспер подошел ближе и положил ладонь на ее вытянутую кисть, призывая опустить пистолет. — Да черта с два я ему поверю, — прорычала она, продолжая поглаживать пальцем спусковой крючок. — Это я дал им сигнал в Саффолке. Стащил у одного из них манок, какое-то время получалось их дурачить, уводя подальше от себя, но, похоже, это больше не сработает. Так или иначе, ты уже дважды обязана мне жизнью, Октавия. Думаю, это стоит того, чтобы перестать в меня целиться. — Ладно… блядь, — нервно вздохнув, словно она только что всплыла из-под воды, Октавия все же опустила пистолет. — Лучше вам поскорее вернуться к своим, — внимательно озираясь, посоветовал им лучник. — Вокруг вашего лагеря сейчас шныряют еще три тройки. Кто-то может быть совсем рядом. — Только девять человек? — удивленно спросил Джаспер. — Мы думали, нас взяли в кольцо. Где же тогда остальные? — Большинство в их поселении, кто-то за пределами болота, — лучник неопределенно повел плечом. — Я стараюсь следить за ними, но нельзя быть везде одновременно. Хватит вопросов, говорю же, чем раньше вернетесь к своим — тем лучше. — Я не уйду без него, — твердо произнесла Октавия, присев рядом с телом Атома и погладив его за волосы там, где голова не была рассечена ее ударом, — нужно вернуть Дэвида домой. — Ты что, вообще меня не слушала? — насупился лучник. — Бегите, пока есть шанс, у вас нет времени тащить тело! — Он прав, Октавия, — нехотя согласился Джаспер и присел рядом с ней, положив Атому руку на грудь. Черт, он был и его другом тоже, и от одной мысли, что нужно оставить его гнить тут, становилось не по себе, но между мертвым другом и живой Октавией выбор был очевиден, — нам нужно бежать. — Беги, Джаспер, — беззлобно произнесла она, — а я должна попробовать. Должен же быть… — Какие же вы… — лучник стиснул зубы и тяжело вздохнул, после чего наклонился и с натугой поднял тело Атома. — Вперед, я постараюсь не отставать. — Спасибо тебе. — Да, мужик, — вторил ей Джаспер, — без тебя нас бы точно тут порешали. — Топайте, — устало произнес лучник. Обратно они шли уже с меньшей опаской. Стучащий в венах адреналин и осознание того, что они только что обманули смерть, придавало им смелости… и скорости. Их спаситель за весь путь не проронил ни слова до тех пор, пока Джаспер не предложил помочь ему нести Атома, но на первое и все последующие предложения о помощи он давал короткий отказ, хоть и было слышно, как тяжело ему дышалось. Остановившись неподалеку у ворот, лучник опустил тело на землю и, кивнув им, развернулся и ушел, скрывшись в темноте. Джаспер хотел было предложить ему остаться, но тут услышал всхлипы Октавии. Оказавшись в относительной безопасности, она, наконец, дала волю чувствам. Джаспер никогда раньше не видел ее плачущей. Даже когда Беллами запирал ее в подвале, она была в ярости. Теперь же Октавия сидела на коленях, уткнувшись лбом в грудь Атома, а по ее телу то и дело прокатывался спазм, сопровождаемый новыми всхлипами. Джаспер сел рядом с ней и приобнял ее, положив подбородок ей на плечо. На его глаза тоже навернулись слезы, после чего он заметил, как в них ударил луч света. — Ребята? Вы как там оказались? Послышался шум разматываемой цепи, и через полминуты над ними уже навис Миллер. — О Господи… — Мы нашли его к югу от забора, — еле выдавил Джаспер, поняв, что ком в горле едва позволял ему говорить. — Присмотри за ней, а я пока схожу к Монти. Наверное, он уже с ума сходит. — Меня он не тормошил, — отстраненно отозвался Миллер, не отрывая взгляда от рассеченного лица Атома. — Вот как? — удивился Джаспер. — Нас же не было, наверное… не важно, — он сглотнул. — Потом найди Беллами. Нам нужно кое-что вам рассказать. Встав на ноги, он сразу же перешел на бег. Джаспер не знал наверняка, торопился ли он так, чтобы успокоить друга, или же просто хотел как можно скорее отдалиться от звуков плача Октавии. Оказавшись в столовой и войдя в помещение, где они с Монти расположили свой самогонный аппарат и радиостанцию, Джаспер сперва едва не задохнулся от возмущения. Монти все еще сидел, чуть ли не лбом упершись в радио и держа у губ микрофон. Только было он захотел приспустить натянутые нервы и наорать на друга, как вдруг заметил в комнате Беллами, стоявшего, прислонившись к стенке и сложив перебинтованные руки на груди. Должно быть, он был Росомахой, раз спустя день после такого побоища мог крепко стоять на ногах. Беллами посмотрел на Джаспера, а когда тот хотел было что-то сказать, остановил его жестом, приложил палец к губам, а затем указал на Монти. — Это Монти Грин, слышу вас. Пожалуйста, назовитесь, прием. — Это Джакопо Синклер, — сквозь шум помех донеслось из динамика, — у нас тут силь… мехи, попроб… рием.***
Они ехали всю ночь и весь день, то и дело останавливаясь и выталкивая машину из очередной колеи. Кларк хотела убраться от Огромного Мрачного как можно дальше, чтобы мысли о возвращении назад испарились окончательно, вместе с возможностью это сделать. Она боялась останавливаться, боялась спать, потому что Шарлотта, пусть и пока еще не понявшая того, что ее обманывают, все равно могла сбежать, стоило Кларк лишь сомкнуть глаза. К следующей ночи, после почти двух суток боя со своим организмом, ей все же пришлось сдаться, как и Шарлотте, даже если у той и были иные планы. Они уснули прямо в машине, но сегодня Кларк твердо решила найти им достойное место для ночлега. Четыре стены и крыша могли дать им обеим достаточное чувство безопасности и уюта, чтобы можно было, наконец, поговорить по душам. До этого момента Шарлотта никак не реагировала на молчаливость Кларк. Похоже, сложившаяся ситуация ее немало озадачивала, либо полностью устраивала… Кларк сложно было понять. Если и раньше Шарлотта производила впечатление не самого обычного подростка, то теперь за попытки предугадать ее мысли и мотивы и вовсе браться не стоило. Проезжая по пригородным окраинам Кларк заметила одиноко стоящий двухэтажный дом. Пусть и не большой, он был сложен из цельного кирпича или даже гранита — за плотным слоем сухой лозы, что почти целиком покрывала стены, было трудно разглядеть. Дом ограждал каменный забор в две трети человеческого роста, что добавляло его виду чувство надежности. Но самым главным аргументом за стал торчащий из крыши дымоход. Кларк заглушила двигатель и кивком призвала Шарлотту выйти вместе с ней. Несмотря на внушительную ограду, ворота калитки были деревянные и не запертые на замок, так что Кларк сразу приготовилась к тому, что придется зачищать двор и сам дом от ходячих, однако, по крайней мере снаружи, их не оказалось. Она постаралась увидеть что-нибудь за окнами, но, пусть солнце только садилось, внутри дома уже царила тьма. Что-то рядом глухо ухнуло. Кларк повернулась на звук и увидела, как Шарлотта кидает снежки, пытаясь попасть под кромку крыши, где сейчас с сосулек обильно падали вниз капельки воды. Сбив особенно большую, Шарлотта подошла, чтобы поднять ее, рассекла сосулькой воздух, словно мечем, после чего несколько раз лизнула ее, как мороженое. Поморщившись, она бросила сосульку в стену, и та раскололась на несколько частей. Лицезрение того, что даже с таким искалеченным Жнецами рассудком, Шарлотта большую часть времени вела себя, как совершенно обычный ребенок, ранило Кларк только сильнее. Насколько все было бы проще, будь Шарлотта такой же, как все. Вместо этого между ними отныне стояла огромная стена из «но». Дубовая дверь, лишенная стеклянных переборок, естественно оказалась заперта. Решив повременить с попытками выломать ее, Кларк стряхнула сырой снег с коврика и приподняла его, но заветного ключа там не обнаружилось. Из банально-очевидного поблизости стояла клумба в форме большой чаши. Сдвинуть ее с места оказалось не так-то просто, но зато под ней нашелся их пропуск внутрь. Отворив дверь, Кларк вошла в темный коридор. Из-за снега, который не убирали из-под двери, в прихожей теперь растеклась большая лужа, так что первые шаги по дому отдавались влажными шлепками. Кларк несколько раз громко стукнула рукояткой ножа по стенам, но никаких звуков в ответ не раздалось. Вряд ли тут были мертвые, но живые вполне могли облюбовать это место. Даже без отопления внутри было основательно теплее — толстые стены делали свое дело. Прохаживаясь по коридорам обоих этажей Кларк не услышала никаких сквозняков. Внутреннее убранство оказалось выполнено в классическом стиле, викторианском или староамериканском — она не вглядывалась. Обстановка скорее напоминала музей, чем дом, но несколько спален здесь имелось, как и просторная гостиная, занимавшая первый этаж практически целиком. В ней и нашелся заветный камин, а самое главное — дрова, чтобы его растопить. Жидкости для розжига под рукой не оказалось, так что в качестве хвороста Кларк использовала стоявшие в шкафу книги. Раньше она любила читать, настолько, что порой герои романов казались ей живее и ближе реальных людей, но то было очень давно. Кларк едва нашла в себе силы, чтобы снова начать рисовать, и то благодаря настойчивости Джаспера, чего уж было говорить о книгах. Шуршащие листы бумаги теперь ассоциировались с журналом, в котором они с Джессикой вели учет припасов. Теперь, когда их почти не осталось, Джессике будет проще за всем уследить, а вот Беллами станет куда тяжелее управиться с группой, которая в условиях голода начнет вести себя совершенно иначе. Это произойдет совсем скоро, по ее подсчетам примерно через… Она потерла глаза и зажгла спичку, чтобы подпалить смятые страницы. Теперь у нее была только одна забота. — Садись рядом, погрейся. Шарлотта без особого интереса разглядывала комнату, изредка беря в руки какие-нибудь украшения и старые сувениры. Услышав Кларк и поджав губы, она медленно подошла и уселась напротив огня, выставив руки вперед. — Ты всю дорогу молчала, — сказала Кларк как бы между прочим, лишь бы нарушить уже тишину. — Ты тоже, — ответила Шарлотта, не отрывая взгляда от огня. — Я ждала, пока мы найдем спокойное место, чтобы поговорить. Нам нужно обсудить то, что случилось. Ты же понимаешь, почему? — Не обязательно говорить со мной, как с маленькой, — буркнула Шарлотта. — Ты же теперь знаешь, что я притворялась. — Знаю, — Кларк помолчала, подбирая слова. Она целые сутки обдумывала то, как будет говорить с ней, но никаких железно работающих схем в голову так и не пришло. Придется полагаться на интуицию, а в ее случае это был хреновый выбор. Имея в голове четкий план действий, пусть даже самый маленький, ей было бы куда проще, — не знаю только насколько. — Ты злишься на меня. За то, что я тебя обманула. За то, что обманула Атома и отвела его к Папе Биллу… за то, что показала ему. Пока все правильно? — Почему ты это так называешь? — Кларк хотелось скрыть то, что она ужаснулась, но вопрос прозвучал все равно резко. Шарлотта слегка дернулась. Ее острая реакция на какие-то вещи все-таки не была поддельной, это уже что-то. — Ты убила его, Шарлотта. Ты это понимаешь? — Папа Билл говорил, что нельзя так к этому относится, — принялась отчеканивать она, словно отвечала на уроке, хорошо перед этим подготовившись. — Он мне сказал, что так мы показываем грешникам Второй Рассвет. Когда они его увидят, то сразу попадут на небо. Как мама и папа. — Это он велел тебе убить Атома, Джона и Фрэда? — Нет. То есть да… то есть не совсем, — она замялась, начав жевать губу. — Меня наказали. Сказали, что я типа еретичка. Я хотела сделать Папе Биллу подарок, а он давай беситься. Я испугалась, сбежала, как дура, а они за мной. Когда вы привели меня на Ковчег, я все поняла. Папа Билл рассказывал про Ковчег на проповеди. Что на нем все праведники спасутся, когда наступит Потоп. Я поняла, что если покажу его, то меня простят. — Значит, так они нас нашли? Ты их к нам привела? — она сделала над собой усилие, чтобы сохранять спокойствие. — Они меня все равно отругали — дядя Каспиан и тетя Сиенна. Сказали, что и так нашли бы Ковчег совсем скоро. Они всегда были такими злыми, не то, что Джейн и Папа Билл. Папа Билл сказал, что простит меня, если я снова стану слушаться. Если сделаю, как он велит. Сначала я просто говорила, с кем познакомилась и что у нас там происходило. Мне казалось, что я плохо стараюсь, но Папа Билл меня хвалил, и я поняла, что смогу сделать больше. Если покажу вашим самым сильным и самым главным, то докажу, что я самая лучшая. И я показала, вот! — Шарлотта помахала ладонью, хоть на ней уже и не осталось ни капли крови Атома. — А Папа Билл стал ругать меня, как дядя Каспиан! Сказал, что я глупая, а я не глупая! Он сам говорил, что завидовать не хорошо, а сам-то, сам чего?! — Шарлотта… — Кларк протянула к ней руку, но остановила себя. Она хотела обнять и успокоить обиженного ребенка, однако перед ней сейчас сидело нечто иное, пора было начать отдавать себе в этом отчет, — успокойся, я тебя ругать не буду. Скажи мне только одну вещь. Ты не думала, что Билл, и все те люди тебе наврали? А если я скажу тебе, что они обманом заставили тебя творить плохие вещи? Тебе это кажется… возможным? — Нет, — ответила она мгновенно, мотнула головой и как-то странно посмотрела на нее, — они не могли. Зачем ты так говоришь? Я думала… — Они рассказывали тебе о Боге, о небесах, о грехах. Мне об этом тоже рассказывали. Это никакая не тайна, которую знает только Билл. Он говорил тебе, что убивать — это тоже грех? — Ты хочешь меня запутать Кларк, — сложив руки на груди, произнесла Шарлотта. — Я знаю, что всем рассказывали, что убивать нельзя. И обманывать тоже. Но только Папа Билл знает, кто особенный. Кому все это можно, и Бог его не накажет. Мы делаем это только с теми, кто должен увидеть. Я тоже особенная, он так сказал. Даже мама и папа этого не знали, но потом Папа Билл мне все объяснил. — Шарлотта, почему ты ему поверила? Вдруг он просто злодей, который хочет… — Перестань на него наговаривать! — она размахнулась и залепила Кларк пощечину, после чего вскочила на ноги и сжала кулаки. — Я думала, ты тоже особенная! Поэтому не стала меня наказывать, чтобы мы поехали в деревню. Почему мы еще не там? Зачем ты мне тут мозги пудришь? — Послушай меня, — Кларк потерла щеку ладонью и наклонилась к Шарлотте, — я не хотела, чтобы тебя наказывали, ни твои люди, ни мои. Но я взяла тебя с собой не для того, чтобы они снова заморочили тебе голову. Знаю, это трудно будет вот так сразу понять, но Билл Кэдоган — никакой не пророк и не святой. Он злодей и убийца, который просто хочет делать из других людей таких же чудовищ, как он сам. И я не позволю ему сделать это с тобой. Я объясню тебе, как поступать правильно, только дай мне время, ладно? — она ждала ответа, но Шарлотта просто возмущенно таращилась на нее с приоткрытым ртом. — Шарлотта, ты поняла, что я сказала? Скажи что-нибудь, я… — Обманщица! — взвизгнула она, и ее лицо исказила злобная гримаса. Шарлотта метнулась к ней, как змея, вцепившись в горло и повалив на пол. Кларк на мгновение почувствовала, как дыхание полностью сперло, но быстро смогла спихнуть с себя Шарлотту. Похоже, нервы ее все-таки подвели, и она вывалила на нее слишком много. Ей это казалось тем, с чего стоило начать сразу же, и без принятия чего девочка не сможет встать на путь исправления. Вместо этого она, похоже, только и добилась того, что исчерпала последние капли доверия между ними. Шарлотта быстро поднялась на ноги и снова собиралась кинуться на Кларк, но теперь та сама была готова к нападению. Они сцепились, и Кларк удалось снова быстро придавить девочку всем весом, благо та даже для своего возраста была довольно щуплой, но схватка на этом не закончилась. Шарлотта замахала руками перед собой, оцарапав Кларк щеку, а затем умудрилась дотянуться и схватить лежавшую у камина кочергу. Кларк успела это заметить и вовремя перехватить ее, но, потянувшись к кочерге, сместила вес, и Шарлотта смогла вырваться из-под ее ног. Она попыталась убежать, но Кларк схватила ее за ногу, и Шарлотта, споткнувшись, снова шмякнулась на пол. Кларк подтянула ее к себе и обвила рукой шею, попытавшись применить удушающий захват. — Эй, отпусти ее, сейчас же! Раздался щелчок, который Кларк после конца света слышала чуть ли не каждый день — так звучал взведенный курок. Не ослабляя хватку, она подняла взгляд и увидела полноватого рыжебородого мужчину, который, несмотря на то, что прямо сейчас целился в нее из пистолета, выглядел крайне добродушно, и был скорее испуган увиденным. За его спиной пряталась миловидная большеглазая девочка лет десяти, из-под шапки которой выбивалась пышная копна волос, такая же ярко-рыжая, как борода мужчины. — Ты что, оглохла? Я сказал, отпусти ребенка! — уже настойчивее, но по-прежнему испуганно велел он. Кларк медленно ослабила хватку и, поняв, что Шарлотта больше не пытается убежать, встала на одно колено и подняла руки вверх. — Мы вместе, просто повздорили, — оценивая ситуацию, произнесла Кларк. — Да неужели? Эй, девочка, она говорит правду? — Да, сэр, мы поругались и начали драться, потому что Кларк меня обманула, — честно ответила Шарлотта. — Ясно-ясно, — мужчина, казалось, слегка расслабился, и теперь смотрел на них с прищуром, — а теперь расскажите-ка, почему вы решили устроить потасовку именно в моем доме?***
Тор Лемкин во многом напоминал Кларк ее отца, разве что был еще более тихими и приземленным человеком. Рано женившись, Тор не смог уделить должное время учебе, а потому устроился рабочим на стройку, где, по его словам, приобрел все навыки, которые только могут понадобиться мужчине дома и в жизни в целом. Через десять лет он дослужился до прораба и стал любимчиком всего коллектива, дела его пошли в гору, и они с женой решили наконец-то завести ребенка. Еще через восемь лет жена Тора умерла, и он, не зная, как с этим смириться, решил кардинально сменить обстановку, переехав из Норвегии в США, где жила одна из ветвей его семейства. Они помогли ему обустроиться и найти новую работу, пристроить дочь в хорошую школу, и справиться с травмой от потери. Казалось, жизнь могла снова наладиться, но через два года она рухнула, теперь уже у всех без исключения. Тор был не до конца честен, говоря, что они вломились в его дом — здесь когда-то жил его двоюродный брат с женой и детьми. Он надеялся застать их, но почти никто не мог сейчас похвастаться тем, что остался дома и смог там надежно закрепиться. Сначала людей разбросала эпидемия и кривой план эвакуации населения, а затем обстоятельства, зачастую одинаковые для всех. Несмотря на то, какое неприглядное первое впечатление они с Шарлоттой невольно умудрились произвести, Тор разрешил им остаться, рассудив, что теперь едва ли у них с его дочерью Риз на этот дом больше прав, чем у кого бы то ни было еще. Кларк опасалась, что Шарлотта, почувствовав, что обстановка стихла, снова попробует сбежать, но она сразу после прибытия семейства Лемкинов успокоилась и вела себя так, словно ничего и не случилось. Кларк следила за ней в оба, пытаясь найти в ее поведении подвох, но учитывая, какая плохо прогнозируемая каша творилась в голове у Шарлотты, такое поведение могло оказаться вполне искренним. Сейчас она сидела вместе с Риз у камина и увлеченно училась играть в Монополию, которую дочка Тора называла «монополькой». Это занятие поглотило девочек целиком и полностью, позволив Кларк хоть немного расслабиться и успокоить нервы после произошедшего. Сказанное Шарлоттой должно было как-то уложиться в голове, но оно не укладывалось. Как объяснить ей, что ее мысли и суждения — болезненный бред, навязанный ей психопатом, которого она до кучи мнит своим спасителем. Возможно, стоило затронуть тему гибели ее родителей. Понять, почему она не винит Жнецов том, что они с ними сделали. Может, понимание того, что они не «освободили» их, а наоборот несправедливо разлучили с ней, поможет ей пересмотреть свои взгляды. Билл Кэдоган может и был мастером внушения, но человеку с таким открытым разумом, как у Шарлотты, свои идеи мог внушить кто угодно. Кларк хотела верить, что для перевоспитания еще не слишком поздно. Нужно было только удержать Шарлотту рядом с собой, а остальное прибудет. — Здесь так спокойно, — отвлекшись от созерцания играющих детей произнесла Кларк и отпила горячего чая из кружки. Кофе в доме не нашлось, зато заварки прошлые хозяева оставили пруд пруди. — Почему вы только сейчас сюда приехали? — Когда я понял, что ничего уже не исправить, — Тор махнул ладонью над головой, — мы с Риз решили подолгу нигде не останавливаться. Иной раз нам попадались по-настоящему тихие уголки: никаких людей, почти никаких упырей… в одном из таких мы пробыли почти месяц, и когда попали в передрягу, обыскивая один магазинчик, я понял, что мы совершенно отвыкли от этого. Стыдно признавать, но я вырос мягким человеком, даже слабым в каком-то плане. Для этого нового мира уж точно. Просто чудо, что меня до сих пор не убили, но я чувствую, что это случится раньше, чем моя малышка успеет достаточно подрасти. Знаю, ей всего десять, но я стараюсь как можно быстрее подготовить ее ко всему, чтобы она могла сама справляться, без меня. Постоянные переходы помогают — на практике знания закрепить всегда проще. Да ты и сама исповедуешь такой подход, как я погляжу. — Не уверена, что уже нашла какой-то подход. — Давно вы вместе? — Два месяца, но в дороге всего пару дней. Это… многое поменяло. Вы и сами видели, чего я вам рассказываю, — она наигранно усмехнулась, пытаясь делать вид, что увиденная им драка была просто следствием жаркого спора и не более того. — Моя Риз пока, слава Богу, не может уложить папку на лопатки, но я буду рад, когда у нее получится. Если уж она такого, как я, повалит, — он похлопал себя по упитанному животу и улыбнулся, — то с кем угодно справится. — Кажется, она хорошая девочка, — Кларк улыбнулась в ответ и снова посмотрела на переставляющих фигурки Шарлотту и Риз. — Самая лучшая, — гордо произнес Тор, но затем какая-то мысль заставила его погрустнеть. — Что такое? — Шарлотта… когда ты смотришь на нее, тебе не кажется, что с ней что-то не так? Кларк застыла с поднесенной ко рту кружкой. Она точно не знала, что он сейчас имел в виду, но ответ нужно было подобрать очень аккуратно. Неужели ее изъян так быстро бросается в глаза? И как тогда она, черт возьми, смогла это проглядеть? — Она не похожа на других детей ее возраста, — ответила Кларк, — по крайней мере на тех, какими они были до всего этого. Но когда я только нашла ее, было гораздо хуже. Первое время она почти не разговаривала. Сейчас Шарлотта… стала другой. — Верно говоришь, — кивнул Тор, — вот про это я и хотел сказать. С Риз так же. То, какой она была год назад, даже после смерти матери, и то какая она сейчас… Помню своих племянников, им было одиннадцать, когда я в последний раз их видел — это были дети с… детством, если можно так сказать. Они по-другому говорили, двигались, даже взгляд был другим. Знаю, все дети разные, но было в них что-то похожее, как настроение, — он приложил ладонь к груди и отпустил ее. — Общий дух. Моя малышка это потеряла и больше не вернет. Больше всего на свете я хочу увидеть, как она вырастет, но и боюсь одновременно. Понимаешь, Кларк, я знаю, что… — он скривился и отпил из своей кружки, как будто сахар мог сделать слаще даже мысли, — она уже не вырастет тем человеком, каким я бы хотел видеть ее год назад. Теперь нельзя позволить себе вырастить ее такой же, как я, просто нельзя, и иначе никак. Мне страшно за поколение, которому придется провести детство и вырасти в том ужасе, что происходит за окном. — Вы же сами сказали, мы можем научить их, — она пожала плечами, — сделать все, чтобы у них было будущее. — В том-то и дело, Кларк, — Тор грустно вздохнул, достал из кармана маленькую фиолетовую заколку и начал крутить ее в пальцах, подолгу не отрывая от нее взгляда. — Мы научим их выживать. Покажем, как не шуметь, как найти еду, очистить воду, не потеряться в лесу. Как драться… как убить кого-то. А вот любить мы их уже не научим. — Разве дочь вас не любит? — спросила Кларк, приподняв брови. — Конечно, но я говорил не об этом. Это… трудно описать словами, но когда я смотрю на Риз — я это чувствую. Надеюсь, ты поймешь, что я имел в виду. — Кажется, я поняла, — она призадумалась, — но я не хочу верить, что так будет всегда. — Боюсь, это то единственное, что вне нашей власти. Последняя фраза звучала фаталистично, но Тор произнес это с таким спокойствием, как будто уже давно пришел к этой мысли и примирился с ней. Кларк не бралась судить столь категорично. Эту мысль надо переварить, но, по правде говоря, она была уверена, что если Тору удастся сберечь и вырастить дочь, то эта утраченная частичка души будет казаться мизерной платой за целую бесценную жизнь. Остаток дня они провели, обсуждая прошлое и дальнейшие планы. О первых днях апокалипсиса, Ковчеге и Жнецах Кларк решила замолчать, только предостерегла Тора от поездок рядом с Огромным Мрачным. Тот, к ее облегчению, не стал докапываться до подробностей, отчасти из-за того, что они туда и не собирались — дорога вела их на запад, вглубь Вирджинии. Тор предложил им стать попутчиками, но Кларк вежливо отказалась, прекрасно понимая, в какие проблемы могло вылиться соседство с Шарлоттой. Какое-то время они должны были побыть вдвоем, хотя бы до тех пор, пока в голове девочки не разрушится идол Билла Кэдогана и его секты. Новые люди, особенно такие добродушные и имеющие опыт воспитания, как Тор, могли бы ей помочь, но могли с тем же успехом только сильнее запутать Шарлотту. Когда дети начали клевать носом, они разошлись каждый по своей спальне. Вновь оказавшись с Шарлоттой в одной комнате наедине, Кларк стало не по себе. Риз может и потеряла какую-то частичку себя сразу, как только случился конец света, но Шарлотта потеряла гораздо, гораздо больше. И теперь, когда Кларк своими глазами увидела все уродство, которым Второй Рассвет наполнил ее душу, уже было не так уж просто полностью и безоговорочно ей сочувствовать. Они легли под одеяло, но Шарлотте, похоже, все равно было холодно, и она свернулась плотным калачиком. Кларк придвинулась ближе и робко приобняла ее, прижавшись. Шарлотта слегка дрогнула, показав, что острая реакция на прикосновения в список обмана не входила, но не оттолкнула ее. Кларк еще долго не могла сомкнуть глаза, хмуро разглядывая затылок девочки и размышляя, что она будет говорить ей завтра, но в итоге сон ее одолел. Он оказался беспокойным, и когда она проснулась, то в доме все еще было темно. Кларк перевернулась на спину, провела рукой по простыне и тут поняла, что Шарлотты не было на месте. Она вскочила на ноги и быстро обулась, схватила лежавший на тумбочке пистолет и вышла в коридор. Шарлотта могла просто выйти в туалет, но с той же вероятностью Кларк могла обнаружить цепочку следов, ведущую на запад. Последнее, чего ей бы сейчас хотелось — это нестись по снегу в кромешной темноте, пытаясь догнать беглянку. Прислушавшись, она услышала шаги внизу, но, выглянув с лестничного пролета, заметила, что это Тору не спалось, и он чем-то занимался в гостиной. — В чем дело? — встревожено спросил он, заметив в ее руке пистолет. — Вы не видели Шарлотту? — Нет, я думал, она с тобой. Может… Из соседней спальни донесся пронзительный крик. — Риз! Она оказалась там еще до того, как Тор начал подниматься по лестнице. Все произошло так быстро, что Кларк едва отдавала себе отчет в том, что она делает. В темноте было видно лишь силуэты. Похоже, Шарлотта запрыгнула на нее, дождавшись, когда Тор уйдет вниз, и собиралась сделать все до того, как она проснется, но Риз оказалась достаточно шустрой и смогла выкрутиться. Этого ей хватило, чтобы свалиться на пол, но когда Кларк ворвалась внутрь, Шарлотта уже вновь занесла нож над головой. Кларк метнулась к ней и схватила за шиворот, резким рывком оттащив ее от кричащей Риз. Зная, что Шарлотта в таком состоянии может пырнуть и ее саму, она принялась выхватывать нож у нее из рук. — Зачем?! Ты все испортила! — кричала Шарлотта, пытаясь вырваться и молотя ногами по полу. — Она хорошая! Я хотела спасти ее! Он разрешил мне, разрешил! — Что здесь происходит?! — в ужасе крикнул Тор, вбежав в комнату вслед за Кларк. Продолжая тянуть Шарлотту за ворот, она оттеснила ее в коридор, держа так, что та была у нее за спиной, а свободной рукой приподняла пистолет, еще не целясь в Тора, но уже держа оружие наготове. Кажется, до него начало доходить то, что только что произошло, но от шока он сих пор никак не среагировал. Кларк и не собиралась ждать ответной реакции. — Мы уходим, — твердо произнесла она, — не мешайте нам. Мы просто сделаем вид, что ничего не было, и разойдемся по-хорошему. Больше вы нас не увидите.***
— Вот как? Жаль это слышать. Прием. — Вы мало чем можете помочь, Синклер, но, может быть, если бы вы дали мне поговорить с вашим главным, мы смогли бы как-то изменить ситуацию, прием. — Простите, как я уже сказал, его сейчас нет, прием. — Да, но… может на месте его заместитель? Хоть кто-нибудь, кто может принимать такие решения? Прием. — Такой человек есть. Синклер прервался. Беллами не стал его торопить и принялся ждать, периодически поглядывая на следившего за оборудованием Монти. За те короткие сессии, что они успели устроить, связь частенько барахлила, а то и вовсе пропадала не целые часы. — Простите, Беллами, я бы предпочел с ним не связываться. У нас много разногласий. По правде говоря, пока наш главный не вернется, я не стану распространяться о том, что мы с вами установили контакт. Прием. — Когда он вернется, может быть уже поздно, прием. — Мне правда жаль. Прием. — Вы уж меня извините, Синклер, но что-то я в это не верю, прием. — Если бы я знал, где вы точно находитесь, то смог бы попросить оказать вам помощь, даже если связь пропадет. Как вы на это смотрите? Прием. — Я над этим подумаю… конец связи. Беллами отпустил кнопку на микрофоне и приложил его ко лбу, прикрыв глаза. В круговороте событий последних дней с появлением новой переменной в его голове наступил полный хаос. Он даже не мог уделить этому достаточное внимание, ведь все его мысли и все время были заняты подготовкой обороны… а еще похоронами Атома и новой ссорой с сестрой, которая на этот раз напоминала войну до полного уничтожения. Когда они с Джаспером вернулись, притащив тело Атома и рассказывая о том, что едва пережили нападение Жнецов, он думал, что от ярости у него просто лопнет голова. Его сестра могла быть импульсивной, но такого оголтелого безрассудства, едва не стоившего ей жизни, он просто так стерпеть не смог. Она поступила, как законченная идиотка, заодно утащив за собой такого же дурня Джаспера, и Беллами предельно прямо объяснил ей это, не стесняясь в выражениях. Вылилось все в новое клятвенное обещание больше никогда с ним не разговаривать. Когда же уже это закончится? — Ты ему скажешь? — спросил Монти. Беллами положил микрофон на стол и откинулся на спинку стула, подперев подбородок большим пальцем. — Нет, — ответил он. — Говорит этот Синклер складно, но откуда нам знать, кто это? Я не для того тут готовлюсь перебить всех Жнецов, чтобы сразу после них сюда заявилась новая банда и поставила нас к стенке. — За нашим лесом не одни же только банды. Так трудно поверить, что кроме нас остались еще хорошие люди? Беллами вздохнул. Все-таки Монти нравился ему больше, чем Джаспер, особенно в те редкие моменты, когда они были не вместе. Беллами изо всех сил пытался заставить себя поверить в лучшее завтра, в то, что они со всем справятся. Он подбадривал людей, но каждый раз, когда говорил о победе, перед глазами у него были только горы трупов и пламя. Монти же, похоже, искренне верил в то, что добро так или иначе победит. Беллами хотелось вцепиться ему в руку и попросить передать эту уверенность, заразиться ей, но не получалось, никак. — Может где-то и есть, может даже это именно они, но сам подумай, какой исход вероятнее? А есть ведь еще и оттенки серого. Представь, если этот Синклер и правда такой душка, каким хочется казаться, но вынужден быть на побегушках у людей куда страшнее. Слишком уж много «может» и «если». — Значит, все было зря? — требовательно спросил Монти, нахмурившись. — Мы больше с ними не свяжемся? — Свяжемся, если у нас будет на это время, — произнес Беллами, понимая, что для него это будет слабым утешением, — но будем очень осторожны. Мы не можем ему доверять. И не вздумай выходить на связь без меня. — Не веришь мне? — возмутился Монти, сверкнув глазами. — В таких переговорах надо быть очень аккуратными, чтобы не взболтнуть лишнего, — терпеливо пояснил Беллами. — Я и в себе-то не уверен, поэтому подбираю каждое слово, когда говорю с ним, так что не принимай на личный счет. — Ты прав, извини, что вспылил. Я просто думал, что если смогу с кем-то связаться, — он махнул рукой, указав на радиостанцию, — то это решит все наши проблемы. Может, не мгновенно, но как-то. Что будет какой-то ответ. — Как я уже сказал, вопрос остается открытым, так что не отчаивайся раньше времени, — он потянулся, чтобы похлопать Монти по плечу. — В любом случае, ты молодец. — Спасибо. — Слушай, насчет ее дальности… ты не мог ошибиться? Это точно? — Опять пытаешься оскорбить мой гений, — усмехнулся Монти. — И в мыслях не было, — ухмыльнувшись, ответил Беллами и поднял вверх перебинтованные ладони. После драки с Каспианом Джессика нацепила на него столько повязок, что он стал похож на мумию. — Погрешность есть, но сильно удивлюсь, если эта малышка смогла бы захватить еще сотню миль. Синклер в Вирджинии или Северной Каролине, но, судя по постоянным перебоям, либо я криворукий, либо он криворукий, либо сигнал идет как раз с границы досягаемости. — Как думаешь, этот Синклер догадывается об этом? — Может быть, — Монти пожал плечами. — Думаешь, стоит ему намекнуть? Типа, «мы знаем, что ты где-то там, козлина»? — Нет, намекать пока точно не стоит, — Беллами сложил руки на груди и перевел взгляд на карту штата, расстеленную на столе. — Считаешь, мы сами со всем справимся? — спустя какое-то время, спросил Монти. Беллами посмотрел на него, вскинув бровь и стараясь выглядеть как можно более воодушевленно. Монти сейчас не нужна была правда о том, что не все было в его руках. — Конечно. Пуль на всех не хватит, но двадцать человек с пушками против сорока с говном и палками? Уж как-нибудь разберемся. — Даже без еды? Без Атома и… без Кларк? Конечно же, Кларк. Он так привык на нее полагаться, что сейчас казалось удивительным, что из всех проблем, которые на них свалились, побег Кларк и Шарлотты занимал его меньше всего. Часть его пребывала в уверенности, что она еще вернется. Другая часть чувствовала себя преданной. Все это складывалось в то, что за последние два дня он о ней почти не думал. Немало этому поспособствовала и Октавия. Когда их отношения стояли на грани, другие люди, даже самые близкие, невольно отходили на второй план. Так было даже легче. — Разберемся, — Беллами отвел взгляд, иначе не смог бы произнести это с достаточной уверенностью, — время еще есть. — Думаешь? — Монти положил палец на микрофон и едва заметно постукал по нему, — Мне вот почему-то кажется, что оно уже вышло.***
Новый дом был… Он был другим, но Кларк не обратила на это внимания. Сначала был побег, затем крики, затем снова дорога, и странное, жалящее под ребра чувство, как будто все забылось. Словно ничего и не произошло. Шарлотта стала больше хмуриться, снова замолчала, как только прекратила орать на Кларк, но в основном вела себя, как раньше, или по крайней мере делала вид. А вот она больше так не могла. Так легко было тоже притвориться, забыть обо всем, начать твердить себе, что дальше будет лучше, стоит только снова начать попытки достучаться до нее, но после вчерашней ночи… дело было даже не в том, что Шарлотта чуть не убила Риз. Кларк не могла выкинуть из головы слова, которые та кричала, когда она уводила ее из дома. Сильнее всего хотелось сложить их в общую кучу того религиозного бреда, который Кэдоган заложил ей в голову, но не получалось. Тут было что-то еще. Громкий свист от сквозняка пронесся по комнате, и Кларк поежилась, сильнее завернувшись в плед. Это мало чем помогало, несмотря на наступающее потепление ее трясло. Может, дело было не в холоде, она просто перестала отдавать себе в этом отчет. Скрытая тенью, Кларк сидела в кресле, подобрав ноги к груди, и неотрывно смотрела на Шарлотту, которая тоже подрагивала, лежа в кровати и укутавшись в одеяло. Нужно было снова завести тот разговор, который вылился в драку, но у нее не получалось себя заставить. Вместо этого она слушала, как ее зубы стучат друг о друга. Она попыталась их стиснуть, чтобы прекратить это, но подбородок дрожал слишком сильно. Шарлотта заерзала под одеялом. Она не спала, а, словно стараясь повторять за Кларк, тоже не отрывала от нее взгляда, но в ее глазах читалось только ожидание. — Ты хочешь что-то спросить, — прошептала Шарлотта. — Да, хочу, — выдавила из себя Кларк и глубоко вздохнула. — Обещаешь, что ответишь честно? — И что мне за это будет? Действительно, что? Можно ли было придумать для нее хоть какое-то поощрение после всего, что случилось? Кларк больше не представляла, как привить ей чувство ответственности за свои поступки. Шарлотта не понимала, что значит быть виноватой в чем-то. Для нее вчерашний день был просто еще одним днем. Кларк не знала, что говорить, как поощрить ее или наказать. Даже Кэдогану это не удалось, раз она в итоге оказалась здесь. Теперь Кларк хотелось просто услышать от Шарлотты то, о чем она и так уж догадывалась. А потом она сдастся. — Если не будешь врать, завтра я отвезу тебя к Биллу. — Ты уже обещала мне это и обманула! — насупилась Шарлотта. — Клянусь, — Кларк подняла ладонь. Шарлотта приподнялась, чтобы присесть на кровати, и сложила руки на груди, недоверчиво глядя на Кларк. — Больше не смей меня дурить, — буркнула она. — Спрашивай. — Как умерли твои родители? Кларк уже не первый раз задавала ей этот вопрос. Несколько раз на Ковчеге, когда они только нашли ее, она попыталась впервые, а затем позже, когда ей казалось, что между ними возникло доверие, но каждый раз Шарлотта просто замыкалась в себе. Тогда Кларк придумала свою правду, исходя из того, что девочка от нее не скрывала, и, не встречая возражений, в какой-то момент приняла ее за истину. — А, это… — Шарлотта произнесла это так беспечно, что Кларк невольно сглотнула. Значит, вот где таилось притворство. — У меня всегда был друг, с самого детства. Он был старше меня и знал много всяких полезных штук… и рассказывал мне, как что делать. Мама с папой не верили, что он есть, ну и я начала делать вид, что его нет, чтобы их порадовать. Они всегда так злились из-за него, называли меня врушкой и выдумщицей, как будто у меня вообще не могло быть друзей! Мы много проказничали, и за это нас часто наказывали, а когда души улетели на небо, он объяснил мне, почему все так. Я рассказала маме и папе, чтобы они не боялись, но они мне не поверили, снова. Ну я и решила показать все маме, чтобы она увидела… Ей было больно, но в конце она все поняла. С губ Кларк сорвалось тихое «Господи», но она продолжала слушать. Она должна была услышать все до конца. — Папа долго ругался. Я опять ему объяснила, но он даже тогда не поверил. Мы закопали маму, а потом пошли в лес. Он велел мне все время идти впереди, чтобы я всегда была у него на виду. Сказал, что не хочет, чтобы я заблудилась и потерялась. А потом он… ткнул в меня пистолетом, как ты в того рыжего, когда мы убегали, и начал говорить, что ненавидит меня, что я чудовище, — Шарлотта фыркнула, а затем на ее лице появилась улыбка. — И тут появился Папа Билл, и Джейн, и дядя Каспиан с тетей Сиенной, и все-все-все. Папа Билл показал моему папе. Он спросил меня, почему папа целился в меня из пистолета, и я все ему рассказала: про маму, моего друга и его голос, про путь на небо. Папа Билл держал мое лицо, вот так, — Шарлотта приложила ладони к щекам, — и почти что заплакал. Он обнял меня и сказал, что это был его голос, — не переставая улыбаться, она посмотрела на Кларк. — Папа Билл не обманывал меня, он всегда был со мной. Теперь ты мне веришь? — Да, — она медленно кивнула, — я тебе верю, Шарлотта. А вчера, когда ты пошла к Риз, ты… — Да, он опять говорил со мной. Сказал, что она уже готова. Теперь ты понимаешь? Нам нужно вернуться к Риз, чтобы я могла… — Давай сначала отведем тебя обратно, — остановила ее Кларк, — а там уже решим. — Хорошо, — Шарлотта, воодушевившись, снова плюхнулась на спину и натянула одеяло повыше. — Кларк? — Что такое? — Можешь лечь со мной, как вчера? Тут холодно. — Конечно. Она опустила ноги на пол, и краем сознания удивилась, что смогла удержать равновесие. Ей казалось, что под ее ногами сейчас разверзнется бесконечная бездна. Подрагивая, Кларк забралась на кровать и улеглась повыше, чем Шарлотта, облокотившись на подушки. Одной рукой она обхватила ее и прижала к себе, чтобы согреть, а кончиками пальцев второй стала поглаживать Шарлотту по волосам. Кларк больше не смотрела на нее. Подбородок от дрожи начал ходить ходуном, к горлу подкатил ком, а сердце заболело сильнее, чем когда она носилась той ночью по Ковчегу, думая, что Шарлотту утащили Жнецы. Она не будет возвращать ее Кэдогану — это стало бы самоубийством для них обеих. Можно было оставить девочку на произвол судьбы, но что тогда? Голодный до крови зверь, сидевший у нее внутри, мог помочь ей выжить, но когда-нибудь настанет день, и бегущая по лесу, она снова столкнется с людьми. Такими, как жители Ковчега, как Тор и его дочь, как она… это было не важно. Они тоже поверят ей, как могло быть иначе? И все закончится одинаково. Ей нельзя было к людям. Шарлотта засопела в ее объятиях. Кларк, пошатываясь, с трудом повернула голову, как будто та стала тяжелее на тонну, и посмотрела нож, лежавший у изголовья кровати. Черная рукоятка через секунду стала размытой. На глаза навернулись слезы. Она пройдет через это, лишь бы другим не пришлось.***
Свет фонаря ударил ей в лицо. Веки дернулись в слабой попытке зажмуриться. Все было как во сне — вязкое, мутное, не имеющее начала и конца. Кларк не помнила, как здесь оказалась. Не убирая рук от руля, она наклонилась, упершись в него лбом и закрыв глаза. В стекло постучали, а затем она услышала, как дверь распахнулась. Ветер ударил в нее сбоку, но Кларк не почувствовала холода. Открыв глаза, она посмотрела на Миллера, который тряс ее за плечо. Он что-то спрашивал, но в голове стоял такой гул, что она не понимала слов. Каким-то чудом найдя в себе силы подняться, Кларк вышла наружу. Даже стоя на месте, она пошатывалась. — Скажи Беллами, что я вернулась, — прошептала Кларк, не зная, услышит ее Миллер или нет. Он продолжал говорить с ней, попытался взять за руку, но она грубо вырвала ее из хватки, и, не разбирая дороги, направилась к главному корпусу. Зашла внутрь. Поднялась по лестнице, считая про себя ступеньки, хоть цифры и тонули в общем гуле, что царил сейчас в ее голове. Открыла дверь, зашла в свою комнату и закрыла за собой. Бросила на пол сумку, которую собирала перед побегом. Во время сборов она не обращала внимания на все остальное. Теперь же первым, на что упал ее взгляд, был мольберт, стоявший прямо по центру комнаты. Недописанный портрет Шарлотты смотрел на нее тем взглядом, который Кларк выдумала, чтобы скрыть черноту, что за ним скрывалась. Она подошла к нему и положила руку на лист, который зашуршал от прикосновения. В следующую секунду она надавила на него, сжала ладонь, сминая его посередине. Кларк начала срывать лист с мольберта, сминать его и рвать. Гул сменился громким стуком в висках. Ярость и ненависть к себе накрыли ее, полностью взяв под контроль. Она начала сметать и разбрасывать по полу все, что лежало на столе, выдрала ящики из прикроватных тумбочек и стала швырять их о стены, наблюдая, как те раскалываются, сорвала с кровати матрас и перевернула ее. К тому моменту, когда она добралась до шкафа, сил уже не осталось. Она провела по нему ногтями, скалывая их и царапая дерево. Не помогало. Ничего не утихло ни на йоту. Кларк посмотрела на стену, заметив висевшее на ней ростовое зеркало. Вместо своего отражения она увидела там Шарлотту, с любопытством разглядывающую свою новую прическу. Через мгновение наваждение стерлось, и теперь она смотрела на девушку. Она была словно ее близнецом, но в то же время Кларк не могла избавить себя от ощущения, что смотрит сейчас на другого человека. Она ударила по нему кулаком, и отражение исказилось в паутине трещин. — И здесь ты меня достала! — в ярости крикнула Кларк. Она ударила зеркало еще раз и еще, принялась молотить по нему, не переставая кричать и не в силах остановиться, даже когда осколки вгрызлись в ее плоть между костяшками. Дверь снова распахнулась, кто-то обхватил ее сзади и оттащил от разбитого зеркала. Она не пыталась сопротивляться. Тело обмякло и ноги подкосились, стоило только почувствовать, что ее кто-то держит. — Ш-ш-ш, ш-ш-ш, все хорошо, ты не одна, все хорошо, я здесь, все хорошо. Она не знала, сколько еще кричала прежде, чем начала рыдать. Ее плачь был больше похож на прерывистое рычание умирающего в агонии животного. Все это время Беллами не отпускал ее, аккуратно вытаскивая торчащие из ее ладони осколки и не переставая при этом успокаивать, шепча ей на ухо повторяющиеся из раза в раз слова. В какой-то момент это сработало, и Кларк сквозь всхлипы смогла связать пару слов, попросив отпустить ее. Они продолжали сидеть, прислонившись к стене. Кларк держалась за кофту Беллами, упав головой на его грудь и смотря в пол, не видя перед собой ничего. — Дальше… некуда, — просипела она. — Что? — Мне дальше… падать некуда, — повторила Кларк. Ее голос был мертвым. Она даже не догадывалась, что он может звучать настолько безжизненно. Как будто она сама была уже мертва. — Ты это переживешь, — уверенно произнес Беллами. — Что бы там ни было, ты это переживешь. — Я убила ребенка, Беллами. С ее век снова покатились слезы. Она плакала так долго, что они уже жгли и кололись. Кларк было плевать. Она заслужила это. — Знаю, — сглотнув, сказал Беллами. — Она была не просто ребенком. Она была психопатом, Кларк. Иначе ты бы никогда… — Я не знаю, — она медленно замотала головой, — у меня были варианты. Как я могла решить, что из всех только этот верный? Что это за мир такой? Кларк протяжно заскулила и уткнулась носом в свитер Беллами. Ткань на нем промокла так, будто на него вылили стакан воды. — Ты не сможешь этого изменить. Никак. Это был правильный выбор. Убеди себя в этом, пока не поверишь, и оставь его в прошлом. А если когда-то начнешь сомневаться, я снова скажу тебе это. В ней сидел монстр, и это его ты убила. Ты поступила правильно. Точка. Живи дальше. Ты все еще нужна очень многим, это гораздо, гораздо важнее. — Мы больше не сможем научить их любить, — вторила она словам Тора. — О чем ты? — Мы больше не любим, — шептала Кларк, но слова ее были обращены скорее к самой себе, чем к Беллами. — Только убиваем и хороним. Зачем тогда это все? — Кто тебе сказал такое? Эй, перестань, — он наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Я люблю тебя, и Октавия тоже, хоть она вряд ли когда-нибудь в этом признается. И мы всегда тебе поможем, что бы ни случилось. — Спасибо тебе, — дрожащими губами прошептала она едва слышно и сильнее вцепилась в его кофту, — спасибо. Они просидели неподвижно до тех пор, пока Кларк не поняла, что ее руки перестали трястись. Только после этого она нашла в себе силы отстраниться и поерзать спиной по стене, разгоняя кровь в затекших мышцах и приводя в движение застоявшиеся суставы. — Помочь тебе с уборкой? — спросил Беллами, оглядывая перевернутую вверх дном комнату. — Я поняла, что должна сделать, — вместо ответа сказала Кларк. — Хорошо, тогда, может быть, позже, — похоже смирившись, что она все еще была слегка не в себе, продолжил он. — Мне нужно отойти, взять спирт и бинты для твоих рук. Я могу попросить сбегать кого-то еще, если хочешь, чтобы я остался. — Нет, ты иди, — погладив его по предплечью, произнесла она. — Я справлюсь.***
Каждый раз, когда приступ кашля сотрясал его тело, он смотрел на свои ладони. Казалось, вот-вот на них появятся капельки крови, и тогда уж точно можно начинать писать завещание и предсмертную записку пальцем на снегу, надеясь, что внезапный снегопад не сотрет последнее, что он после себя оставит. После всего, что он сделал, чтобы сбежать от Шамуэя, Мерфи в последнюю очередь думал, что умрет сидя в клетке. Не мог же круг жизни провернуться меньше, чем за год, он же был человеком, а не какой-то гребаной бабочкой. Но это не меняло дело. Вот он тут, дрожит, чешется и умирает от бронхита или чего похуже, а вон там они… А что они? Он понятия не имел. Даже Фокс и Джаспер, периодически подкармливающие его, не горели желанием засиживаться, чтобы поболтать с ним, прекрасно понимая, что в любой момент из леса может выскочить толпа ряженых уродов и насадить их головы на колья, или сделать еще чего похуже. Проведя несколько дней в этом животном заключении, такая картина казалась ему даже в какой-то мере прелестной и желанной. Впрочем, мечты о возмездии ему никак не помогали. Он продолжал голодать, замерзать и медленно умирать. До последней недели история его жизни могла бы стать достойной основой для романа-бестселлера, поучительной народной притчи или, чем черт не шутит, ответвления Библии, но с такой дерьмовой концовкой, напрочь лишенной какой-либо морали, хрен кто теперь возьмется за адаптацию. Нужно было что-то менять, но острая каемка консервной банки крайне неохотно подтачивала толстые железные прутья, как бы он ни старался. В темноте вырос силуэт и стал быстро приближаться. Ребята из лагеря, если и ходили к нему, то или днем или светя на всю округу здоровым фонарем. Значит, лесные дьяволята пришли, наконец, по его душу? Мерфи подумал было закричать, но тогда он сделает ровно то, на что рассчитывали гребаные Беллами и Миллер, когда сажали его сюда — предупредит всех об опасности прежде, чем примет мученическую смерть. Хрен им в рыло, вот что он об этом думал. Будет молчать, как рыба. Мерфи сжал в руках отрытую под снегом острую палку и крышку от консервной банки, готовясь успеть отрезать палец или проткнуть глаз тому, кто решит взять на себя честь прекратить его жизнь, но вместо какого-нибудь уродливого громилы, обвешанного шкурами и черепами, к нему вышла Кларк. — Ну наконец-то, — облегченно выдохнул он. — Ты все проверила? Теперь ты меня отпустишь? Что-то было не так. Кларк ничего не ответила, она и посмотреть-то на него не соизволила. Мерфи обратил внимание на то, как она двигалась — вяло, рассеянно, будто смертельно уставшая или пьяная. Когда Кларк присела, чтобы открыть клетку — не его, соседнюю, то он увидел, что ее лицо было покрасневшим и припухшим, а руки покрывали свежие порезы. Он уже однажды видел ее такой — на следующий день после смерти Уэллса. Случилось что-то очень плохое. И естественно она винила себя, это же Кларк Гриффин, как могло быть иначе? — Кларк, что ты делаешь? Что там случилось? Она забралась в соседнюю клетку, заперла замок изнутри и выбросила ключ сквозь прутья решетки, подальше от себя, после чего глубоко вздохнула и просто уставилась перед собой. Мерфи внимательно разглядывал ее какое-то время, пока, прикидывая варианты, ни догадался, в чем тут дело. А когда понял, то вся злость, которую он копил на каждого обитателя Ковчега за свое заточение, вдруг перестала распространяться на нее. Кларк пришла сюда, потому что хотела себя наказать. Стоя над трупом Шамуэя той ночью, прежде, чем сбежать, он сказал ей, что они с ней похожи, но один этот поступок показывал, что Кларк мыслит совершенного иными категориями, чем он. И это, как ни странно, восхитило его. Насколько далеки были их взгляды на жизнь, настолько близко было сейчас расстояние между ними. Идя совершенно разными путями, в конце концов они оказались в одной и той же точке. Мерфи придвинулся вплотную к стенке, что была общей для их клеток, просунул руку через решетку и дотянулся до Кларк, сжав ее безвольно лежавшую на снегу руку за запястье. — Мне жаль, что с тобой это случилось, — сказал он. Кларк посмотрела на него и почти сразу отвернулась, ничего не ответив, но руку не одернула. Мерфи не знал, что еще он мог ей сказать.