Мы знакомы?

24 года тому назад где-то на севере Таиланда Прэм, 17 лет Вот как. Значит, Корн хотел уехать. Бросить его. А он-то размечтался о том, что друг его любит. Но ведь все признаки были налицо. Или нет. Прэм запутался. Он планировал привести парня в их особое место и заставить того признаться. Но вышло иначе. Оказывается, у Корна далеко идущие планы на будущее. Вот только его в этих планах нет. Прэм пока не думал, что будет делать после окончания школы. Если честно, ему было важно только одно, чтобы всю оставшуюся жизнь он смог провести подле Корна. А где это будет и как, его волновало мало. Зря. Надо было ему раньше спросить друга о будущей профессии. А сейчас? Что ему делать сейчас? Он даже притвориться не мог, что все в порядке. Прэм готовился к трудностям. Он знал, каковы будут последствия такого чувства. Но ему было все равно, он был готов отстаивать свою запретную любовь, был готов объявить войну хоть всему миру. Но парень оказался абсолютно не готов к тому, что Корн его не любит. Все, о чем он мечтал последние несколько лет, рухнуло в одночасье. Прэм подумал, что так даже лучше. Хорошо, что друг затеял этот разговор, иначе юноша признался бы ему в любви и потребовал ответа на свои уже давно вспыхнувшие чувства. А они вспыхнули при первой же встрече, только тогда он не понял, что это любовь. В тот день ему было очень плохо. Родители увезли его из большого шумного города в богом забытую сельскую местность. Он злился. Его заставили бросить любимую школу и друзей. Конечно, они обещали звонить и писать, но даже в двенадцать он понимал какова цена их обещаниям. Прэм бродил по огромному саду и пытался не закричать от досады, когда за оградой увидел мальчика, наблюдающего за ним. У незнакомца была на удивление светлая кожа и пухлые щечки. Сосед оказался очень красивым. Прэм еще подумал тогда, что на этого мальчика он мог бы смотреть вечно. Прошли годы, и Прэм осознал, что Корн не просто миленький парнишка. Душа друга была такой же красивой, как его лицо. Когда он понял это, то полюбил Корна искренне и преданно. Всем сердцем. Полюбил. В четырнадцать он понял, что это чувство отнюдь не дружба. Тогда в Прэме родилось желание. Желание сделать лучшего друга своим, подчинить себе его душу и тело. Парень и не пытался противиться этому чувству, так как давно понял, что оно слишком сильное и исчезнет только вместе с его жизнью. Когда Прэм узнал, что Аом нравится Корн, он испугался. Сильно испугался. Она была красивая и умная. А еще у этой девчонки было доброе сердце. Классный президент подошла бы Корну. Тем более, что сердце последнего было свободно. Во всяком случае друг никогда не говорил ему о том, что влюблен в кого-то. Но Корн сказал, что Аом его не интересует, и Прэм успокоился. Он продолжал надеяться, и постепенно его надежды превратились в уверенность. Прэм всегда подозревал, что Корн подглядывает за ним, и слова учителя лишь утвердили его в решении выяснить все раз и навсегда. Он позвал друга на поляну, где хотел признаться в любви и получить, наконец, ответное признание. Прэм был уверен, что с этого дня они будут вместе. На деле, оказалось, что Корн смотрел на него потому, что это его забавляло. А последней каплей для Прэма стало желание возлюбленного уехать от него на другой конец страны. Он оказался наивным дураком, который придумал себе счастье, и в итоге остался ни с чем. Парню было безумно больно. Наверное, впервые в своей жизни. Даже Корн почувствовал неладное. – Что-то не так? – спросил с тревогой друг. – Ерунда. Пошли домой. – Прэм встал на ноги и посмотрел на Корна сверху вниз. – Но мы пришли совсем недавно. – Знаю. Я просто устал. Идем. Корн растерялся: – Но… – Давай вернемся. Какие-то проблемы? – Нет. Ты только скажи мне, что случилось. – Знаешь, несмотря на весь свой ум, ты порой бываешь на редкость недогадлив. – Это я виноват? – озарило Корна. – Скажи, что я натворил? Я все исправлю. Прэм не стал отвечать. Он отвернулся и пошел прочь. Юноша очень боялся сорваться и наговорить другу гадостей. Зачем? Корн ни в чем не виноват. В полном молчании ребята добрались до дома. Уже стоя у ограды, встревоженный друг робко спросил у Прэма: – Ты придешь сегодня? – Нет, – ответ был резким, и Корн расстроился. – Хорошо. Тогда увидимся завтра утром? – Не получится. Я уйду рано. Мы встречаемся с ребятами. Надо кое-что обсудить. – О… ладно. До встречи в школе? – Увидимся. Пока. Казалось, Корн хотел сказать что-то еще, но передумал и только вздохнул. Друзья разошлись по домам. *** Сам того не понимая, Корн ранил его. И рана оказалась глубокой. Такой, которые заживают мучительно долго, а кровоточить начинают при легком прикосновении. Прэм не мог справиться с тем, что чувства его остались безответными. Хорошо, что он не признался другу. Нет, он не боялся презрения или отвращения. Скорее всего, Корн пожалел бы его и предложил остаться друзьями. Но теперь Прэм четко понимал, что не сможет быть просто другом и соседом. Ему нужно было время, чтобы свыкнуться с невозможностью быть любимым и, может быть, однажды он снова попытается стать для Корна добрым товарищем. Он постарался отдалиться от своего наваждения: рано уходил из дома, на переменах общался с другими ребятами, после уроков пропадал на кружках и секциях, чтобы не ходить к соседу в гости по вечерам. Прэм делал все, чтобы не видеть Корна и не говорить с ним. Корн страдал. Несколько раз он пытался поговорить с Прэмом, но из этого ничего не вышло. С каждым днем попыток становилось все меньше. Корн отдалялся, он уходил в свой мир. Мир, в котором сам мог создавать другую реальность. Теперь художник почти все время рисовал, и редко можно было увидеть его без блокнота. Прэм добился своего: они стали почти чужими друг другу. Только это не помогло несчастному влюбленному. Его рана день ото дня становилась все больше, она кровоточила и болела. Он не мог быть рядом с Корном как друг, но и без этого парня он тоже не мог. Прэм понимал, что ведет себя глупо. Это было бессмысленное бегство от себя, от своей запретной любви. Все чаще он недоумевал, и как ему в голову пришло, что Корн мог влюбиться в парня, мог влюбиться в него. Прошел еще один мучительный день. После уроков Прэм договорился с ребятами сыграть в футбол. Он сделал это специально для того, чтобы не возвращаться домой с Корном. Сначала Прэм собирался на собрание школьного совета, но сегодня его не было и пришлось срочно искать себе занятие. В итоге, парень сказал Корну, что занят. Формально он даже не солгал. С обреченностью приговоренного к смерти Прэм пошел на футбольное поле. Ребята уже его ждали и перепасовывали мяч. Он присоединился к ним. – Ай’Прэм, ты все еще общаешься с этим чудиком? – спросил его один из одноклассников. – С кем? – Да с этим, который рисует. Не помню, как его зовут. – С Корном? – Точно. Знаешь, мне кажется он из этих. Ну, ты понял? Он всегда таскается за тобой и смотрит, все время смотрит на тебя. – Послал бы ты этого урода, а то и про тебя могут плохое подумать, – посоветовал еще один игрок. – Понять не могу, что Аом в нем нашла. Он такое убожество. Все, кто были в команде, рассмеялись. Прэм остановился. Он кипел от злости. Вместо мяча ему хотелось отпинать ребят из команды. Эти гады оскорбляли Корна, его Корна. Он уже открыл рот, чтобы сказать этим недоумкам все, что о них думает, как вдруг почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Прэм быстро повернулся и увидел Корна. Друг протягивал ему фруктовый лед. Естественно, парень все слышал. – Я подумал, что тебе захочется чего-нибудь холодного. Сегодня так жарко, – тихо сказал Корн. А затем повернулся и пошел прочь. Прэм кинулся за ним, догнал и схватил за руку. Но Корн вырвался и зашипел: – Не трогай меня. Плохо тебе придется, если твои друзья увидят нас вместе. Голос был чужим и холодным, как фруктовый лед. Корн никогда не разговаривал с ним в таком тоне. Прэм попытался все объяснить: – Послушай меня… Но друг перебил его: – Знаешь, я все это время пытался понять, чем обидел тебя тогда в лесу. Теперь понял. Оставь меня в покое. Я действительно странный. Держись подальше от меня. Прэм застыл. Он не знал, что делать. Горечь в словах Корна больно ранила уже и без того раненую душу. Он погибал, видя, как страдает любимый.