Болдер сказал

       Тишина резала слух, казалось, можно было услышать, как растут кристаллы в шахте. Болдер, камень, которому насчитывалось несколько веков, отмокал в кипятке на дне каменного ковшика. Он стоял на пологе, где и сидели две пони. Было непривычно находиться только вдвоём — обычно здесь стоял бы шум и гам и летали бы куски хозяйственного мыла. Баня всегда была праздником, а Пинки была не прочь поднять всем настроение. Но сейчас никого, кроме Мод и Марбл, в доме не было, и чувство тишины было так прекрасно. Младшая сестра закончила намыливать свою гриву и передала единственное мыло Мод. И постаралась, как можно незаметнее, понюхать свои мокрые волосы, которые от мыла пахли доселе неизвестным запахом земляники. Сегодня утром Пинки Пай не только приготовила торт из ободранной коры упавшего дерева, но и подарила Марбл настоящий подарок. Он был завёрнут в газету, изрисованную сердечками и цветочками чёрным углём. Читать и писать из всей семьи умела только Мод. Она же бывала в Городе — так Паи звали ближайший к ним посёлок городского типа — и могла купить что-нибудь в нём или обменять на камни. Подарком оказалось самое обычное детское мыло. Своих денег у Пинки много не было, потому Мод купила крошечный кусочек мыла, чуть больше спичечного коробка. Конечно же Пинки не вытерпела и рассказала всю свою задумку для подарка с самого начала и до вручения. Как уговорила Мод зайти по дороге в магазин, как долго сортировала отбракованные кристаллы, выбирая получше, что в городе скупщики могли взять за полцены. Пинки не была бы Пинки, если не смогла бы правильно спланировать и организовать праздник для своей сестрёнки-близняшки. Организовать баню оказалось легче, чем думала Марбл. Она не представляла, как они вдвоём с Мод будут тащить в гору столитровую бочку. Её даже пустую можно было с трудом сдвинуть с места. Но Мод, к удивлению Марбл, сразу после разговора про любовь к камню, пошла не к бочке, а в шахту, где отыскала коромысло и дюжину целых вёдер пригодных для переноски воды. Затем последовал спуск на самое дно оврага. Мод сама накачала колонкой первых два ведра и пошла наверх. Оставив Марбл наполнять пустые вёдра водой. Маленькая поняша сначала обрадовалась, что ей не придётся таскать тяжести в гору. Но энтузиазм утихал с каждой минутой. На длинном двухметровом рычаге колонки приходилось буквально повисать, давя своим весом, чтобы поднять поршнем из глубины скважины ещё немножко чистой воды. Рычаг скрипел, опускаясь вниз и поднимая поршнем воду. С трудом опустив его, Марбл приходилось подлезать под него и толкать его обратно вверх. Холостой ход поршня давался легче. И повторить, пока пустые вёдра не закончатся. Полчаса спустя, кобылка замылилась и всё чаще прикладывалась к ледяной воде, от которой сводило скулы и болели зубы. Жадно пила маленькими глотками и возвращалась к работе. Мод невозмутимо спускалась с горы, где стояли баня и дом, подхватывала коромыслом по два полных ведра и взбиралась обратно. Но они сделали это. Чтобы просто набрать воду для бани у них ушло немыслимое количество времени. Марбл из последних сил взобралась на гору. Ей казалось, что она сейчас упадёт и так и будет лежать. Но стоило немного отдохнуть, как усталость прошла. Обычно, из-за экономии горючего материала, вода в железном баке над печкой грелась кристаллами. То есть магией, а не огнём. Это и баней называть стыдно, мытьё проходило при уличной температуре воздуха. А сейчас баня была затоплена по-настоящему, настоящими дровами, что Мод подсушила магией земных пони, чтобы они равномерно прогорели и сгорели без остатка. Баня топилась «по-чёрному», отдельного дымохода не было, весь дым уходил через отдушину, оставляя копоть и сажу на стенах и потолке. Пока прогорали дрова, Марбл маялась бездельем. Наслаждалась валянием на кровати, что была предоставлена только ей одной. Родители запрещали даже сидеть на кровати днём, но сейчас их нет — значит они ничего не узнают. За работой мысли о влечении к кобылкам и своей старшей сестре забылись. Но сейчас, когда они остались наедине в крошечном замкнутом помещении, наполовину утопленного в землю, мысли вернулись. Особенно громко вопила внезапная свобода действий: вокруг них на многие мили ни живой души, Марбл совершеннолетняя и может делать, что хочет. А она многое хотела, неотрывно смотря на Мод без одежды. Её единственная попона сейчас отмокала в мыльной воде в ведре, и Марбл по-новому взглянула на тело сестры. На её кьютимарку и просто густую короткую шёрстку. Почему-то стало так сложно произнести слова или просто подвинуться поближе и прижаться к ней. Просто поговорить с сестрой стало невероятно трудно. Хотя умом Марбл понимала, что пока ничего не произошло и перед ней всё та же родная сестра, но душа требовала высказать все накопившиеся чувства, признаться в любви. И для них не находилось слов, любые сказанные слова были бы неуклюжей попыткой поведать о своих чувствах. Чтобы спрятать раскрасневшееся лицо, Марбл плеснула ещё один ковшик воды на каменку, где лежали раскалённые камни. Они громко зашипели, не хуже потревоженного гнезда змей, и горячий пар, поднимаясь густыми клубами вверх, расплылся по бане. Воздух стал нестерпимо горячим, Марбл не стала залезать обратно на полог, где было ещё жарче. И села прямо на тёплый каменный пол. Он был относительно чистым — грязная мыльная вода стекала между щелями каменных плит на полу. — Можно я помогу? — громче, чем хотела, предложила помощь Марбл, смотря как Мод силится достать копытами место между лопаток. Старшая кобылка сразу же спустилась вниз и улеглась на пол, по-кошачьи сложив передние лапы под себя. И, держа в зубах мыло, отдала его обратно. — Это Болдер сказал, чтобы ты помогла мне? — совершенно спокойным голосом поинтересовалась Мод, когда к ней осторожно прикоснулись. Марбл была готова провалиться сквозь землю, она лишь порадовалась, что стоит за спиной у Мод, и та не увидит вспыхнувшей краски на её лице. Копыто словно обожгло от прикосновения, заставив отдёрнуть и выронить из копытокинеза единственное нормальное мыло на всей ферме. — Да?.. — осторожно протянула Марбл, стараясь не выдать голосом испуг. Она совсем забыла про этот камень, который и послужил предлогом, что Марбл собралась просвещать сестру в таинстве любви. — Хорошо, ради Болдера я согласна на всё. От этой фразы сердце Марбл забухало часто-часто, ей стало жарко и не хватать воздуха. Она не была уверена, что причиной резкого жара послужил только горячий воздух в бане. Тепло в нижней части живота пульсировало, как трепыхание крыльев бабочки. Оно шло, как рывками, расходясь слабой дрожью по телу. Ноги стали ватными, и нахлынула общая слабость. Марбл сделала несколько шагов к направлению мыла, неловко подскользнулась и упала. Мод среагировала мгновенно — заподозрив неладное, она подхватила сестру, забросила себе на хребет, как пушинку, и вытащила на свежий воздух. Домывались они уже с открытой дверью, чтобы проникал внутрь свежий воздух. Принесённой воды хватило бы и всей семье. Такими чистыми пони не были, пожалуй, с рожденья. От кусочка мыла не осталось даже обмылка, зато шерсть у обеих сестёр после высыхания распушилась во все стороны и искрилась статическим электричеством при поглаживании. Мод направилась прямиком в кровать, не одевая попону. Камень Болдер требовательно лежал на её протянутом копыте. Марбл с ужасом осознавала, что они сейчас могут заняться с сестрой чем угодно. Точнее, тем, что скажет Болдер.