Болдер сказал

       Древесный волк. Один из опаснейших хищников. Монстр, которого боялись все живые создания без исключения. Этот волк жил без страха свою недолгую безмятежную жизнь. На день зарывался корнями в землю, спал и фотосинтезировал под лучами солнышка. По ночам охотился, как и все ночные создания и большинство монстров. И сейчас волк очень пожалел, что за всю жизнь не научился лазить по деревьям. Никогда раньше он не испытывал страха, но сейчас… он боялся. Боялся за свою жизнь. Он давно прекратил попытки защищаться — пони в одежде методично и последовательно разбирала его на куски. Молча и с совершенно спокойным лицом, что пугало ещё больше. Особо сильный удар — и копыта переламывают ему хребет, и тело волка распадается пополам. Шерсть Мод промокла насквозь в белой слизи, которая сочилась из внутренностей. Волк заскулил и подтянул ещё целыми передними лапами резко полегчавшее тело на дерево. У него оставалась надежда, что там его пони не достанет. Как он ошибался. Месть Мод было не остановить — она, не сильно напрягаясь, лягнула толстый ствол дерева, что опасно треснул. Расщелина молнией взвилась вверх по стволу, оставляя держаться дерево на честном слове. Второй удар завершил начатое: ствол жалобно скрипнул и начал наклоняться. Тяжеленное дерево падало, ломая ветки об остальные деревья, и с громким глухим ударом встретилось с землёй. Волка придавило, повсюду на поляне раскиданы его внутренности. Но светящиеся глаза больше не угрожали, в них застыла мольба и желание жить. Мод занесла над головой камень, намереваясь покончить с древесным волком навсегда. — Стой! — слово, больше похожее на хрип, услышали только из-за воцарившейся на секунду тишины. Мод замерла, но продолжала удерживать камень. Марбл, лежавшая в стороне во время всего избиения волка, пошевелилась и с трудом улыбнулась. Встала и грустно осмотрела порванные с одного бока перемётные сумки. Почти всё их содержимое рассыпалось. С удивлением осмотрела след на земле, который она оставила, пропахав собой. И потрогала шкуру без единой царапинки. Земная магия из кристалла повлияла и на кожу, давая прочность камня. Жаль, что эффект временный, — ни один организм не выдержит круглосуточной накачки магии таким количеством. Марбл уже начало отпускать — постепенно начали возвращаться эмоции, пока они были задушенными, словно обложенные ватой. Первой вернулась стеснительность, как самая яркая черта характера. Пони потрусила мелкими-мелкими шажками к сестре, продолжая удивляться, что от такого жёсткого падения ничего себе не отшибла и не превратилась в кровяную отбивную. — Не трогай его, Мод, пожалуйста, — прошептала Марбл, однако поглядывала на недобитого волка с опаской и сжимала в копыте ещё один жар-кристалл. — Как скажешь, — от былой ярости Мод не осталось и следа, когда она отложила камень в сторону. — Отпустим его или как? Младшая осматривала притихшего волка оценивающим взглядом. И тут ей в голову пришла самоубийственная мысль, которая поможет им найти потерявшихся Пинки с Лаймстоун.

* * *

В понивильской кафешке все посетители затихли не только от громкого выкрика Лаймстоун, содержавшее в одном предложении слова «трахнулась» и «с камнем». Затихли гулянья и на улице, и на это явно была весомая причина. Розовый хвост мелькнул в проёме двери, это Пинки, высоко подпрыгивая, неслась встречать гостей. По главной дороге, ни от кого не скрываясь, в город въехали две земных пони. Верхом на древесном волке. Тот неспешно ступал большими лапами по грунтовой дороге, оставляя после себя отпечатки лап на сухой пыльной земле. Все пони с опаской поглядывали на невиданное зрелище. — Мод! Марбл! Идите сюда! — розовая попрыгунья приветливо махала копытом в сторону пекарни-кафе, продолжая удерживать каким-то образом на спине поднос со жжёнными кексами. Мод понятливо кивнула и потянула самодельные поводья, направляя волка вправо. Зубастая пасть в недоузке из куска верёвки оскалилась, но после ощутимого пинка в бок, тихо заскулила. Едва пони спрыгнули с холки волка, тот незаметно отошёл спиной назад, и когда веревку непредусмотрительно отпустили — ломанулся бежать большими прыжками в сторону леса. Только его и видели. Марбл разочарованно вздохнула: у Мод есть камень-питомец Болдер, у Пинки — крокодильчик Гамми, что подарили однодневкой на прошлый её день рождения. У Лаймстоун — камень основателя, она заботилась о нём, как о питомце. А у Марбл? Никого. Только она хотела оставить «зверюшку» себе, как она наглым образом смылась! Внутри пекарни Марбл встретили взгляды знакомых лиц — вся семья совершенно случайно собралась в одном месте. У матери не было настроения даже ругаться, Клоуди Кварц лишь с прижатым к лицу копытом отсчитала из подсумка с дюжину монет дочкам на оплату гостиницы и мелких трат. К счастью, объяснения с родителями пришлось приберечь на потом. Когда они все вернутся на ферму. Слово матери — закон. Злючка Лаймстоун осталась ночевать с Пинки — та, на удивление, быстро нашла себе место под солнцем в незнакомом городе, устроившись работать помощником кондитера и поселилась в крошечной комнатке без кровати на чердаке магазина. Хозяева любезно разрешили пожить, договорившись вычитать часть денег из зарплаты в качестве аренды. Если для двух пони места, чтобы переночевать, хватило, то Мод с Марбл же пришлось идти в настоящую гостиницу.

* * *

Гостиница поражала. Комната, для никогда не бывавших в гостиницах пони, показалась громадной. Две кровати стояли у стен напротив друг друга, два пустых стола и пустой же шкафчик для верхней одежды. Просто огромное свободное пространство всего для двух пони. На самом деле гостиница была скромная, те же душ с туалетом были всего по одному на этаж. Марбл стало даже стыдно, что она прикасается к свежему белью на кроватях грязными копытами. Поверхность столов же при внимательном рассмотрении оказалась покрытой множеством царапин, что не удивительно. До заката оставалось ещё часа три-четыре, но Марбл боялась выходить на улицу, где было столько много разноцветных пони. Впрочем, за долгий день она получила столько впечатлений, сколько не получала за всю жизнь. Размышляя обо всём, она вдруг поняла, что родители хоть и сказали им вернуться обратно на ферму, но не назвали сроков. Значит, в городе можно задержаться на день-два, а потом и правда придётся вернуться — работу нельзя отложить, кристаллы в шахтах скоро начнут созревать. Мод скоро вернулась в номер с бумажным пакетом и высыпала его содержимое прямо на стол. Множество разнообразной еды с шуршанием прозрачной упаковки раскатились по столу. Множество сладостей, большинство Марбл не знала даже названия. Свежие фрукты, так заманчиво притягивающие взгляд, особенно сочные яблоки. — Ешь, — сказала Мод и первая уселась на свободный стул, беря себе самое невзрачное зелёное и, наверняка, кислое яблочко.

* * *

Хоть гостиница и была простой, в душе оказалось все нужное и бесплатно. Там даже были махровые полотенца, в которые с превеликим удовольствием завернулась Марбл. После сытного ужина, её, казалось, было невозможно удивить, но знакомство с современной системой водоснабжения довело впечатлительную пони до слёз счастья. Горячая вода. Бери сколько хочешь. Она даже специально спустилась на ресепшн, чтобы уточнить этот момент. Из душа Марбл вылезла почти через час — других посетителей гостиницы на этаже не было видно, потому душ некоторое время находился в её единоличном пользовании. И сейчас Марбл, лежа на своей кровати и закутанная в те самые махровые полотенца до кончика ушей, продолжала размышлять. О своём вранье. Согласилась бы Мод, узнав правду? Посчитала бы извращенкой, когда узнала бы о влечении к кобылкам? И извращенкой в квадрате — узнав о совсем не сестрёнской любви к сестре. Болдер как-то иррациональным образом скрывал оба эти понятия, прятал их за рамки. Но больше Марбл врать не могла. — Мод, я хочу признаться, — тихо прошептала Марбл, замерев неподвижно и стараясь не смотреть в сторону старшей сестры. Благо сумерки и наступающая темнота в комнате позволяли не смотреть в глаза. — Я не могу разговаривать с камнями. Прости… — признаваться дальше не нашлось сил. Мод дальше сама всё поймёт. — Я знаю. Знала с самого начала, — ошарашила Мод сестру. — Я слышу, что говорят камни, и Болдеру даже понравилось. — Ты… мы… — слов не находилось, чтобы обвинить себя, вспомнить все свои грехи, — Мы ведь родные сестры, это неправильно… я не должна была… — Послушай меня. Сложно заставить пони делать, что он не хочет. Раз у тебя получилось со мной, значит и у меня были похожие чувства к тебе. Марбл дёрнулась от испуга, когда говорящие губы Мод оказались слишком близко к ней и попытались поцеловать в горящие от стыда щёки. — Не правда! Ты врёшь! — вспылила младшая, ещё сильнее закутываясь в огромное полотенце и вжимая голову. Ушки прижаты, но заинтересованно направлены в сторону сестры. — Ты сама говорила, что сделаешь ради Болдера всё. Вспомни, ведь хотела быть с камнем, а не со мной. Вместо ответа Марбл исхитрились зажать в угол кровати и нежно поцеловать в губы. Мод сжимала зубы, но полностью расслабила лицо, подарив мягкое прикосновение. Уже чуть лучше, чем в первые разы, если такой поцелуй получил бы жеребец, тот наверняка завизжал бы от восторга. Даже романтикой повеяло. — Ты не злишься? Не считаешь меня плохой или… — Марбл не понимала, как за несколько дней она смогла увязнуть в похоти и грехопадении. Ещё сестру потянула за собой на дно. — Нет, и прекрати винить себя. Разговор с родителями я возьму на себя, если ты боишься этого. Ведь… — Ты умеешь быть убедительной, — закончила фразу Мабрл за Мод. И рассмеялась. Она не привыкла обдумывать чувства, те просто копились, пока их не становилось слишком много. И теперь всё напряжение за день, все уколы совести за грязные поступки растворялись добрым смехом. — Вернёмся домой — и я никогда больше не буду покидать ферму. Повинуясь внезапному порыву нежности Марбл повисла в на шее у сестры, крепко-крепко обнимая. И совсем ей ничего не страшно: ни гнев родителей, ни незнакомый город, полный шумных пони — пока рядом старшая сестра. И от совсем невинных объятий медленно нарастало возбуждение, что разожглось с первым поцелуем.