Save our asses

      Просто чудо, что мне удалось выспаться этой ночью. Стоило голове коснуться подушки, я провалилась в сон без сновидений, а с утра мое и без того испорченное настроение омрачили мысли о Карп и ее «банде» не давала мне покоя весь день, а когда пришло время ланча, я неслась по школе в столовую, где меня уже поджидала Лисса. Ее поднос был полон еды, но она так и не притронулась к ней. Ее сторожевого пса нигде не было видно.       — Как многое ты слышала? — спросила я, открывая коробку сока. Желудок отчаянно просил еды.       — Все до последнего слова. — Она заговорчески нагнулась ко мне, осматривая окружение в поисках лишних свидетелей. — Ты так удивилась ее появлению, что меня затянуло к тебе в голову и не отпускало.       Я непонимающе уставилась на нее.       — Раньше я с легкостью выскальзывала оттуда, но вчера меня словно силой держали.       Внезапно в памяти всплыло то странное ощущение, появившиеся из ниоткуда, когда Соня смотрела на меня. По коже пошли мурашки.       — Как думаешь, это правда? — Мой голос упал до шепота. — Кто может стоять за всем этим?       Лисса некоторое время молчала, а затем подняла голову, снова осматривая людную столовую. Я проследила за ее взглядом и обнаружила Алана с незнакомым стражем у дальней стены, ближе к выходу. Лисса забеспокоилась. Естественно, он же был ее инструктором, и теперь ее одолевали те же противоречивые чувства, что и меня вчера. Она сомневалась, стоит ли доверять Далласу, так же, как я вчера сомневалась в преданности Дмитрия.       — Я ей верю, хотя это безумие, — неожиданно для меня произнесла Лисса, хватая с подноса металлическую вилку. — В любом случае, несколько союзников лучше, чем ни одного. И Соня же сказал, что скоро мы все узнаем.       Знать бы еще, когда наступит это скоро. «Значительно раньше, чем вы думаете» — слабое утешение, в особенности для того, кто напрочь лишен терпения. Лиссе неведение давалось так же тяжело, но, в отличие от меня, она знала, что сохранение спокойствия и трезвого взгляда на вещи — первостепенная задача. Я зевнула, принимаясь за свой остывающий обед, придерживая уставшую голову левой рукой.       Последующие уроки прошли для меня как в тумане, и я больше была озабочена наблюдением за указанными Карп лицами, якобы участвовавших в нашем побеге. Юрий, Альберта, Алан, Саймон — все вели себя настолько непринужденно и обыденно, что я даже начала сомневаться в правдивости ее слов. Вероятно, та, другая сторона скрывается так же умело. Кто из школы мог стоять за мертвыми животными? Для чего они вообще затеяли эту игру с живодерством? Соня сказала — для проверки моей силы. Опять же вопрос: ради чего? Если они прознали, что я в состоянии исцелять… Тогда все становилось логичнее. Они ожидали, что я исцелю животных, верну к жизни как когда-то вернула Лиссу, но у них не выходило. Не потому, что я не могла; Лисса и другие стражи очень быстро приходили на помощь, прежде, чем я успевала применить магию.       Сейчас мозаичная картина стала постепенно складываться в целую, но многие дыры все еще были заметны.       После седьмого урока, — у меня оставался час до тренировки с Дмитрием, — я побежала в церковь, которая удовлетворяла практически все религиозные нужды школы. Лисса всегда регулярно посещала службу, в то время как я торчала на чердаке, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей. Оглянувшись по сторонам, я убедилась, что внутри нет ни верующих, ни священника. Церковь была пуста. Проскользнув в дверь в задней части здания, я поднялась по узкой скрипучей лестнице. Свет на чердак проникал через большое витражное окно, и слабый отсвет уличных фонарей рассыпался по полу крошечными разноцветными драгоценными камнями. Как только я оказалась в знакомой обстановке, моя тревога пошла на убыль.       Соня Карп сидела на небольшом диванчике возле окна с книжкой в красном переплете, безмятежно пролистывая страницы в поисках какой-то информации. Я заметила, что со времени нашего вчерашнего посещения тут стало заметно чище: книги, лежавшие грудой по углам, убраны на полки, несколько коробок сложены у входа, вероятно, для того, чтобы вскоре их вынесли, свитки со стола переместились на верхние полки; аромат лимона и средства для уборки заменил запах пыли и плесени.       — Рада снова тебя видеть, — улыбнулась Соня, принимая вертикальное положение. Сегодня она была одета в коричневые кожаные брюки и бежевый свитер. Я оглядела свою школьную форму с неистовым желанием сжечь ее к чертям собачьим.       — У меня нет выбора, если я хочу разобраться в вашей подпольной кампании.       Соня перенесла несколько заранее отложенных книг на диван.       — Увы, речь сегодня пойдет не об этом, — со вздохом сказала она. Я с замешательством уставилась на нее. Чего же еще, интересно, я не знаю?       Однако высказать свое недовольство я не успела. Запыхавшаяся Лисса ворвалась в полутьму чердака, едва не споткнувшись о дверной косяк. Ее тренировка с Далласом только закончилась, и вид у нее был, мягко говоря, не очень. Дампиров тренировали с большим рвением, чем мороев, не заботясь об их магии, физическом и моральном состоянии. Они были рождены стать настоящими воинами.       Хотя, смотря сейчас на Лиссу, так не скажешь.       — На себя посмотри, — проворчала дампирка, бесцеремонно падая на диван.       Уголки губ Сони дернулись, будто она изо всех сил пыталась загнать улыбку обратно.       — Ради чего нас собрали, если Вы не собираетесь раскрывать все карты? — спросила Лисса, устало прикрывая глаза.       — Это лишь часть головоломки, Василиса. Все дело в магии Розы и вашей связи.       Светловолосая распахнула глаза, с нескрываемым интересом уставившись на Соню. Я уселась на стул, повернув спинку к женщинам.       — Она образовалась во время аварии, — сказала я.       — Я знаю. Но как? Вы не задавались этим вопросом? Откуда у мороя способности к исцелению?       Конечно, задавались! За кого она нас принимает? Мы даже предполагали, что это вроде способности к принуждению. У кого-то она развита хорошо, у кого-то слабее. Или как обладатели магии земли — кто-то был способен управлять лишь живыми растениями, а кому-то было дано повелевать всем, что имело связь с землёй: деревянные скамейки, асфальт, даже карандаши.       — Повторялось ли такое после?       Сначала я хотела ответить, что нет, но выражение лица Лиссы заставило меня умолкнуть.       — Кто это? Ворон?       — Да.       — Он мертв?       — Скорее всего. Не прикасайся к нему.       Это был первый случай, когда я ее не послушалась, и второй, когда я сумела вернуть кого-то, что стоило мне огромных усилий.       Судя по тому, как Соня наблюдала за нашими переглядками, она получила ответ на свой вопрос и удовлетворённо закивала, раскрывая одну из книг.       — «Следовать путем Господа — дело нелегкое, — начала зачитывать она, а мы с Лиссой снова посмотрели вдруг на друга с вопросом. — Даже у святого Владимира, покровителя школы, бывали трудные времена. Он был так исполнен духа, что люди со всех сторон стекались к нему, желая послушать его или хотя бы побыть рядом. Согласно древним источникам, он мог даже исцелять больных. — По моей коже прошлись мурашки. — И все же, несмотря на все свои дарования, многие не уважали его, насмехались над ним, заявляли, будто он заблуждается и идет неверным путем».       Мягкий намек на то, что его считали безумным. Это знали все. Он был одним из моройских святых, и отец Андрей, наш священник, обожал говорить про него. Я устремила свой взгляд на книжную полку, воспроизводя в памяти все слова, которые уже слышала прежде, сидя на этом же месте во время воскресной службы.       — Как цитирование религиозных учебников поможет нам? — скептически заметила я.       — «…и то же самое относится к «поцелованной тьмой» Анне».       Я вскинула голову, понятия не имея, о чем говорила Карп, поскольку некоторое время мое сознание абстрагировалось от происходящего. Однако эти слова врезались в память. «Поцелованная тьмой». Я уже давно не слышала этих слов, но тем не менее, хорошо запомнила.       — Что это значит? — озвучила мой вопрос Лисса, озадаченная не меньше меня. Соня расплылась в улыбке, явно довольная эффектом.       — «И всегда рядом с Владимиром Анна, дочь Федора. Их любовь чиста и непорочна, как у брата с сестрой. Не раз спасала она его от стригоев, покушавшихся на его святость. Более того, она всегда успокаивает Владимира, когда дух в нем становится слишком могуч, чтобы выносить его бремя, и, пользуясь этим, сатанинская тьма старается ослабить телесное здоровье. Она защищает Владимира, поскольку они связаны между собой с тех пор, как он спас её, когда она была ребёнком. Таков знак божественной любви — Он дал блаженному Владимиру стража, подобного ей, поцелованной тьмой и всегда знающей, что у него на сердце и в уме».       Я была потрясена. В большей степени информацией, нежели ораторским способностям госпожи Карп. «Связаны между собой». Я посмотрела на Лиссу, снова ловя ее взгляд. Связаны, как мы с ней. Она всегда знает, что у меня на сердце и в душе, с тех самых пор, как мы попали в аварию. Врачи в больнице все как один заявляли, что с такими травмами она не должна была выжить. Мне еще повезло выпасть из машины, но Лисса… Ни единого перелома, лишь незначительные царапины.       — Он был… — Лисса потрясенно заморгала. — Он был как Роза. Его магия…       — Дух, — закончила за нее Соня, закрывая книгу. Я прочла название, собранное золотыми, чуть стершимися буквами: «Моройские святые». — Редкий, но очень могущественный дар. — Взгляд ее голубых глаз обратился ко мне. — Ты же понимаешь, что неустойчивость и спонтанность твоей магии — это не изъян. Считай, лишь настройка перед чем-то большим.       — Каким большим? — не понимала я. — Что это за дар?       — Тем немногим, кому известно о существовании духа, уже окрестили его «пятой стихией». Ее обладатели гораздо сильнее обычных мороев. — Она раскрыла другую книгу, больше похожую на блокнот с различными зарисовками, схемами, распечатанными фотографиями и вырезками из газет. — Сильнейшее принуждение, исцеление, проникновение в чужое сознание, способность видеть ауры…       — Вот, как вы узнали, что я в голове Розы, — догадалась Лисса. Я приготовилась к очередной порции шокирующей информации. — Вы — пользователь духа!        Моя голова упала на спинку стула. Невероятно… Просто невероятно! Чего еще мы не знаем?       — Я чувствовала, будто вы смотрите на меня, не на Розу.       — Именно, — кивнула Соня. — Я провела два года, разъезжая по академиям и библиотекам, в поисках информации о святом Владимире, его магии и других пользователей. Это ужасно сложно, но мы добились больших успехов в этом деле. Больше информации нашлось в европейских архивах. Два года ежедневной работы.       — Эта — причина, по которой на меня… э-э-э… охотятся? — неуверенно спросила я. Но кто? Вероятно, соперники отца. Вражда между морлйскими кланами стара, как мир, а я — возможная наследница. Татьяна благоволит нашей семье, поскольку она когда-то поддержала ее претензии на трон. Меня тогда еще и в планах не было, но королевская благосклонность распространялась и на меня. Несмотря на то, что я никак не вписывалась в моройские стандарты.       — Если верить информатору, то да. Кое-кто очень заинтересовался твоей магией и решил проверить, действительно ли ты ею владеешь. Сейчас все более-менее спокойно, вы можете чувствовать себя в безопасности, поскольку с вами всегда кто-то из наших.       Я вспомнила Алана в столовой, Саймона, Юрия и Эмиля, которые присутствовали практически на всех наших уроках, и внезапно почувствовала себя цирковой обезьяной.       — Как работает наша связь? — спросила Лисса. — Ну, помимо того, что я могу заглядывать к ней в голову и чувствовать ее эмоции.       — Самая важная функция «поцелованных тьмой» — пользователь духа передает ему свою тьму.       — Как это? — спросила я.       — Тьма, безумие, вспышки ярости — побочные эффекты использования магии духа. Сейчас в Лиссе, судя по ее ауре, не так много тьмы, как несколько лет назад. Считайте это платой. Когда стихийники колдуют здесь, где-то в другом месте пропадает огонь, вода, воздух или кусок земли. Магия не счезант и не появляется сама по себе, морои — лишь проводники для нее, фактически порталы, через которые элементы перемещаются из одного места в другое. Магия духа… работает не со стихиями. Это магия жизни, но принцип тот же. Исцеляя кого-то, мы отдаем часть себя.       Выходит, чем чаще я буду практиковаться, тем хуже будет Лиссе? Но как именно? Будет ли это похоже на состояние, в которое впал Владимир? Ведь многие считали его безумцем. Что-то подсказывало мне, что на это Соня ответить не в состоянии.       — Эта магия… — почти мечтательно заговорила женщина. — Она… Прекрасна, в сотни раз лучше, чем все четыре; она объединяет их. Я имею ввиду то, что некоторые пользователи духа могут управлять всеми стихиями. Мы можем творить чудесные вещи: исцелять, принуждать, проникать в чужие сны, видеть ауры людей, некоторые даже могут видеть прошлое или будущее, читать чужие мысли или видеть призраков. Могущество этой стихии не описать.       — Но я отказываюсь от нее, если на кону здоровье Лиссы, — решительно заявила я, заработав протестующий пинок ногой в ножку стула от Драгомир.       — Василиса, прекрати, — упрекнула Соня, предостерегающе сверкая глазами. — Этого можно избежать, если научиться взаимному исцелению. Думаю, можно придумать название чуть получше. Не смотрите на меня так. Я не знаю, какого иметь поцелованного тьмой, и как можно использовать этот трюк. И вообще… — Она протянула мне свой внушительного размера блокнот. — Здесь все, что я сумела найти о пятой стихии. Некоторые отдельные способности по типу чтения мыслей встречаются настолько редко, что я вообще сомневаюсь в их существовании.       Она ответила на пару вопросов об остальных четырех стихиях, из чего я сделала вывод — мне стоит заняться своими способностями в магии воздуха, земли и воды. Одним огнем тут дело не закончится. Соня уже собиралась уходить, когда я вспомнила про тренировку с Дмитрием.        — Я же опаздываю! Про… — Я чуть не выругалась в церкви! Если чердак относился к ней.       Оставив Лиссу и Соню, я вылетела из храма, направляясь в гимнастический зал. Пятнадцать минут… Господи, это только вторая тренировка, а я уже накосячила.        — Прости-прости. Я знаю, что опоздала. Прости, — выпалила я, прибегая мимо Дмитрия прямо в женскую раздевалку.       Явившись в гимнастический зал, я обнаружила его одетым вместо обычных джинсов в футболку и свободные штаны, что смотрелось очень даже хорошо. По-настоящему хорошо.       «Хватит пялиться!» — тут же приказала я себе. Соня велела быть осторожной с собственным окружением. Каковы шансы, что Дмитрий по иронии судьбы вдруг окажется на стороне врагов? Я отбросила эти мысли как можно дальше. Нет. Он не может. Это слишком… жестоко. Вчера он показался таким открытым, да и весь его образ никак не вязался с образом предателя. Я бы не удивилась, если бы Кирова была им, но Дмитрий?.. Нет. Он просто выполняет указания моего отца.       Чем больше я наблюдала за ним, тем лучше понимала, чему он обязан своей репутацией крутого парня и одновременно бога. Он, совершенно очевидно, много знал — даром, что ли, у него шесть знаков молнии? — и я сгорала от желания, чтобы он научил меня всему, что знал сам.       Он поставил меня напротив себя на мате и скрестил на груди руки.       — С какой первой проблемой ты столкнешься, если окажешься лицом к лицу со стригоем?       — Он бессмертный.       — Нет, есть вещи более фундаментальные. Более фундаментальные, чем бессмертие?       Я задумалась.       — Ну, он будет крупнее меня. И сильнее. Большинство стригоев — если они прежде не были людьми — имели тот же рост, что и их родственники-морои. Они также превосходят силой, рефлексами и остротой восприятия. Вот почему стражей обучали так жестко. Кривая эффективности обучения была призвана компенсировать то, чего нам недоставало.       Дмитрий кивнул.       — Все это создает трудности, да, но не непреодолимые препятствия. Можно использовать лишний рост и вес противника против него же.       Он повернулся и продемонстрировал несколько приемов, показывая, как надо двигаться и наносить удары. Постоянно повторяя за ним движения, я начала понимать, почему во время групповых занятий меня регулярно побеждают. Я быстро усваивала его технику и не могла дождаться случая реально использовать ее. Ближе к концу занятия он дал мне возможность проявить себя.       — Давай, — сказал он. — Попробуй нанести мне удар.       Мне не нужно было повторять дважды. Я ринулась вперед, попыталась ударить его, однако удар был молниеносно блокирован, а сама я оказалась лежащей на мате. По всему телу растекалась боль, но, не желая поддаваться ей, я вскочила, рассчитывая застать его врасплох. Увы. Последовало еще несколько столь же безуспешных попыток, после чего я вскинула руки, прося передышки.        — Что опять неверно? — воскликнула я недовольно.        — Ты все делаешь правильно, — спокойно ответил он.        — А вот и нет, страж Беликов. Я не прекращала занятия во внешнем мире, но ни на шаг не приблизилась к своей цели!        — Просто ты новичок, а я занимаюсь этим не первый год, Роза. Просто нужно потерпеть и усердно тренироваться. Я уверен, что когда-нибудь уложить меня на лопатки ты сможешь.        — Когда-нибудь, — недовольно пробурчала я. — Может, у меня нет столько времени.       Может, они не успеют нам помочь, а я прямо сейчас нахожусь со своим врагом? Может, именно люди, которым мне говоря с доверять, замешаны в гибели моей матери?       А скоро они попытаются убить и меня тоже? Сегодня, завтра, через неделю. Они избавятся от меня, как от назойливой лисы, забравшейся в курятник, и обставят все так, словно я совершила очередной побег. Возможно, с Лиссой они поступят так же. Мой отец сойдет с ума от горя, а я даже не успела увидеть его после нашего возвращения.       А возможно, что никому не надо будет стараться убрать меня со своего пути. Я сама с этим прекрасно справлюсь. Моя сила убьет меня и Лиссу раньше, чем до меня доберутся морои. Или стригои. Или дампиры, я не знаю.       Кажется, я задыхалась.       Мне не стоило возвращаться. Надо было драться до последнего. Академия никогда не будет безопасна для нас, а я никогда не сумею достичь такого уровня мастерства стража, чтобы выжить во внешнем мире. Я слаба, совершенно бессильна перед тем, что может ждать меня в темноте за поворотом, и не смогу защитить Лиссу.       Стало так страшно… словно я вот-вот умру. Знакомое ощущение — день аварии, когда я поняла, что в нас врезалась машина; день похорон, когда я не смогла самостоятельно спуститься с лестницы, потому что была уверена, что умру, стоит только покинуть стены дома.       Авария, весть о пропаже мамы, инаугурация, я просыпаюсь в чужой крови, крик застревает в горле, страх душит меня. Я нахожу мертвых птиц у себя в шкафу, под дверью, нахожу моего кота, подвешенным над моей дверью в ночь Хэллоуина. Пожар в день рождения мамы. Побег.       Я задыхалась в воспоминаниях, умирала раз за разом, не в силах выбраться.       Из-за тумана и звона в ушах я не сразу поняла, что происходит, потеряв всякую ориентацию. Дмитрий держал меня за плечи, не давая упасть, другой рукой проводя по лицу.       — Ты слышишь меня? — отдаленно донеслось до меня сквозь медленно стихавший звон.       Потребовалось время, чтобы сфокусироваться, понять, что я в безопасности, а не брожу в дебрях моего сознания. Я сидела на полу, в центре гимнастического зала, а страж был рядом с таким обеспокоенным видом, что я была готова была разреветься. Впрочем, я и в этом преуспела. Коснувшись лица, чтобы убрать прилипшие ко лбу волосы, и утерла непрошенные слезы, даже не сопротивляясь, когда Дмитрий поднял мой подбородок, чтобы я взглянула на него.       — Все хорошо, — еле слышно прошептал он. — Теперь все хорошо. Мне вызвать врача?       — Нет! — воскликнула я, и мой голос эхом разнесся по залу. — Думаю, я в порядке.       — Ты не выглядишь как человек, который в порядке.       — Тогда перестань смотреть.       Мои слова его не убедили. Стук его сердца, бьющегося чуть быстрее обычного, который я слышала в тишине благодаря вампирскому слуху, успокаивал меня, и я непроизвольно начала считать удары, пока он выискивал что-то в моих глазах. Его глаза были очень красивы, цвета темного шоколада, с едва заметными ореховыми крапинками в причудливом узоре.       Вот только панической атаки мне не хватало. Мне потребовалось время, чтобы перестать дрожать и осознать, что я справилась, что сейчас все нормально. Когда мне показалось, что я полностью пришла в норму, я отстранилась от Дмитрия. Несгибаемый воин-стоик внезапно исчез — сейчас он выглядел обеспокоенным. Искренне обеспокоенным. Когда я поняла это, взглянув ему в глаза, внутри все затрепетало — ужасная глупость, конечно. Ужасная и безосновательная, кроме того, что этот человек слишком уж хорош собой. Я должна быть благодарна ему.       — Обычно я не страдаю… Хм, подобными приступами, — пожала я плечами, как будто мой непринужденный вид мог развеять его беспокойство за меня как за подопечную.       — Ты уверена, что врач тебе не нужен? — не унимался он. — Я не психотерапевт и не имею медицинского образования, чтобы понять, насколько это опасно.       Я усмехнулась, что ввело его в ступор.       — Я в порядке, товарищ Беликов. — Дмитрий моргнул. — Короткое замыкание, но если кто-то из администрации, мой отец или школьный врач узнают об этом, в мире не найдется места, где бы ты мог спрятаться от моего гнева и пламени, кусающего тебя за зад.       Он нахмурился и покачал головой, вставая и протягивая мне руку. Я протянула свою в ответ и вскочила на ноги, стараясь не показывать, что готова в любой момент рухнуть обратно.       — Стало быть, раз ты снова шутишь, тот ты действительно в порядке. Это радует. Но… — Он осторожно остановил меня, схватив за руку, когда я собиралась пройти мимо, не в силах выдерживать его взгляда. — Если вдруг будет совсем плохо, дай мне знать. Пожалуйста. Я постараюсь помочь.       Я сморгнула слезы. Мне было стыдно, что на втором занятии я уже показала себя слабой и нуждающейся в помощи маленькой девчонкой, которой даже с собственными тараканами в голове не справиться, куда уж там драться со стригоями. Он жалел меня, а это последнее, в чем я нуждалась.       — Проводить тебя до спального корпуса? — Дмитрий кивнул в сторону выхода, где уже вставало солнце. — Кирова со своими приспешниками, вероятно, отлавливает нарушителей, а мы немного задержались.        Осознавая, что его компания могла отвлечь меня от гнетущих мыслей, я согласилась.