Где-то между этим и тем Сеня и Веня искали себя

Широка и многомерна Пустыня Сладострастия. Никто точно не знает, где она начинается и где заканчивается. Ведь попросту непонятно, откуда начинать отсчёт… Распрощавшись с дикобразами и бегемотиками, наши славные герои решительно шагали дальше. Ветер раздувал их спутанные волосы и приятно холодил разгорячённые тела. Тут, вдали они увидели какой-то непонятный объект. Типа как башня, только согнутая пополам.  — Что это за метаморфозы объективной реальности? — вопросил Сеня.  — Что? — ёмко переспросил Веня.  — Скальпелем во что… Сегрегации позументных надстроек купидонова начала, — выдал Сеня.  — Купидова конца, может быть? — уточнил, усмехнувшись Веня.  — Похоже, это случай, когда начало и конец являют собой одно и то же. Подойдём поближе и увидим. По мере приближения они заметили, что из объекта идёт дым и слышится какой-то мерный шум, как будто обкуренный барабанщик бесконечно проигрывает одну ноту. ---- Уже, уже кричу я: «Здрасьте!» Уже, уже я к вам лечу. На запорошенной латексными изделиями земле возвышалась «ОПНЯ». Так было написано на неизгладимо бесформенной поверхности встреченного нашими друзьями сооружения.  — ОПНЯ! — Сказал Сеня.  — ОПНЯ! — Согласился Веня.  — Будем искать обходные пути, или войдём через дверь?  — Бутафория это всё! Бутафория и провокация! — Ответил Веня. — Кто такая ОПНЯ? Ты слышал раньше такое имя?  — Выше нос, приятель! — Подбодрил его Сеня. — Лепестки Сущего имеют гораздо больше градаций цвета, чем мы в силах вообразить. Взявшись за руки и зажмурившись, они шагнгули в мутную неизвестность. Пологня. Полдня. Миноры. Сеня поймал чью-то руку. Завизжала женщина. Сеня услышал, как у кого-то урчит живот, и сразу за этим прозвучала смачная пощёчина. «Веня выхвватил…» решил Сеня. Какая-то невыразимая возня. И голос Вени:  — А чё я? А чё я? Девушка, вы забрали мои трусы! Мои трусы! Кромешная тьма не позволяла понять, что и где просиходит.  — Девушка, лучше отдайте ему трусы! На них радиация! — на всякий случай крикнул Сеня. Грохот. Шлепки босых ног… Вот так всегда бывает! Запустите каблуки в пирожное!.. «Некрономикон» не может дать ответа на вопрос «Где моя зубная щётка?» Если ты управляешь транспортным средством, которое не по средствам тебе, но, непосредственно сам, жди гостей в инаугурационную ночь! Караул-Оба, Оба, Скоба. Внешнеутрированный выхухоль. Керченский валидол имеет экстрасенсорные эманации. Убаюкай свои мечты о Родине и двигай телом навстречу весне! Веня упал. Сеня тоже упал. Но не так сильно. Чтоб упасть сила вообще не требуется обычно. Но вот Веня таки упал сильно.  — А ви кто? — Прозвучало над ними. Сеня посмотрел вверх. Это был Вениамин. Антропоморфный армянин. Горбатый нос и весьма фактурный акцент выдавали его с головой, несмотря на всю антропоморфность. Вениамин смотрел на них скептически, с нарочитой небрежностью теребя в руке гранатовые чётки. Веня изображал танец раненого ужа и, видимо, в своём воображении находился где-то в иных краях, пуская по воде фонарики правды. Сеня и так и этак пытался уложить Веню в доступную восприятию невооружённого глаза форму, но тот всё ускользал, очевидно, повинуясь закону энтропии.  — Ви кто? Спросил я. — напомнил о своём назойливом наличии Вениамин.  — Ви кто, ви кто… Викторианцы мы! — отмахнулся Сеня, приподняв и едва удерживая на ногах Веню. Веня всё стремился куда-то уплыть. Пропадал и проявлялся снова.  — Викторианцы? А чиго он такой прозрачный? Откуда ви такие, викторианцы? Вопросов слишком много было, и Сеня выбрал для ответа самый простой из них.  — Остров Земля Святой Виктории! Слышал о таком? Вот мы отттуда.  — Апро! Апппро! Дай! Дай-ня! ААААААААА! — Это, наконец-то материализовавшийся полностью Веня, взвыл не своим голосом, совсем как кричит младенец только что вышедший из утроба матери. Армянин чуть не уронил свои чётки и отскочил на пару шагов назад. Дело нужно было как-то решать, но Сеня не знал как. Пирожки с радостью давно закончились. Квадратных лягушек тоже не было под рукой. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Подойдя скраю, Сеня хлопнул Веню по загривку пяткой. Веня, не долго думая (Есть предположение, что он вообще не думал в тот момент ни о чём) снова упал. Но на этот раз уже не сильно.  — Надо чиловеку помочь! Зачем бить? — Воскликнул взволнованно антропоморфный армянин. Чётки в его руке теперь прыгали как живые.  — Амплимантанцы! — Неопределённо воскликнул Сеня. К этому моменту из Вени уже начали выходить более осмысленные звукосочетания:  — Где? Кто? Арр… Аррр…  — Побочные эффекты перехода через квазизеркало. — Прокомментировал Сеня.  — Можит, дать ему вады? Миниралки?  — Нет! — Жёстко отрезал Сеня, осмотревшись. До него дошло, где они очутились, и что послужило причиной этих ломок у Вени. Он и сам чувствовал себя не наилучшим образом. Ноги его, казалось, стремятся превратиться в дым и отказывались держать на себе груз тела. Как они сюда попали? Шагнули через дверь той штопанной… как её?.. Опня. Теперь нужно как-то прорываться обратно. Пока этот антроморфный не сообразил, что они незваные гости и не сделал из них «армянский чюрчхел». Это был внешний мир. Здесь они теряли свои силы с каждой секундой. Сеня это чувствовал. И никакая «миниралка» местная делу бы не помогла. К чему бы привело её употребление, лучше и не думать. И как это случилось? Что их потянуло в ту чёртову дверь? Жажда новизны? Желание испытать что-то новенькое? Вот и испытали. Что теперь? На каждый яд есть своё противоядие, говорят. Если доза не смертельна.  — Fucking shit! — Воскликнул Сеня. Он заметил, что и размышляет он уже в категориях внешнего мира.  — Если хочишь что сделай, я пазваню, что нада? — Армянин (Вениамин, да, но до Сени уже начало доходить, что его как-то по-другому зовут в этом мире), явно сильно волнуясь, уже путался в грамматических конструкциях.  — У тебя розетка есть? — спросил Сеня.  — Разетка есть. Ти телифон зарядить хочишь?  — Да. — Сеню качало. Но он ещё и удерживал Веню, который уже даже восклицать ничего мозговзрывательного не мог. Стоял и пускал слюни.  — Ти скажи номир, и я пазваню! — Армянин был явно совсем не плохим чуваком и хотел помочь. Но понять, какая им нужна помощь увы, не мог. Сеня всё явственнее начинал наблюдать, как мимо них с Веней проносятся машины, как прохожие таращатся на них в недоумении… Ещё бы! Такого несоответствия законам привычной для них логики они ещё не наблюдали. Медлить было нельзя. Если они задержатся здесь дольше, они или станут такими как местные, или… Розетку в ларьке армянина Сеня углядел. Также он успел выхватить зрительными центрами такой аспект местной реальности, как металлическкя столовая вилка — она лежала в лотке с чем-то «пахлава медовий». Не упуская руку Вени — тот всё ещё шёл рябью, пропадая местами, и пускал слюни, — Сеня, из последних сил, шагнул вперёд, оттолкнул армянина — бедолагу отнесло на два метра в сторону, и чётки наконец-то обрели счастье бурной встречи с асфальтом., — заскочил в тесный проход ларька, втащил бултыхающегося, что твой Водяной, Веню… Дальнейшее происходило с молниеносностью, максимально возможной в подобных условиях; Сеня схватил вилку, загнул двое средних зубьев, едва не проколов палец, крепко сжал руку Вени, и вставил вилку в отверстия розетки. Вспышка перекрыла крики, ворвавшихся в ларёк, преследователей. ---- Всем! Всем! Институт Благородных Девиц организует благотворительную акцию под девизом: «Сделай сам себе миньет! Сохрани целомудрие несовершеннолетних девочек!» Под этим лозунгом будут проводиться семинары, концерты, раздача обучающей литературы и буклетов с рекламой вагинальных шариков и анальных расширателей. В детсадах, интернатах будут распространяться тематические игрушки. Школы будут ликвидированы. Вместо школ мы вернём старую добрую традицию мужских и женских гимназий. Мальчики и девочки с препубертатного возраста будут учиться и жить раздельно. В новых гимназиях ученики, пошагово, будут изучать все преимущества однополой любви и самоудовлетворения. Больше у вас не будет никаких проблем! Мир обретёт все краски, утраченные за долгие тёмные века. Никаких ранних беременностей! Девочки будут считаться несовершеннолетними до 21 года, и каждый, кто посягнёт на их невинность, сколь бы юн он ни был, будет признан педофилом. Педофилы будут караться кастрацией и пожизненной каторгой на бесчисленных заводах секс-индустрии. Изгоним их из нашего общества и заставим работать на нашу радость, которую они посмели осквернить. Бесконечное счастье придёт в ваши сердца через великолепие форм и красок, нежной упругости материалов и упоительного аромата лубрикантов. Восславим Содом и Гоморру! ----  — Сеня, ты видел то же, что видел я? — пробормотал Веня. Он едва пришёл в себя после всех кошмаров. Они лежали на траве. Неподалёку плескалась река. Непринуждённая и бесстрастная. Без всякой цели и причины она неустанно несла свои воды к далёкому морю. Несла, повинуясь банальному закону гравитации. Сеня поднялся на локтях, потом сел, ошалело глядя на текущую воду.  — Они ведь целенаправленно идут к самоуничтожению! — Проговорил он. — Но они ведь не могут быть такими идиотами! Кто-то направляет их, застилая разум красивыми фантиками. «Ароматом лубрикантов», якорная цепь! А нормальные отношения парня с девушкой вне закона. Так ведь лет за 20 можно свести всё население их мира к нулю.  — А они ещё и радоваться этим будут. — поддакнул Веня. Слышал я об одном нашем гопнике, который увёл оттуда целый город детей, заманивая их игрой на флейте. Говорят, дети смеялись от счастья, идя за ним.  — Да, и смех их сразу умолк, как только он провёл их через портал и прекратил игру. Жалко детишек. Народ тогда поздно спохватился. Троих удалось спасти. Да и те с ума сошли, не переварив новых реалий.  — Ну хоть живы остались. Прожили спокойно общественными дурачками. Зато, как того кренделя отделали! Слышал же? Его юзали его собственной грёбаной флейтой! — Веня расхохотался, представив эту картину. Но, взглянув на хмурого Сеню, умолк и кашлянул неловко.  — Ты, что, думаешь, там сейчас кто-то наподобие того флейтиста орудует?  — Я ничего не думаю. — Мрачно ответил Сеня. — Я ничего не знаю… Может, они сами сходят с ума. А, может, кто и помогает… — он помолчал, кусая губы. — Мне, кажется, та хрень неописуемая — ОПНЯ — каким-то образом способствует их разложению. Помнишь, что было разбросано вокруг неё?  — Гандоны. Да. Что-то в этом есть. Кстати, а где она?  — Ты лучше скажи, где мы? — заметил Сеня. — Мы не туда вернулись, откуда выходили во внешний мир. Мы не в Пустыне Сладострастия.  — И чё теперь? — Веня вскочил, взволнованный, но закачавшись, снова присел. — Капец! Ещё не попустило!  — Отдохнём и пойдёи искать… По крайней мере. в нашем путешествии появился. смысл. Вернее, он был изначально. Теперь мы его обнаружили.  — Ты… А…  — Ты чё, опять подвисаешь? Веня встряхнул головой: — Да не! Нормально! Что делать будем, когда найдём Опню?  — Чё? Пнём её! — Хмыкнул Сеня.  — Не понял.  — Взорвём. Так понятно? — Сеня уже начал терять самообладание.  — А. Это было бы здорово!  — Вот и я об этом. Помолчали, разглядывая окрестности. Через реку перелетел гладкошёрстный павлин, извергая из клюва похотливое кряканье. В это время два трёхглавых вепря решали какие-то важные вопросы путём мажоритарного голосования.  — Красота всё-таки! — Воскликнул Веня.  — Да! — Отклинкнулся Сеня. — Когда живёшь здесь безвылазно, не замечаешь этих прелестей. А вот, побывали во внешенем мире, и теперь можем посмотреть на это немного другими глазами.  — Ага. Квадратными…  — Наш мир ведь тоже ненормален, Веня! Все эти утконосы, зайцы… Но ненормальности нашего мира не ведут к его разрушению. Они как своеобразная пенка на варенье — самопроизвольные всплески биоэнергетических переизбытков. Посторгазменная дрожь нашей природы. И,. как, обязаны они своим появлением причинам положительным и причинам стихийным, то дают нам лишь дополнительную, бонусную радость существования. По большей части.  — Понесло тебя! — хохотнул Веня. Но всё так! Ты сумел высказать то, о чём я только собирался подумать.  — Эх, Веня! — Сеня улыбнулся и потрепал друга за плечо. --- Любая вещь, закопанная в землю, становится кладом. Любой клад, выброшенный на свалку, становится хламом. Любой хлам, добытый на свалке, может позиционироваться, как антиквариат. И кто может сказать, какова истинная цена вещей, их назначение и роль?.. Из дневника Б. Куртуазье: Шёл солдат, щелкая семки. Девок в поле углядел; Ел и грыз солдатик семки. Семки грыз и щёлки ел. ---- Спустившись к воде и промочив горло (а также зубы и язык — наши друзья были не столь сильными йогинами, чтоб пить носом), Сеня и Веня решили прежде всего раздобыть чего-то съестного. Рюкзаки с припасами из Гастронома (а были ли таковые?) они где-то посеяли в пути. Возможно, что и во внешнем мире — тамошним обитателям достанется множество удивительных артефактов.