Где-то между этим и тем Сеня и Веня искали себя

— Где, где я? — снова закричал Веня. — Ветер! Я пишу. — был ответ Сени. Друзья валялись на песке, пуская слюни и изгибаясь, как питоны. Живой муравей поливал их холодной водой, пытаясь привести в чувство. — Я видел её! — простонал Веня. — Спроси меня! — откликнулся Сеня. — Вы бы сначала собрали мозги в кучу, а потом уже спрашивать будете! — назидательно произнёс Живой муравей. — Что ж вы так от солнца покорячились?! Или это самогон мой вас вздыбил? Скорее и то и другое вместе. — подытожил он. Решив, что пока ребятки загорают на солнце, толку никакого не будет, взял их за ноги и перетащил в тенёк, под ближайшую пальму. Там их уже стало отпускать… — Ты где был? — обратился Веня, глядя, на поднимающегося и снова падающего Сеню. Сам Веня уже сидел, прижавшись спиной к пальме, лишь покачиваясь и пытаясь настроить резкость расфокусировавшихся глаз. Какие-то невнятные блики проплывали перед взором, материализуясь во что-то мало определимое за полем зрения. Выход из состояния вне всегда происходил неспешно. Сеня молча, продолжал совершать отчаянные усилия, подбирая под себя колени и задирая вверх зад. Но, при каждой попытке поднять голову, он заваливался на бок. Живой муравей стоял над ребятами, не зная, что делать. Самогон им сейчас явно не стоит давать. — Фрукты! — воскликнул он. — Чего-то покислее! Аргилы! Это должно помочь. Пошёл к столу выбрал два плода, подобные персикам, но по вкусу ближе к гранату и по кислотности — к лимону. Веня яростно впился в предложенное угощение. На лице его удовольствие смешалось с гримасой отвращения и он выплюнул то, что не успел проглотить. Сеня столь же жадно схватился за плод и тоже, чуть, поев, начал плеваться. — Чем ты нас кормишь? — закричал Сеня. — У меня во рту всё горит! — подхватил Веня. — Это аргилы! — радостно ответил Живой муравей. — Зато теперь вы в полном здравии! Сейчас сладеньким заедите и всё будет замечательно. Ребята ели сладкие плоды, сидя под пальмой, а Живой муравей сидел напротив, наблюдая и тоже вкушая фруктозу. — Я сам не люблю кислое. Сладкоежка я. — весело заметил муравей. — You’re such a little ant! — воскликнул Веня, сглотнув — Что? — спросил Сеня. — Что? — откликнулся Веня. — Что ты сейчас сказал? — А. не знаю… — Веня весь смутился, и стал кусать губу, будто фруктов мало было. — Главное, я знаю! — вмешался Живой муравей. — Не парьте друг друга расспросами! Наслаждайтесь вкусом! Принимайте радость бытия! — Я вот чё хотел спросить! — подал голос Сеня после минуты тишины. — Самогон у тебя знатный! — Это ты не спросил, это ты утвердил! — ответил Живой муравей. — Правда. — заметил Веня. — Ты о чём? — хмуро вопросил Сеня. — О самогоне же! — И что? — А ты его не пил? Тебя не накрывало? Сеня лишь недоумённо смотрел на друга, не находя слов. — Самогон классный. Но резкий, как… сама любовь! — заключил всегда склонный к романтике Веня. Снова повисло молчание. Сеня смотрел на друга в непонятках, Живой муравей лишь улыбался лукаво. А Веня начал несколько теряться, нервничая от этой тишины. — Ведь хорошо вначале! Как-то никакого опьянения вообще, нигде… да… — Ну?! — не выдержал Сеня. — Ну я и говорю. — обиженно ответил Веня. — А потом, раз, и… плывёшь. — По-моему ты сейчас плывёшь! — неодобрительно заметил Сеня. — Потом весь покрылся! — А почему тебя волнует мой пот? — вскинулся Веня. — Меня твой пот… — начал Сеня и задохнулся от Гнева. — Иди ты, знаешь!.. — Интересно у вас протекают диалоги. — со смехом резюмировал Живой муравей. — И ведь уже верно не помните, с чего начали. Сеня и Веня пристыженно умолкли, пытаясь восстановить в памяти начальную тему. — А, вспомнил! — воскликнул Веня. — Что? — оживившись спросил Сеня. — Ты где был? Сеня снова скорчил кислую мину и отвернулся от друга. — Сам такой! — сухо сказал он. — Почему? — А почему нет? — с пафосом всплеснув руками воскликнул Сеня. — Я смотрю, вам и фрукты не помогают! — расхохотавшись, вскричал Живой муравей, и повалился на спину смеясь. Ребята опять насупились от такой малоуважительной реакции на их диалог. — Ладно! Вы здесь веселитесь, а я пойду пока свои дела поделаю. — сказал Живой муравей, вставая. И ребята остались… веселиться. Спустя пару минут «веселья», Веня вдруг спросил товарища. — Сеня, а ты бывал в Открытом Космосе? — Нет. Зато я бывал в закрытой комнате. — Как ты туда попал? — Bitch, get off my pole! — А? — произвёл Веня и так и оставил рот открытым. Где-то поодаль чем-то постукивал Живой муравей. Поворачиваться и высматривать, что он конкретно там делает, было совершеннейшим образом влом. — Как ты думаешь, что он делает? — спросил Сеня, чтоб вывести друга из оцепенения. — Новый курятник строит. — сходу выпалил Веня. — Так у него кур нет! Зачем ему курятник. — Вот, построит курятник, и будут!.. — А в старом он не мог их держать? — В каком старом? — с удивлением спросил Веня. — В старом курятнике! Ты же сказал, что он новый строит! Веня умолк пристыженный — Сейчас бы войти в тренд! — мечтательно воскликнул Сеня через некоторое время. — Брендятину загибаешь! — отвечал Веня. — Не разговаривай со мной com rispidez! — нравоучительно произнёс Сеня. — Ты чего грубишь? — возмутился Веня. — Выхухлюй на хухо! Мимо пробежал скорпион. Очевидно спешил по своим скорпионьим делам. Эта пустыня, скорпион… всё напоминало Вене о тех днях и ночах… О том, что явилось лишь в недавних видениях и что вспомнить при бодрствующем разуме не представлялось возможным. Как? Откуда? Жил он там с рождения или тоже попал туда неизвестно откуда, — на эти вопросы Веня не мог найти ответа. Он помнил великолепный дворец. Особенно опочивальню царицы. Ох! Как же без этого! — Ты там что, опять выпадаешь? — крикнул ему Сеня на ухо. — Когда ты что-то строишь, оно в любом случае получается новым! — В независимости от того, строил ты нечто подобное ранее или нет! — Это ты о чём? — Сеня с офигевшим видом смотрел на приятеля. — Это я о курятнике. — важно подняв подбородок, ответил Веня. — Дался тебе этот курятник! — вскричал раздражённо Сеня. — Нет у него кур! И не нужен ему никакой курятник! Ни новый, ни старый! Ни относительный, ни безотносительный в своей новизне! Понял? Веня промолчал, ухмыляясь досаде приятеля. — Он вегетарианец вообще! Сладкие фрукты обожает! Formiguinha типа! Сам говорил! — Сеня так разошёлся, что схватил друга за плечо и начал трясти, очевидно полагая, что этими колебательными движениями улучшит Венино восприятие весьма разумных доводов. Однако вместо этого он просто заколебал Веню. Веня начал колебаться. Веня терялся в догадках и впадал в прострацию. Простирал свои ладони к свету. На светских раутах он окучивал светских львиц. Светил лампадками в глаза прохожих. Называл имена и записывал даты. В переносном значении два и пять. Не выходя вопреки, не залезешь обратно. Отоларингальные всплески псевдонауки творили разное. Веня упал на камни вечности и попытался ползти по касательной. Знаковые события весны располагали к себе прозаичностью приходов, и Веня двинул в сторону от. Пробуравив два хода, он стал ждать знаков внимания. — Да что ж вы опять расквасились! — воскликнул Живой муравей, подойдя к ребятам и окатив их обоих ведром воды. Собственно, выпавшим был только Веня. Но Сене вода тоже не помешала. Чтоб взбодриться, и вообще — для профилактики. Заколебал Сеня Веню. Вот Веня и поплыл. — Не было такой! — вскричал Веня, выходя из не здесь. — Какой? — не впопад спросил Сеня. — А! — ответствовал Веня, крутя зрачками. — Что ты с ним сделал? — строго глянув на Сеню, спросил Живой муравей. И кстати, с чего ты взял, что я вегетарианец? Сеня лишь опустил глаза стыдливо. — Я предпочитаю сладкие фрукты, но я не ограничиваюсь ими одними! — закончил Живой муравей. — Но… — начал неуверенно Сеня — Какие ещё «но» могут быть? — Но говорят же… — Говорить могут разное. Сути вещей ваше говорение не меняет. — Живой муравей окинул тяжёлым взором поникшего Сеню и приходящего в себя Веню, повернулся и пошёл продолжать работу. Друзья сидели молча, обиженные друг на друга и на Живого муравья. Солнце уже прошло зенит и клонилось к закату. Как-то невесело им было; не чётко совсем. Фактурности и конкретики не хватало. Размытие шло по краю кадра. Неприветливо смотрели битые пиксели. — Мы вышли. — сказал он. Евангелист вКонтакте встретился с Христианином-хипстером. И у них начался диалог. И у них пошли беседы задушевные. За душу много говорили. Приговорили ящик водки. Замечены были астральные сущности. Но в сущности всё было не так. Евангелист вКонтакте зашёл на свою страничку, посмотреть, кто чем промышляет. Промысел божий привёл его в группу декадентствующих странников Вавилона. Вышний корень Здесь-и-там был администратором сей крамольной группы. Не писал не от себя не тексты. Выходил в окно не тех координат. И вообще вёл себя за руку по бордюрам поребриковых крайностей. Евангелист вКонтакте решил пресечь на корню столь неформатную активность Вышнего корня, и пустил дым над водой. Дым был непростой, и вода была не та. Подмочил Евангелист вКонтакте репутацию Вышнего корня, и корень пошёл в рост. Вырос Вышний корень Здесь-и-там во вне себя и стал уже заполнять подпространство. — Запостили мы не ту инфу! — сказал сам себе Евангелист вКонтакте. — Не контачит что-то у вас! — отвечал ему Христианин-хипстер. — Надо бы сделать сигну! — Вы, главное, зигу не кидайте! Сотворили они общими усилиями краеугольный ролик и залили его во внешние сети. По воде (не той) пошла рябь, а в домах парафиновых искателей закипело восемь. Повсюду стали возникать серебристые изваяния Предвечного. Евангелист вКонтакте закинул удочку и поймал себя. Поймал себя на мысли, что пора уже тереть посты. Он позвал Христианина-хипстера, и они снова начали творить. Долго ли коротко они творили, но после очередной дозы пейотля явился дух морковки и удалил их аккаунты. — Кто такой Евангелист вКонтакте? — А? Что? Друзья почти одновременно выкарабкались из очередного прихода, и теперь смотрели друг на друга, мерно покачиваясь. — Мне кажется, нам пора отсюда валить! — тихо и внушительно проговорил Сеня. — Почему? — откликнулся Веня. — Что? — Ты сказал!.. — Что я сказал? Так! Не вводи меня опять в ступор! — нервно воскликнул Сеня. — Я сказал, значит… Ёжиковы лобзики! Что я сказал? — А? — произвёл Веня, уставившись на друга с открытым ртом. Ребята ошалело смотрели друг на друга. Неподалёку, раздававшиеся до этого, постукивания молотка прекратились. Повисла тяжёлая тишина. Сеня и Веня смотрели друг на друга и видели страх в своих лицах. — Да! — сказал Сеня. — Да! — ответил Веня. Они вскочили и побежали, не оглядываясь.