Где-то между этим и тем Сеня и Веня искали себя

Горячий воздух обжигал лёгкие. Они бежали, увязая босыми ногами в песке, спотыкаясь, и падая на четвереньки. Перевалив дюну, они просто покатились вниз, не в силах бороться с гравитационной силой. Бежали как можно подальше от оазиса и страшного хозяина. — Я хотел бы знать, когда это всё закончится! — простонал задыхаясь Веня. — Скажу, — не поверишь! — отвечал Сеня Друзья лежали в песке и смотрели безумными глазами в ночное небо. До наступления тьмы они всё время бежали. Или ползли. Или ползком бежали. Так или иначе, остановились они когда опорно-двигательный аппарат совсем уже отказывался функционировать. Над пустыней была тихая звёздная ночь, своим величественным спокойствием контрастировавшая с безумным состоянием двух физически и нервно измотанных парней. — Расскажи мне сказку! — попросил Веня — Какую тебе ещё сказку? — Волшебную! — мечтательно произнёс Веня. Сеня повернулся к другу с явным желанием сказать что-то увесисто-резкое, но, посмотрев на его наивное и доброе лицо, передумал. Снова молча лёг, и воцарилось молчание. Легкий ветерок нёс песчинки, которые едва ощутимо ударялись в обнажённую кожу. При акцентировании внимания на этом, пришло совсем неуместное в данных обстоятельствах возбуждение. Сеня, смутившись, перевернулся на живот, чтоб скрыть от друга, встающий член. — Чего тебе неймётся? — спросил бестактно Веня. Сеня решил просто промолчать в ответ. — Ты вообще мне сказку обещал! — снова подал голос Веня. — Я? Тебе? Сказку? — вскричал Сеня и расхохотался, не выдержав такой наглой простоты Вениной. Смех оказался очень кстати, так как сразу убрал интимное неудобство. — Сказку? — снова вскричал Сеня, поднявшись на локтях. — Какая тебе сказка? Тебе мало реальности? Приключений мало? Лично мне хватает! И, думаю, ещё надолго хватит. Веня обиженно промолчал, думая о том, что ему открылось в Параболическом Общественном. Те, чудеса, что он пережил когда-то… Сеня не видел и сотой доли этого и умничает здесь. — Чего надулся, сказочник? — опять этот Сеня. Веня молчал. — Ну так слушай! Жил в Пустыне Сладострастия Живой муравей. Пришли к нему два кренделя. Он их напоил самогоном, накормил фруктами… — продекламировал Сеня и замолчал. — И что дальше? — спросил Веня — А ты забыл? — усмехнулся Сеня. — Кого? — Его! — раздражённо крикнул Сеня. — Или ты хочешь знать, что было БЫ!.. Лично я не хочу это знать. Опять повисло молчание. Звёзды мерцали в ночной тиши. Огоньки далёких миров. Серп молодой луны разбавлял ночной пейзаж. Ночь в пустыне была безмолвной. Тишина раздражала, давила на психику. И Веня начал рассказывать: — Я шёл полем домой. Я увидел Ягуара. Я сказал ему: «Come with me!», и он пошёл. Он сопровождал меня до самого края осознанности. Когда я три раза сказал: «out», я выхлопнулся из тяжёлой пелены и пошёл наискось. — Подожди! — перебил его Сеня. — Кто был за рулём Ягуара. — Он был без руля. — отвечал Веня. — Кто? — Слушай дальше! — сказал Веня, немного помолчав. — Вылез я в окошко, а там дождь, и я решил обождать… — Что ты решил? — Когда? — Ай, давай дальше! — с досадой воскликнул Сеня. — В общем, они мне рассказали… — Постой, кто они? — Розенкрейцеры — Где ты видел розенкрейцеров? — Сеня аж подскочил. — В окошке. — невинно ответил Веня — Э, брат! — воскликнул Сеня и лёг. Веня замолчал, снова обидевшись. — Ну, что там дальше?.. — нетерпеливо вопросил Сеня. — Ты меня сбиваешь постоянно, и я не могу сконцентрироваться! — Сядь в позу лотоса и отбрось всё лишнее из сознания! — посоветовал Сеня. Веня внял совету друга, сел и начал медитировать. Сене стало совсем скучно. Веня сидел как Шива Кайласанатха, бледно-серый в свете звёзд и молодой луны. Загадочен был Веня. Загадочен и непостижим. Вроде прост как две копейки, а порой такие штуки выдаёт, что потом и себя не узнаёшь. Так Сеня размышлял, глядя на медитирующего друга. Он помнил тот момент, когда нашёл его, лежащего в луже из не пойми чего. И не пойми что звучало из его обблёванного рта. Звуки речи, которой он, Сеня, никогда до этого не слышал. — Это ж надо было так набраться! — воскликнул тогда Сеня. — Я не на меня! — отвечал тогда же Веня. — Хорош, философствовать! Пошли лечиться! И вроде бы вылечил Сеня Веню. Да только временами тот всё равно коленца выкидывал. «Неспокоен, как сама жизнь» — подумал Сеня. — Они мне сказали, что в лунном кратере восемь в пятой степени живёт дева. Она вся из себя и оттого — не в себе. Караваны привозят ей любовь в сундуках. Она закатывает пиры и выкатывает глаза от чувственных инноваций. Стонет в будуарах ночи и расточает огонь безудержности на придворных и гостей. — Ого! — воскликнул Сеня. — Это ты сейчас про что? — Не спрашивайте, и вам не солгут! — наставительно ответствовал Веня. — Однако! — всё что мог сказать Сеня. — Подвенечное платье было сшито из лоскутков. Из лоскутков эпидермиса. — А? — произвёл Сеня. — Слушай! — ответил Веня и продолжил: — Майские поля рдели посевами мака и отрубленными головами. Она шла по полю, собирая росу и вдыхая запахи бойни. — А можно, без этого? — поморщившись, спросил Сеня. — Без этого никак! Без этого будет то! — ответил Веня, приподняв назидательно палец. Он всё ещё сидел в позе лотоса и излагал… сказку. — Когда я подошёл ближе, я увидел, что там были не все. Что все были не там. Что там все не были. Что там. Что там… Сеня подобрался к другу и хлопнул его по затылку. — Спасибо! — сказал Веня. — Теперь можно продолжать. — Давай. — сказал Сеня, усевшись поудобнее. — Я сказал ей: «Привет!», и она улыбнулась. Я сказал ей: «Давай, займёмся аэробикой!», и она порекомендовала мне воспользоваться аэрогрилем. Было очень непросто вызвать её на диалог. Она сбросила сандалии и прыгнула в прорубь небытия. Я устремился за ней, но перепутал коридоры и вышел на платформе 9 и ¾. Мимо пробегала Гермиона с багажом. Я мог бы воспользоваться ею для реализации своих нетривиальных задумок, но она уже вскочила в вагон, а у меня билета не было. — Эх, ты! Такая классная мадемуазелька, а ты упустил! — Ну, как бы… не всё коту масло, знаешь ли. Бывают в жизни расставанья, Бывает, жаждем мы не то, Бывает, ждём, а… — Ты давай, историю продолжай! — Хорошо. — вздохнул Веня. — В общем он сказал: «Пока!», и я пошёл домой. — Кто он? — Тот, кто без руля. — А? — Сеня открыв рот смотрел на друга, не догоняя его нетривиальностей. — Всё! — резко сказал Веня. — Что всё? — Сказка закончилась. — Как? Я ещё ничего не понял! — А понимать необязательно! Главное почувствовать… Ты ведь почувствовал? — А, ну да! Когда ты про Гермиону… Да и про головы на поле… — Сеня вздрогнул при этих словах. — Разные чувства, надо заметить. — Чувства и должны быть разными. Чтоб не заплесневеть! — отвечал Веня. — А теперь, давай спать. Уснуть ребятам долго не удавалось. Сначала они считали звёзды. Потом посчитали, что сбились, и хотели начать заново, но не смогли определиться, с какой звезды следует начинать. На этой почве снова поссорились. Однако бить морды не стали. После последнего мордобоя, морды их лиц уже приходили в нормальное состояние, и не хотелось опять ходить с гематомами. На том и порешили. Решили заключить перемирие. Обнялись, расплакались, расцеловались, перепихнулись. А на утро выбросили всё лишнее из памяти и пошли в поисках новых приключений. И приключения не преминули объявиться в виде давно уже набившей оскомину ОПНи. — Оба-на! — восклкнул Веня. — Не Оба-на, а ОПНЯ! — поправил его Сеня. — И то правда! Сеня посмотрел на друга скептически, но решил не поднимать давеча перетёртый спор о том, что есть единственная в своём роде правда, а что — лишь допущение на правах варианта. ОПНЯ же была непреложна. Была явна во весь рост и вполне материальна. ОПНЯ стояла прямо посреди пустыни, и как обычно всё вокруг было усеяно презервативами. То ли она, перемещаясь с места на место, переносила их с собой — создавала себе зону комфорта так сказать, то ли… — Что будем делать-то с ней? — сбил Веня Сенины мысли. Сеня скорчил недовольную гримасу. — Почему именно я должен знать, что с ней делать? — спросил он. — У тебя вон на плечах тоже есть неплохая думалка. — Спасибо. Но она пока не спешит с выводами. — Очень разумно с её стороны. — заметил Сеня. — Надо подойти поближе. Но так, чтоб нас не перекинуло опять куда-то. Ребята осторожно подобрались к гудящему безобразию и уже с гадливостью ступали по песку усеянному латексными изделиями. — Кто ж это так по-чёрному веселился возле неё? — воскликнул Веня, остановившись. — Ты снова со мной в Брейн-ринг играть намыливаешься? — возмущённо откликнулся Сеня. Потом добавил: — Может статься, что эту резину не здесь юзали, и эта ОПНЯ невероятная каким-то манером притянула всё это непотребство сюда из иных мест. — Интересная гипотеза. — резюмировал Веня, — Но проблемы не решает. Сеня в ответ на эту наглость лишь покачал головой. Спорить дальше смысла не было. Друзья стояли и смотрели на дичайшего вида объект, возвышавшийся перед ними покосившейся буквой «Г». В мозгу какого незрелого архитектора мог родиться этот образец тщеты и абсурдности людских устремлений! — Обрати внимание на эти куртуазные окошки! — воскликнул Веня. — Кто может через них смотреть? — Куртизанки. — Чего? — Кончай придуриваться! — строго ответил Сеня. — Пора закидывать невод! — А у нас нет невода. — Это была фигура речи. — И? — многозначно вопросил Веня. — Вот тебе и И! Нечего было подходить сюда с голыми руками! — Ну так у меня не только руки голые! И не только у меня! — лукаво ухмыльнувшись, заметил Веня. — И что ты предлагаешь? Отыметь её? — А это мысль! — весело воскликнул Веня. И уже двинулся к ОПНе. — Постой! — одёрнул его тревожный голос Сени. — Что такое? — недовольно спросил Веня, обернувшись. У него уже романтика играла во всю. Уже и орудие любви приняло боевую готовность. Горяч парень! Ничего не скажешь! — Посмотри ещё раз вниз и подумай! — строго сказал Сеня. Веня опустил взгляд на запорошенный, как осенними листьями, гандонами, песок и нахмурился в непонятках. — Ты что, предлагаешь воспользоваться?.. — с обидой и злостью вскричал Веня, задохнувшись от обиды и не продолжив мысли. — Идиот! — вскричал не менее злой и растроенный Сеня. — Окинь взглядом всё это!.. Веня с изменившимся, серьёзным и тревожным лицом оглядывал усыпанный резиной песок вокруг ОПНи. — Понял теперь? — вскричал Сеня. — Они тоже пытались!.. — А ты уверен, что всё было именно так? — спросил Веня, хмуро. — Что они пробовали её трахнуть, а она их… что?.. перебрасывала куда-то? — Я разве говорил, что я в чём-то здесь уверен? — отвечал Сеня и вздохнул. — Я лишь делаю вывод, — наиболее правдоподобный в данных обстоятельствах. Друзья стояли в нерешительности и смотрели на гудящий монструозный агрегат. На бесформенной грязно-серой стене этой фекалокачки красовались четыре огромные буквы ОПНЯ. Никаких расшифровок и никаких других надписей не виднелось. Оставалось лишь гадать, что имели в виду авторы данной недобашни. И тут ребята заметили, что начали происходить некие изменения в объективной реальности. Как будто волны пошли по картинке мира. Крупная рябь двигалась по поверхности ОПНи. Даже мерное гудение её как-то изменилось; исходило рваным ритмом, захлёбывалось и откашливалось. — Что за нифига себе?! — воскликнул Веня. — Её колбасит. — ответил Сеня. — Это я вижу! — откликнулся Веня. — Но информативности в этом явлении мало. — А ты ждёшь, что каждое явление будет давать тебе полный отчёт о своей сути прежде, чем произойти? Веня, открыв рот уставился на друга. И пока они вот так смотрели друг на друга, произошли уж совсем дивные дела: ОПНЯ показала свету свои ноги — не ахти какие, но за среднестатистический двигательный аппарат сойдут, — вытащив их из песка. Шагнула в сторону друзей, схватила их руками, столь же чудесным образом возникшими из неведомо откуда, и начала трясти.