***
Оливия накрывает на стол, весело подпевая себе под нос, а я удивляюсь: с каких пор мы стали садиться ужинать так рано? — Сайлас сказал, что заедет после работы, — радостно сообщает она в ответ на мой немой вопрос, — сказал, что у него состоялась какая-то очень важная сделка, и он хочет отметить это. — Вот как, — сажусь на стул и открываю сумку, чтобы достать телефон, — а почему Сайлас позвонил тебе, а не мне? — Я не… не знаю… — Лив вдруг бледнеет и опускается на диванчик, — я, я… думала, ты… — Очень интересно, — говорю я, глядя на экран своего телефона, где не отображено ни одного пропущенного вызова или даже сообщения. — Что ж, узнаем у Сайласа. — Может быть, он хотел сделать тебе сюрприз, — мямлит Лив, на что я лишь качаю головой. Сайлас увы не тот человек, который способен на спонтанные поступки. — Это нужно разогреть, — протягиваю ей завёрнутый пирог, от которого тонко пахнет сладкой грушей и ванилью сдобного теста, — не забудь, ладно? Пойду прилягу пока, устала немного. Сайлас стал очень странным с того дня, когда мы повстречали в парке Джастина и Стойю. А с того момента, как ребята пришли навестить меня, и вовсе не могу узнать его. Он словно всё время на нервах — взвинченный, дёрганый, как будто постоянно чего-то ждёт. Стоит ли говорить о том, что последняя близость у нас была недели три назад? Сайлас стал чаще приезжать, зато реже звонить. На все мои вопросы либо уходит от ответа, либо говорит, что появилось много дел, и он очень устаёт, а моя квартира — единственное место, где он может расслабиться. В последнее время я начала пить успокоительное на растительных компонентах, чтобы крепче спать по ночам — мучают тупые головные боли. Это помогает вставать с утра без мигрени, выспавшейся. Лежа в постели, прокручиваю всё, что произошло. Мысли путаются, мешаются, переплетаются, как будто все эти события связаны между собой. Мне начинает нравиться эта игра Джастина. Он мастерски делает вид, что не имеет никакого отношения к букетам и запискам, но в то же время продолжает подкатывать ко мне. Для его возраста свойственно влюбляться в того, кто старше, к тому же, парень всю жизнь рос без отца, под опекой одной лишь матери, так что неудивительно, что его тянет ко взрослым женщинам. Конечно же, с одной стороны, мне приятно его внимание и тот факт, что я не совсем списана со счетов и могу нравиться даже столь молодым, как Джастин, с другой… нет, я определённо не тот человек, который ему нужен. Джастину нужно попробовать себя в отношениях со Стойей, а не бегать за своей учительницей в бесплодных попытках завоевать её внимание. Хотя… кого, ну кого я обманываю? Кажется, я и сама увлеклась своим учеником. Ужин проходит не то чтобы скучно, но чувствуется некая сдавленность, словно все присутствующие испытывают неловкость за какой-то конфуз. Сайлас пытается шутить, но эти шутки кажутся плоскими и не совсем понятными. Он нахваливает грушевый пирог, много, даже чересчур много пьёт и, кажется, старается избегать любых контактов с Лив. — Сайлас, что случилось? — решаюсь поднять эту тему я, когда мы наконец остаёмся наедине в моей спальне. — Ты какой-то странный. Сначала звонишь Оливии, потом делаешь вид, что её не существует. Сначала говоришь, что у тебя очень много работы, а сам напиваешься в хлам… — Слушай, тебе нечего делать? — как-то резко спрашивает он, покачиваясь и пытаясь снять с себя брюки, — отстань, ладно? Пей своё снотворное и не цепляйся ко мне, не видишь, я устал? Мы ссоримся, и Сайлас уходит спать в гостиную, чему я даже радуюсь. Перспектива дышать всю ночь его перегаром отнюдь не радует. Пусть идёт и проспится, завтра будет время, чтобы поговорить. Что-то подсказывает мне, что где-то меня обманули.***
Утро выдаётся на удивление тёплым и ясным, даже по телевизору передали, что неделя будет относительно погожей, что откровенно радует. В школе только и разговоров, что о предстоящем празднике, все взбудоражены и настроены весьма оптимистично, даже наш завуч по воспитательной части, слизняк Роуз, ворчит и делает замечаний меньше, чем обычно. В главном фойе на столике горит свеча перед фото нашего физика. Обрамлённое чёрной лентой, его лицо тоже, кажется, улыбается нам со снимка. В кабинете химии под самым потолком подпрыгивает надутый гелием воздушный шарик, а к концу длинной ленточки привязана очередная записка. "Сегодняшний день обещает быть особенным". Я сажусь за стол, подпираю щёку ладонью и улыбаюсь. Всё-таки, это слишком приятно, пусть даже и мелочь. Джастин умеет поднять настроение, даже отсутствуя. Привязываю шарик в подсобке, но потом, передумав, выношу и цепляю около доски. Пусть этот оранжевый шарик цвета летнего солнца радует не только меня. Уроки проходят кое-как — на этот раз мы обсуждаем предстоящий праздник и всё, что связано с приготовлениями, а после уроков меня ожидает очередной сюрприз. Джастин. Он снова ждёт меня возле выхода, и я сначала не могу понять, что же с ним не так. Лишь подойдя поближе, понимаю, что именно. Он сам. Обычно одетый в джинсы, какие-нибудь кроссовки и клетчатую рубашку либо широкую длинную кофту, Джастин стоит в чёрных брюках, туфлях и светло-серой рубашке с закатанными рукавами. Он выглядит очень непривычно, но вместе с тем, стильно и даже привлекательно. Джастин переминается с ноги на ногу, пока я, подходя, продолжаю рассматривать его. — Здравствуй, — как-то неуверенно произносит он, и мне почему-то становится смешно. Разве сейчас это тот самый Джастин, который ничтоже сумняшеся послал меня в пешее эротическое в первый же день нашего так называемого знакомства? — Добрый день, — отвечаю я и иду мимо, прекрасно понимая, что он здесь не просто так — снова ждёт меня, но парень, как и следовало ожидать, останавливает меня. — Подожди, — он подходит ко мне и вытаскивает из-за спины руку с букетом. — Это тебе. Я с удивлением смотрю на цветы, одновременно думая о том, что они совсем другие, нежели те, что стоят в моём кабинете, и о том, что ещё вчера я просила его отстать, а сегодня он, как ни в чём не бывало, ждёт меня после школы и даже дарит цветы. Да уж, действительно, день выдался особенным. — Джастин, я вроде просила, — нарочно хмурюсь, чтобы показать ему своё недовольство, хотя на самом деле мне действительно приятно. — Ты ведь принимаешь цветы от незнакомцев, почему же не сделаешь этого сейчас? Или я тебе неприятен? — Джастин смотрит на меня очень серьёзно, и я даже несколько теряюсь от его напористости. — Я помню, ты просила, чтобы я отвалил, но ты должна мне прогулку. Он продолжает смотреть на меня в упор, так, что я просто не смею отказать. — Ну хорошо, — приходится сдаться, хотя, признаться честно, я не особо-то сопротивляюсь. — Не люблю быть должницей. Беру из его рук букет и нюхаю его. Осенние цветы почти лишены своего природного аромата, однако это не мешает им быть по-своему красивыми. Так же и с людьми: те, кто не похож на остальных, имеет собственную, особую красоту, особую привлекательность, и это порой делает их даже лучше, чем тех, с кем мы привыкли общаться каждый день. — Я знаю одну дорогу, надеюсь, тебе понравится, — говорит Джастин, указывая на путь рукой. — Но ведь так, — я показываю в обратную сторону, — короче! — Зато так, — он ненавязчиво берёт меня под руку, забирает сумку и разворачивает спиной к остановке, — длиннее. Я сдаюсь, и мы вместе идём со школы, неспешно беседуя. Забавно наблюдать за тем, как Джастин пытается выглядеть другим человеком, словно это не он тайком приносил цветы, шарик и записки. Он ведёт себя невозмутимо, так, будто и правда не имеет к этим мелочам никакого отношения. Наверное, в нём пропадает великий актёр. Ну что ж, пусть будет так, а я подыграю ему — пусть и дальше думает, что я не догадываюсь о его причастности ко всем этим милостям. — Так, значит, ты встречаешься со Стойей? Она очень хорошая девушка. — Не то чтобы встречаюсь, — уклончиво отвечает Джастин, — скажем, мы с ней очень хорошо общаемся. Я думал, ты знаешь. — Интересно, откуда? — задаю ему встречный вопрос, на что Джастин пожимает плечами и снова уходит от ответа: — В пятницу у нас дружеский матч. Ты придёшь? — Навряд ли. У нас будет подготовка к празднику. Директор уж очень сильно хочет, чтобы всё получилось хорошо. — Уверен, у тебя не может выйти плохо, — говорит Джастин, а я подмечаю про себя, что у него слишком хорошо подвешен язык. — Ах да, — он словно вспоминает об этом только сейчас, но я уверена, что Джастин просто поджидал нужный момент, — в субботу у мамы день рождения, и она просила передать, чтобы ты пришла. — Не могу обещать, — отвечаю честно, чтобы потом не было никаких обид или претензий, — может быть, у Сайласа появятся планы на выходные, к тому же, девочки просили позаниматься с ними, так что… При имени Сайласа у Джастина моментально меняется выражение лица, но он тут же отворачивается, чтобы я не успела заметить этого, а я лишний раз удостоверяюсь в том, что он на самом деле успел влюбиться. Мы довольно тепло прощаемся, Джастин ещё раз напоминает про матч и день рождения, возвращает сумку и ещё долго стоит у подъезда, наблюдая за тем, как я ухожу. Почему мне приятны знаки внимания, оказываемые учеником? Почему мне нравится его присутствие, общение с ним, неловкие заигрывания, намёки, полувзгляды? Почему я не в силах оборвать всё это? Разве может возникнуть симпатия между молодой учительницей и семнадцатилетним учеником? Ещё два дня проходят в подготовке. Уроков толком нет, и я прямо чувствую, как много придётся навёрстывать после рождества, особенно с выпускными классами, которые и без того учатся через раз. Поразмыслив, всё же решаю принять оба предложения Джастина и посетить и матч, и день рождения его матери. В конце концов, она очень добра ко мне, даже испекла пирог и интересовалась моим состоянием. В пятницу я получаю ещё один букетик — просто цветы, без записки. Ну что же, Джастин, будем считать, что я приняла твои условия игры. После всяческих обсуждений праздника ученики убегают в спортзал, а я, сложив учебники и наведя порядок в подсобке, достаю из сумочки зеркальце, подкрашиваю губы и непонятно зачем распускаю волосы. Значит ли это, что я стараюсь для Джастина? Или же это просто нежелание выглядеть слишком официально на очередном спортивном мероприятии школы? Спортзал переполнен, громкие крики болельщиков, отскакивая от стен, звучат ещё сильнее, и у меня начинает слегка кружиться голова от гомона и освещения. Матч проходит в большом зале, специально оборудованном для подобных мероприятий — личная инициатива директора Уиллсона, который в своё время добился постройки этого спортзала, который считается самым лучшим для проведения соревнований, и тем самым закрепил за школой право автоматического участия в любом турнире, минуя отборы. Занимаю свободное место на одной из крайних трибун и начинаю следить за ходом игры. Судя по очкам на табло, наша команда идёт впереди с небольшим отрывом. Понимаю, что это глупо — прятаться от самой себя, однако всеми силами стараюсь не начать выискивать взглядом чёрно-зелёную спортивную форму с фамилией, начинающейся на букву «Б». Однако мне и не приходится делать этого — игроки как бешеные мчатся из одной стороны в другую, от одного кольца к другому, и Джастин несколько раз попадает в поле моего зрения. Стараюсь выглядеть как можно невозмутимее, однако чувствую, как щёки каждый раз начинают слегка гореть, когда он пробегает мимо. Джастин так сильно увлечён игрой, что совершенно не смотрит на трибуны, а мне обидно и радостно одновременно. Что ж, наверное, ему лучше действительно не знать, что я приходила. Зрители ревут, требуя забить ещё одно очко, этот ажиотаж передаётся и мне, и очень трудно сдержаться и не закричать вместе со всеми, но я стараюсь держать себя в руках. Думаю, не приличествует учительнице вести себя как обезумевшей фанатке, пусть даже она и болеет за сборную своей школы, но разве можно оставаться равнодушным, наблюдая за баскетбольным мачтем с участием одних из лучших учеников твоей школы? С замиранием сердца наблюдаю за тем, как эффектно Дилан обгоняет верзилу из команды соперников, передаёт пас Эрлу, который, в свою очередь, умудряется пробиться через стену защиты и сделать бросок прямо в руки Джастину. Последние секунды, трибуны поднимаются, замерев — все взгляды устремлены лишь на человека с мячом, который устремился к своей цели. — Ну же, Джастин! — сильно сжав ручки своей сумки, шепчу я, понимая, что он сейчас только на середине поля, и остаётся только одно: попробовать совершить невероятное и забросить мяч прямо отсюда. Быстро оценив ситуацию, Джастин делает пару обманных движений, обходя противника, делает оборот вокруг себя, и почти не глядя, на свой страх и риск, мощным броском направляет мяч в корзину. Мяч летит непростительно долго, у меня успевает оборваться всё внутри, когда он делает несколько кругов по металлическому ободку корзины, зависает почти на самом краю, словно раздумывая, как быть дальше, и… плавно падает прямо внутрь под дикие крики восторженных болельщиков. Зал взрывается аплодисментами, диктор выкрикивает счёт, звучит сигнал окончания второго тайма, а я, гордая за Джастина, решаю незаметно покинуть спортзал. Ребята из нашей команды набросились на того, кто смог принести им победу в этом матче, и я улыбаюсь, глядя на то, как они несутся в сторону Джастина. И, прежде чем его поднимут и начнут подбрасывать, я вижу, как он победно улыбается, глядя прямо в упор на меня.