Перемены

Стоя перед зеркалом, уже в который раз критически рассматриваю себя, не зная, что надеть. Всё-таки, я иду на день рождения матери одного из своих учеников, нужно постараться не ударить в грязь лицом. Лив советует примерить тёплое, но от этого не менее элегантное вязаное платье цвета марсалы длиной до колена. Соглашаюсь, что в таком виде буду выглядеть и уместно, и не строго. Почти половину дня я заморачивалась с подарком — мама Джастина очень хорошо печёт, не думаю, что будет уместным тащить на её день рождения магазинный торт. Купив бутылку хорошей фруктовой наливки — что, думаю, тоже зря, потому что уверена, что миссис Бибер умеет делать и её, — и выбрав достаточно красивый и не дешёвый букет, я пришла домой, думая, что бы подарить. Оливия снова пришла на выручку — порывшись в недрах своего волшебного шкафа, она извлекла оттуда новый, с этикетками, шёлковый шейный платок. Когда я увидела его, то сразу поняла: вот, вот оно, вот то, что идеально подойдёт для такой женщины, как она. Не знаю, как Лив удаётся настолько точно попадать в цель с выбором подарков, однако она ещё ни разу не ошибалась.        — Тебе очень идёт, — говорит подруга, поправляя сзади мои волосы, — сразу такая леди.        — А до этого, значит, я была не леди? — спрашиваю я, на что она смеётся.        — А до этого ты была леди-училкой.        — Вот спасибо, — делаю вид, что обиделась, на что Лив лишь продолжает смеяться. — Хорошо хоть не леди ботаничкой.  — Такси уже ждёт, леди, — говорит она, и я, последний раз покрутившись и осмотрев всю себя с головы до ног, спешу вниз. Погода, несмотря на непрекращающийся дождь, сегодня тёплая, что не может не радовать. Настроение хорошее, я еду, нюхаю букет и смотрю в окно, наслаждаясь выходным. Таксист высаживает меня около нужного домика, делает на прощанье незначительный, но очень приятный комплимент и уезжает, а я, поправив борт своего пальто, открываю калитку и иду к уже знакомому крылечку.        — Мисс Карпентер? — открывшая дверь миссис Бибер выглядит очень красиво, однако на лице женщины читается неприкрытое удивление. — Вы ко мне? К Джастину? Что-то случилось?        — Добрый вечер, я… — топчусь на месте, не зная, как выкрутиться из сложившейся ситуации, ведь я понимаю, что Джастин меня попросту обманул. У его матери действительно сегодня день рождения, только вот она навряд ли приглашала меня, и уж тем более, не ожидала моего прихода. Настолько крутого пранка ещё никогда прежде не было в моей жизни. — Видите ли…        — Всё в порядке, мам, это ко мне, — слышится голос Джастина, и через мгновение я уже могу наблюдать его самодовольное выражение лица, — я ведь тебе говорил.        — Да, конечно, — она кивает и отходит в сторонку, чтобы впустить меня, но я всё равно вижу, что миссис Бибер растеряна, — проходите.        Ощущая себя бесконечно неловко, следую за ней, показывая кулак смеющемуся Джастину, который, видимо, весьма доволен тем, как всё провернул. Эгоист, да и только! Конечно, можно обломать его — извиниться, вручить подарок и уйти, но разве зря я столько времени наряжалась, возилась с подарками и тратила деньги на такси? Пробудившаяся женская натура вкупе с желанием настучать по голове затейнику всего этого веселья попросту не позволяет мне уйти просто так.        — Ну держись, Бибер! — тихонько цежу я, проходя внутрь домика, а парень, идя сзади, лишь усмехается. Чертов экспериментатор.        В доме играет приятная ненавязчивая музыка, за столом сидит пять или шесть женщин примерно такого же возраста, что и сама хозяйка. Они с интересом разглядывают меня, а я совсем теряюсь от такого количества неожиданного внимания. Чтобы хоть как-то отвлечься, вручаю подарки миссис Бибер и покидаю гостиную вслед за Джастином.        — И что это было? — едва только за нами закрылась дверь, начинаю я, — как это понимать?        — Да ладно, всё нормально, — Джастин обыденно пожимает плечами, — ты всё равно не пришла бы просто так, а мама действительно звала тебя в гости. Правда, не сегодня, — он снова ухмыляется, а я начинаю злиться.        — Тебе это просто так не сойдёт с рук, обещаю, — грожу я, собираясь уже обрушить на него весь свой праведный гнев.        — Прошу прощения, может, пойдёте за стол? — после корректного стука в дверь нас прерывает мама Джастина, — сынок, ты бы поухаживал за мисс Карпентер, наверняка ты оторвал её от своих дел.        — Не беспокойся, мам, мы поедим у меня, — отвечает парень, — пойдём, помоги мне. А вы, мисс Карпентер, располагайтесь поудобнее, я сейчас вернусь, — словно издеваясь надо мной, говорит он напоследок и торопится выйти из комнаты, а я лишь стискиваю зубы, чтобы не сорваться в присутствии его матери. Всё же, думаю, не стоит портить ей праздник только потому, что её сын такой идиот.        Джастин появляется с подносом еды, деловито проходит мимо меня и ставит его на свой стол.        — Прошу, — широким жестом он как бы приглашает меня принять участие в трапезе, — вы желаете составить компанию стареющим кошатницам, которые только и знают, как разводить сплетни за чужими спинами, или провести этот вечер в обществе меня?        — Я хочу, чтобы ты объяснился, — говорю я, — надеюсь, ты предусмотрел в своём плане третий вариант развития событий.        — Линн, — Джастин вздыхает так, словно то, что сейчас происходит, является самим собой разумеющимся, а я никак не могу этого понять, — ну прости. Будем считать, что я пригласил тебя на свидание. Ну, немного неудачное, — добавляет он, ставя стул рядом с уже имеющимся, — давай просто поужинаем, ладно? Мама приготовила отменное карпаччо, уверен, тебе понравится.        — Ты бы ещё ужин при свечах устроил, — ехидно шучу я, на что Джастин тут же вытаскивает из тумбочки пару свечей.        — Надеюсь, леди не возражает отужинать в компании своего ученика? — улыбается он, зажигая одну из них, а я лишь глупо смотрю на всё это и сержусь ещё сильнее.        — Ну уж нет, раз я здесь, то сейчас, мой дорогой, мы будем заниматься химией, — злорадно говорю я, — доставай учебник.        — О нет, — вымученно стонет Джастин, однако кладёт на стол зажигалку, отодвигает поднос, садится на стул и достаёт учебник и тетрадь с конспектами. — Счёт три: три, — говорит он, — не думал, что ты меня уделаешь так скоро.        — Не болтай, — уже более миролюбиво отвечаю я, присаживаясь рядом.        Мы занимаемся около двух часов, а мне кажется, что прошло всего лишь минут пятнадцать — так сильно я увлекаюсь любимым делом. Джастин оказывается очень старательным учеником — поначалу он пытался выделываться, показывал, как ему неинтересно и сложно, но со временем втянулся и стал более внимательным. Мы прошли все старые темы, которые обозначены школьной программой с начала учебного года, и даже затронули пару новых. Миссис Бибер пару раз заглядывала к нам, чтобы узнать, как обстоят дела. Видя, что мы действительно занимаемся делом, она унесла поднос, оставив нам лишь сок и пообещав принести горячую еду, когда мы закончим.        — Теперь ты просто обязана поставить мне высший балл в этом полугодии, — с облегчением захлопывая учебник, победно произносит Джастин, — а теперь давай кушать, а то у меня уже желудок к позвоночнику прилип.        Он ненадолго покидает комнату, а я довольно потягиваюсь, испытывая некое удовлетворение от занятий. Да, поесть сейчас определённо не помешает. Мы ужинаем за этим же столом при зажжённых свечах, и это кажется мне довольно милым. Маленький дымчатый котёнок, видимо, вошедший в комнату вместе с Джастином, ласково трется об мои ноги, тихонько мурлыча, и я беру его и кладу на колени, не боясь того, что маленький проказник может оставить зацепки на платье и колготках своими острыми коготочками. — Какая прелесть! — Это Соус, — говорит Джастин, пожимая плечами и забавно причмокивая после глотка чая. — Соус? — я прыскаю от смеха, глядя на котенка, который довольно развалился на моих коленях. — Ну да, — Джастин тоже начинает улыбаться, — просто не знал, как назвать, потому и Соус.        — Джей, я ненадолго отлучусь, — говорит заглянувшая в комнату миссис Бибер, — на улице снова начался дождь, так что, мисс Карпентер, имейте в виду.        — Хорошо, мам, — отзывается Джастин и, как только за его матерью закрывается дверь, вид парня становится озорным и загадочным. — Ты ведь никуда не торопишься? — спрашивает он, вставая с места, и, не дожидаясь ответа, выходит, а затем снова возвращается, держа в руках бутылку и два фужера. — Ты что придумал? — спрашиваю я, глядя на Джастина, который так хитрюще улыбается, словно знает какой-то большой секрет. — Пошли, я покажу тебе кое-что, — подмигивает он, — возьми, что тебе хочется, и пойдём. Качаю головой, но всё же осторожно беру дремлющего Соуса с колен и перекладываю на кровать, затем прихватываю со стола тарелочку с фруктами, попутно накидав туда конфет. Соус, открыв глаза, мяукает, глядя на меня, а затем кладет голову на постель и снова погружается в дрёму. Недремлющий дух авантюризма снова даёт о себе знать, и я, вместо того, чтобы пресечь дальнейшие действия Джастина, лишь начинаю потакать им, принимая непосредственное участие в его задумке. Мы выходим из комнаты, проходим через гостиную, где стоит неубранный стол и всё ещё играет музыка, через тёмный коридор к двери, ведущей в слишком тесную комнатку, в которой гораздо прохладней, чем в доме. Тут темно и почти ничего нет, зато есть лестница, которая ведёт куда-то наверх. Мы поднимаемся по ней, Джастин помогает мне не упасть, забрав тарелку из моих рук и непонятно как умудряясь придерживать. Он не отвечает на мои расспросы, лишь сильнее подогревая тем самым мой интерес. Лестница приводит нас на чердак, где пахнет древесной стружкой, полутемно, сухо, чисто и приятно пахнет. Здесь нет старых завалов ненужного хлама, покрытого вековой пылью и обросшего тоннами паутины, здесь не валяются порванные книги, газеты и прочий мусор. Всё расставлено по местам, разложено по прибитым и стоящим у стен полочкам, и вообще больше похоже на какую-то мастерскую, нежели на самый обычный чердак в привычном понимании. Мы проходим дальше, и я с удивлением вижу в наклонной части крыши большое чистое окно, сквозь которое видно чёрное небо и сильно бьющие по стеклу капли осеннего дождя. А прямо под окном устроено некоторое подобие лежанки — надутый матрас, застеленный постельным бельём. Здесь даже имеются подушки и одеяло, а рядом — небольшая табуретка, стоящая почти у изголовья, которая, по-видимому, исполняет роль столика. — Нравится? — спрашивает Джастин, ставя на табуретку фужеры, бутылку и тарелку, а я даже не знаю, чему удивляться — то ли тому, что он умудрился донести всё это, не уронив, то ли загадочному чердаку, то ли окну, то ли лежанке… то ли самому Джастину. — Я сам делал. Люблю бывать здесь. Знаешь, очень умиротворяет. Когда я долго не могу заснуть, то поднимаюсь сюда и смотрю на звёздное небо. Оно такое далёкое, но очень красивое. Не хочешь присоединиться? — он хлопает по месту рядом с собой, и я неуверенно присаживаюсь рядышком, ощущая, как подо мной перекатывается воздух в матрасе. Джастин тем временем тянется к бутылке, откупоривает её, разливает по фужерам и протягивает один из них мне. — Домашнее вино. Мы делали вместе с мамой. — А твоя мама вообще в курсе, что ты пьёшь? — в шутку спрашиваю я и решаю, что пропустить один стаканчик не будет лишним. В конце концов, мы ведь не делаем ничего такого. — Пока полиция не видит — всё законно, — отшучивается Джастин, повторяя фразу из какого-то мультфильма, и залпом выпивает содержимое своего бокала, пока я лишь смакую вкус терпкого розового вина. — Смотри, — он указывает на окно, а сам тем временем наливает себе ещё. Подняв голову, наблюдаю за тем, как всего в метре от моей головы барабанит по стеклу холодный дождь, а я здесь, внизу, сижу на импровизированной постели с бокалом домашнего вина, в полутёмном чердаке, пахнущем древесной стружкой. — Вот так будет лучше, — почти шёпотом произносит Джастин, забирая на время у меня фужер. Он берёт меня за плечи и осторожно кладёт на спину, а затем накрывает пледом до середины груди. Я безропотно ложусь и восхищённо смотрю на открывшийся вид. Лёжа действительно лучше видно — окно сделано так, что именно в этом положении можно в полной мере наслаждаться происходящим снаружи. Мы лежим в тишине, нарушаемой лишь звуками, доносящимися снаружи. Это умиротворяет. Так хорошо, так спокойно… Я и предположить не могла, что Джастин может быть романтиком до такой степени. Не хочу думать о том, специально сделал он всё это, или же нет. Джастин протягивает мне мой фужер, и я, приподнявшись на локтях, делаю ещё пару глотков. Он кладёт тарелку с фруктами себе на живот, и мы по очереди отщипываем от виноградной веточки крупные сочные ягоды. Разве я могла представить, что когда-нибудь буду вот так просто лежать на одной постели с кем-то из учеников у него на чердаке, смотреть в окно на ноябрьский дождь и пить домашнее вино? Всё происходящее кажется каким-то не таким, неправильным, но в то же время, словно самим собой разумеющимся. И я не знаю, как это вообще объяснить, да и нужно ли? — О чём ты думаешь? — тихонько, шёпотом, интересуется Джастин, словно прочитав мои мысли, и я улыбаюсь этому в темноте. — Джастин, ты ведь мой ученик… А я — твой учитель. И мы с тобой сейчас лежим у тебя на чердаке и смотрим в окно. Он ничего не отвечает, лишь приподнимается для того, чтобы наполнить мой опустевший фужер, и убирает тарелку обратно на табуретку. — Выпьем? — его голос звучит глухо и приятно. — Залпом. — Я киваю, мы чокаемся и одновременно опустошаем свои бокалы, глядя друг на друга. Хочется заглушить эту легкую горечь напитка во рту, и я тянусь к табуретке, но Джастин опережает меня. Взяв с тарелки одну ягодку, он отправляет её мне в рот и забирает фужеры, ставя их на место. — А что плохого в том, что происходит сейчас? — задаёт он вопрос и проводит рукой по моим волосам, — Линн, ты такая красивая… Мне становится неловко и приятно одновременно, и я молча ложусь на своё место, переводя взгляд на окно. — Не знаю, — говорю я, — просто, наверное, так не должно быть. Джастин ложится на бок и смотрит на меня так пристально, что я, не выдержав, поворачиваюсь в его сторону. — Линн, давай будем вместе, — неожиданно произносит он и придвигается ближе. — В каком… Я не успеваю договорить — его мягкие губы опускаются на мои, и мы буквально тонем в нежном поцелуе. Темнота, убаюкивающий дождь за окном, выпитое вино, расслабленность и Джастин рядом… Кажется, я потихоньку начинаю терять голову. — Линн, — шепчет он, когда я делаю попытки отстраниться, — не отталкивай… Джастин нависает надо мной, смотрит в глаза, и я вижу позади его головы, как капли дождя стучат по окну, отскакивая от его поверхности мелкими брызгами. Он снова склоняется, чтобы поцеловать, а затем и вовсе осторожно ложится прямо на меня. Мне так хорошо, что я не хочу ни о чём думать. — Обними меня, — просит парень, и я послушно кладу ладони на его спину. — Так хорошо… — Джастин прижимается своим лбом к моему и трётся носом о мой нос. — Джастин, мы не должны… — Мы можем делать то, что хотим, — мягко возражает мне он, чуть отстраняясь и снимая с себя кофту. Он мягок, но настойчив, и это пленяет меня. Я всегда восхищалась мужчинами, которые умеют добиваться своего. Джастин, откинув плед, ненавязчиво поднимает моё платье и целует грудь. — Можно я посмотрю? — вдруг просит он, а я уже почти ничего не соображаю, но киваю головой. Джастин берёт свой телефон и светит экраном на мою грудь, сдвигает чашечки бюстгальтера, снова целует её, замечает родинку на правой груди и отдельно целует её, проводит по ней языком, а затем убирает телефон. — Линн, я хочу тебя, — исступлённо шепчет он, — боже, Линн… — Джастин… Слова путаются с мыслями, желания затмевают разум, тело берёт верх над душой, когда он начинает полностью раздевать меня, а я… а я делаю то же самое с ним. С ума сойти, это ведь мой ученик, разве я имею право на это? Разве я имею право желать его столь сильно? Джастин накрывает нас покрывалом и снова начинает целовать — несколько боязливо, но настойчиво, словно не умеет, но желает постичь эту тонкую науку интимных отношений. Я обнимаю его и чувствую, как сильно дрожит его тело, как напряжены мускулы, как неритмично бьётся сердце. — Джастин… — шепчу я, когда он, чуть отстранившись, заглядывает мне в глаза, касаясь меня своей плотью. Он замирает, даже задерживает дыхание, прикрывает глаза… и я тихо ахаю, устремляясь ему навстречу, когда Джастин начинает заполнять меня собой. Он по-прежнему очень напряжён и сосредоточен, и я глажу его по спине, чтобы хоть немного помочь, отвлечь от мыслей. — Линн, мне так хорошо… — шепчет парень, закрывая глаза, а меня уносит до самого третьего неба в тот самый момент, когда он начинает двигаться. Это похоже на морской прилив — когда накатывающие одна за другой волны рисуют на мокром песке неровную линию, оставляя после себя слабый отпечаток, который будет смыт через мгновение сменяющими их волнами. Джастин — то самое море, а я — тот самый песчаный берег, на котором он, подобно своим волнам, оставляет поцелуями свои следы, чтобы сразу же стереть их новыми прикосновениями губ. Не хочется сдерживать себя, хочется стонами показывать то, что творится внутри собственной души. Мы целуемся, стонем, кусаем друг друга, обнимаем, трёмся телами, смотрим в глаза и снова целуемся, словно совершая какой-то тайный, известный лишь нам, ритуал. Джастин ласкает моё тело, дарит свои ласки, и я словно проваливаюсь в пучину невиданной нежности пробуждающихся чувств. За окном бушует непогода, а нас качает шторм на волнах страсти, и нет этому конца, нет от этого спасения, ведь мы не хотим спасаться — мы хотим пойти ко дну, утонув в общем океане, хотим развеяться пеплом по поверхности водной глади до тла сгорев друг в друге, как сгорает на ветру вспыхнувшая от пламени костра и взлетевшая ввысь маленькая красная точка сияющей искры.