Перемены

Дома меня снова встречает весёлая Лив. Она одета в испачканный передник, а мне кажется это странным — Оливию обычно не затащить на кухню никакими небесными силами, а тут уже в который раз она хозяйничает у плиты… — Уже пришла, — радостно говорит она, неумело перекидывая через плечо кухонное полотенце, — а я тут пытаюсь приготовить ужин. — И как успехи? — интересуюсь я, разуваясь и кладя сумку прямо на пол. — Ну так, — смеётся Лив, — вроде съедобно. А ты чего такая грустная? Я вздыхаю, обдумывая, стоит ли рассказать ей то, что услышала от Стойи. Определённо, Лив моя подруга, и ближе её у меня никого нет. Думаю, она может знать, что случилось. Что случилось сегодня, а не до этого. То, что произошло между мной и Джастином, я не расскажу никому, даже лучшей подруге. Нет, мне вовсе не стыдно, просто… Просто не каждый день случается близость между учительницей и учеником выпускного класса. Полагаю, такие вещи обязательно нужно держать в секрете даже от целого мира. — Кажется, у Сайласа есть другая, — выдыхаю я, а Лив отчего-то бледнеет, сжимая в руках соскользнувшее с плеча полотенце. — Помнишь, когда я болела, к нам в гости приходили мои ученики? Так вот, одна из девочек рассказала мне сегодня, что Сайлас встречался с её сестрой. Щёки Оливии вновь краснеют, а сама она тихонько выдыхает, словно радуясь чему-то, но, одновременно с этим, начинает волноваться вновь. — Не может этого быть, — шепчет она, — Сайлас ведь… он ведь… — Представь себе, — вздыхаю я, проходя в свою комнату и предвкушая ужин с бутылочкой некрепкого вина, за которым мы с лучшей подругой будем обсуждать, какие же мужчины непостоянные и ветренные, или, проще говоря, козлы и гуляки. — Мудак, — вдруг слышится за моей спиной, — упырь, придурок, скотина! Лив громко и с чувством ругается, нисколько не стесняясь моего присутствия — словно меня и нет, словно это её, а не мой парень, загулял на стороне, и она, а не я, только что узнала об этом. Её лицо покраснело от обиды и возмущения, и я обнимаю Оливию, радуясь, что у меня есть такая хорошая и преданная подруга, которая даже измену моего молодого человека восприняла как личную трагедию. Лив — настоящий друг, вон как сильно она возмущена поступком Сайласа! — Пойдём выпьем, — предлагает она и тащит меня за руку на кухню. Мы садимся за заставленный посудой и продуктами стол, Лив достаёт початую бутылку, и мы почти сразу, без лишних слов выпиваем по три бокала. — Каков ублюдок! — продолжает возмущаться она, наливая по четвёртому, а я вдруг осознаю, что внутри меня нет ни обиды, ни возмущения, ничего. Как будто это мужчина Лив, а не мой, изменял моей лучшей подруге, и теперь мы пьём с ней, обсуждая это. Вино на вкус ничем не отличается от остальных, купленных до этого в том же супермаркете, а мне на ум приходит ассоциация с другим, домашним, которое мы с Джастином пили у него на чердаке, и магазинное заметно проигрывает, уступая домашнему и по крепости, и по вкусу, и… Хочется сделать глоток хорошего, настоящего вина и приглушить его лёгкую горечь вкусом поцелуя губ Джастина. Господи, неужели я начинаю скучать по нему? Вместо того, чтобы переживать, нервничать или расстраиваться по поводу измены, я думаю совершенно о другом. Хочется просто повторить ту ночь, то вино, те поцелуи и те чувства. Кажется, я действительно влюбилась. С ума сойти, мне двадцать шесть, я учительница химии в одной из лучших школ нашего городка, а готова вести себя как несовершеннолетний подросток — безрассудно и опрометчиво. Быть может, прав Джастин, и я, говоря современным языком, просто загоняюсь, боясь выйти за рамки, установленные обществом? Сайлас появляется на кухне неслышно — Лив первой замечает его, а я, сидя спиной к выходу, даже не утруждаю себя повернуться. Глаза Лив горят праведным гневом, но она молчит, сверля его взглядом, а я в который раз поражаюсь тактичности и сочувствию своей подруги. Другая на её месте похлопала бы меня по плечу, сказала бы пару утешающих слов да забыла об этом, а Оливия действительно возмущена таким поведением моего мужчины. Настоящая подруга, не устану это повторять. Пусть живёт у меня хоть тысячу лет, мне не жалко. — По какому поводу празднуем? — интересуется Сайлас, а Лив, соскочив с места, быстро покидает кухню. Тактичная. — Скоро рождество, — я наконец соизволиваю повернуться, — обещали снег на следующей неделе. Конец учебного полугодия, а ещё, оказывается, кто-то нашёл себе новую пассию. Не знаешь случайно, кто бы это мог быть? — я вожу кончиком пальца по тонкому ободку своего бокала, с интересом наблюдая за тем, как у Сайласа вытягивается лицо. — Если ты имеешь в виду Таню, то это было просто мимолётное увлечение, и мы уже давно расстались, — быстро отвечает Сайлас, словно боясь, что я продолжу список своих претензий, а я улыбаюсь, думая о том, что у сестры Стойи довольно необычное для нашего слуха имя. Впрочем, как и у самой Стойи. Нужно будет узнать, какая национальность у её родителей. — Так значит, это правда, — делаю несколько глотков, отчего-то только радуясь тому, что сказанное Стойей оказалось правдой. Странное дело — там, в школьном кабинете мне казалось, что я получила сильный удар, услышав неожиданную новость, но сейчас, глядя в голубые глаза изменщика, ощущаю какую-то лёгкость, будто с меня сняли оковы, причём с души. Мы ещё долго выясняем отношения, ругаемся и миримся, но в итоге разговор заходит в тупик. Кажется, мы оба запутались в себе и наших отношениях. Сайлас упрекает меня в том, что я в последнее время слишком погрузилась в работу и не уделяю ему достаточно времени. На удивление, я предъявляю ему то же самое. Кажется, мы оба уже не знаем, чего хотим от этих отношений. Да и нужны ли они? Интересно, считается ли тот раз, когда я была с Джастином, изменой? Или же это можно отнести к неосознанному отмщению? Измена за измену, и мы квиты. Только вот я делала это не потому, что так сложились обстоятельства. Я отдалась Джастину, потому что хотела этого сама. Теперь, после ссоры с Сайласом, я удостоверилась в этом окончательно. Мы решаем сделать паузу в наших отношениях — мне нужно время, чтобы понять, чего я хочу, и хочу ли вообще продолжать встречаться с ним. Сайлас просит прощения и уходит под сверлящий взгляд молчаливой Оливии. Я ухожу в свою комнату после ужина — разговор почему-то не клеился, и мы с Лив молча ели приготовленную ею стряпню. *** Джастина, как и следовало ожидать, нет на уроке. Пятёрка культурно отмалчивается в ответ на мои расспросы о том, где ходит их товарищ, а мои глаза как назло постоянно смотрят на пустующее место. Замечаю, что за мной наблюдает Дилан, однако на этот раз в его взгляде нет ни насмешки, ни ехидства. Он словно тоже сожалеет о том, что его друга нет. Начинаю всерьёз подумывать о том, чтобы снова нанести визит к Джастину домой, но что подумает об этом его мама? Наверняка я уже успела побывать в их доме за эти четыре месяца больше, чем их прежняя классная руководительница за все предыдущие годы. Да и потом, что подумает сам Джастин? Не хватало ещё, чтобы он решил, что я за ним бегаю. Несмотря на приближение праздников, каникул и предстоящий завтрашний концерт, нам удаётся провести контрольную почти со стопроцентной явкой, и это очень радует. После трёх уроков старшие классы снова убегают на репетицию — на этот раз последнюю, а я радуюсь тому, что хотя бы сегодня могу уйти домой пораньше, безо всех этих посиделок. Иногда хочется просто побыть одной — побродить по осеннему парку, подышать холодным воздухом, подумать о том, что так долго откладывалось на потом, но едва стоило мне подойти к двери, как судьба снова решила сыграть по своим правилам. — Добрый день, — передо мной стоит Джастин и смотрит своими глазами так, словно видит впервые. — Можно? — У нас была контрольная, Бибер, где ты был? — стараюсь говорить строго — учитель я, или нет? — Я знаю, — он спокойно проходит мимо меня в аудиторию и садится на одно из передних мест, — опоздавших принимаете? — В каком смысле? — закрываю дверь, понимая, что вся эта идиотская игра только начинается. Конечно, я вполне могу сделать выговор и уйти, но внутреннее любопытство и тихая радость оттого, что я наконец вижу Джастина, заставляют меня задержаться и выбрать другой путь общения с ним. Кажется, я начинаю играть по его правилам. — Я хочу сдать экзамен, — совершенно серьёзно отвечает парень, сцепляя пальцы в замок и кладя руки перед собой на парту. — Мне нужны хорошие отметки, мисс Карпентер, и я готов сдать вам предмет. — У нас была контрольная, да и потом, почему тебя не было на уроке? — Прошу прощения, что не был на вашем занятии, — голос Джастина подчёркнуто вежлив, и я начинаю искать в этом подвох. Неужели всё это лишь очередная проделка Пятёрки? И чего хочет Джастин? Не уверена, что он горит желанием сдать сейчас химию, да и навряд ли он учил накануне темы. Нет, тут определённо кроется какой-то подвох, это всё не просто так. — Так вы примете у меня экзамен? — Хорошо, — соглашаюсь я, — сейчас я брошу все свои дела, забуду о том, что у меня болит голова и нужен отдых, плюну на то, что мой рабочий день закончился уже пятнадцать минут назад, и займусь с тобой химией. — Пожалуйста, мисс Карпентер, мне действительно очень нужно сдать все предметы, — снова произносит Джастин, запутывая меня окончательно. — Я буду вашим должником, сделаю всё, что будет нужно, только пожалуйста, дайте мне возможность сдать ваш предмет. Пожалуйста, — повторяет он, и в памяти всплывает тот трогательный момент, когда Джастин успокаивал свою плачущую маму, стоя перед ней на коленях. Сейчас он также не кажется наглым и уверенным в себе, однако передо мной и не тот Джастин, который предстал передо мной в ту ночь, на чердаке. И я отчего-то снова соглашаюсь, глядя в его глаза, иду на поводу вместо того, чтобы выдвигать свои условия. Просто, наверное, мне начинает нравиться эта странная игра. — Хорошо, только учти: у тебя есть ровно тридцать минут, — подхожу к своему столу и вешаю сумку на спинку стула. — Я не собираюсь торчать здесь ещё целый урок, а потому даю тебе только полчаса. — Спасибо, — вежливо благодарит он. Достаю листы с тестами, нахожу бланк с его фамилией и кладу на парту. — Время пошло, — демонстративно гляжу на часы, давая понять, что не собираюсь терпеть никаких отговорок или шуток. Джастин чешет затылок, берёт листы с тестами, хмурит брови и поджимает губы, а затем смотрит на меня, но я сажусь на своё место, складывая руки на груди. Что ж, пусть справляется сам. Минуты бегут быстро, а Джастин, словно соревнуясь со временем, пытается уложиться в срок. Он выглядит очень сосредоточенным и вроде даже старается вникать в суть вопросов. Надеюсь, то занятие по химии, которое я провела у него дома в день рождения миссис Бибер, не прошёл даром, иначе я и впрямь начну чувствовать себя использованной. Джастин сидит почти напротив меня, не поднимая головы от тестов, а я не могу оторвать взгляда от него. Понимаю, все мы выглядим совершенно иначе в обществе. Дома мы одни, на людях — другие, с близкими — третьи, с врагами — также не похожи на самих себя настоящих. А я успела повидать Джастина и своим врагом, и другом, и беззащитным, и нежным, и сердитым, и равнодушным… Он каждый раз другой, каждый раз удивляет меня, каждый раз заставляет разгадывать себя, как загадку. Миссис Бибер говорила, что Джастин и Дилан выросли вместе, я помню, как Джастин подарил ему на день рождения мотоцикл, как называл своим братом, а потом вдруг эта странная драка в пустом кабинете физики… Интересно, что послужило причиной? И о ком говорил тогда Джастин? Помирился ли он за эти выходные со Стойей? И почему сначала игнорировал мои занятия, а теперь пришёл сам, да ещё и так вежливо и терпеливо просит меня, чтобы я позволила ему сдать химию? Всё это как минимум странно. Время подходит к концу, о чём я и сообщаю парню. Он начинает торопиться, и я иду на уступку, давая ему дорешать последние тесты. — Спасибо, большое спасибо, — говорит Джастин, кладя передо мной заполненный бланк. — Вы даже не представляете, как выручили меня. Обещаю, в новом полугодии я обязательно буду ходить на все уроки. — Хотелось бы верить, Джастин, — улыбаюсь, глядя на него, — можешь идти. Он кивает, но почему-то не торопится, а обходит меня сзади и кладёт руки на спинку стула. Я спешу подняться, чтобы не засиживаться здесь и не дать ему повода для чего-нибудь, и вдруг чувствую, как Джастин кладёт свои ладони на мои плечи. Прикосновение кажется мне таким уютным и приятным, но я, сочтя его неуместным, дёргаю плечом. — Ты не мог бы убрать руку? — прошу я, и прикосновение тотчас исчезает, зато теперь Джастин начинает трогать мои волосы, а я продолжаю сидеть на месте, словно пригвождённая к стулу. — Вы такая красивая, — тихонько шепчет он, — вам очень идёт серый цвет. — С-спасибо, — машинально поправляю меланжевую блузку, — мне уже пора. Быстро беру его бланк, запихиваю в сумку к остальным тестам, встаю с места и сталкиваюсь с карими глазами. Мы смотрим друг на друга бесконечное количество секунд, затем Джастин делает шаг вперёд, и… Его губы такие мягкие, что хочется целовать их сильней и сильней. Мы дышим каждый на разный лад, но сердца наши бьются почти в унисон, и это кажется прекрасным. Боюсь признаться себе в том, что я действительно очень сильно по нему скучала, но если он сейчас остановится, я заставлю его продолжать, потому что попросту не выдержу иначе. — Линн, — шепчет Джастин, — я так скучал по тебе… — Тише, — прошу я, а Джастин так легонько подхватывает меня, приподнимает, сажая на стол, чтобы я смогла обнять его ногами, и несёт в подсобную комнату, чтобы нас никто не увидел. Склянки и пробирки тихонько звякают, когда он сажает меня на металлический стол, не прекращая поцелуев. Кружатся мысли в голове и покалывают губы, вторя кончикам пальцев, и так сильно хочется узнать, что же в данный момент чувствует сам Джастин, но мне не хочется говорить, не хочется молчать, не хочется останавливаться и не хочется продолжать. Я словно между небом и землёй, где-то в невесомости, застрявшая между противоречиями и предрассудками, и пока я пытаюсь освободиться из плена собственных мыслей, Джастин освобождает нас от одежды, от этой лишней оболочки, мешающей мне коснуться его настоящего. Мне совсем не хочется думать, совсем не хочется бояться того, что я что-то делаю нехорошо. Наверное, Джастин был прав в ту ночь — мы можем делать что хотим. Какая разница, сколько лет между нами, если нам двоим так хорошо сейчас? Он целует мою шею, а я хватаюсь за его спину, прижимая к своему телу. Я хочу, чтобы он знал, что мне действительно хорошо с ним сейчас. Мы стараемся молчать, и лишь тихое позвякивание стеклянных сосудов выдаёт то, чем мы занимаемся здесь. — Линн, — Джастин смотрит на меня расширенными, словно под действием наркотика, зрачками, — Линн… — Не останавливайся, только не останавливайся, — быстро-быстро шепчу я, сильнее хватаясь за его плечи, — пожалуйста, только не останавливайся… — Линн… — он почти хрипит, кладёт свою ладонь на заднюю часть моей шеи и сильно прижимает меня к себе… — Линн… — Джастин… — мне кажется, что я шепчу, но от собственного вскрика напрягается слух. Мне так хорошо, что я кусаю его прямо за ключицу, будучи не в силах справиться со своими эмоциями. Это слишком экстремально — заниматься такими вещами в подсобке школьной аудитории, но разве возможно управлять стихиями и страстью? Джастин глухо стонет сквозь сжатые губы, и чувствую я, что вот он, тот самый миг, когда закрученный водоворот ощущений начинает поглощать нас своей засасывающей силой. Нет сейчас ни преград, ни стен, нет различий, нет рамок и предрассудков — есть только я и он, и нам так хорошо, будто мы находимся в невесомости. Я не могу отдышаться, не могу разомкнуть рук, чтобы отпустить Джастина, не могу приказать губам, чтобы перестали целовать его. Это слишком сложно для меня. Я понимаю, что больше не смогу отпустить его и не смогу запретить себе препятствовать этому сумасшествию. Лучше один раз сойти с ума и позволить себе быть счастливым, чем всю жизнь потом жалеть об упущенной возможности. Так хорошо и легко быть сумасшедшим от любви, когда это чувство взаимно.