Перемены

Рождество щедро одаривает нас пушистым снегом и погожей погодой. Я просыпаюсь в прекрасном расположении духа, потягиваюсь и улыбаюсь. Нет ничего лучше рождественских каникул, особенно если ты — учитель. Лив куда-то уехала ещё дня три назад, но меня это совершенно не волнует, наоборот, я даже рада тому, что могу наконец остаться дома одна. Сайлас также не даёт о себе знать, и я даже в шутку начинаю думать, что они с Лив как-то связаны — уж больно синхронно всё у них получается. Моё внимание привлекает глухой стук, словно что-то ударило в оконное стекло. Тук, и ещё раз… Подхожу к окошку, раздвигаю шторы и улыбаюсь: внизу стоит Джастин и машет мне рукой, держа в другой круглый снежок. Он одет в куртку и шапку с большим помпоном, и это кажется слишком милым. Взрослый бунтарь с помпоном на шапке… Сколько ещё стереотипов может разрушить тот, кто стоит сейчас под моим окном? Он достаёт телефон, глядя на меня, и мой сотовый начинает звонить. — С рождеством, — слышится радостный голос Джастина, — выходи, погуляем. Боже, он такой прекрасный! Я просто растекаюсь в лужу каждый раз, когда Джастин находится возле меня. Сразу начинает казаться, что мне всего шестнадцать, и ко мне пришёл мальчик, который зовёт меня погулять, и я должна отпроситься у мамы. Такое прекрасное чувство, что сердце начинает попросту прыгать от радости. — Мама не разрешает мне встречаться с хулиганами, — шучу я, вновь подходя к окну и махая ему в ответ. — Тогда я предлагаю тебе сбежать, — Джастин запускает в окно снежок, заставляя меня отпрянуть, и я смеюсь. — Я согласна, — отвечаю я, а Джастин посылает мне воздушный поцелуй и кладёт трубку. Быстро собираюсь, привожу себя в порядок и выбегаю на улицу, предвкушая скорую встречу. Джастин стоит около подъезда, и я сразу оказываюсь в его объятьях — уютных, как домашний тёплый плед.  — С рождеством, — Джастин целует меня в нос, — пошли скорее, пока твоя мама не увидела, как ты сбегаешь из дома с хулиганом. Я тычу его в бок, смеясь, и мы, взявшись за руки, тотчас бежим в ближайший парк. Наверное, такой романтики у меня не было даже в свои семнадцать. Наверное, он прав: кому какое дело до того, с кем я встречаюсь и с кем сплю? Это только наше, личное, касающееся лишь нас двоих. — Иди сюда, — подзывает меня он и неожиданно валит в ближайший сугроб, а затем падает следом и сам. — Джастин! — возмущённо восклицаю я, а он лишь смеётся, не позволяя подняться с земли. — Смотри, — говорит он, устраиваясь на земле поудобнее. Мы лежим «валетом», и только наши головы находятся рядом. Поднимаю взгляд и вижу, как большие пушистые снежинки медленно и красиво кружат в воздухе, опускаясь вниз. — Скажи, а ты счастлива? — вдруг спрашивает меня Джастин, и я задумываюсь. — Ну как тебе сказать… — начинаю анализировать в голове события последних дней, измену Сайласа, происшествия в школе, Стойю, миссис Бибер, нашу с Джастином ночь на чердаке, загадочные записки и букетики цветов в моём кабинете, ссоры и это последнее примирение на столе в подсобке школьной аудитории… Всё это сумбурно и нелогично, возможно, даже аморально, но я нисколько не жалею. — Знаешь, бывают в жизни такие моменты, когда начинаешь задумываться о каждом прожитом дне, каждом сказанном слове и каждом сделанном шаге. Иногда я ловлю себя на мысли, что я самый несчастный человек, но порой… — вздыхаю, не зная, как бы получше сформулировать свои мысли, поворачиваю голову к Джастину, а он… Он просто лежит, закрыв глаза, улыбаясь и высунув язык, которым пытается поймать падающие снежинки. И я начинаю смеяться, понимая простую истину: счастье — это когда рядом тот самый нужный человек, это когда тепло на душе, это когда радуешься моменту, в котором живёшь сейчас, это ловить снежинки, лёжа на земле, это улыбаться без повода… Джастин приоткрывает один глаз и косится на меня, а я тоже высовываю язык и пытаюсь поймать хотя бы одну. Мы лежим так несколько минут — в тишине и умиротворении, а потом я резко соскакиваю, снимаю с его головы шапку, хватая за этот самый помпон, и убегаю, хохоча. Джастин со смехом бежит за мной, выкрикивая шуточные угрозы. — Не догонишь! — дразню его, показывая язык, а он подбегает, хватает меня, сгребает в охапку и крепко-крепко целует, снова заваливая нас в сугроб. — Ты никогда никуда от меня не денешься, — шепчет мне он, — поняла? — А ты вредный! — щипаю его за нос и смеюсь, глядя на то, как Джастин морщится. — У меня ещё ёлка не наряжена между прочим. — Я помогу, — отзывается Джастин, даже не спрашивая, нужна ли мне эта помощь. Вот так просто — «я помогу». Как будто так и должно быть. Мы идём ко мне, развешиваем вещи сушиться, распаковываем елку и, пока Джастин возится с установкой, я иду на кухню и готовлю нам поздний завтрак. Ну или ранний обед. Всё кажется таким обыденным, будто мы делали это уже целую пропасть лет. — Пойдём есть, — зову я Джастина, и он на время откладывает своё занятие. Мы неторопливо едим, Джастин делится своими новостями и смотрит на меня так, что я просто влюбляюсь в него окончательно. Быть может, это и есть то самое настоящее счастье? Его телефон негромко звонит, и Джастин, жестом прервав меня, отвечает на звонок, а я недовольно корчу лицо. Это Стойя. Он отвечает на её вопросы, поздравляет с рождеством и ещё недолго сюсюкается, а я пытаюсь удержать свою ревность и не выплеснуть её на Джастина. Всё-таки, инициативу их отношениям проявила я сама. Нам не нужны разговоры за спиной, не нужны подозрения. Джастин снова начал общаться с ней, я сама настояла на этом. Пусть все думают, что они встречаются, так будет намного спокойнее — в первую очередь для меня самой. — Пока, я тебе позвоню, — пискляво передразниваю я последние слова Джастина, когда он заканчивает разговор и кладёт трубку. Он смеётся и тянется ко мне, чтобы поцеловать, но я отстраняюсь. — Ты ревнуешь? — Размечтался, — язвительно отзываюсь я, а Джастин всё равно берёт меня за щёки и целует. — Мне нравится, что ты меня ревнуешь, — шепчет он, — Линн… Почему он всегда так странно действует на меня, словно какое-то лекарство на организм? Всегда точно и безотказно, попадая прямо в цель. Мы уединяемся в моей спальне, не отвечая на звонки — сначала единожды, а затем и ещё раз. Ему мало меня, а мне хочется, чтобы он продолжал делать это со мной. — Линн, я хотел тебе кое-что сказать… — Мы лежим на постели, укрытые одним одеялом на двоих, и смотрим на наши поднятые руки и переплетаем вместе пальцы. — У меня ведь никого не было до тебя… Джастин поворачивается ко мне и смотрит пытливо, словно хочет прочитать ответ в моих глазах, а я снова молчу, не зная, что сказать. Наверное, самое лучшее, что сейчас можно сделать — это поцеловать, и я тянусь к его губам, чтобы дать понять: всё это не так важно, когда мы вместе. Важно лишь то, что Джастин сейчас рядом. Неважно, какая я у него — первая, пятая или восемнадцатая, я от этого не стану любить его меньше. Мы украшаем ёлку и целуемся. Это так замечательно, так интимно, что хочется плотно задёрнуть все шторы, погасить все лампы и светильники, обняться, обмотаться электрогирляндой и целоваться в свете разноцветных мигающих огоньков. Джастин уходит домой — рождество ведь семейный праздник. Мне бы хотелось, чтобы он остался со мной, но пока что мы вынуждены скрываться, да и что он скажет своей матери? Это всё так сложно, но вместе с тем кажется смешным. Мне двадцать шесть, а я не могу отметить рождество в обществе любимого человека потому что его не отпускает мама… Я напиваюсь и полночи танцую в одиночестве, радуясь тому, что никто не видит, как я делаю это в полуголом виде. Делаю кучу снимков, некоторые даже посылаю Джастину — чтобы знал, чем я тут занимаюсь без него. Я скучаю, и это больше не кажется мне чем-то ужасным. Я просто хочу, чтобы мне было хорошо. Каждый имеет право на счастье, и если моё счастье — это Джастин, то почему я должна лишать себя этого, подчиняясь глупым стереотипам? Мы встречаемся только через день — ужасно соскучившиеся друг по другу. Джастин приглашает меня в кафе, и я с удовольствием соглашаюсь. Мы делимся тем, как отпраздновали рождество, но я умалчиваю о том, что мне звонил Сайлас и порывался приехать, однако я пресекла эти попытки пьяного примирения. Мне нужно время, чтобы понять, что делать с нашими с Джастином отношениями. — Может, всё-таки поделишься, зачем тебе отличные отметки? — интересуюсь я как бы невзначай, и Джастин, усмехнувшись, наконец решает поделиться со мной. — Тренер сказал, что мной интересуется местный спортивный клуб, — он просто светится, говоря об этом, — я говорил с их представителем, они сказали, что рассматривают мою кандидатуру в свою команду, но для этого мне нужны хорошие оценки — тогда я смогу поступить к ним без экзаменов. В нашем университете спортивный факультет курируется как раз ими. Так что теперь я просто обязан ломать свои зубы о гранит науки, — он смеётся, заражая своим позитивом и меня, а мне вдруг становится не по себе. — Линн, что случилось? — лицо Джастина моментально меняет выражение, и он озабоченно кладёт свою руку поверх моей. — Ничего, — убираю ладонь и тянусь к горловине вязаного свитера, который будто начал душить меня. — Просто представь, — продолжает он, — я сдам все предметы и смогу поступить туда, уйду в спорт и буду заниматься баскетболом на профессиональном уровне. Тренер пообещал, что похлопочет за меня перед некоторыми учителями. Придётся быть паинькой, чтобы выслужиться. Чего не сделаешь ради хороших оценок! — он откидывается на спинку, продолжая улыбаться, а мне хочется плакать от накатившей тоски. — Мне наверное пора, — быстро поднимаюсь, чтобы уйти. — Рада за тебя, Джастин. Надеюсь, всё так и будет. — Чёрт, Линн, нет, ты только не подумай, — Джастин бледнеет, а его карие глаза становятся тёмными, — это вовсе не то, что ты думаешь! — Прощай, Джастин, — я выбегаю из кафе, стараясь не заплакать у него на глазах. — Линн, ты куда? Подожди, я только… Я не слышу его последних слов, я не желаю слышать ровным счётом ничего. Это больно. Очень неприятно чувствовать себя использованной. Обида душит, не давая продохнуть. Мороз кусает за мокрые от слёз щёки, а я бегу по тротуару, натягивая на себя куртку. Вот почему Пятёрка не трогала меня со своими розыгрышами. Теперь понятно, зачем я была им нужна. Никакая это не любовь, просто Джастину нужны высокие баллы для поступления, и он решил поиграть на моих чувствах, притворившись наивным влюблённым подростком. Не могу сказать, что он не заслужил хороший балл по химии, однако, если бы не наши «отношения», я бы однозначно поставила ему меньше. Он просто хотел выехать за мой счёт, видимо, полагая, что я начну просить других коллег помочь ему с баллами. Боже, ну какая же я кретинка! Это ведь настолько очевидно! Тренер ещё давно говорил мне о том, что Джастин отличный игрок, пророчил ему неплохое спортивное будущее. Эрл также претендует на место в спортивном клубе и тоже бегает с просьбами завышать ему некоторые баллы, и я сама не раз помогала ему, только чтобы парень смог закончить школу с хорошими показателями по предметам. Наивная идиотка, как можно быть такой слепой? Меня просто использовали в открытую, наверняка ещё и смеялись за спиной. Видимо, Джастин немного заигрался, раз проболтался, ведь он долго отмалчивался на мой вопрос о том, для чего ему вдруг понадобилось сдать ту контрольную. Неужели он готов переспать со всеми молодыми педагогами ради хороших баллов? Это так унизительно и обидно, что я ещё долго реву, закрывшись в своей комнате. Джастин звонит и пишет безостановочно, но у меня нет ни малейшего желания разговаривать с ним. Эгоистичный лицемер. А я — примитивная дура. Кажется, мы стоим друг друга. Счастье — это когда любимый человек не делает больно своим обманом. Видимо, в новом году счастье — это последнее, что приготовила мне судьба.