***
Он спасся. Небо и Звезды, Иккинг спасся! Выжил. Пусть в коме, пусть потрёпанный, пусть восстанавливаться ему надо будет долго, но его маяк, их маяк в этом тёмном море интриг политиков, с чистой совестью ломавших чужие судьбы, даже не задумывавшихся о тех, кого они обрекли на страдания, продолжал сиять. Тора и Кора регулярно, пусть и незаметно для всех, отчитывались о состоянии своего хозяина, находясь на грани священного восторга, что хоть кто-то, кроме других Наследников, интересовался здоровьем Иккинга. О, Крис видел тот неравный бой, один против восьмерых, подтвердивший, что Ночные Фурии — самые опасные, самые сильные и самые живучие. Просто самые-самые... С той истерики на безымянном острове Крис сумел очень многое переосмыслить, в том числе расставить приоритеты — перед кем стоило склонять голову, кому приносить клятву в вечной преданности и готовности умереть во имя его. Все существовавшие ныне лидеры были слишком закостеневшими, зашоренными и консервативными — они не позволили бы изменить хоть что-то. Или не позволили бы провести по-настоящему что-нибудь изменившие бы реформы. Иккинг жаждал этих изменений. Он так восторженно мечтал об этих реформах, способных остановить неизбежное падение их общества на самое дно, в ту самую вовсе не мифическую Бездну. И за ним дар’ка пошли бы. Парнишка умел вдохновлять… О, ему, Крису, только что сообщили, что Фурия вышел наконец-то из комы и даже зачем-то успел смотаться в Дом Советов под конвоем Серых Гвардейцев, то есть там происходило что-то официальное, пусть и за закрытыми дверями. Фаер неторопливо и очень внимательно читал отчёт, который ему предоставил один знакомый и проверенный многими событиями, оказавшимися опять без огласки, аналитик, поработавший с информацией, которую ему добыли некоторые сильно обязанные дар’ка. За восемь тех проклятых лет своей жизни, что он потратил на эту погрязшую в грязи, как оказалось, организацию, у Криса, как и положено то любому уважающему себя не совсем чистому перед законом агенту, появилась собственная сеть информаторов. Тому жизнь спас, тому вытащил брата, сестру, родителя или ребёнка, а то и всех вместе — из той выгребной ямы, в которую их закинула жизнь, тому ещё как-нибудь помог в трудный миг. Естественно, не всегда из чисто благих побуждений. Корысть, увы, была неотъемлемой частью современного мира. Впрочем, всё к лучшему. И теперь Крис с мрачным удовольствием пожинал плоды своей жалостливости и очень дозированно проявленного милосердия, направленного на конкретных, способных как-нибудь помочь ему в будущем дар’ка. И, по большей части, плоды эти его даже радовали. Каждая деталь этого документа, что он читал сейчас, была для него безумно важна, ведь, пусть Крис и решил затаиться, он должен был знать, что происходило с тем, кого он твёрдо решил медленно и постепенно возвысить. Чего бы ему это ни стоило. Сделать Иккинга не картонным, кукольным лидером, а настоящим, стоявшим на ногах твёрдо. Независимым. Без хитрых советчиков за спиной. Как это воплотить в жизнь, Крис Фаер представлял мало. Точнее — весьма смутно, только в общих чертах, но знал он чётко — это было необходимо, это был их единственный шанс даже не на светлое и счастливое — на хоть какое-то будущее. Но поверит ли Наследник ему теперь? Поверит ли, после того, как его так вероломно предали, так коварно подставили и, без суда и следствия, без настоящих и объективных на то причин, приговорили к смерти те, кому он поверил? Поверит тем, кто ничего о том не знал, кто искренне и крепко, почти болезненно, к нему привязался за почти два месяца их знакомства? Отчёт говорил — наследник стал до крайности подозрителен, практически параноидален, а может, и без «практически», постоянно был настороже, готов отражать даже внезапную атаку. И старался не поворачиваться ни к кому спиной. Даже к своим Жутким Жутям. Только к Серым Гвардейцам он относился как прежде, но Северные Драконы уже давно убедились, что даже под пытками, даже с изменённым сознанием, даже со стёртой памятью или в состоянии овоща, они были верны роду Хеддоков в общем и лично Иккингу в частности. Гвардеец, которому внушили неприязнь к Наследнику, мысль попытаться его убить, просто покончил с собой. Одна закладка не смогла сосуществовать мирно с другой, которая сама вырабатывалась за годы и годы изнурительных тренировок, постоянного отбора и буквально вбивания верности правящей семье. Потому им было известно — с этой стороны к Наследнику подобраться было абсолютно невозможно. Знал это и сам Фурия, по всей видимости. Но не верил теперь ни во что парень, это было видно сразу, пусть он и старался это скрывать, и даже прекрасно в том преуспел, но выдавали его глаза — жестокие и холодные. А ведь раньше были просто непроницаемыми, нечитаемыми. Потом — добрыми, смешливыми. А знал ли он о том, что его предали?! Это страшная мысль привела парня в ужас — не оттого, что он хоронил себя и своё собственное завтра раньше времени, а потому, что он мог по незнанию своему подставиться, и в этот раз он уже не успеет его спасти. Пусть внутри что-то и говорило, Крису — «Знает!», он сомневался. Пусть в прошлый раз спас не он лично — один его знакомый, который, узнав о личности того, кого ему придётся незаметно охранять, согласился не раздумывая, также заметив, что это — его священный долг. Идти за своим Лидером. Защищать Наследника. Любыми способами. Кстати, такого общественного резонанса от покушения на Наследников, какой ожидали лидеры Северных Драконов, не было — дар’ка банально не поверили в то, что Каратели проиграли бы школьнику, пусть и лучшему в своём поколении, а дилетантов послали бы от имени Города и его Вождя. Злую шутку сыграла с Северными зашоренность сознания обывателей. Вдруг Крис замер, как только взор его упал на первые строчки последнего листа документов. Его зрачки медленно расширились, а потом резко, даже болезненного для их обладателя сузились, выдавая изумление, перешедшее в гнев и неверие. — Как — пропал?!***
Где-то те самые четыре месяца Иккинг скитался по архипелагу. Ему даже в голову не пришло воспользоваться одним из аэрокаров отца, из числа тех, что были предназначены для перелётов на дальние расстояния — от архипелага к архипелагу и даже более, пусть парню и ничего не стоило угнать такой. Ведь было столь очевидно — с орбиты было до глупости просто найти подобное средство передвижения, ибо у каждого из них был уникальный сигнал, а уж сигналы тех аэрокаров, что принадлежали Лидерам, особым спецслужбам были известны прекрасно. Его поймали бы раньше, чем он успел бы попытаться изменить сигнал. Причём — попытался бы, не факт, что сумел бы. Ну, и самое главное — хотелось испытать себя. Посмотреть, чего он на самом деле стоил, без всей этой высокотехнологичной мишуры, различных гаджетов, существенно облегчавших жизнь обывателям, и по большей части — даже без оружия. Поначалу было тяжело. Очень. Даже столь выносливый и тренированный дар’ка, как он, не мог половину суток подряд находиться в постоянном движении, перелетая с острова на остров. По крайней мере — в первое время. Потом — привык. Приспособился. Возможно, изначально ему было тяжело из-за того, что он ещё не пришёл в норму — когда он сбежал, и суток не прошло с того момента, как он пришёл в себя и оказался достаточно окрепшим, чтобы устроить слушание. Иккинг старался на одном населённом острове не задерживаться дольше, чем на пару недель — в конце концов, кто-нибудь да замечал присутствие хмурого, потрёпанного и весьма подозрительного молодого дар’ка, да ещё редкого, а зачастую и неизвестного простым гражданам вида. Естественно, в больших Городах на него было всем абсолютно плевать — главное, чтобы на Верхние Уровни не совался, а уж на нижних ярусах Среднего Города, и уж тем более в Нижнем Городе, где бы он ни находился, на него внимания не обращали совершенно. Зато на парочке необитаемых островов он задерживался вплоть до трёх недель — рыбачил, охотился, пытался привести в порядок свою Аши и учился ею управлять. По книгам. Однажды он нашёл у себя в планшете файлы с оцифрованными вариантами древних фолиантов, которые, наверное, уже давно где-то рассыпались под грузом веков, на протяжении которых те просуществовали. И очень интересными те книжки-то были. Там подробно и очень интересно рассказывалось об Аши как таковой, посвященных ей двух главных учениях, одно их которых восхваляло Абеш, а другое — Дха, Свет и Тьму, об известнейших адептах этих учений и их мировосприятии. Конечно, многое осознать было крайне сложно, но то, что Иккинг оказался как раз последователем Дха, было понятно. Однако, главное, что сумел почерпнуть парень из этих книг — понимание того, что понятия Тьма и Свет не тождественный понятиям «Добро» и «Зло», «Чёрный» и «Белый». Дха в истинном своём значении была именно тем, что представлял себе Иккинг, — вселенский холод и покой во всём. Точнее, к этому покою нужно было идти. Он и шёл. Летел, вернее. Научиться хотя бы примитивнейшим, с точки зрения опытных Одаренных, приёмам управления его возросшей силой, было трудно и долго — но результативно. Результат этот выражался как раз в том, что ему стало намного проще переносить дальние перелёты, да и большие энергопотери вообще — его резерв очень быстро восстанавливался. В принципе, по идее, он мог вообще не есть, только пить, например, бульоны или богатую витаминами и минералами воду — но в таком случае у него за ненадобностью атрофировалась бы почти вся пищеварительная система, если бы энергия в клетки организма попадала бы напрямую. Однако это было долго, муторно и пока — неактуально. Подобное удобно было бы в межзвездных путешествиях — большая экономия пищи была бы выгодна, ведь еда всегда была недешевой. Дороже были лишь медикаменты. В общем, такими экспериментами можно было бы заняться потом, когда он будет знать своё место в этом мире, когда найдет самого себя. Не раз парню приходилось срочно скрываться от Карателей в лесах и скалах, путать свои и их следы, растворяться в сумерках — но это всегда происходило в городках маленьких, даже не слоёных — «кольцевых». Так что больше в фермерские поселения Иккинг не совался — чревато. Конечно, Фурия прекрасно понимал, что многие из тех Карателей даже не подозревали, за кем именно устраивали погоню. Но это было их обязанностью, прямой и непосредственной — стеречь покой мирных граждан. Их можно было понять. Было очевидно, что отец парня так и не объявил его в розыск, иначе бы за Иккинга принялись всёрьёз. Что же, парня очень и очень радовало, что Стоик внял его доброму совету, не стал почём зря тратить силы и терпение Беркских Карателей, да и ресурсы СББ. Нельзя того же было сказать об агентах Северных Драконов, так и норовящих его ласково и аккуратно, а главное — незаметно, убить. Вычислить и почти загнать его в угол у них получилось лишь один раз, в остальные он немедленно скрывался, растворялся или во тьме леса, зданий или чего-то другого, или в толпе. Тогда, в тот единственный раз, ему пришлось переступить через себя и избавиться от неудачливого и несостоявшегося его убийцы, пожелав ему на прощание мирного продолжения Великого Пути и счастливой новой жизни. Конечно, он постоянно, или время от времени ощущал на себе чьё-то внимание. Иногда — как тогда, в Черноте. Иногда — обыденно, словно очень умелый дар’ка на ним наблюдал. Пара приступов паранойи, один дотла сожжённый лес, визг и завывания СМИ того острова об их маленькой экологической катастрофе, и он сумел обуздать себя. Сейчас же его путь лежал в Берссити, ибо это был ближайший Город на несколько сотен километров. Да и островов иных не было в округе — все «съел» громадный и хмурый Город. Прибыл он туда только в вечеру, когда солнце уже тонуло в холодном море. Парень до этого путешествия был уже здесь несколько раз, и потому ориентироваться в чуть путанных улочках Берссити, даже не смотря на все более и более сгущавшиеся сумерки, у него удавалось достаточно хорошо. Но удача всё-таки отвернулась от парня и на одной из пустынных улиц, где запахи были смешаны друг с другом и ориентироваться в них не представлялось возможным, да и усталость давала о себе знать. Он наткнулся на отряд Карателей. Увы, среагировать он просто не успел. Его быстро скрутили и повели куда-то. Конечно, Иккинг мог вырваться, вырубить или убить этих дар’ка, но где-то внутри него Дха нежно шептала его душе — не стоит. Не надо. И, несмотря ни на что, Фурия верил ей. Убить всех он всегда успеет. Умереть сам — тем более. Видимо, здесь Карателей тренировали (дрессировали?) получше, нежели в Берке, ведь там хранители правопорядка даже не могли найти своего Наследника, не то что поймать! Ну, или парень просто не хотел признавать свою ошибку. Великие, как ему было обидно! Перебить отряд наёмников и быть пойманным Карателями! Он не сразу понял, куда его привели. Одно было точно — это было правительственное здание, причём — смутно почему-то знакомое парню, словно он пару раз уже видел его мельком. Помещение, где он очутился, не напоминало ни КПЗ, ни допросную. Это был весьма и весьма уютный кабинет, обставленный не слишком роскошно, скорее уж строго, но уж точно не бедно. Чем-то он напоминал Иккингу отцовский кабинет. Парень ожидал встретить кого угодно, но только не Дагура, ведь с чего бы какого-то оборванца, как про Фурию наверняка подумали Каратели, сразу повели к Вождю. Но увидев знакомые рыжие космы, он чуть ухмыльнулся, что, впрочем, не было видно в тени капюшона, надёжно скрывавшего его лицо от ненужных глаз. — Оставьте нас! — приказал Вереск коротко. Каратели, если это действительно были они, а не следящий за ним с самого его прибытия в Берссити спецотряд, не посмели ослушаться своего Вождя и поспешно вышли из его кабинета. В глазах Дагура играли какие-то непонятные Иккингу искорки, он с интересом рассматривал парня. — Эмма, принеси нам чай и что-нибудь сладкое, — сказал своей Жуткой Жути Вереск. Девушка прекрасно знала, что любит Вереск, а потому быстро удалилась из кабинета, ни сказав ни слова. — Плохо ты, Иккинг, скрываешься, раз отряд этих оболтусов сумел тебя поймать, — лукаво заметил молодой мужчина, когда Жуткая Жуть скрылась за дверью. — Или ты специально отправил их, ожидая моего прибытия, — тем же тоном ответил парень, снимая капюшон. Это был знак доверия. Почему-то Дагуру Фурия верил — кузен всегда был со странностями, но он никогда не был из числа тех, кто мог предать ради денег или даже ради идеи свою собственную семью. А ведь у него остались только Иккинг и Хедер. Да и Дха внушала ему — он свой, ему можно раскрыться. Вереск с долей сочувствия, но и с неким восхищением разглядывал шрам Фурии. — Мда… — наконец протянул рыжий. — Досталось тебе… Расскажешь? И он рассказал. Всё рассказал, без утайки. Про Странницу, про предательство, про глупость, в которую он по дурости своей вляпался, и теперь не знал, как выбраться, — потому, наверное, и сбежал. От проблем. Пусть Дагура и считают некоторые безумцем, Иккинг знал, чем это было вызвано, и уж точно знал, что сейчас он уже был совершенно не таким. Остались только непредсказуемость и безумный взгляд. Вереск выслушал рассказ Иккинга с каким-то непонятным выражением лица, ни по эмофону, ни по выражению глаз, ни по другим признакам ничего нельзя было понять о его реакции на сказанное. Но он явно лучший судья в сложившейся ситуации. Вдруг дверь распахнулась и на пороге вновь возникла Эмма с подносом в руках. Девушка оставила его на столе и быстро вышла. Дагур взял себе чашку и стал неторопливо поглощать горячий напиток. Иккинг, незаметно принюхавшись к предложенному, не найдя там ничего подозрительного, и, внутренне посоветовавшись сам с собой, последовал его примеру. — Потрепала тебя жизнь, — вздохнул Дагур, наконец разбив молчание. — Но, всё обошлось, тем более что ты поступил правильно, хоть и не по закону. Думаю, твой отец это прекрасно понимает! — Хорошо бы… — ответил он, тоже вздохнув. — А почему, собственно, ты приказал вести меня к тебе, а не, например, в ближайший участок? Чай был удивительно вкусным. С привкусом каких-то незнакомых, но душистых трав, явно не растущих на Олухе, ибо он точно запомнил бы такой аромат… — Ну, тогда бы ты, явно, «засветился». А ты, вроде, этого бы не желал, я прав? — усмехнулся Скрилл. — Знаешь… Ты — толковый парень, Иккинг, пусть и вляпался в некрасивую историю. А давай-ка я расскажу тебе маленькую историю о неких толковых ребятах. — Что за «толковые ребята»? — спросил Иккинг с некоторой опаской. — Ну… Начнём издалека, — сказал рыжий. — Ты одобряешь нынешнюю систему власти? Парень поперхнулся чаем. Ничего себе вопросик! И что ему прикажете отвечать? Правду или ложь? Вот идиот! Он же уже всё рассказал Дагуру, пусть и опустив некоторые совсем некрасивые и компрометирующие подробности, так что умный и внимательный дар’ка давно уже сделал бы правильные выводы. Дагур был и умным, и внимательным. — Ответить честно? — всё же спросил он, глядя прямо в глаза брату. — Нет, не одобряю. Мне противно это определение статуса по виду дар’ка. Ничего не изменилось на лице непредсказуемого вождя. Но вдруг он в своей безумной манере рассмеялся, чем привёл Икиинга в недоумение. Впрочем, успокоившись, он всё объяснил. — Значит, я не ошибся, — сказал он довольно. — А знаешь ли ты про организацию «Северные Драконы»? Вот этот вопрос поставил Иккинга в тупик, как и реакция Дагура на его ответ. — Ну, допустим, знаю, — сказал Фурия осторожно. — Но тебе-то откуда о ней известно? — Работа такая! — вновь рассмеялся Вереск, но потом посерьёзнел. — Хорошая у них идея, нечего сказать. Они против рабства! Как и я. Одно дело, когда рабами становятся военнопленные или преступники. Но Жуткие Жути не виноваты, что рождаются такими! — Ты, правитель огромного города, представитель власти и Совета Драконов, разделяешь мнение оппозиции?! — немного шокировано переспросил пареь. — А что мешает мне это делать? — сказал он обыденным тоном. — Я не просился на эту роль, меня никто не спрашивал. Да и противно мне всё это, жаль изменить я всё это не в силах. — Но зато в силах помогать Северным Драконам? — прищурился парень. — А ты догадливый, — последовал ироничный ответ. — Да я мог бы это делать, но, в отличие от тебя, я в обществе политиков и интриганов кручусь намного дольше тебя, Стоик-то оградил тебя от подобного, дал тебе насладиться нормально своим детством и юностью — у меня такой возможности не оказалось. — Я не осуждаю тебя. — Нет, дослушай! — чуть нахмурился и надавил голосом Дагур. — Ты не видишь истинное коварство дар’ка, наделённых властью. Я-то знаю — сами идеи от своего воплощения могут стоять очень и очень далеко. Они поют красивые песни, да вот только голова у этой рыбы давно сгнила. — Ты знаешь… — Да, я знаю много языков, повторюсь — работа у меня такая, но больше не перебивай! С этим ты и столкнулся ради выгоды. — Печально это, — пробормотал Иккинг чуть устало. — Понимаю, — кивнул он. — Я как-то в одном баре, где мне довелось отдыхать после тяжёлого дня, стал свидетелем, а потом и непосредственным участником драки. Тогда какие-то сомнительные типы стали приставать к девушке Громмелю, а за неё вступился её парень. Это было Ужасное Чудовище алой окраски, шатен с жёлтыми глазами. Силы были не равны, и я помог тому пареньку, навалял тем нахалам, отправил их на больничные койки и оправдал Криса, так его зовут. Иккинг вскинул голову, посмотрел прямо в глаза Дагуру, чуть прищурился. Что-то подсказывало Иккингу, что он знал, про кого шла речь. Да Дагур почти открытым текстом про него сказал! — Мы с этим парнем подружились. Давно это было… И давно мы с ним не связывались — года три точно. А он оказался Северным Драконом и посвятил меня в тайну нашего прошлого… Я понял, что всё, что есть — неправильно, что всё требует перемен… — вдохновенно продолжал Дагур. — Правда, организация эта — дрянная, продажная. Та же диктатура, просто под другим соусом. А идеи хорошие. Да… вот только воплощать их мало кто спешит, не заметил? — Заметил, потому и тут, — вздохнул Иккинг. — А парня зовут Крис Фаер? — Да, — удивлённо ответил он. — Вы знакомы? — Просто передай ему при встрече привет от Охотника, — сказал Фурия с хищным оскалом. Кажется, Дагур всё понял…