Круговорот душ

Боб оборудовал в старом работном доме жилые помещения. Изнутри дом начал выглядеть величественно. Снаружи он всё ещё имел отталкивающий вид, но именно этого и желал Джерард. Кэтрин, человеческая возлюбленная Боба, пришла, чтобы выразить своё уважение Джерарду. Она была высокой, статной и весьма грациозной в движениях. На ней было платье из лучшего шёлка, тёмно-синего, под цвет её глаз, с вырезом, выставлявшим напоказ белесые шрамы на шее. — Я в вашем распоряжении, Хозяин Джерард, — сказала она, сделав изящный реверанс. Боб глядел на неё с гордостью и любовью. — Приветствую вас в своём дворе, — ответил Джерард, — как компаньона моей правой руки, — добавил он, подняв этими словами её и Боба в глазах всех присутствующих. Кэтрин не поднимала взгляда до тех пор, пока Джерард не велел ей встать. Он приказал всем остальным выйти, и в зале остались только они втроём. Боб расслабился, но не Кэтрин. Джерард легко коснулся её разума. — Ты знаешь, я не испытываю любви к людям. Боб рассказал тебе, что я сделал с родителями Фрэнка. — Юноша ещё не знал, а теперь об этом стало известно ещё одному человеку… Клыки Джерарда удлинились от ярости. Кэтрин с ужасом взглянула в его глаза, а затем склонила голову. — Прошу вас, не причиняйте мне вреда. — Хозяин, — мягко сказал Боб с предостерегающим мысленным касанием. Джерард сделал глубокий вдох и очистил свой разум. — Леди, я не желаю причинить вам вред. И не буду, зная, как много вы значите для моего друга. Услышав эти слова, Боб едва заметно выказал удивление. Но Джерард не жалел о сказанном — Боб был его единственным другом; единственным, кому он мог доверить свою жизнь и свой двор. Он даже доверил ему жизнь Фрэнка. Кэтрин улыбнулась, не зная, что происходит в голове Джерарда, но также ответила на его слова. — Мы действительно много значим друг для друга. Наша любовь длится уже несколько столетий. Она не могла быть старше тридцати, даже учитывая то, что Боб продлил ей молодость клеймением. Джерард нахмурился. — Как такое может быть? — Мы знали друг друга в трёх разных жизнях, — сказал Боб. Для Джерарда это звучало, как бред сумасшедшего, и, должно быть, на его лице отразилась растерянность, потому что Кэтрин дала понять, что она сообразила, в чём дело. — Вы не знаете об этом, — сказала она. — Но твой создатель из древних, он наверняка рассказывал тебе, — покачал головой Боб. — Рассказывал мне что? — спросил Джерард. — Реинкарнация — это миф.  Пути Господни — миф. Благодаря Азраилу я твердо это усвоил. Боб протянул руку к Кэтрин, и она встала рядом, справа от Джерарда. Вместе они с теплотой смотрели на него. — Это не миф, — сказала Кэтрин. — Я вспоминаю свои прошлые жизни во сне, а иногда и в часы бодрствования. — И так все время, — с любовью произнёс Боб. Было странно видеть, как грубый вампир проявляет такие эмоции. — В этот раз было сложнее привыкнуть, — сказала Кэтрин. — Сначала я думала, что Боб — обезумевший демон, пока он не разделил со мной свою кровь. Затем я начала вспоминать свои прошлые жизни. Джерард покачал головой. Когда человек умирает, его жизни приходит конец. И всё. Люди гниют и становятся пищей для падальщиков, червей и жуков, они не попадают в лучший мир. Он хорошо знал это. И нет никаких ангелов с протянутыми в ожидании руками или поющих хоров. — Если будешь стараться изо всех сил и достаточно долго проживёшь, то найдёшь тех, кого уже знал когда-то, — сказал Боб. Когда-то, когда-то давно, когда он был человеком. Его друзья, возлюбленные… — Я не верю, — сказал Джерард. — Я не помню ни одной своей жизни, кроме этой. И кроме своей человеческой жизни. — Боб может помочь вам вспомнить, — мягко предложила Кэтрин. Слишком много всего, слишком быстро. В этом нет никакого смысла. Если бы это было правдой, то Азраил бы знал, ведь так? Он был древним и знал намного больше. И конечно же, если бы это было правдой, то он рассказал бы. — Я не хочу вспоминать, — сказал Джерард. Он не хотел думать о том, что у людей есть жизни, которые они проживают снова и снова. Это делает их души бессмертными, и это слишком ценно, чтобы не обращать внимания. Джерарду не было дела ни до одного из людей, но если… если… Он попытался прогнать эти мысли прочь. Слишком много их роилось в его голове. У него был двор, за которым требовалось следить, человек, которого нужно было защищать, и собственная бессмертная жизнь. Боб и Кэтрин не говорили ни слова, только смотрели на него. Поднявшись, Джерард вдруг подумал о том, что он трус. Никто иной, как трус — уходя, он уже точно знал это. * Фрэнк сидел в кресле и смотрел в ночь. Джерард появился рядом с ним из ниоткуда, но тот не удивился. Юноша обернулся, посмотрел на него своими огромными ореховыми глазами и протянул руку. Джерард подумал, что с тех пор, как он нашёл Фрэнка, тот ни разу не улыбался. Он хотел снова услышать его смех, это хихиканье, которое согревало холодное сердце вампира. Он холоден, он знал это. Он убивал без сожаления. Он убил родителей Фрэнка, сжёг их дом и оставил в Бедламе человека с вывернутым наизнанку разумом. И причиной этому был всего лишь его гнев. В гневе Джерард был опасен. Он должен контролировать себя, если хочет быть в состоянии править Лондоном.  Он должен контролировать себя, если хочет любить человека. — Я чувствовал твоё приближение, — произнёс Фрэнк, и Джерард только в этот момент заметил, что так и не взял его за руку, но юноша сделал это сам. Джерард подался вперед и обнял его. Он наклонился и уткнулся лицом в шею Фрэнка. — Ты напуган, — прошептал юноша. Мир Джерарда перевернулся с ног на голову. Всё, во что он верил, было поставлено под сомнение. Он испугался так, словно был человеком. Возможно, люди и вампиры не так уж и отличаются друг от друга. От этой мысли Джерард задрожал и крепче прижал к себе тёплое тело Фрэнка. — Поговори со мной, — сказал тот, проведя рукой по спине мужчины. Джерард уложил его на кровать и лёг рядом. Он запоминал лицо Фрэнка — форму его носа, изгиб бровей, полноту губ. Он сорвал одежду с них обоих, желая ощутить эту интимную близость и тепло его касаний. — Когда-то я был человеком, — прошептал Джерард. — Ещё мальчишкой я хотел стать священником. Он говорил несколько часов, так тихо, что его слова были слышны только им двоим, и Фрэнк внимательно слушал. Джерард говорил о своей вере, о чудесах Господних, об экстазе любви к Нему. Он говорил о своих прошлых возвышенных целях — быть хорошим человеком, любить людей, делать всё, что в его силах, чтобы облегчать страдания, где бы он их ни нашёл. С его губ нерешительно соскользнуло имя брата. Майкл, — выдохнул он. Прошло так много времени с тех пор, когда он произносил это имя, что у него перехватило дыхание между слогами. Он сказал его снова, тихо и надломлено. — Я любил его больше, чем кого-либо, — прошептал Джерард, а затем признался на одном дыхании. — Я любил его больше, чем любил Господа. Он тяжело сглотнул. Джерард никогда не делился этим секретом ни с кем, даже с Азраилом. Вина, которую он испытывал от этой любви всю жизнь, была тяжёлой, и даже после того, как он утратил веру в Создателя, эта вина оставалась с ним. Тренировки и риторика, как он понял, были не слишком эффективны. Казалось, будет легко сказать «он умер у меня на руках», не возвращая боль от воспоминаний. Но, несмотря на это, на глаза Джерарда навернулись слёзы. Прошедшие столетия не смогли изгладить из памяти потерю. Пустое место в его жизни, которое когда-то занимал брат, всё ещё приносило боль. — Он умер и покинул меня. Фрэнк вытер слёзы Джерарда, безмолвно ожидая, пока тот продолжит рассказ. Джерард рассказал Фрэнку про своё обращение и про Азраила. Теперь было легче, слова торопливо срывались с его губ. Он рассказал о своей вере в Бога, о вытравливании собственной человечности, о поучениях Азраила, заполняющих пустоту, оставленную верой. — Но люди не совсем смертны, ты знал об этом? — горько спросил Джерард. — Они умирают, а затем возвращаются к жизни. Проживая… проживая свои ошибки и получая другой шанс исправиться там, где они оступились. Фрэнк покачал головой в недоумении. — Как в мифе об Эре*? Джерард подумал об историях, которые он слышал, копаясь в памяти в поисках проблеска истины среди мифов. Есть целые религии, которые исповедовали реинкарнацию, и он хотел бы знать о них больше. Ещё есть, что исследовать. Потому что это значит… Нет, он даже думать об этом не будет. — Ты думаешь, что знал меня раньше? — спросил Фрэнк. — Мне бы хотелось, чтобы это было так. — Я общался с немногими людьми, — неопределённо сказал Джерард. — Только с теми, которые были необходимы, чтобы занять место в обществе, и с теми, которых я пил. — Ты повернулся к нам спиной, когда стал вампиром, — сказал Фрэнк. От кого-либо другого эти слова звучали бы как обвинение, и Джерард чувствовал, что так оно и было, но в голосе юноши было слышно лишь любопытство. — Ты не такой, как другие люди, — ответил Джерард, но сам задавался вопросом, так ли это было в действительности. — Может, я собираюсь доказать тебе, что я такой же, — тихо произнёс Фрэнк. Он провёл рукой по волосам вампира. — Мне не нравится, что меня постригли. Джерард откинулся назад, чтобы посмотреть на Фрэнка. Его цвет лица улучшился, а глаза были ясными. Но в них не было веселости, ни следа того, что он заметил во Фрэнке при их первой встрече. — Они отрастут, — успокоил его Джерард. Он легко коснулся пальцами волос юноши. Они по-прежнему были мягкими, как шёлк, хоть и очень короткими. Фрэнк закрыл глаза и подался навстречу, ластясь. Джерард понимал, что он не получал много ласки от родителей и никогда раньше не знал любви. Он изголодался по прикосновениям и жаждал внимания. Фрэнк вздохнул от удовольствия. Джерард наклонился и коснулся своими губами его. — Ты такой красивый, — выдохнул он. — До сих пор? — Да. Всегда. Наконец Фрэнк улыбнулся. Это зрелище почти разбило Джерарду сердце. — Даже когда я стану седовласым стариком? Когда Джерард заклеймит Фрэнка, тот получит более долгую жизнь и будет стареть намного медленнее. Но если он его обратит, то подарит вечную юность. Вампир не был уверен, сделает ли он юношу своим созданием. — Наверное, нет? — предположил Фрэнк, по-прежнему улыбаясь. — Я просто задумался, — сказал Джерард. — О чём? — спросил юноша, прильнув к нему. — О твоей улыбке, помимо прочего, — сказал вампир и снова нежно поцеловал его. — С тобой я счастлив, — признался Фрэнк. Небольшая искра зажглась в сердце Джерарда, согревая его. — Я с тобой тоже, — сказал он. — Это и есть любовь? — спросил Фрэнк, выглядя взволнованным. Холодный страх пронзил разум Джерарда. Мальчик не знал, что он сделал с его родителями и домом, не знал о таящейся в нём злобе. Но Джерард хотел любви Фрэнка. Он желал его преданности, привязанности, всего, что тот мог дать ему. — Возможно, — сказал он. — У меня нет опыта в этом деле. — Чего ты хочешь от меня? — спросил Фрэнк, рассеянно поглаживая руку Джерарда. Казалось, что ему нужно касаться других так же, как самому нужны были чужие прикосновения. — Я хочу заклеймить тебя, — сказал вампир. — Сделать тебя моим. Я хочу… — он прижался лбом ко лбу Фрэнка и перешёл на шёпот. — Я хочу, чтобы ты стал моим супругом. — Что это значит? — Ты станешь мне… как муж. Компаньон и друг. Мой любовник. Мой возлюбленный. Это даст тебе статус, самый высокий, на который может рассчитывать человек, будучи при вампирском дворе. Фрэнк усмехнулся, обнажив свои ровные белые зубы. — Так что, Джерард, ты делаешь мне  предложение? — Полагаю, что да. — Вампир не мог сдержать ответной улыбки. — Боб рассказал мне про клеймение. Объяснил, что это значит. Но он не говорил, как ты это сделаешь. От одной только мысли о том, чтобы заклеймить Фрэнка, сделать его своим, клыки Джерарда удлинились. Юноша завороженно наблюдал за этим. — Я укушу тебя, — сказал Джерард, проведя кончиками пальцев по тонкой коже на его шее. — Отмечу тебя как своего. — Ты уже делал это. — Фрэнк слегка нахмурился. — Но тогда я лечил тебя. В этот раз исцеления не будет, и у тебя останутся шрамы. — Джерард наклонил голову и легко коснулся губами шеи Фрэнка в том месте, где она переходит в плечо. Фрэнк задрожал. Его сердце забилось чаще. — И я возьму тебя, — прошептал Джерард. Фрэнк застонал. —  Этого  ты ещё не делал. — Пока что нет. Но сделаю. А затем, когда ты выдохнешься, я дам тебе немного своей крови. А потом возьму тебя снова. —  Пожалуйста, -произнёс Фрэнк. — Хочешь меня прямо сейчас? — удивлённо спросил Джерард. Он не думал, что юноша будет готов к сексу так скоро после своего освобождения. Фрэнк беспокойно блуждал руками по телу Джерарда, пальцы впивались в кожу. — Я думаю, ты получишь меня. Джерард настойчиво поцеловал его, кусая губы, пробуя на вкус его кровь. Фрэнк зашипел ему в рот и перевернулся так, чтобы вампир оказался сверху. — Ты будешь моим, — зарычал Джерард, не беспокоясь о том, как это звучало. Фрэнк, казалось, не возражал, потому что он громко застонал и ответил: — Да. В этот раз Джерард не был так осторожен. Это было клеймение, которое по своей природе и должно быть жестоким. И всё же в этом была нежность; он был сдержанным из-за своих чувств к Фрэнку. Да, он хотел овладеть им, но в то же время хотел доставить ему как можно больше удовольствия. Фрэнк вскрикнул, когда клыки вампира вонзились в его шею. Джерард пил, постанывая, чувствуя вкус жизненной силы. Это не был тот резкий запах энергии, который он помнил, но очень похоже на то. Это был Фрэнк. Джерард лизнул кожу, но не стал залечивать её. Кровь медленно стекала из двух одинаковых ранок прямо на простыни. — Пожалуйста, Джерард, — сказал Фрэнк, извиваясь под ним. Джерард чувствовал член юноши, горячий и твёрдый, так близко к своей коже. Он уже был готов к тому, чтобы его взяли. В прикроватном столике было масло. Джерард приобрёл его на следующую ночь после их знакомства. Но та ночь прошла, а эта была впереди. Вампир взял масло и нанёс немного на пальцы. В камине все еще горел огонь, и кожа Фрэнка выглядела очень красиво в мерцающем свете. Привыкнет ли Джерард когда-нибудь к его красоте? Возможно, однажды, но не сейчас. В момент проникновения Фрэнк подался назад, и смазанные пальцы Джерарда с нажимом проскользнули внутрь, массируя и растягивая его. Джерард не спешил, хотя он, словно зелёный мальчишка, желал взять этого человека. Он зарычал, услышав звуки, которые издавал юноша, низкие и похотливые. Он хотел услышать больше, поэтому согнул пальцы и надавил на простату Фрэнка. Тот со стоном выгнулся, снова насаживаясь на его пальцы. Он комкал руками простыни, тяжело дыша от наслаждения. Когда он был готов, Джерард принял нужное положение. Он дразнил и себя, и Фрэнка, просто касаясь его входа головкой своего члена, пока тот не издал протестующий звук и не начал умолять его. — Пожалуйста, Джерард, прошу тебя, трахни меня, — сказал он. Вампир не привык к такой прямолинейности, но схватил Фрэнка за бёдра и исполнил его просьбу. Первый толчок должен быть медленным, но это было клеймение, и Джерард должен был взять юношу так, как велели ему дикие инстинкты. Он вошёл быстро, целиком, глубоко погрузившись в плоть Фрэнка. Это было потрясающее чувство — тесный, цепкий жар. Фрэнк сдавленно застонал и попытался схватиться за плечи Джерарда. Тот сильно впился пальцами в его бёдра и вталкивался в него снова и снова, пока Фрэнк не откинулся назад, полностью отдавшись ему. Он смотрел в лицо вампира и непристойно стонал. Его тёмные, широко раскрытые глаза были полны изумления и жажды. Прошло довольно много времени с тех пор, когда Джерард брал кого-то вот так, и его оргазм стремительно приближался. Он обхватил рукой член Фрэнка и стал водить по нему быстро и жёстко, почти вынуждая юношу кончить. Он мог применить мысленную силу, но хотел, чтобы всё произошло само по себе. Он хотел увидеть естественную реакцию Фрэнка. Юноша вскрикнул, сдавленно умоляя: —  Пожалуйста… — Кончи для меня, — прорычал вампир, ещё сильнее входя в него. Фрэнк кончил, сжавшись вокруг Джерарда, и это заставило его потерять контроль над собой. Он рычал и толкался в юношу, пока его не настиг собственный оргазм. Джерарду потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя. Он прокусил своё запястье и предложил его Фрэнку, который принял его безо всяких вопросов. — Просто глотни, — прошептал Джерард и отнял руку, как только юноша сделал то, что от него требовалось. Тело Фрэнка стало неподвижным, когда чужая кровь поступила в его организм. Он уже получал кровь Джерарда раньше, и тот не был уверен, есть ли какая-то разница. Он знал, что такого количества крови недостаточно, чтобы обратить Фрэнка, но это, скорее всего, свяжет их больше, чем любую другую пару вампира и заклейменного человека. Ему нравилась такая возможность. Джерард лежал на спине и ждал, когда кровь возымеет эффект. Это произошло быстро — буквально через несколько минут Фрэнк залез на него, требуя большего. — Ты такой нетерпеливый, — насмешливо сказал Джерард, но его собственный член уже снова начал твердеть. Фрэнк попробовал принять другое положение, двигаясь до тех пор, пока не почувствовал себя естественно, затем обхватил рукой член Джерарда, выпрямил спину и опустился на него. Вампир выдохнул, обхватил руками бёдра Фрэнка, на которых уже оставил немало синяков, и слегка нажал кончиками пальцев. За болью последовало наслаждение, и Фрэнк громко застонал, а затем начал двигаться на нем. Джерард подался вперёд для поцелуя, и Фрэнк накрыл его рот своим, отчаянно целуя. Он поднимался и опускался, позволяя вампиру проникать в него так глубоко, как это только было возможно, и затем вновь приподнимался, повторяя всё снова и снова. Он начал нарочно сжиматься вокруг Джерарда, когда обнаружил, что от этого тот начинает рычать, и вскоре мужчина сам насаживал его на свой член, быстро и жёстко. Этого было слишком много, но в то же время недостаточно. Джерарду нужно было больше. Уложив Фрэнка на спину, он начал вбиваться в него, неустанно и жадно. Юноша кричал от удовольствия, когда член Джерарда задевал его простату. Это не было частью клеймения, но вампир наклонился и укусил Фрэнка снова, на этот раз в плечо, и кровь наполнила его рот. Секс, кровь, сила: вот вещи, которых жаждут вампиры, и Фрэнк дал ему все три. Он самозабвенно трахал Фрэнка до тех пор, пока тот не кончил снова с громким стоном. Джерард зарычал и продолжил вбиваться в него ещё сильнее, пока на стене не появилась дыра от изголовья кровати. Когда он кончил, оргазм был настолько сильным, что Джерард потерял сознание.