Часть 3
23 июня 2017 г. в 19:58
Тэхен понимает, что его игра на гитаре его неосязаемому сожителю не очень-то нравится, когда во время исполнения очередной песни, в гостиной лопается совершенно новая ваза. Она нравилась Тэхену своей необычной формой, а теперь такую днем с огнем не сыщешь. А еще Ким много ломает голову над личностью этого духа, тем, кто он такой и как умер. Он ведь как-то умер, да?..
Тэхен отмывает весь дом к концу первой недели его жизни в этом доме, когда его пора мыть снова, и тогда парню хочется повеситься на ближайшей люстре. На окне в его комнате все так же остаются следы ладоней, а один раз даже красуется надпись «Пошел вон», выведенная просто пальцем. Тэ тогда сетует на то, что вроде бы сроки обусловили, обо всем договорились, а привидение все равно изгаляется. И ведь парень знает, что его слышат. Потому что дух этот пропитал насквозь все стены, смотрит на него из каждого зеркала, разговаривает скрипом половиц и плачущей музыкой пианино по ночам. Она появляется, кстати, каждую ночь, когда голова Тэхена касается подушки, и ему кажется временами, что именно она навевает эти странные сны, в которых он раз за разом тонет. Иногда эта музыка просачивается даже во сны, словно идя на фоне белым шумом, тогда картинки, предстающие перед Тэ размытые, словно слишком личные для того, чтобы их открывать кому-то.
Тэхен часто встречает Шугу, сидящего ровно на том месте, где находится дверь на чердак, словно очень хочет там оказаться. Ким знает, чего хочет добиться дух, создавая такую атмосферу — надеется, что, не выдержав давления, Тэ соберет свои вещи и сбежит раньше обусловленного срока, но позитивного парнишку, которого очень интересует вся сложившаяся ситуация, не так просто спугнуть, как может показаться. Вот уже третий день к ряду он до зубовного скрежета хочет открыть ту самую дверь на чердак и взглянуть на то, что там так трепетно охранял призрак. Ведь чаще всего именно там слышались гулкие шаги, удары и завывания ветра, взявшиеся, как думал до недавнего времени Тэхен, из ниоткуда. Позже оказалось, что на чердаке тоже есть небольшое окно, которое почти всегда открыто, но ничего в нем невозможно разглядеть. Парень даже подумал, что можно будет, если привидение уймется (потому что на самом деле Тэ никуда съезжать был не намерен, а наоборот, он решил, что делом чести будет ужиться в таком доме), сделать еще одну полноценную комнату на этом самом чердаке, обустроив ее так, как это обычно делают в фильмах. Рассказав о планах на этот дом матери по телефону, он услышал от нее в ответ о том, как сильно повзрослел и думать стал совсем, как взрослый, словно и не было той беспечности, всегда сквозящей в его словах. «Эх, мама, если бы ты знала, что я тут под одной крышей с призраком уживаюсь, ты бы так не говорила», — подумал парень, тяжело вздохнув. Разговаривать с ней дома было небезопасно, как считал Ким, потому что он мог случайно сболтнуть лишнего, что еще больше разозлило бы духа, так что беседы он вел по дороге на работу или прогуливаясь по парку.
Стоял душный август, воздух был плотный и пыльный, его разве что втягивать можно было через трубочку — такой густой. Как патока или мед. Каждый день Тэхен ждал проливного дождя, который постоянно обещали в прогнозе погоды, но ничего так и не было. Казалось, плавился даже асфальт, но в его маленьком домике, тэхеновом убежище было всегда прохладно, хотя пол там, где на него падали солнечные лучи, нагревался до температуры сковороды на плите. Частенько Чонгук шутил, что его паркет можно использовать заместо плиты и экономить на газе. Вообще, Гук стал частым гостем в доме Кима просто потому, что оставаться один на один с привидением Тэ побаивался.
Один раз он зашел на кухню за чем-то, а в это время в воздухе парили несколько — если быть точным, три — тарелки. Новые, Тэхен их только купил после того, как предыдущий комплект благополучно отправился в мусорное ведро осколками. Киму ясно дали понять, что и этот последует туда же, когда посуда упала на пол не просто потеряв опору, а словно ее с силой швырнули. Парень вздрогнул и отскочил, но больше, чтобы не быть задетым острыми осколками, чем испугавшись очередного приступа гнева у духа.
— Эй! Хватит портить мою посуду, я скоро из ладошек есть начну! — недовольно крикнул в воздух Тэхен, высоко задирая голову. Над ухом и одновременно во всем помещении разом раздался тихий булькающий смех, словно торжественный, и парень готов был поклясться, как почувствовал колыхание воздуха, словно мимо него кто-то прошел. Или сквозь него, потому что возмущенный Ким загородил почти весь дверной проем, опечалено глядя на белые осколки. — Я серьезно, не отравляй мне жизнь.
— А ты не отравляй мне смерть, — отозвался кто-то, словно издалека, из соседней комнаты уже. На следующий день Тэхен не смог найти свои ключи, даже перерыв весь дом и поставив его на уши, а когда вернулся, входная дверь оказалась запертой на замок. Тэ выругался и довольно вспомнил про открытое для Шуги окно на кухне. Он с трудом перелез через высокий забор и, путаясь в высокой траве, которую сам себе пообещал подстричь, сперва бережно положил гитару на пол (для этого Тэхену самому пришлось чуть ли не целиком просунуться в окно), а потом, кряхтя, залез сам. Объявлять мстительному и недоброжелательно настроенному духу войну — не то, чем стоит заниматься Тэ в его положении, но он решил в который уже раз подтвердить свое звание дебила, коим был наречен духом, но Тэхен не из тех, кто действует, руководствуясь какими-то логичными домыслами.
В итоге Ким взял фонарик, небольшую стремянку, мощную лампочку и решил наведаться на чердак под предлогом замены последней. Такое себе оправдание, но ничего лучше Тэ не придумал. На чердаке, еще в темноте, Тэхен увидел наконец то самое окно, которое сейчас было закрыто, из-за чего в помещении было довольно прохладно, несмотря на то, что должно было парить, ведь солнце нагревает крышу. Освещая себе путь фонариком, Тэхен нашел провод, торчащий из сводчатого потолка, на котором еще мотались остатки лопнувшей от напряжения и старости лампочки. Аккуратно, чтобы не порезаться, парень открутил одну лампочку, заменив ее другой. Когда щелкнул выключатель, помещение залил мягкий желтый свет, и Ким смог оглядеться. Пол оказался усыпанный осколками тонкого стекла и пыли, веток и прочего мусора, а еще на нем было много следов чужих ног. Кажется, призрак выбрал эту комнату своим обиталищем. Тэхен решил, что если это действительно так, то ему стоит поскорее убраться отсюда, но его задержала одна небольшая картина, рама которой торчала из груды мусора, сваленного сюда предыдущими хозяевами. Парень смог разглядеть на торчавшем клочке холста только руку, но и этого более чем хватило, чтобы сильно заинтересовать Тэхена. Ведь он мог что-то разузнать о том, кем был призрак при жизни.
Парень сложил у своих ног фонарик и лампочку, а сам, робея, подошел к куче мусора. Здесь были большие черные мусорные пакеты, сквозь особенно натянутые части которых можно было разглядеть старые мягкие игрушки или посуду. Поодаль стояла детская кроватка, которой на вид лет было больше, чем самому Тэхену. Она пугала. Так же большими детскими кубиками всюду стояли коробки, подписанные неровным почерком: «Посуда», «Комната Ёрин», «Зимняя одежда», «Краски», и одна совсем небольшая, затертая, словно ее часто открывали и перетаскивали с места на место, не подписанная никак. Тэхен решил взглянуть на ее содержимое, надеясь, что там не окажется никаких человечьих сердец или книг по некромантии. Это казались простые, аккуратно сложенные письма. Совсем не мятые и не засаленные, будто бы их в руки не брали ни разу с момента получки, но Ким почему-то решил, что в них тоже может быть что-то важное. Он воровато оглянулся, а потом поднял с пола коробку, оказавшуюся достаточно легкой. Потом он, издавая чересчур много шума, который мог бы привлечь привидение сюда, но не привлек отчего-то, вытащил картину. Она оказалась не такой большой, как мог решить Тэхен сначала — размером с большую подушку. На холсте оказалась изображена счастливая девушка с выпуклой родинкой у глаза и привидение. Точнее, еще человек. И подпись в самом низу «Счастливым жениху и невесте».
Жениху и невесте? Тэхен нахмурился, собираясь с мыслями. Синхронизировать все увиденное сейчас было более, чем сложно. Значит, при жизни призрак имел невесту, но где она сейчас понять было практически невозможно. Точно не в этом доме, иначе Тэхен ее бы уже давно увидел, ибо духи, как оказалось, сильно не прячутся по углам. Тэ подумал, что может быть, письма эти от той самой невесты, а потом обратил внимание на дату, робко приписанную внизу белой краской на темном фоне: 19.05.1965 год.
В этот момент Тэхен почувствовал себя человеком, которого поразила молния. Вот прямо так — на месте. Получается, что духу, обитающему в этом доме, больше пятидесяти двух лет. Да и письма — как Ким не заметил сразу? — были сложены треугольником, являвшимся конвертом и листком с письмом одновременно. И Тэхен помнит, что бабка ему рассказывала о том, как во время Вьетнамской войны она со своим будущим мужем только письмами, сложенными таким нехитрым способом, и общалась.
Бумага в коробке потемнела от возраста и казалась очень хрупкой, а поставленные на нее печати немного поплыли. Тэхен, прижимая к себе эту коробку с письмами, словно это ему писали, а не кому-то другому, поспешил вернуться в свою комнату, чтобы не быть застуканным здесь призраком, потому что — Ким не сомневался — застукает его он чем-то тяжелым по голове.
В своей комнате парень осторожно разложил все письма по пестрому покрывалу с рисунком из опавших желтых листьев, и принялся рассматривать каждое. Они казались очень хрупкими и, честно говоря, Тэхену было в равной степени любопытно и боязно, ведь, повреди он эти конвертики, то, кажется, даже бежать будет бесполезно. Тэхен рассмотрел каждый треугольник и выбрал то, на котором стояла самая ранняя дата — 28.05.1965, бережно раскрыл письмо, стараясь запомнить, по какому принципу оно было сложено, чтобы потом все вернуть, как было, и принялся читать. Почерк был неровный, словно писал его человек на коленях или при сильной качке, а из-за времени чернила немного размылись.
Дорогая Ёрин!
Бумаги здесь очень мало, так что писать буду столько, сколько смогу. Невыносимо жарко, а еще начал истекать срок годности у красной рыбы, так что, кажется, нам скоро и компот из нее варить будут. Никогда бы не подумал, что так возненавижу рыбу, да тем более красную. Постоянно думаю о том, что зря мы, наверное, затянули со свадьбой — надо было поторопиться, но сделать более скупо, а потом уже нормально отпраздновать все. Тем более, ты знаешь, что нужно было сделать это потише и матери моей не говорить, а то знает она — знает весь Тэгу. Как ты там? Что с работой? Надеюсь, твою рукопись примут, да и сам хотел бы почитать, да, думаю, не дадут. Что ты мне, целую книгу отправишь? Сегодня спрашивал у старшины, можно ли встретиться с тобой, сказали, что нельзя никак. А еще слышал, что хотят перевести меня в военно-морской флот. А там снова рыба.
Жду не дождусь, когда снова смогу увидеть тебя, твой Юнги.
Тэхен вздохнул так, словно вынырнул откуда-то из глубины. Ему было тяжело, будто что-то с усилием давило на грудь. Ким являлся тем типом людей, которые, начав читать книгу, сразу заглядывают в самый конец, чтобы знать, чем закончится. Так он поступил и в этот раз — открыл самое последнее письмо, которое выглядело более потертым, чем остальные. Было видно, что его чаще остальных брали в руки, а когда это сделал Тэ, он увидел на грубой пожелтевшей бумаге несколько кружочков, какие могли оставить только слезы. Позже, внимательней присмотревшись к остальным письмам, он нашел такие же на всех прочих.
Ёрин.
Я оказался прав, меня все-таки переводят в Тихоокеанский флот. Буду служить на корабле. Черт бы побрал эту войну, сколько же можно собачиться? Если честно, я устал и хочу домой. Знаешь, я буду рад, если ты дождешься меня, но не надо жертв, ты же знаешь, как я не люблю это. Возможно, это письмо получится слишком резким, так что заранее прости меня.
Знаешь, мне не будет одиноко — у меня есть твоя фотография. Надеюсь, на корабле ее не поест соль. Писать, увы, не смогу больше, потому что письма тогда только голубями отправляй, а я не уверен, что сам его не съем после недели на рыбе. Свежи воспоминания о таком.
Ёрин, я знаю, что тебе легче жить в мире грез, где все хорошо и светло, но хочу кое-что прояснить. Ты должна повзрослеть хотя бы на время. Оторвись от своих книг и историй, иди на завод, иди швеей, иди хоть кем-нибудь, потому что за окном война и мы ничего не можем сделать с этим. Велик риск того, что меня убьют или я подхвачу какую-нибудь заразу и не вернусь домой. Или вернусь калекой, что, на мой взгляд, еще хуже.
А у тебя мелкий брат и сестра, надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню.
Надеюсь, моим последним письмом станет это, а не похоронка. Я люблю тебя, что бы ни случилось. Твой младший лейтенант Мин Юнги.
Тэхен почувствовал сильную дрожь в руках, было сложно держать в руках даже этот листок. Слабость охватила его тело, как снежная буря зимой захватывает в свои объятья, удушливо сжимая все сильней и сильней. С ужасом парень понял, что тот самый Юнги, что поспешно выводил иероглифы на некачественной бумаге, уже знал, что он не вернется, что он заранее мертвец. И ничего не мог сделать.
Сквозь гул крови в ушах, Тэхен услышал грохот, словно топот ног на чердаке, а потом шум, шорох, будто что-то разъяренно искал, а потом гитара, которую Ким не так давно вынул из чехла, чтобы та немного подышала, треснула пополам ровно посередине. Парень вздрогнул и прижал ноги к груди, понимая, что от духа, пришедшего в ярость, ему деваться некуда. Он сгреб письма в охапку, намереваясь, если что, угрожать Юнги ими, а дверь распахнулась, сильно ударив о стену.