По ту сторону

Разговор у Олега с Мердоком выходит короткий и несодержательный — посыл «держись от этого подальше» доносится предельно ясно и четко. Олег кивает, больше не спрашивая, но мало что понимая. Он решает, что Сергей — птица высокого полета, с которой ему тягаться рано, и сохраненная по его воле жизнь лишь простая блажь, не более. Нужно было быть благодарным, что пронесло, но в Олеге чужая снисходительность будила здоровую и хорошую злость — охотничью, азартную. Ему нужно было реабилитироваться — и если от Сергея стоило держаться подальше (Олег не настолько дурак), то другого вампира, в итоге от него свалившего, он решает выследить. Ситуация раздражает своей незавершенностью и отсутствием выигрышей в пользу Олега. Он собирается взять реванш. Кирка найти оказывается несложно, даже если засадам — по большей части, не слишком удачным, — Олег предпочитал столкновения лоб в лоб. Он и так не отличался терпением, а сейчас его и вовсе толкало и тянуло на свершения, чтобы быстрее, чтобы «наконец-то», чтобы избавиться от осадка поражения одержанной победой. Несколько дней упорных поисков — и Кирк обнаруживается в очередном безликом баре с безликой толпой и однообразной музыкой. Олег смешивается с остальными людьми, держится от него достаточно далеко, чтобы не почуял, и сначала наблюдает. Кирк двигается лениво и плавно, давит внушением, приближается ровно настолько, насколько нужно, смотрит в глаза и очаровывает, хотя так по нему и не скажешь, что он умеет это делать. Созданное убивать существо, чувствующее свое превосходство на территории сплошь и рядом забитой добычей. Если бы Олег вампиров не презирал, согласился бы, что их охота может даже завораживать. Как только Кирк уводит за собой совершенно опьяненную внушением девушку, Олег подрывается со своего места, пересекает зал, пробираясь сквозь плотное столпотворение, и выходит за ними. Требуется расстояние, чтобы не спугнуть раньше времени, но и опоздать нельзя. Они уходят к мусорным бакам, там, где безлюдно, темно и тихо. Олег ждет за углом, считает мысленно до пяти, снимая оружие с предохранителя, и бесшумно ступает следом. Девушка уже в руках Кирка, его лицо — у ее шеи. Для пули поздно, заденет обоих. Олег рывком бросается ближе, отвлекая внимание Кирка — слишком увлеченного процессом, чтобы следить за обстановкой вокруг — на себя, и толкает его плечом к стене, припирая сразу без возможности дернуться прочь. С вампирами не стоит доходить до рукопашного боя, учитывая, что тягаться с их физической силой человеку далеко не всегда под силу, но Олег успевает выхватить нож и прижать к чужому горлу. Ножны изнутри смочены вербеной, поэтому металл не просто служит угрозой — обжигает бледную кожу, пока Олег давит пистолетом в живот. — Проваливай, — рявкает он в адрес не совсем пришедшей в себя девушки, но до нее смысл слов все-таки доходит — в этом, наверное, не последнюю роль играет блеснувшее в его руках оружие. — Ты продинамил меня в прошлый раз. Ну кто так делает, Кирк, — Олега власть над ситуацией пьянит и заводит, он скалится в чужое лицо и не спешит спускать обойму, давая себе поблажку на то, чтобы посмаковать чужую беспомощность. Кирк вообще не сразу видит лицо Олега за густой пеленой пульсирующей алым жажды перед глазами, но лезвие к коже и дуло в живот заставляют реагировать — Кирк сомневается, что эти пули ему понравятся. — Господи, чего ты до меня доебался, — Кирк вцепляется в пистолет, упорно отводя его в сторону, хватается ладонью за обжигающее лезвие, желая закрыть горло, и шипит от боли. Это хуже, чем он себе представлял. Не так, как он чувствовал боль, будучи человеком — вербену тяжело терпеть даже ради спасения жизни, у Кирка немеет рука до локтя, но он всё же перехватывает чужой кулак, отводя нож вместе с ним. Заминки хватает, чтобы рассмотреть друг друга снова. Кирк зло скалится, и, собственно, не имеет представления, почему Олег вообще жив. Потому что он видел Сергея позже, хоть и не приближался, и уж точно не рассчитывал, что тот оставил недоохотника в живых. — Какого хрена он тебя не грохнул, ебанная назойливая мразь. Возомнил себя Ван Хельсингом? Можешь встретить со мной рассвет, ублюдок, — выплевывает Кирк и рвется вперед, но успевает только клацнуть челюстями перед носом Олега, прежде чем снова приложиться головой о стену. — Это моя работа, детка, — Олег жестко ухмыляется, не ослабляя давление оружием и бдительность, понимая, что облажаться еще раз у него права нет. — Стало обидно, что мы тогда не закончили начатое, Олег? — интимно цедит Кирк, вскидывая брови. — Не волнуйся, ты всегда можешь поделиться своей первой положительной, если так хочется. А если нет, можешь пойти нахуй. — Очень обидно. У меня были на тебя планы, — Олег бьет стволом пистолета в живот, но продолжает прижимать упертым в грудь локтем, вновь касаясь лезвием чужой кожи — почти нежно, пока след не остается, прежде чем Кирк вновь уходит от соприкосновения. Ему не доводилось общаться с вампирами настолько близко (не считая Сергея — так себе опыт), и это было чем-то новым, рискованным, выражением превосходства и обещанием удачной охоты. — Крови моей захотелось? А прыти укусить хватит? — Олег хмыкает и показательно вскидывает подбородок, обнажая шею, прежде чем с размаху и с силой ударить Кирка локтем по лицу и снова наставить пистолет, разрывая расстояние. Ну хватит. Как бы ни было приятно отыграться, пора было с этим заканчивать. — Уверен, ты мерзкий на вкус. Я бы просто тебя убил и оставил крысам. Кирк отступает спиной к темноте, не отрывая взгляда от чужой руки. Пулю не опередишь, но среагировать раньше пальца на курке — можно. Если он сбежит, то придется менять город, чтобы не повторить встречу вновь, или самому находить охотника. Если планирует остаться — нужно было решить эту проблему здесь и сейчас. Кирк так не любил заниматься подобными делами. Он вообще ненавидел проблемы, хоть и вечно создавал их сам себе. Убийство из голода и ради удовольствия имели слишком явную разницу. Это самооборона, а не удовольствие — напоминает он себе, чтобы быть уверенным, чтобы быть быстрым. — На Древнего, похоже, ты не обижаешься. Смогли договориться или кишка тонка? С соседней улицы доносится шум, заканчивающий слова, и Кирк падает спиной в теплую тьму, позволяя ей укутать себя, обострить чувства, ускорить движения. Олег — веретено пульсирующего адреналина, красное в пятне не-спасительного для него света. Кирк ускользает, отталкивается от парапета и бьет ногой Олега ниже лопаток, тут же наступая следом. Удар он дополняет пинком по затылку, и после давит ботинком на руку с пистолетом, заставляя разжать пальцы прежде, чем отбросить тот ногой дальше. — Ты отъебешься по-хорошему или как, недоумок? Вот что-то такое примерно и должно было произойти, когда Олег не поступил как нормальный охотник и не пустил Кирку пулю в голову сразу. Терять преимущество — обидно; оказаться на земле обезоруженным — унизительно и больно, но только Олега это не останавливает. В голове гудит и вычленить четкий силуэт Кирка над собой в ореоле дрожащего света выходит не сразу. — Почему ты так стремишься поскорее свалить? Уверен, что я не в твоем вкусе? Мы ведь только начали узнавать друг друга. Провоцировать тогда, когда стоит отмолчаться — это Олег умеет, да. Он касается ладонью затылка, проверяя на наличие крови, но все чисто. Неплохо, еще повоюет. Ножом и пистолетом его арсенал не ограничивается, Олег делает рывок и хватает Кирка за лодыжку, дергая вниз и не давая снова скрыться в тенях. Новое лезвие входит Кирку в бедро — тот воет, но Олег не успевает его вытащить из-за пальцев на горле. Его даже не душат, а будто бы сразу хотят вырвать трахею когтями. Олег прокручивает нож в ране, Кирк стискивает пальцы и рвется к нему клыками — и они одновременно отталкивают друг друга, не в состоянии дожать до победы. Олег тяжело откашливается, поднимаясь на колени, но сдаваться не собирается. — Ты, видимо, часто не доедаешь, учитывая силу удара и то, что охоты постоянно обламываются, — он вскидывает взгляд на Кирка, ухмыляется насмешливо, хотя перед глазами плывет, и все же поднимается на ноги. — Учитывая силу удара, ты мог бы догадаться, что тебе дают шанс остаться в живых, но твой упертый мозг, видимо, на такое не способен. Если он вообще на что-то способен или есть в наличии. Кирк тоже поднимается, хоть и с большим усилием, вытащив нож и брезгливо отбросив его прочь. Можно было бы подумать, что он успел Олегу что-то отбить, если бы не был уверен, что всё так было ещё до него. Он отходит дальше, когда Олег делает шаг навстречу и снова следит за его руками. Тоже, блядь, ведет себя совершенно неосмотрительно — тянет зря. Нужно сразу свернуть шею. Хватит медлить. — Тебе, блядь, заняться больше нечем? — Кирк раздраженно кривится, но он едва ли представляет идеологию охотников и то, почему Олега должно хотеться убить больше, чем всех прочих. Помимо того, что он люто бесит. Знание делает его почти равным. Из одного круга, выше наивных жертв. Кирк перебирает пальцами, ему не нужно оружие — движется он лучше, чем стреляет, но решиться на рывок всё ещё сложно. Так он еще не убивал. Не таких, как Олег. — Тебе так хочется умереть в грязной подворотне? Что за настойчивое стремление к суициду? Нужно было хотя бы сломать ему руку, блядство. В следующий раз Кирк будет умнее, Сергей прав, для него это ещё слишком ново. — Это лишь игра по установленным правилам — либо ты, либо тебя, помнишь? — Олег перестает кривиться и улыбаться, смотрит на Кирка внимательно, с новыми мыслями в кружащейся голове. — Значит, ты предлагаешь просто разойтись? Пистолет вне зоны досягаемости, но с ножом уже проще — он совсем рядом. Для Олега это не переговоры, а передышка в драке, хотя отношение Кирка к происходящему его слегка выбивает из колеи. Разве среди вампиров бывают исключения? Вся они жадные до крови жестокие твари, сомневаться нельзя. Олег вообще никогда особо не задумывался, почему все так, как есть, привыкнув считать, что это единственный способ противостоять таким как Кирк. Можно ли с ними договариваться, Олег не знал, но подозревал, что за саму мысль Мердок бы его придушил. — А тебя это устроит? — Кирк не отпускает из себя напряжения, не распрямляет коленей, готовый, по-видимому, дернуться прочь в любой момент. Проклятых принято считать лживыми тварями — и так оно и есть. Как иначе, если все они произошли от людей. — Разве я не встречу тебя завтра тут снова? — Кирк неровно скалится, но естественно он будет завтра уже далеко, если сбежит, оставив Олега живым. Олег оценивает свою и чужую скорости, прикидывает, как много ему позволит вампирская реакция и недовольно сжимает зубы — мало, очень мало. Ситуация почти тупиковая, но это не значит, что Олег бы не нашел выход. С другой стороны, стоит ли сейчас? Так не должно быть — первое, чему Олег учился у Мердока, это тому, что нельзя позволять вампирам пудрить тебе мозги, — но стремиться убить не в ответ для него в новинку. Охота на то и охота, чтобы спасать свои и чужие жизни, но что, если на нее не покушаются? Сможет Олег нажать на курок и выпустить пулю в того, кто хочет разойтись мирно? Блядство. Кирк его бесит. — Проваливай, — коротко бросает Олег и сам с места не двигается, взгляда с Кирка не сводя. Он готов, если понадобится — если ему сейчас искусно заливали в уши, — среагировать, но когда Кирк исчезает в тени подворотни, до оружия дотянуться не порывается. Что, блядь, только что произошло? Он отпустил вампира, которого мечтал прикончить уже который день. Где-то определенно произошел сбой. Олег трет висок и ярость на его лице становится все растеряннее, неувереннее. Он не должен был всего этого делать, но… — Блядь, — Олег ударяет ладонью стену и подходит за пистолетом. Вопросов стало только больше.

***

Кирк не может спать даже днем, его мучает мигрень от бьющего через плотную ткань солнца, его гложет паранойя и раздражение на самого себя. Как он мог такое допустить? Шесть лет без единой неудачи и так облажаться. Впрочем, не стоило винить кого-то, кроме себя. Шесть лет — и он совершенно ничего не знает об охотниках. Что, вообще-то, не мешало ему прикончить того единственного, кто по несчастливой случайности на него вышел. Кирк сам на него вышел. Черт. У него есть средства для переезда, но что, если они всё равно на него выйдут? Что они уже знают о нем? Сколько их? Педантичность и осторожность перерастают в тревогу и ощущение слежки, теперь Кирку уже кажется полным идиотизмом то, что он оставил Олега там. Нельзя отпускать жертв. Нельзя отпускать свидетелей. А охотник — это в сотню раз хуже. Лучше бы он словил пулю, но убил его. Страх перед неизвестностью растет и ширится, запирает дома, но, когда ничего не происходит в течении четырех дней даже после вылазки Кирка «за едой», он идет искать Олега сам. Зачем? Вопрос, не имеющий однозначного ответа. Кирку это нужно было, чтобы избавиться от паранойи, чтобы перестать подозревать в каждом случайном прохожем засланного охотника. Найти Олега не сложно — тем более, когда узнать о нем удается достаточно, чтобы после начать следить уже за его окружением. Одинокая квартира и редкие встречи с кем-то — это интересно, но Кирк не знает, чего стоит ожидать и опасаться. Слишком мало информации. Впрочем, для того, чтобы осмелиться навести визит, они с Олегом уже достаточно хорошо знакомы. Дверь крепкая, но выламывается со второй попытки. Кирк закрывает ее за собой и проходится по комнатам. Забавно. По крайней мере, стены не в сатанинских знаках или крестах, хотя это и не исключало пугающий фанатизм, которым от Олега так и веяло. Нет разбросанного оружия, хотя Кирк улавливает запах пороха; он также чувствует травы и остатки с ужина, которые привычно не вызывают у него никаких эмоций. В ванной Олега всего одна зубная щетка и одно полотенце — у него всё одно. Кирк не имеет привычки или желания копаться в чужом шкафу, но дом изучает с любопытством, надеясь найти хоть какие-то ответы на многочисленные вопросы. Он смотрит верхние ящики стола, но там ничего особенного, книги — самые обычные. Хотя взгляд цепляется за легенды и мифы Румынии, и Кирк достает книгу, усаживаясь в кресле, решая, что это не худший способ скоротать время в ожидании хозяина. Сердце Олега меняет свой темп, когда он берется за ручку входной двери. Меняется его шаг и дыхание — тише, намного тише. Кирк возвращает книгу на место, когда тот заходит, и разворачивается к нему лицом. — Продолжим знакомство? С Кирком Олег здоровается прицелом в голову, прежде чем все-таки удивиться. — Отвратительные манеры, — хмыкает Олег, опуская пистолет, но не убирая пальца с курка. Расслабляться он не спешит, оглядывая Кирка цепко и настороженно, но, в целом, ведет себя лучше, чем можно было предположить. — Чем обязан? Ты ведь так уговаривал меня разойтись миром, а теперь что? Передумал и решил отобедать? Кирк чувствует смешанные эмоции, неясная реакция, неподдающиеся определению мотивы — Олег хочет реагировать на враждебное присутствие как полагается, но заинтригованности в нем все-таки чуть больше. — Я всё понять не могу — ты меня уговариваешь? — Кирк вскидывает бровь и медленно оглядывает Олега с ног до головы. — Или объелся какой-нибудь дряни, от которой меня стошнит? Он не встает с кресла, решая никого не нервировать (пока), и подпирает подбородок рукой. — Которая тебя убьет, — поправляет Олег с обаятельной улыбкой не к месту, не подходя ближе, но и пистолет держа у бедра. Пока никто не спешит кусаться, можно и не стрелять. — С миром разошлись, с миром встретились, почему нет. Тяжелый рабочий день? — с ехидцей тянет Кирк. — Или охотник ты только по ночам, когда не получается снять девчонку в клубе? — Мне казалось, оба предыдущих раза ты был не в восторге от моей компании, — Олег подначку засчитывает. — Предпочитаю девчонкам вампиров. У меня очень специфичные вкусы. Он опирается плечом о дверной косяк, продолжая разглядывать Кирка без попыток как-то завуалировать или скрыть свое внимание. — Я охотник тогда, когда это требуется. К примеру, в ситуации, когда в мой дом без приглашения вламывается вампир. Жаль, что старые байки про то, что вы не можете пересечь порог чужого дома без разрешения — всего лишь байки — Да, мы не настолько зациклены на гостеприимности. — Итак, раз ты удостоил меня визитом, могу узнать его причину? Я бы предложил тебе выпить или перекусить, но как назло не прихватил с собой никого посочнее. –– Можешь не утруждаться, я теперь стараюсь есть, когда поблизости нет охотников. Кирк кивает Олегу на кресло и показывает раскрытые ладони — не кусаюсь, не бросаюсь, самая добрая собака в мире. — Скажем так — я просто решил нанести визит первым для разнообразия. Ты ведь собирался выследить меня снова? Закончить начатое? Кирк щурится и слушает ложь. Олег медлит, раздумывает пару секунд, перекладывая пистолет из ладони в ладонь и все-таки проходит ко второму креслу. Ну что ж, сыграем. — Возможно я тебя разочарую, но на тебе мир клином не сошелся, — Олег хмыкает, откидываясь на спинку и чуть разворачивая кресло так, чтобы быть лицом ровно к Кирку. Пистолет он держит на колене. — Я вообще о тебе уже успел забыть. Олег не вовремя вспоминает, что вампиры, вообще-то, пульс слышат. — Я не собирался тебя больше выслеживать, — добавляет он тише и серьезнее. Правдивее. — У меня и без тебя дел хватает. Хотя, может ты успел соскучиться и ждал, когда я тебя найду? Последнее звучит легче и насмешливее. Кирк не улыбается в ответ и не поддерживает шутку, лишь склоняя голову. — Ты говорил кому-то про меня? Ты ведь не единственный охотник в городе? Я очень надеюсь, что это не самодеятельность из-за отсутствия хобби. Вас много? — не хотелось выглядеть неинформированным, но уже поздновато, так что сейчас приоритетом было выяснить, насколько он в заднице. Олег удивленно ведет бровью и тут же понимающе хмыкает. — Параноишь? — он тоже перестает улыбаться, но говорит без прежнего напряжения, чуть склоняя голову и щурясь с интересом. — Боишься, что если не я, так кто-то другой? Разумно. Пальцы задумчиво перебирают по прикладу, пока Олег тянет с ответом. — Про тебя знает только один человек — и он тебя искать не будет. Его больше заинтересовал Сергей, о тебе ему толком ничего неизвестно. Сколько нас? Точно не знаю, у охотников нет своего общего клана, мы не тусуем вместе по барам, не созваниваемся и не обсуждаем популяцию вампиров. Ты вполне можешь напороться на кого-то еще, но только если тебе не повезет — сейчас их в городе, насколько мне известно, мало. Олег не знает, зачем все это говорит, тогда как стоило бы придержать информацию, учитывая, с кем он разговаривает. Но Кирк вряд ли строил план по уничтожению всех охотников до последнего, а если ему в голову и приходило что-то подобное — что ж, он не получит никакой конкретной информации. — Но, если ты попробуешь меня убить, тебя найдут, будь уверен. Убийство охотников карается жестоко. Не просто смертью. Кирк слушает Олега с пристальной напряженностью, проверяет на ложь, но той нет и смысл слов доходит с облегчением. Всё не так плохо, как он думал. Хотя с его стороны и было ужасным просчетом не разузнать обо всем этом раньше, а забеспокоиться, только столкнувшись нос к носу. — Зато убийство вампиров не возбраняется, а даже поощряется, да? — Кирк насмешливо щурится и перетирает пальцами. Что ещё он хотел спросить? Пожалуй, в смерть Олега теперь действительно нет необходимости. — Вы убиваете людей. Хорошо, когда только ради пропитания, но для вас же это еще и развлечение, — Олег кривит губы и наблюдает за реакцией Кирка. Тот, видимо, рассчитывал на более враждебную обстановку — ну что ж, успокоил как мог. Кирк фыркает на такую демагогию, но не собирается увлекаться философией. — Верно. А вы творите самосуд и попираете все свои же законы цивилизации. Если мало охотников, значит, мало и вампиров? — Ты вообще не в курсе того, что происходит в городе? Недавно тут? — Олег действительно ничего не знает о Кирке и, пожалуй, самое время было восполнить хоть какие-то пробелы в обмен на уже озвученную информацию. Знай врага своего и все такое. — Вампиров больше, чем охотников, но тоже немного. Я и о Древнем не подозревал, к примеру, пока лицом к лицу не столкнулся. Сколько тебе? Кирк не любит рассуждения о правосудии, но он, скорее, рассуждал бы о нем, чем рассказывал о себе. Пауза становится неприятно отталкивающей, но приходится признать, что Кирк Олегу должен и тот имеет право его спрашивать. Или не имеет. Кирк смотрит на выход и откидывается на спинку кресла. — Не очень давно, но я не слишком любопытен. Не было нужды знакомиться с другими вампирами и тем более с охотниками. Да и не думал, что так задержусь. Кирк думал, что бессмертие откроет ему весь мир, а оказалось, что теперь можно никуда не спешить и что прочувствовать жизнь, можно не выезжая из города. Привычки всегда брали над ним вверх. Кирк смотрит на Олега, раздумывая над тем, какой ответ на вопрос о возрасте тот ожидает услышать. — Шесть. Хотя полагаю, я всё равно тебя старше. — Шесть? Да ты совсем зеленый, — Олег усмехается, оглядывая Кирка еще раз, по-новому, и прикидывая на вид, во сколько его могли обратить. Хотя по этим вампирам хрен поймешь — все выглядят одинаково молодо. — Мне двадцать пять. И, может, я и не умудренный опытом и годам охотник, но доставить тебе проблем умудрился уже два раза, — Олег коротко ухмыляется. В этот момент Кирк видит, что связался не с охотником, а с мальчишкой, которому по ошибке вручили настоящий пистолет. Озвученный вопрос это лишь подтверждает. — И… как? Лучше того, что было? Ему, судя по всему, еще никогда не доводилось ни то что иметь возможность поинтересоваться об этом — просто побеседовать с вампиром. Любопытства в глазах хоть отбавляй. Сраное интервью. Кирк, конечно же, удивляется вопросу, но потом понимает, что пора уже привыкнуть к поведению и характеру Олега. Слишком молодой, слишком человек. — Не стоит охотнику спрашивать такие вещи, — он поднимается, внимательно смотря на оружие, но решает, что услышит изменения в чужом пульсе, если Олег захочет выстрелить ему в спину. Хотелось бы так думать. — Что ж, теперь точно — пока. Олег не препятствует тому, чтобы Кирк ушел и не удивляется, что вопрос остался без ответа. — Как раз как охотник я имею право интересоваться. Должен же я знать, почему мне приходится убивать тех, кто когда-то были людьми. Почему вы все делаете неправильный выбор. Последняя фраза застает Олега в одиночестве и тишине. Кирк исчезает гораздо незаметнее, чем появляется, растворяется в тенях и оставляет после себя лишь смешанное впечатление от странного разговора. Олег откидывается в кресле, кладя руку с пистолетом на подлокотник, вскидывает взгляд в потолок и думает: «какого хуя». В последнее время он слишком часто задается этим вопросом.