***
Звон будильника вырвал генерал-лейтенанта Курето Хиираги из тревожного забытья. Кое-как выключив назойливый аппарат, он с трудом поднял туловище над кроватью и, свесив ноги вниз, принял сидячее положение. Голова раскалывалась, в ушах стоял монотонный шум ― то были последствия вчерашней попойки. О ней напоминала и недопитая бутылка саке, стоящая на небольшом круглом столике возле кровати. Еще две ― пустые ― стояли на полу, и при взгляде на них Курето ощутил приступ тошноты. С отвращением отвернувшись, он посмотрел в маленькое зеркало, над которым желтоватым светом горело бра ― единственный осветительный прибор в этой небольшой комнатке. А оттуда на генерала смотрел совсем другой человек ― не тот, каким Хиираги привык видеть себя раньше. Взъерошенные волосы неровными прядями опадали на морщинистый лоб, под глазами появились темные мешки, а лицо было болезненно бледным. Потрясения последних дней оставили на нем серьезный отпечаток. Первым ударом стала ошибка в эксперименте с вирусом, приведшая к аварии в испытательном блоке подземной лаборатории. Выслушав слова профессора о последствиях случившегося, генерал-лейтенант все-таки решил рискнуть и подняться на поверхность. Исходя из выводов дока, это было чистейшим самоубийством, но оставаться в лаборатории и медленно угасать в ожидании смерти было точно не в характере Курето. Взяв с собой подчиненных, он стал подниматься наверх. Кабина лифта медленно двигалась по шахте, с каждой секундой приближаясь к зараженному пространству. И вскоре случилось то, чего с тревогой ожидали все присутствующие. «Началось» ― подумал генерал, когда увидел, как Сейширо, его младший брат, сделав несколько судорожных вдохов, медленно съехал вниз, прижавшись боком к стене лифта. Он больше не издал ни звука: слышно было только легкое скрипение, создаваемое трением рукава кителя о гладкую стену лифтовой кабины. Увидев это, Аой шумно сглотнула, а Гурен заметно напрягся в лице: всем стало ясно, что лифт вошел в зону действия вируса. Остаток пути прошел в напряженном ожидании, однако больше никто не погиб. Курето с некоторым облегчением сделал вывод, что был прав, когда спорил с профессором о надежности вируса. Возможно, все было не так плохо, если из них четверых умер один только Сейширо. Значит, еще не все потеряно. Но когда группа военных вышла в город, ее взорам открылась картина, от которой каждый на мгновение пожалел, что остался жив. Всюду полыхали пожары: это горели автомобили, попавшие в аварии после внезапной смерти своих водителей. Запах горелой резины наполнял город, густой черный дым застилал рекламные вывески, а улицы были буквально усеяны трупами людей. Нередко вокруг них с криками и плачем бегали дети, пытаясь растолкать своих родителей, но все было тщетно. Повсюду был слышен тревожный лай собак, где-то вдалеке шумела сирена, но некому было откликнуться на ее зов. Выживших взрослых в городе остались единицы, но и те были настолько шокированы, что, казалось, полностью утратили рассудок. Кто-то сидел на тротуаре, прислонившись к стене и смотря в одну точку, другие в растерянности бродили между трупами, не веря своим глазам. ― Боже… ― даже молчаливый Гурен не удержался от комментария, увидев картину разгула вируса во всей красе. Аой молчала, не в силах сказать ни слова, а Курето, оторвавшись от созерцания страшного зрелища, обратился к подчиненным: ― Гурен! Найди Фер… ― едкий дым от пожаров саднил горло, и Хиираги был вынужден откашляться, прежде чем смог продолжить говорить. – Найди Ферида, передай документы и возвращайся к нам. Мы с Аой будем ждать около штаб-квартиры. С окраины города пробираться в район Синдзюку, где находилась штаб-квартира Министерства обороны, оказалось задачей непростой, и они смогли добраться до места назначения лишь спустя несколько часов. Здание пустовало: из огромного штата сотрудников в добром здравии оставалось лишь несколько человек. Но и они пребывали в прострации, и Курето стоило больших усилий, чтобы вытянуть из них хоть какую-то информацию. Он узнал, что генерал армии Хиираги Тенри не покидал своего кабинета, и сразу устремился туда, надеясь застать главу рода живым. Когда он вместе с Аой добрался до заветной двери и распахнул ее, то вздохнул с облегчением. Тенри сидел в кресле, развернувшись к двери спиной и, похоже, смотрел в окно. ― Отец! ― крикнул Курето в сторону широкой фигуры. Но ответа не последовало. Подозрения овладели генерал-лейтенантом, и он с тревогой сделал несколько шагов в сторону широкого стола, оказавшись перед отцом. Заглянув в его лицо, Курето невольно вздрогнул. Голова генерала армии была откинута назад, упершись в спинку кресла; глаз, не закрытый стальной маской, был широко распахнут и смотрел кошачьим зрачком куда-то в потолок, а из приоткрытого рта торчал кончик языка. Дополнял картину бледно-сероватый цвет лица. Тенри Хиираги был мертв. В штаб-квартире делать было больше нечего. Не говоря ни слова, Курето быстрыми шагами покинул кабинет и направился к выходу из здания. Аой двинулась вслед за ним. На площадке перед зданием штаб-квартиры их уже ждали. Окинув быстрым взором группу присутствующих, он сразу заметил Гурена Ичиносе, стоящего в стороне, а прямо перед генералом, накрыв голову большим светло-серым капюшоном, находился Ферид Батори. Позади него частоколом светлых капюшонов расположился отряд вампиров, прибывших сюда вместе с седьмым прародителем. ― Тенри здесь? ― без долгих предисловий осведомился Батори. Курето сразу бросилась в глаза суровость лица, не свойственная знатному вампиру. Раньше он часто имел встречи с седьмым прародителем и никогда не видел его без фирменной приторной улыбки: даже в самых непростых ситуациях Ферид сохранял внешнюю веселость и непринужденность. Но сейчас черты лица аристократа были холодными и жесткими, а хищные алые глаза смотрели с раздражением и злостью. От такого взгляда генерал-лейтенанту стало не по себе. Сердце невольно забилось чаще, и Курето пришлось сделать над собой усилие, чтобы в голосе не прозвучали нотки волнения: ― Он мертв. ― Вот как! Значит, тебя можно поздравить с вступлением в обязанности главы клана? ― издевательски улыбнувшись и пристально глядя в глаза наследнику, спросил Ферид. Но к этому моменту Хиираги уже полностью овладел эмоциями, и в ответ Батори получил такой же суровый взгляд, дополненный грубой фразой: ― Какого черта тебе здесь нужно? Ты получил от Гурена документы, остальное тебя не касается. Проваливай. ― Ого, совсем недавно стал главой рода, а уже ведешь себя, как барин, ― улыбка пропала с лица Ферида. ― Вот только твое самомнение расходится с реальностью. Посмотри вокруг. Горящий город, заваленный трупами, ― это все, что у тебя осталось. И все это ― результат твоей людской алчности. ― Ты приехал, чтобы читать мне нотации? Я уже сказал: убирайся к черту, у меня нет на тебя времени. У меня много работы, ― раздраженно ответил военный. Но вампир проигнорировал его слова. ― Извини, но тебе придется отложить свою работу до лучших времен, ― холодным голосом, не терпящим возражений, сказал он. ― Ты и твои помощники поедете со мной в Сангвинем. Отныне вы будете жить там. ― Кто тебе дал право мной командовать? ― с нотками злости в голосе осведомился Хиираги, ошарашенный таким предложением Батори. Бросать японскую столицу и ехать в город вампиров никак не входило в его планы. Но Ферид был настроен серьезно. ― А что, мне кто-то может помешать? Великий род Хиираги, которого больше нет? Или, может быть, он? ― седьмой прародитель каблуком сапога толкнул лежащее на асфальте тело мертвого офицера, а потом, убрав злобную улыбку с лица, посмотрел в глаза Курето. ― Не будь таким самоуверенным. Один раз вы уже облажались, и я не могу снова предоставить вас самим себе. Из-за вашей алчности пострадали мои планы. А сам я оказался в опасном положении. Поэтому, раз вы не в состоянии контролировать себя, этим буду заниматься я. ― Ты слишком много на себя берешь, Батори. Не провоцируй меня, ― Хиираги обхватил ладонью рукоятку катаны, висевшей у него на поясе. Увидев это, Гурен и Аой встали по обе стороны от него, сделав то же самое. Но ответом им стал лишь громкий издевательский смех, настолько неприятный, что Курето невольно поежился. ― А-ха-ха-ха! Эти лица, полные решимости! Вот только вы забыли, что болванками, купленными за полторы йены в сувенирном магазине, меня не убить. Слова Батори молотом ударили по голове Курето. Все же, глупо было думать, что такой дешевый блеф подействует на Ферида. Тот знал, что оружия, пригодного для убийства вампиров, у офицеров нет и не может быть. Кровососы держали в секрете состав металла, способного обратить их в пепел, и кроме них этим секретом не владел никто. Хиираги приложили много сил, чтобы добраться до него, не меньше приложили и к тому, чтобы разработать свой аналог сплава, но все старания оказались тщетными. Рубиново-красное сияние загадочного металла так и осталось для них недостижимой мечтой. Все было слишком очевидным: у них не было шансов на победу. Ферид щелкнул пальцами, и вампирские солдаты в ту же секунду окружили группу военных. ― Ребята, давайте проводим наших гостей в вертолет, ― сказал он своим бойцам. Выхода было два: оказать сопротивление или переступить через свою гордость и принять приглашение вампиров. Батори их не убьет: они нужны ему живыми. Но вырваться из его лап сейчас не получится. Потому не стоило усугублять свое положение, затевая бессмысленную возню и этим еще больше раздражая Ферида. С ним все равно придется как-то договариваться. Курето было тяжело, до кома в горле противно выполнять приказы наглого смазливого упыря, но разум диктовал единственно верное решение: подчиниться. И генерал, убрав ладонь с катаны и приказав сделать то же самое своим подчиненным, последовал за вампирами, огрызнувшись лишь короткой фразой: ― Так просто это тебе с рук не сойдет. И вот глава вымершего рода оказался в подземном городе: растерянный, подавленный, беспомощный. Сначала Ферид поселил пленников в подсобных помещениях королевского дворца, но, едва те успели осмотреться на новом месте, последовал переезд в поместье самого аристократа. Здесь их комнаты находились в самом конце одного из коридоров, располагавшихся на подвальном этаже особняка. Покидать эту часть здания было запрещено: на выходе дежурила охрана, а саму дверь, отделявшую коридор с комнатами пленников от остальной части поместья, открывали только раз в сутки, когда приносили еду. Ферид был богат, настолько богат, что мог позволить себе самые разные причуды. И Курето скоро понял, что их рацион стал одним из развлечений эксцентричного аристократа. Офицерам подавали безумно дорогие, изысканные блюда, при этом объем порций оставлял желать настолько лучшего, что острый голод ни на минуту не покидал никого из пленников. Еще никогда Курето так не мечтал о чашке простого риса, как теперь, «наслаждаясь» пятый день подряд крошечными порциями черной икры и рыбы фугу. Но все это были мелочи, которые не могли сломить главу рода Хиираги, привыкшего переносить трудности военной службы. Гораздо труднее было принять свое новое положение. В один момент он потерял все, превратившись из второго по влиятельности человека Японии в обычного пленника. С самого рождения ему, как старшему сыну Хиираги Тенри, было суждено стать главой сильнейшего военного клана. С детства он был окружен почтением и благоговейным страхом: подчиненные лебезили перед ним, старались зарекомендовать себя перед юным наследником. Но вместе с привилегиями на его плечи легла и гора обязанностей. Тенри уделял воспитанию сына серьезное внимание: каждый день Курето начинался с утренней тренировки. Затем следовал завтрак и учебные занятия, после обеда – самоподготовка и еще одна тренировка. Вечером – светские мероприятия и приемы, на которых он обязан был присутствовать вместе с отцом. Напряженный график сильно изматывал подростка, и порой он завидовал младшему брату Сейширо, который не был обременен обязанностями наследника клана. Иногда от перегрузок у Курето случались нервные срывы: он закрывался в своих покоях, не пуская никого внутрь и отказываясь выходить на тренировки. Служанки взволнованно суетились у дверей, пытаясь успокоить наследника, но подросток лишь злостно огрызался. В итоге приходил разъяренный отец и происходила перепалка, после которой Курето, утирая слезы и проклиная всех вокруг, снова возвращался к своим обязанностям. Но время летело быстро, и с каждым годом наследник все больше чувствовал собственную силу. Суровый образ жизни закалил его характер. Он научился не замечать трудностей, идти к цели, игнорируя все преграды на своем пути. Вместе с тем, высокое положение и постоянные заискивания со стороны менее влиятельных офицеров сделали его властолюбивым: он искренне считал себя избранным, а подчиненных рассматривал лишь как инструмент в своих руках. Он был умен и расчетлив, но в то же время оказался не способен признать, что именно из-за его любви к власти и силе произошла мировая катастрофа. Нет, он понимал свою ответственность за эту ошибку, но видеть причины и следствия не мог или не хотел. А потому твердо намеревался вернуть себе то, что, как он считал, принадлежит ему по праву: власть. Но сперва следовало разобраться в сложившейся ситуации и составить план действий. Взяв в столике бумагу и ручку, он принялся изливать на белые листы свои мысли, приводя их в порядок, оценивая свои возможности. Исчерченные небрежным почерком, бумажки одна за другой отправлялись в корзину. Курето днями напролет выстраивал план, а вечером, вымотавшись до предела, открывал бутылку саке и, напившись, ложился спать. Наутро, с тяжелой головой и пересохшим ртом, выпивал стакан воды и снова брался за работу. В таком режиме он прожил несколько последних дней. Курето буквально выгорал, а пустых бутылок от саке, которое Ферид заботливо передавал вместе с издевательскими порциями пищи, становилось все больше. И, встав сегодня утром, он почувствовал себя особенно плохо. Но работа еще не была окончена. Собравшись было вставать и снова браться за дело, он услышал стук в дверь. Сангу Аой, увидев, что генерал-лейтенант уже не спит, подошла к кровати, неся в руках стакан воды. ― Курето-сама, ― обратилась она к Хиираги, протягивая воду, ― вы плохо выглядите. Вам не стоит так увлекаться алкоголем. ― Не указывай мне, ― сухим голосом бросил в ответ Курето, принимая сосуд из рук девушки. Когда стакан опустел, он спросил: ― Ферид не появлялся? ― Нет, ― ответила Сангу. ― Курето-сама, вам нужно отдохнуть. Вы... ― Помолчи, ― с раздражением перебил ее Хиираги. Он несколько секунд молчал, смотря в пол перед собой, а потом, сам удивившись своему спонтанному решению, сказал, обращаясь к девушке: ― Присядь. Такой приказ оказался для Аой еще большей неожиданностью, и она, замешкавшись, не сразу решилась присесть на край кровати, куда ладонью указал ей господин. ― Мы выберемся отсюда, ― не поднимая взгляда от пола, начал свою речь генерал. ― Выберемся наверх и наведем порядок. Там осталось много людей. Объединим их, и вместе истребим всю эту нечисть. У нас все получится, я обещаю. ― Курето-сама... ― девушка была удивлена такому откровению с его стороны. Хиираги был человеком скрытным, а в отношениях с подчиненными всегда соблюдал субординацию. Сангу и сама редко давала волю эмоциям, но сейчас с сочувствием слушала слова Курето. А тот, поддавшись порыву несвойственной для себя откровенности, продолжал: ― Я много думал эти дни, и у меня есть план. Мы возродим человечество и встанем в его главе. Верь мне, Аой.Глава 4. Амбиции: вампир и человек
15 сентября 2017 г. в 15:32
Январь две тысячи тринадцатого года разменял первую декаду. Несмотря на середину зимы, погода стояла на удивление теплая, и температура в Нагое поднялась до восемнадцати градусов. Солнце светило по-весеннему ярко и тепло, а вокруг здания мэрии зеленели высокие деревья, скрывая за своими пышными кронами ухоженные коричневые стены. Катаклизмы последних дней будто бы обошли это место стороной, и оно сохранило атмосферу прошлой беззаботной жизни, о которой теперь с такой теплотой вспоминали выжившие обитатели города. Здесь было чисто: близлежащие дороги не были заняты брошенными и разбитыми автомобилями, а на тротуарах не валялись разлагающиеся трупы, ставшие неизменным атрибутом остальной части города. Это место было словно островком в океане разрухи, безнадежности и лишений, и, казалось, должно было притягивать к себе людей, желающих на время окунуться в атмосферу прошлого.
Однако, нет. Жители Нагои всячески избегали этого района, а если и попадали сюда, то старались держаться как можно дальше от здания мэрии. Оно вселяло в них страх и отвращение, и люди переходили на другую сторону улицы, едва завидев впереди знакомую постройку с невысокой квадратной башенкой. В разговорах о нем старались не упоминать, дабы не портить настроения себе и окружающим. И на то были причины. Даже не подходя близко к зданию, можно было видеть, как вокруг него постоянно крутятся маленькие светло-серые фигурки: то были вампиры-стражники. Спрятав лица от солнца под широкими капюшонами, они бродили вокруг мэрии, охраняя покой ее новых хозяев ― вампирских аристократов, поселившихся здесь после захвата Нагои кровососами.
Но вот день подошел к концу, и солнце покинуло город, оставив его во власти непроглядной темноты. Прошло совсем немного времени, и окрестности огласил рев моторов, а вскоре к зданию мэрии подъехало несколько бронированных автомобилей с тонированными стеклами. Раздались щелчки открывающихся дверей, а затем и топот десятков сапог. В темноте были отчетливо видны фигуры солдат, суетящихся у входа, но среди них ярко выделялся высокий мужчина в белой одежде с длинными серебристыми волосами. Дверь перед ним была услужливо открыта, и он горделивой походкой прошел внутрь здания, оставив охрану снаружи.
― О, Хорн, Чесс, привет! ― широко улыбнувшись и помахав рукой, он поприветствовал двух вампирш-аристократок, спускавшихся ему навстречу по широкой лестнице.
― Здравствуйте, господин Ферид! ― обаятельно улыбнувшись, ответили девушки.
― Кроули у себя?
Получив утвердительный ответ, Ферид двинулся дальше, а вампирши, тут же прекратив улыбаться, продолжили спуск, полушепотом обсуждая появление неожиданного гостя.
― Кроули-кун! Сколько лет, сколько зим! ― без стука войдя в большой зал, радостно напел Батори.
― Ого, Ферид-кун? ― высокий широкоплечий мужчина с красно-рыжими волосами, оторвавшись от бумаг, перевел удивленный взгляд на гостя. ― Ты же должен быть в Сангвинеме, разве нет?
Седьмой прародитель неторопливыми шагами прошел к огромному столу, стоящему напротив трех высоких окон, и сел в кресло сбоку от него, закинув одну ногу на другую.
― Я люблю гулять по вечернему городу. Сейчас самое прекрасное время для прогулок: солнца уже нет, а на улице еще светло. Проходил мимо тебя и решил заглянуть, проведать друга.
― А-а-а, ― приподняв подбородок, иронично протянул тринадцатый прародитель, ― а я уже было подумал, что тебе от меня что-то нужно.
― Какой же ты бука, ― сделав надутое лицо, ответил Батори. ― Между прочим, я и вправду соскучился. Мы не виделись целых... ― он прислонил руку к подбородку, изображая задумчивость.
― Десять дней. Извини, я не подумал. Это и вправду очень-очень долго.
― Конечно. А ты совсем не скучал?
― Ну, мне было немного не до этого, знаешь ли. У нас тут как бы война идет. А я, если ты забыл, командую воздушно-десантным легионом.
― Правда? ― седьмой прародитель сделал удивленное лицо, как будто действительно этого не знал. ― И как твои успехи на фронте?
Юсфорд перевел взгляд на бумаги, которые держал в руках перед собой.
― Вот как раз пришло донесение из России. Легион благополучно вышел на рубеж реки Унгурда, что в трехстах километрах от Читы. То есть, Япония, Корея и восток России теперь под нашим контролем, как и планировал Совет.
― Ого, ты уже выполнил все задачи! ― воскликнул Батори. ― У тебя талант, Кроули-кун. Не зарывай его в землю. Я как раз приготовил для тебя развивающие упражнения, чтобы ты мог совершенствовать свои навыки.
― Развивающие упражнения? Ты о чем? ― Кроули удивленно поднял брови и уставился на седоволосого вампира.
― Как тебе такое упражнение: продолжить наступление в России?
Ферид выжидающе посмотрел на Юсфорда, которого вопрос вампира на несколько секунд ввел в ступор. В зале повисла тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов и стуком пальцев, которыми Кроули в раздумьях барабанил по столу.
― Зачем тебе это нужно? Мы вышли на свой рубеж. Дальше ― зона влияния Джиллеса.
― У него возникли трудности с теми людьми в России. Москавинем, как можно понять из названия, находится под Москвой, ― на этих словах Ферид с умным видом поднял вверх указательный палец, словно учитель в начальной школе, объясняющий детям элементарные вещи, ― а оттуда добираться до Сибири довольно долго. За это время людишки успели сбиться в стаю и теперь яростно отбиваются. Вчера Джиллес обратился к Ки Луку, чтобы тот помог ему разобраться с этой проблемой. А наша любимая королева, узнав об этом, тут же поспешила предложить свою помощь. Она очень опасается за свое положение и теперь из кожи вон лезет, чтобы доказать свою верность.
― В каком пренебрежительном тоне ты говоришь о нашей королеве, ― с усмешкой сказал Кроули, когда Ферид закончил свою речь. ― Не ты ли защищал ее перед Джиллесом на прошлом Совете?
― На то были причины, Кроули-кун, ― ответил Батори. ― Но, в любом случае, она выпросила для тебя возможность провести еще одну блестящую военную операцию. Так что пакуй чемоданчики и отправляйся в Россию, к своим верным солдатам. Люди набирают силу с каждым днем, и легких побед уже не будет. Поэтому я сомневаюсь, что ты сможешь и дальше контролировать ситуацию, находясь здесь.
Договорив, Ферид встал со стула, собираясь покинуть резиденцию тринадцатого прародителя, а Кроули, тяжело вздохнув, сказал:
― Жаль... А мне, знаешь ли, понравилось это место. Здесь красиво и погода радует. А в России сейчас холодно. Я не люблю холод...
― Правда? Кроули-кун, у меня как раз есть для тебя отличный подарок! ― радостно воскликнул Ферид, и в его глазах появились озорные огоньки. ― Пока я ехал сюда, наткнулся на магазин одежды. Увидел там стильный пуховик нежно-розового цвета, и решил, что это как раз то, что тебе нужно! Выглядит немного экстравагантно, но зато тебя издалека будет видно на фоне заснеженной России. Солдаты будут с восхищением говорить: «Смотрите, это же Кроули-кун, наш великий полководец, он наблюдает за нами!», а людишки ― в ужасе разбегаться, побросав оружие!
― Ну что ты, я не достоин такого подарка, ― парировал Кроули. ― К тому же, розовый ― это ведь любимый цвет нашей королевы, ты забыл? И если я потерплю поражение в твоем пуховике, это подорвет ее авторитет. Разве мы можем допустить такое?
― В таком случае ты должен будешь его сжечь, чтобы он не попал в лапы скота. Но я уверен, что до этого не дойдет. Ты справишься, ― саркастически улыбаясь, ответил Ферид, после чего развернулся и направился к двери, дабы покинуть кабинет. Но его остановил голос Кроули, которой на этот раз был серьезен и в нем не звучало даже намека на шутливость:
― А все же, Ферид-кун, почему ты защищал королеву на прошлом Совете? И вся эта ситуация с эпидемией... Ты к этому как-то причастен?
Услышав вопрос, Ферид остановился у выхода и несколько секунд стоял неподвижно, видимо, обдумывая ответ. А затем, не поворачиваясь лицом к собеседнику, сказал таким же серьезным голосом:
― Как я уже говорил, на то были причины. Но тебе пока не нужно о них знать. Просто верь мне. То, что произошло с людьми ― нарушило мои планы. Мне пришлось срочно их менять: в том числе, пришлось защищать Крул Цепеш. Но игра только начинается. И если ты мне поможешь, мы с тобой отлично повеселимся ― так, как не веселились еще никогда. Нас ждут великие приключения, Кроули-кун.
Договорив, Батори покинул зал, оставив Юсфорда в одиночестве.
«Вечно у него какие-то секреты... Но, с другой стороны, это мне в нем и нравится: с ним никогда не бывает скучно».
Кроули так и сидел, обдумывая слова седьмого прародителя. Взгляд все еще был направлен на дверь, через которую пару минут назад Ферид покинул его кабинет. Он, как всегда, не сказал ничего конкретного, но по его поведению тринадцатый прародитель сделал вывод, что Батори все-таки причастен к катастрофе. От мысли об этом Юсфорду стало немного не по себе. Ему всегда было интересно участвовать в авантюрах седоволосого вампира, потому что это помогало хоть как-то разнообразить скучную жизнь, продолжавшуюся вот уже девятое столетие, наполнить ее хоть каким-то смыслом. Но то, что происходило в мире в последние дни, вышло за все мыслимые рамки. Хладнокровный аристократ впервые за несколько сотен лет ощутил беспокойство. Червячок сомнений начал грызть его изнутри, но вместе с ним пришли также небывалые азарт и любопытство. И Кроули, отбросив сомнения прочь, с энтузиазмом начал готовиться к отъезду в Россию.
«Повеселимся, значит? Ну что же... Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Ферид».
Примечания:
Всех с пятницей!