Новый мир: вызовы и ответы

      ― Привет, Курето-кун! ― звонкий голос Ферида заставил генерала поднять голову от стола с исписанными листами. Обернувшись, он увидел у входа знакомую фигуру Батори в сопровождении невысокой вампирши-аристократки.       ― Почему так долго? ― с грубым недовольством спросил Хиираги.       ― Так сложились обстоятельства, ― ответил седоволосый. ― И все же ты прав. Неправильно так надолго оставлять гостей в одиночестве. Но я надеюсь, что мое гостеприимство скрасило ожидание. Ах, если бы ты знал, чего мне стоило обеспечить тебе этими прекрасными условиями, то наверняка бы уже обнимал мои колени!       ― Утри слюнки, фантазер, ― вздохнув, ответил заложник. ― Я хочу услышать, что вы от меня хотите. И что готовы предложить взамен.       ― Сразу берешь быка за рога, Курето-кун, ― улыбнулся Ферид. ― В своем репертуаре. И опять эта твоя алчность. Почему нельзя бескорыстно помочь друзьям? Нет, обязательно нужно что-то требовать взамен. Я и так из кожи вон лезу, кормлю тебя самыми изысканными блюдами, а ты не хочешь и пальцем пошевелить. Неблагодарный человек!       ― Так что вы хотите? ― пропустив треп мимо ушей, повторил Хиираги. ― И кто это рядом с тобой?       ― Это, Курето-кун, сама королева вампиров Японии, третий прародитель Крул Цепеш, ― торжественно объявил Батори. ― Все, что здесь находится, включая твою и мою жизни, принадлежит ей. Так что не вздумай обращаться к ней без должного уважения!       «Вот, значит, как она выглядит», ― подумал военный, смотря на невысокую девушку с копной розовых волос до колен. ― «Как и говорил Батори».       ― Принесите кресло госпоже королеве! ― выглянув в коридор, крикнул седьмой прародитель сопровождавшим солдатам. Через мгновение в помещении стоял мягкий стул, на котором, закинув ногу на ногу, расположилась знатная особа.       ― Курето Хиираги, ― строгим и властным голосом обратилась она к генералу. ― Нам нужна вся информация о людской лаборатории, которой ты располагаешь. Поименный список всех участников работ, их домашние адреса, контакты и адреса родственников, описание внешности, возможные места нахождения. Адреса всех объектов, имеющих отношение к работам, пароли и ключи доступа. И любая другая информация, которой ты владеешь.       Слушая незнакомку, Курето наполнялся уверенностью. Все шло так, как было запланировано. Бывший глава рода посмотрел в глаза Батори. Тот был внешне беспристрастен, хотя в глазах играли лукавые беснята. Генерал мысленно усмехнулся.       ― И зачем же вам такая информация? ― бросив авторучку на стол и развернувшись лицом к посетителям, Хиираги вальяжно оперся правым локтем о спинку стула.       ― Неприлично сидеть в такой позе перед королевой, ― тут же среагировал Ферид.       ― У меня нет королевы, ― бросил в ответ Хиираги. ― Я жду ответа на свой вопрос.       Цепеш заметно нахмурилась: такие слова пришлись ей не по душе.       ― Не ты тут устраиваешь допрос, Хиираги. Забыл, где находишься? ― вампирша сурово посмотрела на наглеца, сведя брови к переносице. ― Я могу позвать солдат, и через пять минут ты завопишь на дыбе.       ― Приступай прямо сейчас, ― спокойно улыбнулся Курето. ― И удачи тебе в поисках информации.       ― Ах ты...       ― Крул, не будь такой жестокой, ― вмешался Ферид. ― Между прочим, Курето-кун ― наш дорогой гость. Если ты будешь пытать гостей, они заподозрят тебя в недоброжелательности.       Подойдя к ней сзади, вампир положил руку на голову аристократки, чем вызвал яростную дрожь по всему телу королевской особы.       ― Сделаешь так еще раз ― будешь корчиться рядом с ним, ― злобно оскалившись, прошипела она.       ― Ах, извини! ― вампир одернул руку, как ошпаренный. ― Просто не могу сдержать любви к своей королеве!       ― Пошел вон...       ― Может, уже прекратите этот цирк? ― раздраженно напомнил о себе Хиираги.       ― Цирк здесь устраиваешь ты, ― тут же ответила Крул. ― Не нужно усложнять. Дай нам то, что мы хотим, и тебя оставят в покое. Иначе я применю силу, и ты все равно все скажешь, но будет очень больно.       ― Угрозами и пытками вы ничего не добьетесь. Я не боюсь боли. А если я вдруг умру, то вы никогда не восстановите лабораторию. Вы ведь хотите именно этого, я прав? Потому что без моей лаборатории не получится продолжить работы с вашим вирусом.       Курето внимательно смотрел на вампиров. В свете настольной лампы было видно, как все сильнее хмурилась королева. Блеф не удался, а других аргументов у нее не было. Пытать его на самом деле она не собиралась, и генерал в глубине души вздохнул с облегчением. Все-таки Ферид, несмотря на свой мерзкий характер, сдержал обещание и действительно «подготовил» ее к этой беседе, заставив отказаться от идеи пытать заложника.       ― Восстановить мою лабораторию могу только я сам, ― продолжил тот, намереваясь окончательно раздавить волю оппонентки. ― Только я знаю, где искать моих людей, только я могу собрать их вместе и заставить работать как нужно. И если вы думаете, что род Хиираги мертв, то вы ошибаетесь. Хиираги ― только верхушка огромного клана, состоящего из десятков родов, и все их члены преданы лично мне. Вы, конечно, можете их сломить, заставить что-то делать, но по-настоящему служить и помогать они будут только мне.       Повисло молчание. Курето закончил, удовлетворенно глядя на растерянное лицо вампирши. Батори перевел взгляд немного вверх: видимо, он что-то прикидывал в уме. Затем с его уст слетело всего одно слово:       ― Десять.       ― Что? ― удивленно поднял бровь Хиираги.       ― Десять раз, ― повторил Ферид. ― Ты произнес слова «я», «моё» и «мне» десять раз. Ох уж это людское самолюбие.       ― Вы пришли сюда валять дурака? ― гневно спросил Курето.       ― Вовсе нет. Но мне кажется, тебе стоит быть скромнее. У вас, японцев, ведь даже поговорка есть: «торчащий гвоздь забивают по самую шляпку».       ― Извини, что не оправдал твоих ожиданий, ― с язвительной улыбкой ответил генерал.       ― Довольно, ― вставила, наконец, королева, прервав раздражающий диалог. ― Хиираги, что ты хочешь в обмен на помощь в исследованиях?       «Спроси у своего верного Ферида, он расскажет лучше меня», ― промелькнула в голове шутливая мысль, и генерал не смог сдержать легкой улыбки. Ощущение превосходства и уверенности в своем будущем переполняли его. Крул чувствовала его настроение, Курето чувствовал ее. Хоть лицо и было немного скрыто от карих глаз плохим освещением, но Хиираги не было нужно даже это, чтобы уловить нависшую ауру беспомощной злости, исходящей от королевы Японии. Она была словно тигрица в зоопарке, что глядит через железные прутья решетки на слабого человечишку, беспечно рассматривающего его огромные клыки и тычущего пальцем. Не будь этих прутьев ― и она бы разорвала наглеца в клочья, заставила кричать в предсмертном ужасе и захлебываться кровью. Но прутья обстоятельств были сильнее.       А генерал-лейтенант добился того, чего хотел. Батори уже в курсе его планов, ведь пару дней назад, когда вампир тайно навестил пленника в отсутствие королевы, они смогли договориться. И весь происходящий разговор был всего лишь концертом, разыгрываемым перед королевой Японии, чтобы склонить ее к нужному им обоим решению. И потому, стоя за спиной своей начальницы, седоволосый вампир хищно улыбался, а Курето торжествующе смотрел в алые глаза беспомощной властительницы. В этот раз все будет так, как нужно ему.

***

      Роковая зима подходила к концу. Пролетело еще три недели, шли последние дни февраля. Наполнив грудь затхлым воздухом подземного города, Киреев подался вперед и глянул через лобовое стекло в темноту скалистого неба. Где-то там, наверху, уже вовсю таял снег.       ― Весна начинается, ― протянул он, повернув голову на соседа, ведущего машину.       ― Да, наверху...       ― Сейчас бы там побывать... Воздухом подышать, на солнышке погреться. Самое прекрасное время.       Замечтавшись, он наклонился к двери, упершись виском в стойку бокового стекла, и забубнил себе под нос стихотворение:       Черёмуха душистая       С весною расцвела       И ветки золотистые,       Что кудри, завила.       Кругом роса медвяная       Сползает по коре,       Под нею зелень пряная       Сияет в серебре...*       Киреев любил поэзию, стихов знал много и временами начитывал по памяти любимые работы. Дрёмин не разделял его увлечений, иногда Рэмыч порядком докучал ему своим монотонным бубнением. Но сейчас было приятно ненадолго окунуться в мир ярких образов, отвлечься от тревожных мыслей.       Последние два дня все думы офицера были связаны с прошедшим совещанием в конторе. Наконец-то утвердили план побега. Во многом этому поспособствовала информация от Рэмыча, чем Дрёмин, безусловно, гордился, но расслабляться было еще рано. Начинался самый сложный и ответственный этап.       Побег назначили на 16 марта, а это значит, что на подготовку оставалось чуть больше двух недель. В ночь на намеченные сутки должен был пройти Большой кровавый бал – грандиозное мероприятие, проводящееся каждый год и собиравшее на гуляния весь вампирский город. Центром банкета должна была стать площадь перед королевским дворцом. Это значило, что в противоположной части города, на аэродроме, клыкастых будет мало: останется лишь немногочисленная охрана, справиться с которой будет легко. И пока вампиры в центре будут упиваться кровью, заговорщики без особых проблем захватят вертолет и покинут город.       Но это на бумаге. А в реальности все могло пойти совсем не так, как ожидалось. План включал в себя много «деликатных» пунктов, от выполнения которых зависел успех всего дела. Во-первых, за день до выступления нужно было проникнуть в арсенал и раздобыть оружие, чтобы нейтрализовать аэродромную охрану. Во-вторых, стояла задача как можно дольше оттягивать момент поднятия тревоги и, соответственно, прибытия на аэродром вампирских войск. Для этого нужно было разорвать линии связи, соединявшие аэродром и войска. Перерезать кабель-каналы, идущие в город, а также нейтрализовать узел связи в диспетчерской башне. И сделать это раньше, чем будет нажата «тревожная» кнопка.       Следующим этапом был захват живого пилота, что поведет вертолет с людьми наверх. Самое трудное. Во-первых, потому, что нельзя было знать заранее, где и сколько этих самых пилотов окажется в момент атаки. Во-вторых, вампир в среднем сильнее человека, и захватить своенравное и злобное существо живьем, тем более, заставить его подчиняться, было непросто. Дрёмин хорошо помнил первую встречу с упырями в полях под Уфой, помнил их чудовищные боевые навыки и пугающее безразличие к собственной жизни. На душу словно обрушивалась каменная глыба, когда он вспоминал про эту часть плана.       Но даже если все сложится удачно и они выберутся наверх ― что ждет их там? Ответа не было. Была лишь смутная надежда, что в центральной части России еще остаются территории, подконтрольные людям. Слухи поступали противоречивые и совсем не радостные. Обезлюженный эпидемией восток был в полной власти клыкастых; о том же, что творилось на западе, не было никакой информации с самого начала. Вполне возможно, что там тоже есть организации выживших людей, но добраться до них не было возможности. Топлива на вертушке хватит на десять часов ― за это время можно долететь до Читы, но никак не дальше.       Положение было отчаянным. И как ни старался Дрёмин отогнать чувство тревоги и безнадежности, душу все равно терзали сомнения. Слишком многое должно было сложиться удачно, слишком часто «снаряд» должен был попадать в одну и ту же «воронку», чтобы все прошло хорошо. Но другого выхода просто не было. Нужно было рисковать. Рисковать как никогда в жизни: ни до этого дня, ни после.       От этих размышлений на устах родилась усмешка. Он вдруг подумал о том, что никогда не любил риск, предпочитая делать лишь то, в чем был полностью уверен. Еще в курсантские годы Глобус редко играл в азартные игры, почти не ходил в самоволки и вообще старался не делать того, что могло повлечь неприятные последствия. Собственное спокойствие было для него важнее мимолетного веселья. По той же причине он не пил паленую водку или самогон, что предприимчивые сослуживцы доставали во время увольнений и протаскивали на территорию училища. Чтобы на утреннем осмотре не дышать зверским перегаром, приводя тем самым в ярость ротного, который потом будет «выгонять хмель из алкашей» бегом в противогазах. Дрёмин вовсе не был праведником, но если чувствовал, что веселье плохо кончится, заставить его опрокинуть стакан-другой было почти нереально.       Из-за этого многие считали его занудой. Однокашники порой подшучивали над ним, но в то же время он пользовался некоторым авторитетом. В армейской жизни бывало всякое. И холодная, трезвая рассудительность Дрёмина не раз помогала его сослуживцам выходить из трудных ситуаций.       Одна из таких произошла с его другом Сумовым. У того была девушка, с которой он познакомился в увольнении и влюбился до беспамятства. Окрыленный светлым чувством курсант ходил в самоволки едва ли не каждый день, не раз попадался и из-за этого заезжал на гауптвахту. Но трудности вроде арестов и угрозы отчисления не останавливали пылкого любовника. Так продолжалось около двух месяцев, пока в один из дней Вадим не вернулся со «свиданки» раньше, чем планировал.       По его поведению сразу было видно, что что-то пошло не так. Сумов не говорил ни слова, был мрачнее тучи, а глаза смотрели затравленно и по-звериному злобно. Зная вспыльчивый характер Вадима, однокашники опасались расспрашивать его о случившемся; Дрёмину же, как самому близкому другу, выпала «честь» первым заводить этот разговор. Горе-любовник поначалу отмахивался, но потом рассказал, что видел свою пассию в обществе капитана из соседней роты.       ― Завтра с ним увижусь и морду разобью. Дизель (жарг. дисциплинарный батальон ― прим. автора), не дизель ― мне насрать. Он у меня кровью захлебнется, сука...       Дрёмин ужаснулся. Вадим явно себя не контролировал. Глобус хорошо его знал: сказанное не было пустыми словами. Он действительно был готов избить капитана. Да, пройдет пара дней и он успокоится, но если завтра они встретятся, Сумов может навсегда сломать себе жизнь. Нужно было что-то делать. Попытки образумить его не привели ни к чему, кроме словесной перепалки. И тогда друг незадачливого любовника нашел нестандартный выход из положения.       В эти сутки Вадим должен был заступать в наряд по роте. Капитан часто заглядывал в казарму, а это значит, что Сумов с ним непременно встретится. И Дрёмин смог договориться с ротным, чтобы Вадима поменяли с другим бойцом, который заступал в наряд в автопарк ― самое глухое место во всем училище, куда редко заходил кто-либо из офицеров. Наплел ему что-то про ссору друга с другим курсантом, и командир согласился на замену. Узнав об этом, Сумов был в ярости, но, сдав дежурство на следующие сутки, уже немного успокоился, а впоследствии не раз благодарил товарища за спасенную карьеру.       Окунувшись в прошлое, он и не заметил, как за окном грузовика открылось высокое здание с круглыми башенками на углах ― городская библиотека. Формально «скоту» не позволялось посещать это место, но предприимчивый Киреев умело пользовался своими контактами с вампирами, и один из командиров выписал ему и Дрёмину разрешения. Для подполковника это была еще одна возможность разузнать что-то новое о городе, а также немного познакомиться с японским языком.       Последнее было идеей офицера. Как выяснилось, Рэмыч неплохо знал язык страны восходящего солнца и был не прочь поделиться своими знаниями. Глобус не упустил такой возможности. Одним из пунктов плана побега был захват пилота, но никто не мог быть уверен, что он поймет русский язык. Вроде бы, мелочь, но на этой мелочи могло сгореть все дело. И поэтому, поднимаясь по ступенькам к парадному входу, он превозмогал давящую на глаза усталость и готовился к сосредоточенной зубрежке.       ― Потренируете меня сегодня? ― с добродушной улыбкой попросил он у Киреева.       ― Конечно, Игорь Сергеевич, ― так же улыбаясь, ответил тот.       ― Ну как я, по-вашему, быстро продвигаюсь?       Это было уже пятое «занятие», и Дрёмину хотелось узнать, чего он смог добиться.       ― Как вам сказать, ― задумался Киреев, ― за четыре дня ни один язык не выучить. Но все же, мне кажется, что вы неплохо все схватываете.       ― Здорово, ― обнадеженный такими словами, заключил ученик, ― это радует.       ― Меня восхищает ваше усердие, ― продолжил Рэмыч, открывая перед Дрёминым дверь библиотеки и пропуская того вперед. ― Вы знаете, мне порой даже кажется, что вам этот язык для чего-то срочно нужен.       На этих словах сердце подполковника заколотилось быстрее, а телу стало чуть жарче. Он на ходу повернул голову к напарнику, одаривая того наигранно беззаботной улыбкой, а сам в этот момент внимательно изучил выражение лица. Вроде ничего необычного. Морщинистое лицо не выражало каких-то особенных эмоций. Видимо, просто показалось. Последние дни он был на взводе.       ― Конечно, нужен! ― мысленно отругав себя за излишнюю мнительность, весело ответил он. ― Устал уже с местными на пальцах объясняться!       Зайдя в библиотеку, они оказались в просторном вестибюле. Он пустовал: сейчас тут не было никого, кроме секретаря, сидящего в противоположном конце за длинным - почти во всю ширину зала ― столом. Пожилого японца освещала яркая настольная лампа. Свет ее падал и на картотеку, расположившуюся за спиной служащего и закрывавшую сеткой пронумерованных ячеек всю заднюю стену помещения.       Заметив посетителей, идущих в его сторону, секретарь оторвался от журнала и приветливо улыбнулся.       ― Здравствуйте, Никола-сан, Игорь-сан! Рад вас видеть!       ― Добрый вечер, Канто-сан, ― подходя к столу, ответил Киреев.       ― Здравствуйте, ― добавил Дрёмин на японском, немного смущаясь своего топорного произношения.       Они уже были знакомы. Рэмыч легко нашел с секретарем общий язык, благо они оба понимали речь страны восходящего солнца. Танкисту было сложнее.       ― Вы даже не представляете, как я рад, что вы смогли получить разрешение, ― причитал старик, оформляя посещение в журнале. ― Люди здесь редкие гости. Не всем позволено, да и усталость свое берет... Но нужно все равно стремиться, как бы ни было тяжело. В этом проклятом городе мы перестанем быть людьми, если не будем стремиться к знаниям.       ― Вы правы, Канто-сан, ― поддержал его Киреев.       ― Вот ваши карточки, ― секретарь протянул товарищам две пластинки для прохода в читальный зал, после чего обратился к Дрёмину. ― Игорь-сан, если будете снова упражняться в японском, смело обращайтесь ко мне за помощью.       Подполковник напряженно вслушивался в плохо знакомую речь, но тут помог Киреев, переведя слова служащего на родной язык. Поняв, о чем речь, офицер кивнул головой в знак признательности.       Получив документы и поблагодарив работника, приятели двинулись в читальный зал. Пройдя через дверь, что находилась справа от стола секретаря, они очутились в еще большем помещении, заставленном столами с настольными лампами. Ряды мебели разделяли длинные полки с книгами.       Дрёмин, окинув беглым взглядом читальный зал, вздохнул с облегчением: кровососов сегодня не было. Значит, можно было спокойно посидеть, не отбиваясь от «наездов» тупой вампирской солдатни. И поговорить без лишних ушей.       ― Добродушный старикан, ― улыбнувшись, констатировал Дрёмин, вспоминая слова секретаря.       ― Это точно. Университетский работник, как и я. Он в Токийском работал профессором, ― ответил Рэмыч.       ― Это он сейчас рассказал? ― задал вопрос Дрёмин, вспоминая довольно длинный монолог секретаря, что тот произнес во время регистрации. Он уже мог различать отдельные слова, но далеко не все.       ― Да нет, это он жаловался, что мало читателей ходит. Мы вчера с ним поболтали, когда вы уже ушли.       ― Вот как. И что же он вам рассказывал?       Когда он это сделал, товарищи уже подошли к одной из книжных полок, и Рэмыч, увлеченный выбором литературы, не сразу ответил на вопрос. Взяв нужную книгу, он сначала огляделся по сторонам, что вызвало легкое удивление у Дрёмина.       ― Давайте сначала присядем, ― неожиданно тихо сказал Киреев.       Удивленный напарник последовал за ним к столу, который выбрал Рэмыч. Когда они сели, он так же тихо продолжил:       ― О том, что я вам сейчас расскажу, Игорь Сергеевич, лучше не распространяться. Мы с вами неплохо знакомы, и мне кажется, вам можно доверять.       Он перевел взгляд на напарника, будто пытаясь найти подтверждение своим словам. Несколько мгновений они смотрели друг другу: Киреев ― оценивающе и испытующе, Дрёмин ― с открытостью и с легким удивлением. Рэмыч увидел то, чего хотел, и потому начал рассказ.       ― Не знаю, в курсе вы или нет, но ходят слухи, что наверху появилась людская армия. Они отбили Токио и теснят вампиров дальше!       В груди что-то вспыхнуло, и Дрёмин ощутил, как по телу прошла волна жара. В висках застучала кровь.       ― Это вам Канто рассказал? – с трудом сохраняя внешнее спокойствие, тихо спросил он.       ― Если б только он, я бы вам не говорил. Мало ли, что старику в голову взбредет. Но мне рассказывали вампиры. Лакус, помните его? Ну, тот, который вас... душил?       Киреев замялся на последнем слове, а его собеседнику будто бы стало труднее дышать. Неприятные воспоминания о железной лапе на своей шее усилили волнения, вызванные откровениями напарника, и водитель сглотнул вставший в горле ком, шумно вздохнув.       ― Забудешь такое, блин.       ― Он пару дней назад вернулся с поверхности. Там переполох! Они отступают! Вы представляете, люди уделали вампиров!       Голос Киреева, восторженный, заметно дрожал: эмоции переполняют его. В глазах блестел огонь азарта. Дрёмин, наоборот, пришел в замешательство. Смотреть на человека, что все время панибратствовал с вампирами, и видеть в глазах откровенную, неподдельную радость от их поражений было настолько странным, что офицер перестал понимать, что происходит в голове у парня.       Да и как реагировать на саму новость? Правда ли это? Если да, это все меняет. Вырвавшись на поверхность, заговорщикам не придется лететь через половину земного шара, выискивая свободные от вампиров территории. Такая территория ― здесь, под самым носом, рукой подать! Но, с другой стороны, упыри ведь тоже не могут этого не понимать. А значит, охрана будет усилена и, кроме того, на аэродроме и около выхода из Сангвинема будут постоянно находиться войска, переправляемые на фронт или обратно в город. Все это сулит лишние трудности, которых и так хватает.       ― Может, это они вам специально наплели? ― предположил Дрёмин. ― Ну, знаете, чтобы проверить: обрадуетесь вы или нет?       ― Лакус мой друг, он не будет мне врать.       Последняя фраза окончательно выбила землю из под ног. Смотря на Рэмыча, напарник пытался хоть что-то осмыслить, но противоречивость его слов снова и снова сбивала с толку. В голову стали закрадываться сомнения в душевном здоровье собеседника.       ― Я вас не совсем понимаю, ― шумно выпустив воздух из ноздрей, признал офицер. ― Мне всегда казалось, что вы лояльны к вампирам. При этом вы радуетесь их поражениям. И тут же говорите, что они ― ваши друзья, которым ни к чему вас обманывать.       Дослушав его, Киреев многозначно улыбнулся и отвел взгляд, уперев его в книгу перед собой. Так они сидели несколько секунд, ничего не говоря и думая каждый о своем.       ― Если даже вы считаете его другом, то с чего взяли, что он думает так же? Мы для них ― скот, еда, разве нет? Он прикидывается вашим другом до тех пор, пока вы тешите его своей кровью. А как только откажетесь ― убьет, как чуть не убил в тот день меня.       ― Но ведь не убил, ― возразил Рэмыч. ― Потому что я его попросил об этом.       ― Думаю, это просто была его прихоть.       ― Вовсе нет. Похоже, Игорь Сергеевич, мы с вами друг друга неправильно поняли. Что ж, я постараюсь вам объяснить...       «Тебя поймешь, словоблуд», ― с раздражением подумал подполковник, которого разозлила эта неопределенность напарника. ― «Правильно говорят: чем больше слов, тем больше не надо».