Новый мир: вызовы и ответы

      Пока трое арестантов как бы невзначай терлись перед дверным глазком, закрывая обзор тюремной охране, остальные с удивлением наблюдали за невозмутимым Андреем, выкладывавшим на стол все новые предметы. Схема тюрьмы, небрежно набросанная Вельтом, им же врученные «красные» лезвия, сигнальный патрон и ультрафиолетовый фонарик. Отмычки – из личной коллекции самого парня.       ― Знатный натюрморт, ― оценил картину Вадим, когда «разгрузка» была закончена. ― Только пакетиков с белым порошком не хватает для полного комплекта.       ― Я думал, у тебя всегда с собой, ― ехидно улыбнулся автор композиции. Сумову шутка не понравилась, но дальше нахмуренных бровей дело не пошло. Не для перебранок то было время.       ― Кто бы мог подумать, что ты все это сможешь пронести, ― продолжил разговор Шмелев. ― По тебе и не скажешь, что ты по таким делам специалист...       ― Так и должно быть. Чем меньше выделяешься ― тем лучше. А забитые наколками обезьяны, ботающие по фене, могут только «Охотой крепким» рыгать в подворотнях. Эта шалупень даже из своего кармана мелочь не уведет. Настоящего профи ты не отличишь от обычного человека.       ― Маскировка, ― хмыкнул морпех.       Дрёмин тоже не мог не восхищаться. Что ни говори, а незаметно протащить все это в камеру под носом у охраны мог только мастер. Даже несмотря на то, что в этот раз обстоятельства были на стороне людей.       «Тюремная охрана не будет долго вас обыскивать ― это ниже их достоинства. Вы ведь жалкий скот. Ковыряться в ваших шмотках ― только пачкать руки...»       Вспомнив слова из инструктажа, который Вельт прочел им перед арестом, танкист довольно хмыкнул: в вампирском пренебрежении были свои плюсы. А тем временем арсенал уже разошелся по рукам заключенных.       ― Жаль, рукояток нет, ― сказал Рожков. Разменявший четвертый десяток бывший сержант крутил в руках одно из «красных» лезвий и пытался в окружающей обстановке найти замену недостающей детали.       ― Так они бы не поместились в подошвах моих ботинок, ― пояснил Андрей. ― Кстати, о рукоятках могли подумать сами. У каждого из вас есть круглое отверстие, где они бы поместились.       ― Обмотай куском ткани, ― посоветовал Дрёмин, отвлекая сержанта от желания устроить перепалку с шутником.       Когда все были готовы и заняли свои места, подполковник вдохнул полной грудью и отдал команду Сумову, вставшему у двери:       ― Стучи.       Вадим несколько раз ударил кулаком в железную плиту. Напряжение достигло предела. Арестанты замерли, словно готовящиеся к прыжку хищники, но, как будто назло, охрана не спешила подходить. Проведя минуту в тишине, друг танкиста сделал еще несколько ударов. Потом еще. Игра в барабанщика продолжалась несколько минут, прежде чем в коридоре послышались шаги и недовольное ворчание.       Распахнулась «кормушка», явив камере раздраженные красные глаза.       ― Шеф, человеку плохо! ― взволнованно объявил Сумов, тыкая пальцем на пол, на извивающегося в судорогах Андрея. Лицо парня было искажено в гримасе боли, распахнутые глаза отражали ужас и предсмертную агонию. Изо рта шла пена.       ― Мне насрать! Еще раз постучишь ― таким же станешь! ― пролаял вампир, захлопывая «кормушку» перед носом Вадима.       Но не успел он отойти и на пять шагов, как дверь снова содрогнулась от молотящих по ней кулаков. Надзиратель резко вернулся к камере, послышался звон ключей и щелчки тяжелого замка. Упырь намеревался претворить угрозу в жизнь. Пока из-за двери доносилась его ругань, Дрёмин успел переглянуться со Шмелевым и Сумовым, стоящими по обе стороны от дверного проема, кивком отдавая приказ к действию.       Дверь открылась. Рассвирепевший кровосос влетел в камеру, замахиваясь дубинкой на подполковника, но тут же два мощных удара в спину повалили его на пол. Огромный локоть Шмелева обрушился на шею хищника, в то время как удар Сумова пришелся в область между лопаток, и упырь, потеряв равновесие, по инерции пролетел вперед на пару метров, уткнувшись головой в ножку стола. Тут же, не давая опомниться, оба офицера неподъемным грузом навалились на него сверху. Андрей как ни в чем не бывало вскочил с пола и прикрыл дверь камеры, чтобы звуки ударов и борьбы не выходили в коридор, а сам Дрёмин, схватив придавленного упыря за волосы, засунул тому в рот заранее приготовленную тряпку. Возня утихла.       ― На коридоре чисто, ― отрапортовал Андрей, убедившись, что другие вампиры не заметили исчезновения коллеги.       Связав тюремщику руки и сняв с него меч, арестанты оттащили кровопийцу в угол камеры. Вампир суетливо вертел головой, окидывая непонимающим взглядом камеру и обступивших его людей, пока в поле зрения красных омутов не попал такого же цвета клинок. Рожков устроился перед вампиром на корточках, держа в правой руке «красное» лезвие, левой же схватил упыря за ухо и оттянул на себя. Через кляп начало просачиваться испуганное мычание. А затем и крики.       Ручей крови вперемешку с пеплом обагрил голову вампира. Красно-черный мазут стекал по щеке, пачкая шею и форменный плащ, а на месте, где секунду назад было ухо, осталась только ужасающая рана. Она тлела сигаретой, медленно, но верно превращая голову в разлетавшийся по воздуху порошок. Однако эта рана не была смертельной.       ― Твое ушко ― это только начало, ― небрежно бросив срезанный хрящ на пол, прошептал сержант. ― Сейчас я вытащу кляп, и ты будешь отвечать на вопросы. Быстро и без заминок. Иначе мой напарник поджарит тебя этим фонариком.       На секунду блеснул ультрафиолет, заставив вампира зажмурить глаза ― это Вадим, стоящий за спиной Рожкова, щелкнул кнопкой направленного на кровопийцу орудия. По напуганному лицу бывшего надзирателя было ясно, что он готов к «сотрудничеству», и люди начали допрос.       «Когда поймаете надзирателя, узнайте у него, где держат Рене. Фонарик я вам предоставил, так что проблем с получением информации не будет. Рене где-то на вашем этаже, так что найти его будет не трудно»       Наблюдая за экзекуцией, Дрёмин вспоминал план Лакуса, в который заговорщикам пришлось внести изменения. И теперь на охранника сыпались вопросы не только о Рене, но и об Остапенко. Проблем с вампиром действительно не возникло ― ультрафиолет работал безотказно. Едва лампа окрашивала бледное лицо в синий цвет, бессмертный сообщал все, о чем его спрашивали.       ― Кажется, он больше не чувствует себя нашим господином, ― язвительно промолвил Рожков, когда допрос был окончен. Измученная жертва дергалась в нервном тике, глотая сопли вперемешку со стекающими по обожженным щекам слезами. ― Или еще чувствуешь? А? Отрезать тебе второе ухо?       ― Оставь его в покое, ― вмешался Шмелев. ― Мы уже узнали все, что нужно. Кончай его, и дело с концом!       ― Нет, не все! ― развернувшись к морпеху лицом, выпалил сержант. ― Я еще не узнал, за что они убили мою дочь. Кто дал им право резать ей горло, а потом ради забавы мазать друг друга ее кровью!       Дрёмина неприятно укололо в грудь. Память перенесла его в первый день пребывания в Сангвинеме, когда при похожих обстоятельствах были зверски убиты две молодые девушки. Кровь, пролитая в тот день на его глазах, окончательно оформила мнение бывшего танкиста о клыкастых исчадьях ада. Они ― зло, которое нужно уничтожить. Любыми методами, во что бы то ни стало. Правда?       Казалось, что остальные считают именно так. Как завороженные, люди наблюдали за истязаниями. Чувство мести переполняло очерствевшие души, заставляя испытывать воодушевление от страданий ненавидимого ими монстра. Только Шмелев пререкался с вошедшим в раж мучителем. С каждым словом тона все повышались, грозя перейти в драку и привлечь на шум остальную охрану. Но тут в разговор вмешался Сумов.       ― Остынь, Ваня. Шмель прав. Пора остановиться.       Рожков перевел удивленный взгляд на человека, только что пытавшего вампира ультрафиолетом. Фонарик еще оставался в руке Вадима, но в глазах исчез огонек садистского азарта, который сержант видел там всего минуту назад.       ― Нельзя уподобляться этим мразопупам, ― кивком указав на связанного, продолжил он. ― На войне нужно не только выжить, но и людьми остаться. Не как вот эти.       «Ух, какой ты филосо́ф», ― с ехидством подумал Дрёмин. ― «Это ведь моя фраза!»       ― Я и так уже умер... ― мрачно ответил Иван, опуская голову.       ― Охрана на коридоре! ― предупредительный окрик Андрея опрокинул камеру в суету.       ― Все на места! ― скомандовал Дрёмин. ― Рожков, заканчивай этот спектакль!       «Красный» нож полоснул по горлу вампира, который тут же растворился в сером облаке. Людская масса устремилась к выходу из камеры, огибая нары и стол, а из-за железной двери доносились дробь каблуков и злая ругань. Охрана заметила пропажу бойца.       «По одному заманивайте их в камеру, убивайте и переодевайтесь в форму. Так вы сможете дольше оставаться нераскрытыми»       «Как Вельт себе это представлял?» ― усмехнулся подполковник, слушая, как по коридору разозленными пчелами носились трое надзирателей. Совсем скоро они ворвутся к людям и поймут, что случилось с их товарищем. Но вырубить всех троих, не поднимая шума... Реально ли? Однако права на ошибку нет. Оставалось только крепче обхватить тряпичные рукоятки «красных» ножей, замерев в ожидании броска.       Тяжело проскрипела дверь, пропустив внутрь двоих кровососов. Третий оставался снаружи, и Глобус не отдавал команды на атаку, надеясь решить все одним ударом, когда он войдет в камеру. Первые два застопорились на входе, увидев пыль и стоящих около входа людей, держащих руки за спиной. Оба обескураженно вертели головами, а отраженное на лице непонимание постепенно сменилось яростью.       ― Вик, зайди сюда! Эти скоты убили его!       ― Ты что, ебнулся? Как они могли его убить? ― ответил раздраженный голос из коридора.       «Давай же, зайди, сука», ― глядя на звереющих кровососов, снова и снова думал танкист. Но шагов как назло не было слышно, а руки вошедших упырей потянулись к мечам. Дальше ждать было невозможно.       ― Вперед!!!       Решительная команда сорвалась с губ танкиста. В тот же миг из-за спины Шмелева блеснул снятый с убитого охранника меч, рассекая пополам первого вампира. Второй успел поставить блок, и прямо перед его носом сталь встретилась со сталью, рождая пробирающий до костей скрежет. Но вампир сильнее человека. И ловким движением морпех был обезоружен: выбитый из рук меч улетел в сторону, жалобно звякнув об пол, а сам Шмелев с грохотом свалился на двух своих товарищей. Над головой зловеще сверкнули ненавистные клыки. Со свистом рассекая воздух, клинок вампира обрушился на них сверху, стремясь опрокинуть бунтовщиков в пропасть безвременья.       Уклоняться было поздно. Офицер успел лишь инстинктивно закрыть голову перекрещенными руками. Но свирепое рычание над головой внезапно оборвалось, сменившись на хлюпающий хрип. Клинок ударил по предплечьям. Раскроенные мышцы заставили морпеха сдавленно взвыть, но силы оружия хватило только на них. Подняв голову, Шмелев увидел, как вампира жрут две огромные дыры, оставленные вонзенными в спину ножами.       ― Вик, поднимай тре... ― на последнем издыхании просипел охранник, прежде чем полностью исчезнуть в пыльном облаке.       Но Вик был занят. Закончив с вампирами в камере, арестанты устремились в коридор, где с третьим кровососом безуспешно пытались разобраться остальные. В тесноте помещения у людей было больше шансов, чем в коридоре. Один из заговорщиков, атаковавших Вика, распластался в луже крови, другой свернулся калачиком на полу, хватаясь за окровавленный живот и прерывисто постанывая. Сморщенное лицо покрылось холодным потом. И было ясно, что жить бедолаге осталось несколько минут.       Забрав мечи у убитых надзирателей, Сумов и Рожков бросились на вампира. Дюраселл включил фонарик во второй руке, и Вик на секунду растерялся, закрывшись руками от обжигающего света. Заминка стоила кровопийце его вечной жизни. Налетевшие товарищи синхронно насадили его на клинки, избавив мир от еще одного врага человечества.       Бой закончился, однако война еще не начиналась. Этаж был очищен от вампиров, но на место грохота, лязга мечей и криков пришли раздражающее завывание сирены и топот сапог на верхних и нижних этажах. Теперь время работало против людей.       ―Дима, ты как? ― подойдя к окровавленному Шмелеву, спросил Дрёмин.       ― Пальцы не слушаются... Походу сухожилия порезало...       Морпех смотрел на рассеченные руки, с которых тонкими ручейками стекала кровь, а танкист судорожно думал, кем заменять сильнейшего бойца в отряде. Рана была как нельзя некстати: не смертельная, но полностью выводящая из строя.       «Только выбрались из «хаты», а уже два трупа и один раненый... И охрана ломится с других этажей», ― взволнованно рассуждал подполковник. ― «А еще за Остапенко переться... Что же делать?»       Пока Сумов перематывал раны Шмеля сорванными со своей рубахи рукавами, Дрёмин пытался найти выход из положения. Андрей тем временем открывал камеру Рене, которая, по словам охранника, располагалась через одну от их временного обиталища. Бросив на парня задумчивый взгляд, Глобус нашел подходящее решение.       «Когда доберетесь до Рене, покажите ему мою записку. Дальше командование отрядом примет он, а вы будете помогать и защищать его»       Танкист достал из подкладки небольшой свернутый вчетверо листок, который Вельт вручил им после инструктажа. Развернул, пробежал глазами по тексту. «Рене!       Люди, которые отдадут тебе эту записку, были привлечены мной для твоего освобождения. Теперь они в твоем распоряжении. Их временный командир объяснит тебе ситуацию, после чего вам нужно будет подняться на крышу спецблока. Пустите сигнальную ракету, чтобы я понял, что вы на месте, и я заберу вас на вертолете.

Будь осторожен.

Лакус»

      ― Нам придется еще кое-что изменить в твоем плане, Вельт, ― свернув листок, пробормотал Дрёмин и направился к открываемой камере.