Год 788. Яркий Период, третья часть, день десятый.
Тартар — Думаешь, это конец? — прохрипел гаргас. Он попытался перевернуться на левый бок, потому что правый уже не чувствовал, но боль вспыхнула в груди, футболка моментально пропиталась кровью ещё не зашитой раны, а перед глазами всё поплыло. Издав тяжкий стон, гаргас оставил изнурительные попытки и усмирился. Бездна нарочно не убил его, а оставил мучиться до конца дней. Он-то знал, что раны, оставленные мечом сына Хаоса, никогда не перестанут ныть. Девушка над его головой тихо бормотала проклятия, делая мокрую повязку своему пациенту, её пыльные щёки рассекали черные полосы, оставленные слезами, руки немного дрожали, страшась сделать лишнее движение, ведь оно может стоить жизни. — Как может это быть конец? — горестно выдохнула девушка. — Как же те, от кого ты убежал? — Да, точно… Жанн, Марко… Пора возрождать Септерру. Самозванцы захватили престолы. Чистокровным нужно выбираться из тени! — Я так боюсь, что это никогда… — девушка всхлипнула, — Никогда не закончится! Не в силах больше терпеть, она упала в объятия гаргаса и разрыдалась. Шира плакала впервые за пятьдесят лет.***
Фтария Смерть в трауре обходила поле битвы. Её прежде белое платье сменило цвет на черный, хотя аура все равно осталась белой, как прежде. Принцесса парила над землей, рассматривая тела своих мертвых сыновей, вглядываясь в их лица. Великая скорбь сковала её прекрасный лик, навечно поселилась в мудрых глазах, повидавших бессчетное количество смертей, в губах, которым не суждено было больше искажаться в обворожительной улыбке. — Ну, раз одна из сторон, что поддерживали равновесие, разрушена, — монотонно проговорила Смерть, — должна исчезнуть и другая. Бэк, Фирион, Марко и Аннавет сидели друг напротив друга, в небольшом кругу. Никто ничего не говорил, у кого-то попросту не осталось для этого сил, а кто-то не хотел ничего говорить. Аргос и Алхис что-то колдовали над бездыханными телами Хиро, Ироины и Аквилона неподалеку, наверное, подготавливали их к погребению. «Интересно, какой был у меня шанс оказаться на их месте? — Раздумывал, откинувшись на камень, Фирион. — Наверняка больше девяноста процентов. Почему судьба выбрала их? Почему вообще кто-то рождается с таким ужасным предназначением, как у Хиро? Наблюдать сначала смерть семьи, затем лучших друзей, потом других друзей… Не перебор ли это? Я разрушил дом Хиро, несколько лет работал на преступную организацию и во второй раз чудом спасся? Боюсь представить, каким будет за это взмездие, черт возьми, если только есть в этом мире справедливость!» «Нет никакой справедливости тут. — Куда более категорично сам себе заявлял Бэк. — Дочери погибают ради отцов, отцы — ради сыновей, но так быть не должно, я точно знаю. Никто не должен умирать за кого-то! Почему у тех, кто убивает, судьба такая же, как у тех, кто спасает?» Он схватил камень и со всей силы бросил в небо, нечаянно воспользовавшись при этом силами Гравитации, так что кусок породы отправился бороздить просторы открытого космоса. — Спайд умер не напрасно, — Аннавет провела пальцем по руке Марко. — Но почему-то мне ничуть не легче от этого. Марко окинул горизонт пустым взглядом. Эта мысль приходила ему на ум уже тысячу раз. Он повидал пожалуй даже чрезмерную массу смертей за жизнь, но еще больше душ сумел таки спасти. Марко всей душой надеялся, что это удастся ему и на сей раз, однако произошедшее ни на секунду не отошло от прискорбного сценария. Смерть Ироины, Хиро и Аквилона выглядели абсолютно такими же не непредотвратимыми, как смерть отца. Этот удар судьба нанесла не то чтобы внезапно, но это не сделало его менее болезненным. Марко больше не верил ни в свои силы, ни в силы хоть чего-то на свете. — Смерть собственной персоной, — просипел Фирион, почесывая подбородок. — Это ж надо… — Одна из сторон, что поддерживали равновесие, разрушена, — всё так же, без эмоций, повторила Смерть, — должна исчезнуть и другая. — Предлагаешь избавиться от Сил? — вскинул бровь Бэк. — А если придут еще какие-нибудь мрази вроде твоих детишек? Фирион мельком взглянул на него и едва заметно покачал головой, словно говоря: «Не стоит, старик». Но Бэку, честно говоря, было сейчас абсолютно наплевать на все правила приличия — юноша рассчитывал таким образом задеть Принцессу, его переполняла злость и гнев, глаза защипало от слез, смешанных с кровью Хиро. И Смерть была не последним существом среди виновников. — Только не строй из себя героя, Бартоломео, — непроницаемым тоном проговорила Смерть, подобравшись ближе к друзьям. — Не смей даже говорить, что согласился бы еще раз подобным образом защищать Септерру или хоть кого-то! Принцесса стреляла не в бровь, а в глаз. Каждое слово морально подавляло Бэка, и если от первых он мог отнекиваться, то последние два обезоружили его. Он еще немного надеялся, что такое действие оказывала магия Смерти. — Вы ничего не понимаете, бесчувственные… Даже не знаю, как вам самим не тошно от слова «существа»! Куда вам знать о цене жизни! — Не начинай демагогию, Бартоломео. Прибереги свои наивные соображения для Эйги, потому что я выслушивать их не собираюсь. — Да, правильно, не слушай! А потом случится еще один геноцид, как этот! Ох, как бы мне хотелось, чтобы у тебя на секундочку ожила и встрепенулась совесть! Ты бы через секунду уже сдох-м-м! Фирион зажал ему рот рукой, предупредив еще одну смерть в этот день. Бэк поначалу рьяно пытался высвободиться, но затем взглянул на мужчину, и говорить ему расхотелось вовсе. Ту яростную, буквально источаемую каждой клеточкой тела обиду и злость, ту сконцентрированную в каждой частичке хрусталиков глаз мольбу и отчаяние описать было невозможно никаким словом. Каждый торчащий из подбородка волосок съежился и дрожал, мокрая кожа на щеках вздымалась с шумно выходящим из таких же мокрых ноздрей воздухом, морщины рассекли всё лицо, даже там, где их раньше не было. Бэк не сразу заметил, но борода Фириона по-настоящему на глазах становилась светлее и светлее, щетинка за щетинкой. Его уродливые веки дрожали, должно быть, от судороги — так широк и протяжен был взгляд. «Как же я хочу разделить твоё горе с тобой, Фирион, знал бы ты!» Рука неплавным движением отодвинулась от лица юноши, и кисть погладила почти седую бороду. — Ты говоришь, как Хиро, Бэк. Пожалуйста, не делай этого… Ты видишь, к чему его привела… Привел такой образ мышления. Бэк мечтал провалиться сквозь землю. Хотел того Фирион или нет, передать одну мысль совсем иными словами у него удалось. «Он погиб ради тебя, не смей говорить, как он». Юноша покрылся испариной и уткнулся в ладони. — Я заберу Бездну, — вздохнула Смерть. — Я буду пытаться его вернуть. Он не похож на Хаоса… Был таковым. До того момента, пока не нарвался на проклятие. И я буду присматривать за Септеррой… Хотя Филис и сам справится, наверное. — Спасибо вам, — ответил Марко, опережая всевозможные никчемные реплики со стороны расстроенных друзей. — Мы сейчас же всё сделаем, правда? В ответ юноша получил угрюмый и одобрительный кивок Фириона. — А что будет с Тартаром? — За ним есть кому следить. — кивнула Смерть. — Шира там пока что за главного. Темную, серую толщу скопившейся рассеянной грусти и злобы рассекли белые лучи. Ни Бэк, ни Фирион не повернулись, Смерть взглянула и огорчилась. Марко и Аннавет взялись за руки. Свет становился ярче и ярче. Слышались сетования и обреченные восклицания. На колени упал новый Правитель Фтарии и дрожащими пальцами провел по лбу Аквилона. Марко отвернулся. Филис всхлипнул и разрыдался над телами старика и его дочери. Смерть горько смотрела на него. Фирион и Бэк переглянулись, но ничего сказать не смогли. Мертвую тишину и звон в ушах из-за перенасыщенности магией разрезали стенания злосчастного правителя. Вряд ли история знала худшей коронации и траура глубже, чем этот — который ждал Септерру уже завтра. — Ты должна была жить… Ироина! Ради Бэзила… Ради отца… Как ты смела погибнуть? У тебя не было права! — Филис бил кулаками землю. Всё так же стоя на коленях, он поднял голову и воззрился на Смерть, сверкнув темными зелеными глазами. Но ничего не сказал. Бэк подполз к нему и помог подняться. «Абзац». «Марко?» Марко вздрогнул от неожиданного зова. С поразительной быстротой он успел отвыкнуть от голоса Сострадания, и сейчас он казался совсем другим. Всё таким же бесполым, но человеческим. Не было металлического тона, сквозь немонотонный звук прорвались эмоции. Напряженность. «Марко, ты слышишь меня?» Марко кивнул. «Скажи мне, ты помнишь фамилию своего отца?» «Это правда так важно сейчас? — вознегодовал юноша. — Важно?» «Фамилия… Какая фамилия?» — Как будто не замечая ярости, завороженно твердило Сострадание. Марко сжал кулаки. Перед его глазами страдали и мучились три человека, а он разговаривал с глупым отродьем Хаоса. «Разумеется, помню. Орбез». «Орбез… Орбез… Конечно Орбез, как иначе? Нельзя было… Он боялся? Наверняка он боялся. Марко, твой отец говорил, почему он никогда не выходил из лечебницы?» Юноша попытался припомнить. Да, отец и правда редко выбирался из места работы. И что же? «Нет, не говорил». «Марко… А ты знаешь… Настоящую свою фамилию?» Сердце Марко ёкнуло. «Настоящую?» «Да, Марко… У Аквилона было восемь помощников… Нет, семь. Их стало семь. Тайных помощников… Нет, не так. Оден Справедливый не скупился на радикальные меры… Когда Аквилон нашелся, он был парнишкой, которых во Дворце водилось бесчисленно. Не слишком сообразительный, гордый, превозносивший власть. Он любил власть и уважение. Смерть одарила его силой, которых маги раньше не видели. Кандидата сквернее сложно было сыскать, но Смерть убедила Одена, что так надо. Оден пытался воспитать из Аквилона будущего правителя, но ничего не выходило. Ничто не могло разбудить в эгоисте любовь к другим. И с каждым днём его силы росли, росли, росли… У Одена были помощники, восемь человек. Ты многих знаешь, наверное, но раньше они были никем для всех. Никто о них не знал. Велес, Юпитер, Аргос… Восемь. Оден любил радикальные меры. Он решился на ужасное, чтобы спасти Септерру от Аквилона — убил одного из них, Гшаса, и получил его стержень чувств. Он пробудил чувства Аквилона, вонзив в него силы Гшаса. Но сам умер… Вернее, погиб в битве… Думаю, не смысла скрывать от тебя это более. Аквилон вызвал на поединок Одена и победил. Это видели все оставшиеся семь помощников. И в их сердцах навсегда поселилась тихая ненависть к Аквилону и скорбь по Одену… И в моём тоже. — Сострадание на миг замолчало, а Марко, застыв на месте, не мог шевельнуться. — Я умер вскоре. Вместе со мной и Ракшаса. Вербер и Шики сошли с ума прежде нас… Я не жалел. Я был рад, что больше не буду подчиняться Аквилону. И никогда больше не буду. Но у меня остался сын. Сын очень умный. Он потерял фамилию после моей смерти… Его мать звали Рокшаса. А его самого — Вентор». Марко почувствовал, как задрожали коленки. Он посмотрел на Филиса — тот, отказавшись от помощи Бэка, рыдал над телами Аквилона и Ироины. Юноша был готов и сам грохнуться на колени, ударить лбом в землю, и хорошо бы умереть от этого удара или сойти с ума. «А у моего сына… — голос Сострадания срывался, — есть другой сын… Это… Это ты, Марко… Марко Орбез… Нет-нет, не так… Марко Арцесс. Да, вот так — правильно… Вентор Арцесс, Марко Арцесс… Выходит, Гшас очнулся в теле своего внука… Гшас Сурн. А у Ракшасы есть другой сын? Или дочь? Нет, я её не чувствую… Гшаса чувствую, а Ракшасу — нет… Она умерла? Да, умерла… А я не знаю её фамилии… Ходили слухи, что она была из тайной династии карателей… Но это слухи». Марко взглянул на Аннавет. «Как же это так? Значит, Жанн… Он тоже? Что же… Оден, Аквилон, Хаос? Кто виноват в этом?» Бэк поглядел на руки, избегая встречи взглядом с Фирионом. — Как это сделать? Ну, избавиться от Сил. — Сказать «я изгоняю тебя». — И всё? — удивился Бэк. — Никаких обрядов, заклинаний и амулетов? В ответ Фирион отрицательно покачал головой и закрыл глаза. Бэк последовал его примеру. «Гравитация, Предвидение… Я изгоняю вас». Он ничего не почувствовал, только когда открыл глаза, увидел над собой два силуэта, белый и желтый. Они растаяли через пару секунд, не оставив даже ощущения, что когда-то разделяли с Бэком всё им пережитое. Только после этого ему пришла в голову мысль, что он, возможно, в каком-то смысле ранил Силы, когда спорил со Смертью, но быстро отмел эти мысли. — Поможете мне встать? — попросил Фирион, обращаясь, как ни странно, к Смерти. — Куда ты? Смерть взмахнула рукой, наградив мужчину легким свечением — тот легко поднялся на ноги, хотя ещё мгновение назад не мог даже пошевелиться. Он напоминал своим видом Аквилона — не того старика, с которым пришлось столкнуться в Вайтлифе, а скорее того могущественного героя, которым маг предстал перед смертью, когда собрал остатки сил, чтобы убить себя. — Мне ещё нужно кое-кого спасти… Найти Жанна, Клина… Надо как-то попасть в Тартар… У меня долг. Хотя, не думаю, что это, — он распростер руки, указывая на всё огромное поле, где недавно кипела битва, — мне когда-то окупится. Наверное, я умру быстрее.