Одна голова хорошо, а три — по обстоятельствам

"Кактус Всемогущий!" — разбудила Лёшу паническая мысль. Что удивительно, мысль говорила молодым и низким голосом, парню явно не принадлежащим. "Кактус?" — сам у себя переспросил он, вспоминая в своём арсенале подобные ругательства, но находя в тех только излюбленных чертей. "Кто это?" — тело Виктора резко подбрасывает над землёй чьим-то сильным желанием подняться. "Я" — отвечает Лёша новому собеседнику, боясь распахнуть глаза. Что-то ему подсказывало, что ничего хорошего из этого не выйдет. "ВИКТОР ПАВЛОВИЧ?!" — чьё-то громкое удивление заставляет его неприязненно поморщиться, а заодно ощутить, что с лицом что-то не так. "О, ты даже не представляешь, насколько", — хихикнул первый собеседник, но как-то нервно. К горлу подступала удушливая паника, но ощущалась словно не своя. Кто-то рядом часто дышал, пытаясь не поддаваться её позывам. Наконец, не выдержав, Лёша открыл глаза: — А-А-А-А!!! А-А-А-А!!! А... — ДА ЗАТКНИСЬ УЖЕ, И БЕЗ ТЕБЯ ТОШНО! — Пожалуй, Олег, я впервые с вами солидарен, — огромный красный червь с пастью, полной клыков, прорычал нечто своему двойнику, мгновенно пугаясь своего голоса. — На себя посмотри, — буркнул двойник уже более миролюбиво, и в глазах его даже блеснула толика сочувствия. Лёша посмотрел. Лёше не понравилось: — А-А-А-А-А-А-А-А!!! — ДА КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ОРЁШЬ?! — спросила дальняя голова существа, частью которого парень теперь и являлся в качестве всё того же атрибута. — Пытаюсь проснуться. А для этого нужно сильное эмоциональное потрясение. — А, то есть сейчас оно недостаточно сильное? — сарказм так и сквозил в рыке страшилы. Средняя же жертва обстоятельств молчала, уставившись в одну точку. — Может, и нет. Есть ещё вариант упасть с чего-нибудь достаточно высокого... — Ты спятил?! Я падать ниоткуда не собираюсь, правильно, Виктор Павлович? — Молчание. — Виктор Павлович! — Так необычно, Олег. Я одновременно ощущаю и твои мысли, и мысли этого юноши. При этом испытываю и твои, и его, и свои желания одновременно. В голове такая... Нелепица. Постоянный фон, как при работающем в пол звука телевизоре. Хочется его выключить, но не выходит. А ещё я совсем не ощущаю тела. Все трое прислушались к себе на предмет наличия рук и ног. "Боже, да что за фигня происходит?" — неожиданно бросила общее дело правая голова. — Виктор Павлович, мне кажется, что мы ранены, — задумчиво изрекла левая. — Ты прав, Олег, а ещё у нас ноги затекли. — Вы так спокойно это обсуждаете! — вклинилась правая, — Прямо светские беседы! А я, между прочим, кое-что лишнее ТАМ чувствую. — Под конец Лёша словно всхлипнул, и Олег почувствовал подступающие к глазам слёзы, что крайне парню не понравилось. — Ну давай, поной тут ещё, спящий. Это тоже вон проснуться помогает. Где это твоё устрашающее ТАМ? "На заднице!" — истерично взвизгнула мысль, после которой Лёша ощутил незапланированные волны гнева. Парню вдруг невыносимо сильно захотелось треснуть себя по голове. Так сильно, что он даже смог это сделать: — Ай! — А рука-то у нас тяжёлая, — задумчиво изрекла левая, ощущая на себе все прелести рикошета, — Извините, Виктор Павлович, я о вас не подумал. — Это хвост, — изрекла средняя, и что-то массивное и доселе безжизненно лежащее на земле гулко по той грохнуло, — А не то, что вы подумали. Красная голова может покраснеть? Ха! А тогда что сейчас происходит? Впрочем, это было далеко не самое занимательное действо. — Надо бы осмотреться! — подметила левая. — Нет, останемся здесь! Мало ли, что или кто там живёт. А вдруг нас сожрут! Мы итак вон кровью истекаем! — не согласилась правая. — Да не истекаем мы, истеричка! А походу даже регенерируем! — И действительно. Ощущение тела потихоньку проявляло себя, и это было весьма необычно. Лучше всего себя чувствовала, наверное, голова средняя — хоть ноги свои видела с привычно центрального ракурса. Парням же приходилось вовсе не сладко. — И всё равно. Останемся здесь! Там опасно! — А на одном месте безопасно-то как, конечно! А ну дай встать! — но огромная туша на ноги становиться никак не хотела, разрываемая приказами разных голов. — Вы нас так на части разорвёте, хватит! — не выдержала таких издевательств средняя. — Было бы прекрасно! — правая. — Сейчас снова огребёшь, — левая. — КОМПРОМИСС, — средняя, — применяется для решения разногласий между членами человеческого общества и является самым справедливым и выгодным решением для обеих сторон. — Виктор Павлович, ну вы прямо судья! — воскликнул Олег, вильнув шеей. — Думаете, ваша хвалёная философия нам сейчас поможет? Давайте лучше его откусим, и дело с концом. — Чего? — округлил и без того немалые глаза Лёша, — А может, тебя откусим, малолетка недоделанная? — А ты, я смотрю, далеко ушёл. Мысли, как у школьника какого. Какая вообще тебе сейчас разница, что о нас люди подумают, когда увидят? ТЫ БЛИН БАШКА! Огроменная уродливая башка на двухметровой шее!!! Какие ещё могут быть проблемы у тебя сейчас? — Человеческие, твою мать! Которые тебе с твоим крохотным мозгом не постичь! — Лёша как-то совсем не подумал о том, что габариты мозга у них, должно быть, сейчас равные, а потому в некоторой мере это самооскорбление. Олег же всё сильнее распалялся, не пойми с чего. Возможно, только злость помогала ему сейчас не удариться в истерику. Что же касаемо Виктора, то тот судорожно перебирал варианты действий, но очень уж сложно что-то решать, когда тебе в собственных мыслях уединиться не дают. Хотя, занятые перепалкой парни, казалось, и не обращали на его потуги внимания. — Ну сейчас ты у меня получишь! Ох, получишь! — первое, что услышал Добрыня, почти добравшись до места старой брани. В тот раз они с Горынычем знатно сцепились, тот даже успел сильно задеть бедро богатыря, от чего последний до сих пор немного прихрамывал. Но в долгу добрый молодец не остался, хорошенько приложив змея по буйным головушкам и знатно распоров тому бочину. Видимо, перестарался, прикладывая-то, эко Горынычу нехорошо теперь. Жил Добрыня в глухой деревеньке, подальше от городской суеты, а потому до княжеских палат добираться приходилось без малого три дня. А ещё и аудиенции добиться было не так-то просто — слишком уж много на дню у княжича дел государственной важности. И кто знает, что за это время буйный змей натворит, а ну как притворялся, а на самом деле пакость какую готовит? Хорошо бы. Не подумайте: не хотел богатырь ничего дурного, а только перспектива остаться без любимого дела действительно пугала. Да и Горыныч... Прикипел он к нему, можно сказать, родной враг, вдоль и поперёк изученный. Это в последний раз змей так взбеленился, а так-то относительно мирным был. Насколько это позволяет натура злодейская. Ну скот подворовывал, на девиц-красавиц падок был. А деревеньки, как его дед, никогда и не жёг и частенько делал какую-нибудь пакость попросту от скуки — видать, тоже до дела ратного кулаки чесались. Ему бы силушку эту, да в мирное русло, но кто ж предложит подобное огромному чудищу? Вот и Добрыня не предлагал, тайно представляя всё же, как здорово было бы взмыть в небо на этой диковинной птице! Глядь вперёд — а там вся Русь, как на ладони. И если есть где беда, если крестьянин где голодает или зверь шалит, — тоже всё видно. Крикнул бы он дружине бравой, а она тут как тут. Но нет, героям сложности нужны, чтобы те преодолевать. И чем путь тернистее и сложнее, тем почётнее по нему идти. Тем слаще на вкус победа.

***

— Ребята, раз пошла такая пьянка, то следует нам как-то договариваться между собой. Иначе следующий же былинный герой нам такой возможности не оставит, — Горыныч обосновался на приземистом валуне, одиноко стоящем на распутье. И зачем тот здесь? Ни одна из голов не понимала, но сидеть было весьма удобно. — Не хочу я с ним договариваться, — вспылил Олег, — Фиг пойми, где, и фиг пойми, с кем, и фиг пойми, в качестве кого. — Это неразумно, — возразил Виктор, — когда-либо нам всё равно придётся принять друг друга, и пусть это случится скорее, чем когда нас проткнут мечом. Это сложно, но на текущий момент надо попытаться хотя бы не отрицать ситуацию, в которой мы оказались. — Мы Горыныч, — неожиданно светлая мысль проявила себя в самой тёмной из голов, — Три головы, драконье тело, богатырь, три дороги. — А три дороги тут причём? — не понял Олег. "Так, а ну-ка, поднимаемся с камня!" — прозвучала команда от третьей головы, и змей впервые выполнил это действие с полным успехом. Виктор хмыкнул про себя. Мысленно озвучивать планируемое действие — неплохой вариант, который обязательно следует потом опробовать на работоспособность. И, похоже, роль лидера, как самому рассудительному, придётся занять именно ему. — Да, Алексей, вы оказались правы, — резюмировал он, — Это тот самый сказочный указатель. Ну что, куда пойдём? — Ну, коня-то у нас нет, но там, если верно помню, хорошего мало. В любви вроде тоже. Да и смерти мы не ищем. Может, обратно вернёмся? — Лёша с недоверием посмотрел на теперь не кажущийся таким уж удобным камень. — Ага, могилку выкопать и в неё лечь, — вставил Олег свои пять копеек. — Прямо пошли. — Удивительно, но опять соглашусь с Самсоновым. Если и действовать по обстоятельствам, в которых мы оказались, то, чтобы придти к какой-либо развязке, двигаться следует исключительно в прямых направлениях. — А что там будет-то, в этом прямом направлении? Кто-нибудь помнит? — встревоженно поинтересовался Лёша. — Да какая разница? Мы вон вообще злодей, а не добрый молодец какой. Разберёмся! "Тогда шагаем? — подумал Виктор, но, почувствовав в своём внутреннем голосе вопросительную интонацию, тут же исправился, — Шагаем!" Сказка меняла свои сюжеты с непристанной скоростью. Незримый художник еле успевал рисовать новые события, в центре которых, в кой-то веки, оказались не самые положительные из героев. И чем обернётся каждое их решение, пожалуй, было неизвестно совершенно никому.