Петля

      Уже третьи сутки тянутся в моём сознании как один страшный, мучительно долгий день — нездорово расшатанная нервная система и полное отсутствие сна за столь долгое время окончательно превратили меня в ходячий труп. Палата освещалась ярким, холодным солнечным светом; голоса, раздающиеся в помещении, стремительно пролетали мимо моего внимания — бесчувственный взгляд вяло уставился вниз, а разум одновременно казался и абсолютно пустым, и переполненным до краёв.       Интересно, он знает, где находится моя сестра? Знает, что я сейчас не в квартире? Мне вообще можно было выходить?       С тех пор, как маньяк ушёл, мне неизменно казалось, что он всё равно где-то близко. После первой бессонной ночи он мерещился мне за каждым углом, после этой ночи — я начала слышать его смех. Смех, похожий на скрип ржавых дверных петель или тот самый визг, когда скребёшь вилкой о поверхность тарелки.       — Девица, а вы часом не подшофе? — раздался слабый, хриплый голос Рокс; сестра тихо щёлкнула пальцами перед моими глазами.       В течение нескольких секунд я абсолютно не реагировала на жест девушки, а после с трудом заставила себя повернуть в голову к ней, пытаясь понять, что она только что сказала. Сонливость часто перебивалась печалью, когда мой взгляд падал на сестру. Её лицо непривычно бледное, а веки приподняты слегка, вероятно, с большим усилием. Травмированная рука лежала на животе — девушка прикрывала рану, хоть и под слоем бинтов, больничным платьем и простынёй её никто бы не увидел. Сломанная кость скрыта гипсом и бинтами и явно срастаться будет ещё долго, к здоровой руке была приколота капельница.       Есть что-то тревожащее в её внешнем виде и поведении. Казалось бы, нет ничего удивительного в том, что Рокс пугающе слаба сейчас. Но она выглядит так, будто не поправляется, а напротив — умирает.       К тому же атмосфера больницы в целом никого бодростью не зарядит. Тихие голоса, запах спирта и различных медикаментов, белые простыни, халаты, постель, стены и этот экран с диаграммой, издающий мерзкое пиканье... Тошнотворно.       — Я?.. — я попыталась изобразить недоумение, но моё лицо, вопреки, не выражало абсолютно ничего, кроме усталости.       — Взгляд стеклянный, — янтарные глаза слабо прищурились, бегло осматривая меня. — Да и вообще… — брюнетка вяло улыбнулась, — я тут вернулась из мира мёртвых, а на твоём лице даже улыбки нет.       Сложно улыбаться. Сложно чувствовать радость. Казалось бы, самое страшное позади… но каждая моя мысль твердит: всё только начинается. Я не могу избавиться от чувства, будто кто-то вот-вот умрёт.       — Прости… — подавленно выдохнула я, попытавшись приподнять уголки губ, — просто не выспалась.       — Можно её понять, — с грустной усмешкой обратился к Рокс мужчина, стоящий рядом с её койкой.       Я внезапно поняла, что не знаю, кто это — я совсем не слушала, когда он представлялся и что-то мне говорил. Я вообще отсутствовала в этой больничной палате, пока друзья Рокс общались между собой. Какой-то друг… выглядит как байкер. Да важно ли это вообще? Не хочу никого знать и ни с кем знакомиться. Надо мной сформировался незримый смертоносный купол: все, кого я знаю, могут умереть.       Мне слишком сложно рассуждать здраво в таком состоянии, тем не менее, понятно: ситуация — дерьмовей некуда. Маньяк — убийца, что плохо, но как понять, насколько далеко он может зайти? Кого он может убить, кого посчитает небезопасным для нападения? Или он настолько отбитый, что без задней мысли набросится на любого человека?       Раньше мне казалось, что безумие — это синоним беспомощности, растерянности, что-то вроде утраты связи с реальностью. Но этот урод слишком отчётливо понимает, что он творит...       Слабо махнув в сторону резко загудевшей головой, я подняла взгляд на находящихся в палате людей: все те, кто были со мной когда-то в клубе, находились здесь, и ещё несколько человек — незнакомые мне две девушки и тот самый мужчина. Я с Дэвисом сидели у кровати Роксаны на единственных двух стульях, находящихся в палате, остальные же стояли, тихо что-то обсуждая. На моём лице всплыла нервная полуулыбка, когда я поняла, что не могу назвать ни одного имени, кроме, конечно же, Роксаны. И её парня.       Последний, к слову, часто кидал на меня внимательный взгляд. Вероятно, хочет услышать пояснения насчёт того, почему я не отвечала на его звонки и какого чёрта поехала в больницу на метро, а не вместе с ним. Честно сказать, у меня сложилось чёткое ощущение, что любой человек, с кем я ни заговорю, будет в опасности, потому я сейчас бы избежала любых контактов. Но не навестить сестру всё же не могла.       — Ты там ешь хоть что-то? — спустя какое-то время вновь обратила на меня внимание сестра — её взгляд был чересчур печальным, но я понимала, что она не хочет начинать серьёзный душевный разговор. — Выглядишь хуже меня, серьёзно, — девушка вновь слабо улыбнулась.       — Ну… — я сконфуженно запнулась, — конечно.       Честно сказать, я только сейчас заметила, как болезненно режет мой желудок от голода. А я ела что-то за эти дни?.. Почему-то не могу вспомнить. От недосыпа образовались серьёзные провалы в памяти. Хотелось бы верить, что я сейчас вернусь домой и просто отключусь…       — Знаешь, тебе не обязательно сидеть в квартире всё время одной — жутко, должно быть, — изрекла рыжая позади меня, которая аккуратно собрала мои волосы и принялась заплетать косы. — Думаю, пока Роксана не выпишется из больницы, ты могла бы пожить у меня. Ну или у любого из нас, что уж там.       — Нет-нет, не стоит… — сразу нервно изрекла я, дёрнув плечами, — всё не так плохо.       — По тебе видно, — низким, холодным тоном произнёс Дэвис, сцепив пальцы ладоней вместе и направив на меня злобный взгляд исподлобья; впервые за этот день он ко мне обратился.       В ответ я лишь молча потупилась, виновато сведя брови.       Возможно, нет ничего плохого в том, чтобы пожить у кого-то — что случится, если меня не будет в квартире? Впрочем, всё равно нет. А вдруг маньяка это разозлит? И неужели… неужели я действительно буду такой послушной? В голове до сих пор такая тьма, что я не могу принять никакого решения…       Лучше пока не делать глупостей. Может, если мой мозг, наконец, отдохнёт, рассуждать будет легче. Хотя как, блять, можно вообще рассуждать в такой ситуации?! Моё тело и жизнь необъяснимым образом связаны с убийцей, и у меня попросту связаны руки. С другой стороны, у него они так же связаны, ведь он не может убить меня. Зато других пустит на фарш, стоит только какой-то ёбнутой извилине в его голове среагировать.       Блестящие перспективы.       Я еле заметно дрогнула, почувствовав, как рыжая девушка сзади нечаянно коснулась моей шеи, пока заплетала волосы. Физическое состояние ненамного лучше морального: от недосыпа кожа стала слишком чувствительной. Если бы я не знала, что такое может быть от отсутствия сна, непременно подумала бы, что у меня температура.       В помещении вновь начали раздаваться тихие голоса, пропитанные какой-то тьмой и печалью. Рыжая, находясь в мрачной задумчивости, снова расплетала и заплетала косу из моих волос; меня же дико клонило в сон, а атмосфера вокруг только сильнее этому сопутствовала. Они все спокойно рассуждали, шутили, но взгляды на Роксану бросали чересчур тяжёлые: девушка непривычно много молчала и, кажется, будто засыпала. На меня косились не менее удручённо — полагаю, выгляжу я не особо лучше.       Время лилось довольно медленно и болезненно. Ко мне пару раз подходила блондинка, интересующиеся, как ни банально, всё ли со мной в порядке, и даже обняла к чему-то. В какой-то момент к нам также присоединился блондин — почему-то я даже вспомнила, что его зовут Двэйн — и начал поочерёдно спрашивать, как у нас дела, а после с фальшивой непринуждённостью принялся пересказывать какие-то шутки из соцсетей. Красноволосый парень стоял чуть ли не у выхода из палаты и практически всё время молчал, уткнувшись в телефон, иногда поднимая на нас то ли безразличный, то ли депрессивный взгляд. Незнакомые мне девушки и мужчина не обращались ко мне вовсе, разве что кидали порой беглые взгляды.       Через какое-то время моя сестра, кажется, действительно уснула. Голоса в палате начали стремительно затихать; когда в воздухе повисла полнейшая тишина, красноволосый тихо озвучил общую мысль, что на сегодня время посещения окончилось. Все тяжело кивнули и постепенно, один за одним, покинули помещение.       Я, по сути, даже ничего важного не успела ни сказать, ни спросить. Ни про родителей, ни про самочувствие, ни про планы на ближайшее будущее. Да и не думаю, что она хотела говорить хоть на какую-то из этих тем.       Я сосредоточила взгляд на сестре, чувствуя, как внутри всё болезненно сжалось. Выглядит мёртвой. Едва ли успокаивало её едва заметное дыхание. И это сделал человек, который не понесёт наказания. Который сделал это просто так и сказал мне это в лицо. Сколько ещё человек он убьёт, находясь в этом городе? Сколько убьёт в других городах? Настолько ли дорогая моя жизнь, по сравнению с десятками… может, сотнями?       Вздохнув и отвернувшись, я медленно встала со стула, слегка пошатнувшись от несильной боли в ступне, и отошла от кровати, как вдруг почувствовала, что меня слабо потянули за рукав ветровки. Я удивлённо обернулась, увидев слабую улыбку на лице брюнетки и взгляд слегка приоткрытых глаз.       — Всё будет нормально, просто… подожди… — прошептала она тихо, медленно отпустив мою руку и вновь изнурённо прикрыв веки.       Я измученно улыбнулась, смотря на девушку, и ощутила, как горло сдавили слёзы. Хотелось бы, чтобы с тобой было всё нормально. Чтобы у всех нас всё было хорошо.       «Всё будет хорошо, только если тебя не будет рядом», — болезненно ворвалась мысль в мою голову, выбив разом все и без того едва ощутимые радостные эмоции, которые только могли вызывать слова сестры. Конечно, меня-то уже вряд ли спасёшь… Будто сама жизнь подчеркнула лишнего человека. Лишняя в семье, лишняя в обществе. Как единственный оставшийся элемент уже итак собранного пазла.       Я медленным шагом двинулась к выходу из палаты, опустив взгляд под ноги и накинув на голову капюшон ветровки.       «Ничто и никогда уже не будет хорошо».       — Кто губу разбил? — встретил меня меланхоличный, низкий голос, стоило мне выйти.       Я взглянула на высокого парня, стоящего напротив входа в палату. Остальные, похоже, ушли на первый этаж больницы. Красноволосый, облокотившись спиной на стену и что-то набирая на сенсоре телефона, бросил на меня недолгий, спокойный взгляд, а после вновь уткнулся в телефон. Я какое-то время молчала, усердно пытаясь вспомнить его имя, а после, сдавшись, изрекла лишь тихое: «Врезалась».       — Скажи свой номер, — проговорил он абсолютно холодным голосом, не поднимая на меня взгляда.       Я исступлённо замерла, задумавшись на пару секунд.       — Зачем?       — Чтобы звонить, — он поднял на меня выжидающий взгляд тёмно-карих глаз.       — … зачем? — я удивлённо вскинула бровь.       — Затем.       Разговор в подобном ключе, может, раньше бы вызвал у меня улыбку, но на данный момент просто окончательно выключил мозг. Наверное, именно поэтому я молча достала свой телефон и бездумно продиктовала набор цифр.       В прошлый раз этот парень не казался мне таким странным. Хотя я вообще особо на нём внимание не сосредотачивала, разве что на яркой внешности.       — «Затем», значит… — тихо пробубнила я, сбрасывая входящий от него вызов и сохраняя номер парня.       — Именно, — ответил он со слабой, натянутой ухмылкой, а после тут же двинулся на первый этаж больницы, вероятно, на выход.       Я в исступлении стояла на месте ещё около минуты, недоумевая и пытаясь вспомнить его имя, чтобы подписать номер телефона. Почему-то на ум приходит библия. Исаак? Иуда? Как, блять, тебя, зовут?!       Адам. Точно же. С недовольным вздохом набрав его имя, я почему-то вяло усмехнулась и убрала телефон, а после, ещё какое-то время простояв около палаты сестры, так же двинулась на первый этаж. Ощущение какой-то растерянности тут же сменилось угнетением. Я снова возвращаюсь в эту чёртову квартиру. В квартиру, где каждый шорох заставляет испуганно напрячься и внимательно вслушиваться: «А не раздаются ли шаги?».       Этот урод убивает меня, не делая при этом абсолютно ничего.       На первом этаже у выхода из здания стояли все, кто вышел из палаты, разве что не было тех трёх незнакомых мне людей. Кажется, это всё же были коллеги из тату-салона, где работает моя сестра. Впрочем, не плевать ли…       Заметив меня, они все синхронно обернулись, вероятно, ожидая, что я подойду, но я лишь махнула рукой, выдавив улыбку, и прошла мимо, к выходу. Нет желания и времени. Хочу отключиться: ни о чём ни думать и никого не видеть. С другой стороны, это немного приятно, что они обращают на меня какое-либо внимание. Даже их жалеющие взгляды не так противны, как мне думалось. Скорее я просто чувствую себя не такой одинокой.       Несильный ветер пробежался по коже моего лица, а лучи вышедшего из-за облаков солнца резанули по зрению: я неприязненно скривилась, ссутулившись. Как же всё раздражает…       — Да ты, наверное, издеваешься? — раздалось позади меня, когда я уже спускалась вниз по каменным ступенькам больницы.       Я и не думала останавливаться, хоть и знала, кому принадлежит голос. Неужели так сложно не дёргать меня хотя бы сейчас? Я торопливо сошла со ступенек, на ходу распутывая провода наушников, и уже хотела двинуться дальше, как меня вдруг схватили за руку, отчего я едва не вскрикнула: плечо отозвалась довольно сильной болью.       — Куда. Ты. Идёшь? — Дэвис смотрел на меня если не ненавидящим, то чересчур раздражённым взглядом.       Он резким движением руки скинул капюшон с моей головы и смерил лицо брезгливым взглядом, будто мать, увидевшая пирсинг. Подобное сравнение, может быть, вызвало бы у меня усмешку, если бы боль в плече не заставляла плотно сжать зубы.       — Домой, — ответила я со сдержанным недовольством, отступив на шаг назад.       — Правда? А рассказать ничего не хочешь? — в его голосе буквально читалась агрессия, к которой я была как-то не готова; всматриваясь в моё лицо, он болезненно сжимал запястье. — Я молчал при Роксане, не хотел её напрягать… но что с тобой?! Почему ты ведёшь себя так, будто под наркотой? И что, чёрт побери, с лицом? — парень в грубой манере взял меня за подбородок, осматривая прокушенную нижнюю губу, которая ещё даже не начала заживать.       Такой резкий напор внимания ввёл меня в ступор: я правда не знала, что ответить. Неожиданный физический контакт ошарашивал не менее сильно. Почему он себя так ведёт? Мы же незнакомые люди…       — Просто устала, не видно, что ли? — натянуто спокойным голосом пробубнила я, непринуждённо пожав плечами и потупив голову. — И я просто врезалась в дверной косяк. Почему ты так злишься?       — Серьёзно? Злюсь? — от его взбудораженного, громкого голоса и вопросов череп начал болезненно трещать. — Разве не я тут должен задавать вопросы? Например: какого хера ты в течение двух этих дней не отвечала на мои звонки? У вас около подъезда, блять, маньяк завёлся, я вообще что думать должен был? И я, кажется, на английском языке писал, что: «Нет, я не разрешаю тебе ехать на метро, жди, когда приеду». И сейчас я тоже тебе не разрешал никуда идти, — наверное, Дэвис уже сам не замечал, что находится ко мне слишком близко и не так далёк от того, чтобы сломать мою руку; я лишь продолжала стоять с опущенной головой, чувствуя, как тело начинает нервно дрожать. — Ты привела убийцу к вашему дому, из-за тебя Роксана сейчас в таком состоянии. И, может, маньяк всё ещё маячит где-то рядом с вашим домом, и угадай, кого он ждёт? Те-бя.       — Перестань, пожалуйста, — едва сдерживая сильную дрожь и слёзы, я попыталась выдрать запястье из его руки.       Нет... я не могу сказать, что смысл его слов доводит меня до истерики, просто я психически не переношу, когда на меня кричат и так наседают. Тем более после нескольких дней невыносимого напряжения.       Это действительно... неожиданно. И пугающе. Он ненавидит меня?       — Мы же... почти не знакомы даже, — добавила я тихо, и голос слегка дрогнул, выдавая не самое лучшее моральное состояние.       — Ты сестра моей девушки, — ответил парень после недолгой паузы, как-то резко отступив на шаг назад и отпустив мою руку. Кажется, Дэвис начал понимать, что переборщил. Но через какое-то время он так же нервозно продолжил: — Я обязан о тебе заботиться, так что хватит ныть и марш в мою машину.       «Заботиться»? Это он обо мне заботится? Никто не обязывал его брать эту ответственность, и я его ни о чём не просила.       Хватит. На меня. Давить. Идиот.       Но... я ведь тоже избегаю Дэвиса и всех остальных, потому что боюсь их смерти. Это... это и есть забота? Ничего не понимаю сейчас. Мозг не соображает.       — Я не пойду, — резко отшагнув от него, я агрессивно взглянула на Дэвиса исподлобья.       — И почему же? — уже более сдержанно спросил брюнет, строго сложив руки на груди и смерив меня недовольным взглядом; его, вероятно, удерживал тот факт, что у меня по щекам действительно бегут слёзы.       Отлично, блять, теперь я в его глазах ещё и жалкая. Мне не больно, ясно? Я просто устала и не люблю, когда на меня орут!       — Да потому что! — начала я как-то даже слишком вспыльчиво, будто вот-вот готовая ему крикнуть всё произошедшее за последнее дни, но всё же осеклась, рыкнув: — Потому что так, блять, надо! Да, я сестра твоей девушки. И это ничего не значит. Ты мне не отец.       — Я б с таким ребёнком ёбнулся, — после короткой паузы изрёк парень, надменно изогнув бровь, и раздражённо хмыкнул; видно, слёзы в нём каких-то особо нежных чувств не пробуждают. — Хорошо, ладно, я понимаю, что у тебя сейчас есть причины ехать крышей, но это может стоить тебе жизни, — теперь тон его голоса был не агрессивным, а каким-то бесчувственным, отторгающим, — прекращай истерику и пошли.       А, теперь это я тут истеричка? Удобно.       Дэвис смотрел на меня с таким странным, внезапным холодом, что в его глазах мне сразу стало мерещиться презрение.       — Никуда я с тобой не пойду, — максимально серьёзно и враждебно процедила я, приложив ладонь ко лбу — головная боль продолжала усиливаться. — Со мной ничего не случится. Я уверена в этом. Хватит выносить мне мозг.       Если он в таком духе продолжит выбивать меня на эмоции, то я прямо здесь потеряю сознание. Голова сейчас трещинами разойдётся...       — Я выношу тебе мозг? — ах, вот, опять этот истерично-агрессивный тон. — Ты что-то перепутала.       — Просто отвали, окей? Я устала и хочу… спать, — я слабо пошатнулась, когда перед глазами начали проявляться тёмные пятна, но всё же удержала равновесие — кажется, Дэвис даже не заметил, что его собеседница едва не потеряла сознание.       Или заметил — просто ему плевать.       — Так какого хера ты отпираешься? — продолжил он с теми же возмущением и недовольством. — Садись в машину — и я отвезу тебя домой, и дрыхни там хоть сутками! Но пока ты вне дома, будь лапочкой и слушай старших. Бегом. В машину!       Что ж, сейчас я совсем запуталась и не знаю, как себя оправдывать. В голове только две мысли: я устала и Дэвис не должен находиться рядом со мной. Если бы мои мозги не были сейчас такой кашей…       Получив в ответ молчание, он продолжил что-то раздражённо говорить в мой адрес, по типу: «Как будто мне это надо» и «Хватит быть такой проблемой», но мозг упорно пропускал каждую его фразу, будто вот-вот готовый отрубиться. Боже, мало ебанутого маньяка, ещё и ты мозг проедаешь...       Забота, беспокойство... как же сложно сейчас соображать.       Я шумно вздохнула, подняв голову и уставившись на брюнета абсолютно усталым взглядом, без какой-либо тени злобы. В какой-то момент он затих, закончив несколько непонимающим:       — Ты… сильно побледнела, — склонив голову на бок, парень внимательно всмотрелся в моё лицо. — Тебе плохо?       Очевидно, он тоже устал. И моё поведение действительно всё только усугубляет. Он пытается оказать мне максимальное внимание, пусть и получается это только с каким-то острым оттенком ненависти. Я — ребёнок, с которым его вынудили возиться. Ведь на кого набросится Роксана первым делом, если ей скажут, что меня убили?       Правда, он не знает и других обстоятельств. Например, убийцу, у которого есть доступ ко мне и моей квартире. И это обстоятельство и вынуждает меня быть «такой проблемой». Я правда не хочу, чтобы тебя убили.       Я не хочу, чтобы кого-либо убили…       Я устало улыбнулась, поникнув и едва не разрыдавшись ещё сильнее от моральной слабости и физической истощённости. Дэвис уже хотел было что-то сказать, но я, понимая, что больше не вытерплю ни единого его слова, молча шагнула к брюнету ближе и обняла с тяжёлым вздохом; парень слегка пошатнулся назад, видимо, удивившись.       Стоять сложно — только поэтому я это делаю. Или нет. Не знаю. Не могу себя вообще ни в чём винить на фоне происходящего. Интересный у него одеколон… смешанный с запахом табачного дыма.       — Ты заебал, — изрекла я максимально безразличным голосом, а после отстранилась и, неуклюже развернувшись, неторопливым шагом двинулась дальше, в сторону метро. — Я... буду отвечать на твои звонки. Извини.       — Ты... я... Да в смысле? — раздалось сзади как-то растерянно, но через минуту уже было понятно, что за мной никто не следует.       Странно, я не думала, что объятие введёт его в такой ступор. Или мой перепад настроения так повлиял на Дэвиса?       Боже, хер его пойми.       И меня хер пойми...       Противясь желанию обернуться, я продолжила спешно следовать своим путём, надевая наушники и на полную громкость включая музыку, чтобы больше ничего не слышать. Нужно ещё дойти до дома и не распластаться на асфальте по дороге и желательно не уснуть в метро.       Я устремила глаза, полные выступивших слёз, вверх, к серому небу, и изнеможённо выдохнула. Впервые в жизни надеюсь, что дома меня никто не ждёт…       — Да бля-я… по сторонам смотри, а! — сквозь громкую музыку донёсся до меня пронзительный визг незнакомой девушки, которая только что резко и больно врезалась в моё плечо.       Я оторопело замерла, шипя и чувствуя, как рана отзывается острой болью, и упустила тот момент, когда девушка прошла мимо, продолжая возбуждённо что-то твердить в трубку телефона. Я сжала плечо рукой, ненадолго оглянувшись назад, и снова накинула на голову спавший капюшон.       — Да пошла ты… — нервозно пробубнила я, продолжив неспешно следовать к дому.       В какой-то момент, не прекращая идти, я оттянула ворот чёрной, тонкой футболки и взглянула на рану, которая всё ещё отзывалась довольно болезненно. Выступило небольшое количество крови, и кожа вокруг выглядела слегка воспалённой. Стоило посетить доктора, когда я была в больнице... что ж, ещё не раз придётся туда вернуться — успею. Спасибо хоть, что из строя выведена левая рука: я ей особо не пользуюсь. Как и маньяк. Держать нож ещё как-то надо, верно?..       Я уже стала различать неподалёку свой подъезд среди многоэтажек и невольно начала оглядываться, внимательно проходя взглядом по закоулкам — а вдруг он где-то здесь? Эта мысль даже как-то взбодрила и заставила слегка ускорить шаг, хоть я и прекрасно понимала, что в мой дом ему и так «всегда открыты двери», так что торопиться туда попасть, чтобы скрыться, — бессмысленно.       В ушах всё ещё раздавались громкие, тяжёлые мелодии, и почему-то такой привычный для моих ушей рок сейчас начал вызывать сильную тревогу — я быстрыми, дёргаными движениями сняла наушники и убрала их в карман ветровки.       За моей спиной с грохотом захлопнулась дверь подъезда; я устало поднялась по ступенькам и нажала кнопку вызова лифта, который с негромким гудением начал спускаться с верхних этажей, — дверь открылась спустя пару минут. И стоило мне только зайти в кабину и потянуться к панели для выбора этажа, как я резко влетела боком в железную стену лифта, едва не рухнув на пол от испуга и неожиданности. Толкнули?..       — Думаю, нам на один этаж, — раздался мужской, грубый голос, от которого по всему телу побежал ужасный холод; я увидела высокого парня в капюшоне возле себя, а после почувствовала, как лифт двинулся вверх.       С моих губ не сорвалось ничего, корме нервного, вымученного вдоха; я ещё несколько секунд неотрывно смотрела на изуродованное лицо — его ужасающие глаза встретили меня небрежным взглядом — и оторопело откинулась спиной на железную стену, закрыв лицо руками и затихнув. В какой-то момент начало казаться, что стою я так уже не первую минуту, а лифт всё никак не может добраться до нужного этажа.       Блять… вроде же была готова его увидеть, ну этого просто не могло не случиться, почему я снова так… так…       Шумно выдохнув, я резко убрала руки от лица и шагнула в сторону, зажавшись в угол и устремив ошарашенный взгляд вниз. Убийца, не выронив ни слова, какое-то время внимательно рассматривал меня исподлобья, а после, сделав небольшой шаг, вдруг стянул с моего плеча ветровку и грубо оттянул край футболки — я испуганно замерла, заметно нервно подрагивая. Изучающий взгляд приковался к ране на моём плече. Господи, да у тебя ведь такая же…       Как же противно его касание… едва сдерживаюсь, чтобы не оттолкнуть этого урода.       Маньяк небрежно, резко провёл пальцем по воспалённым швам, заставляя меня оторопело отшатнуться. Блять, вот зачем это только что было?!       Раздалась короткая мелодия и механический женский голос известил нас, что лифт добрался до седьмого этажа. Двери неспешно разъехались в стороны.       Я тут же в спешке сорвалась с места, выбегая из кабины и в панике выдёргивая ключи из кармана джинсов — моё подсознание действительно считает, что я могу убежать?.. Открывая дверь, я невольно быстро обернулась назад: маньяк по какой-то причине не выходил. Меня это самую малость удивило и, может быть, даже обрадовало. На секунду вернув взгляд к дверному замку, я непонимающе нахмурилась, понимая, что, кажется, не открыла, а наоборот — закрыла дверь. Я что, оставила её открытой, когда уходила?.. Да быть такого не может, я чётко помню, что… а нет. Не помню.       Стоило мне только распахнуть дверь и перешагнуть порог, как меня тут же грубо толкнули вперёд — я чуть не распласталась на полу, едва успев ухватиться за край стола — и входная дверь квартиры громко захлопнулась.       Угрожающая тишина тут же повисла в воздухе, потому мне сначала показалось, что убийца в квартиру так и не зашёл. Но когда я уловила его еле слышное, равномерное дыхание, мне резко стало жутко, и я живо обернулась, услышав щелчок запирающегося замка.       — Ты… — невольно заговорила я дрожащим голосом, чтобы хоть как-то себя успокоить, — зачем пришёл?       Маньяк стоял безмолвно около минуты, осматриваясь по сторонам каким-то диким взглядом и, кажется, внимательно вслушивался в звуки за стенами, в соседних квартирах, и только потом обратил внимание на меня.       — Я голоден, — произнёс он с неким раздражением, будто его ответ был абсолютно очевиден.       Я лишь вскинула брови и не успела даже что-то сказать, как парень сам двинулся к холодильнику. Мой мозг, кажется, своеобразно «перегрелся», так как в этот момент ни одна мысль не посетила моё сознание — я даже, похоже, перестала чувствовать страх. Он же просто пришёл поесть. Не убивать, не пытать, не кричать. Поесть — что в этом может быть плохого? Я безмолвно тихо опустилась на колено, расшнуровывая свои кроссовки, и невольно заметила тёмные, грязные следы, тянущиеся за убийцей по полу, который я ранее старательно отдраивала от крови: своей и сестры.       Интересно, это просто грязь или грязь с кровью?..       — Нужно снять обувь, — раздался мой тихий голос, и я тут же несколько испуганно дёрнулась, понимая, что действительно сказала это вслух.       Да что со мной?! Как можно было так истощиться, чтобы даже свой рот не контролировать?!       Страх и понимание происходящего ненадолго вернулись ко мне, отчего я оторопело подняла глаза на убийцу, который, в свою очередь, остановился, смерив меня непонимающим взглядом. Я была уверена, что маньяк просто проигнорирует мои слова, но он, сделав недолгую паузу, вдруг двинулся ко мне — я тут же испугано отвернулась — и остановился рядом. Какое-то время я безмолвно сидела в том же положении, в панике расшнуровывая свою обувь, и вдруг начала понимать, почему он сейчас стоит возле меня.       Я подняла взгляд вверх, на убийцу, а он в ответ в своей манере склонил голову набок, выжидающе смотря в мои глаза.       … я правильно понимаю, чего он хочет, или он просто подошёл мне по лицу съездить?..       Я неуверенно потянулась рукой к его чёрным кедам и развязала шнурок: судя по тому, что никакой реакции не последовало, именно для этого маньяк и подошёл. Его чёрные конверсы были местами изорваны и действительно запятнаны смесью из грязи и засохшей крови — мне жутко хотелось отдёрнуть руки. Быстро развязав шнурки на его обуви, я торопливо поднялась, на ходу сбрасывая кроссовки, и двинулась в сторону своей комнаты, прошептав тихое и нервное: «Приятного аппетита».       Едва ощущаются боль задетой гордости или отвращение. Скорее радость от того, что маньяк меня не пнул, пока я его разувала.       Я шагнула в комнату, тихо прикрыв за собой дверь, и быстро стянула с себя ветровку. Неожиданно проснувшееся сознание заставило меня остановиться и устремить ошарашенный взгляд в сторону окна. Блять. Я только что действительно помогала разуться убийце? Что, блять, за «Приятного аппетита»? В моей квартире грёбанный безумный маньяк, а я веду себя так, будто всё нормально?! С-сука, насколько же всё это неправильно…       Но всё же… а как тогда будет правильно вести себя в таких условиях?.. Да и важно ли эти «Правильно», «Неправильно»…       Нет, Грейс… правильно — это не натворить глупостей. Осталось понять, что будет большей глупостью: потакать убийце или идти наперекор. Ой, блять, да уйми свою гордость и жажду справедливости. Закрой рот, сядь в угол и не выёбывайся.       Господи, меня просто метает между угрызениями совести и чувством самосохранения…       Куртка с тихим шелестом отлетела на кровать; зарывшись пальцами в свои волосы, я несколько раз спешно обошла комнату, не в состоянии унять взбесившееся сердцебиение. Мозг ужасно тормозил от напряжения и усталости, а ноги как-то угрожающе подкашивались, что вынудило меня устало упасть в кресло, стоявшее напротив окна. Мне просто необходимо поспать. Но если я не могла уснуть только от мысли, что этот сумасшедший может войти в квартиру, то как я должна спать, зная, что он уже тут?!       Может, он ненадолго? Да и вроде как он ведёт себя не агрессивно. Ну, как сказать, пару раз толкнул, но это же, наверное, его обычное поведение… да что вообще значит «обычное поведение»? Может, он в таком расположении духа как раз людей и режет.       Я невольно уставилась пустым взглядом в окно, рассматривая серое дневное небо. Сейчас около трёх часов дня. Интересно, как он шёл по улицам в такое светлое время суток? Хотя я не слышала, чтобы он заходил за мной в подъезд, да и не видела на улице; быть может, он ждал меня где-то на нижних этажах. Зачем? Впрочем, стоп… дверь квартиры была открыта, когда мы пришли. Я всё же сомневаюсь, что её не закрыла. Возможно, он уже был здесь, пока я была в больнице. Но какой смысл меня встречать? Да и почему он не мог поесть в моё отсутствие?       Пока мысли одна за одной сменяли друг друга, я вдруг обнаружила, что мои глаза закрылись и я едва ли не сплю в сидячем положении, не прекращая вяло обдумывать всё, что приходило в голову. А обнаружила я это только тогда, когда едва не свалилась с кресла под тихий, истерический смех, когда меня резко толкнули в плечо. Маньяк стоял рядом со мной и с интересом наблюдал, как я сконфуженно пытаюсь прийти в себя.       Мать твою, он давно был здесь?! Не могла же я так долго сидеть в таком положении, что он и поесть успел.       … или могла?       — Плохо спишь? — вдруг обратился ко мне убийца, небрежно взяв локон моих волос — я непроизвольно дёрнулась, подняв на него встревоженный взгляд. — А-яй. Как неосторожно, — он раздражённо нахмурился и резко дёрнул меня за волосы, отчего я тихо шикнула, — сложно соображать, сложно передвигаться и совсем легко умереть. Я вот... не хочу умирать. А ты — хочешь? — парень слегка наклонился, пугающе заглянув в мои глаза.       — О чём ты?.. — тихо пискнула я, пытаясь заставить свой мозг соображать. Хоть я и не успела глубоко заснуть, но сознание расслабилось достаточно, чтобы сейчас растеряться к чёртовой матери.       — Сонливость — плохо. Это нужно объяснять? Может произойти авария. Ограбление. Нечастый случай. Усталые люди уязвимы. Не замечают... как кто-то стоит за их спиной. Как ты, — он говорил об этом так, будто рассуждал о погоде, пока в глазах маньяка от резко возникшей злости чуть ли не адское пламя горело. — Почему бы тебе не прилечь?       Я пару раз быстро моргнула, впиваясь испуганным взглядом в его ужасные глаза, и напряжённо вжалась в спинку кресла, даже не пытаясь сказать что-то в ответ. Он акцентирует на этом внимание, но, кажется, не понимает, что является единственной причиной, по которой я могу умереть.       — Я не могу лечь спать, пока ты здесь, — выдавила я дрожащим голосом, — уйди... п-пожалуйста.       — Как так? — с наигранным удивлением спросил сумасшедший, выпустив из пальцев прядь моих волос, и резко развернул кресло в свою сторону — меня слегка пошатнуло. — Глупости. Я — лучше любого снотворного. Не хочешь колыбельную? — убийца возвысился надо мной, и я начала различать в его отвратительных глазах какой-то угрожающий, уже безумный блеск; на изуродованным лице растянулась страшная улыбка.       Я испуганно вжалась в кресло, в панике замотав головой в знак отрицания. Каждое его слово было пропитано угрозой и какой-то больной жаждой вызвать ужас.       — Хорошо, — непринуждённо добавил он, медленно кивая и улыбаясь ещё шире, — я не умею петь.       Я успела лишь сдавленно, коротко вскрикнуть, когда сумасшедший вцепился рукой в моё горло и выдернул из кресла — я на секунду почувствовала, будто лечу в воздухе, а после по моему затылку и позвоночнику прошлась резкая, глухая боль: кажется, он впечатал меня в стену. Совершенно потеряв ориентацию в пространстве, я буквально через мгновение ощутила, как меня швырнули на холодные простыни; в голове, которая не прекращала болезненно гудеть, образовался полнейший мрак, а перед глазами поплыли крупные чёрные пятна. Я едва ли держалась в сознании, заторможено водя пустым взглядом по потолку.       — Тебе разве… не больно? — раздался мой слабый, тихий голос, больше напоминающий какой-то жалкий писк.       Мысли терялись одна за другой; на несколько секунд даже почувствовалась тошнота, а конечности будто онемели.       — Я… — спустя минуту тишины ответил мне убийца как-то растерянно и невнятно, а после нервно рассмеялся, — тоже хочу спать, — и сразу же послышался громкий грохот — по моему телу прошлась глухая боль.       «Упал», — последнее, что сказал мне мой разум, стремительно растворяющийся в боли и холодной тьме.       Знакомый грохот и резкая слабая боль заставили меня растерянно приподнять веки: я неожиданно оказалась на полу, рядом с кроватью. Она издала тихий скрип, когда на неё кто-то лёг, а после в комнате вновь повисла полнейшая тишина.       «Скинул меня?..» — вяло спросила я у самой себя, потянувшись ладонью к краю кровати, чтобы подняться, но рука всё же бессильно рухнула обратно на пол, издав глухой стук. Веки опустились против моей воли, а сознание провалилось в сон так же быстро, как и пробудилось.       День постепенно сменялся вечерними сумерками. В комнату всё ещё проникали последние солнечные лучи, спешно тающие под тьмой надвигающейся ночи. Меня, правда, мало волновало, какое сейчас время суток и что вообще происходит вокруг. Я, измученная долгим недосыпом, вероятно, не разомкнула бы глаза вплоть до завтрашнего вечера, если бы… если бы не одно «Но». Это чёртово «Но», которое по-прежнему превращает моё существование в ад.       Сначала мне было щекотно: что-то едва ощутимо касалось моего запястья, медленно поднимаясь вверх, а после поползло по шее. Похоже было на то, будто кто-то водит кончиком ручки по моей коже: что-то среднее между приятным и раздражающим. Однако в какой-то момент, примерно тогда, когда эти касания начали оставлять за собой дорожку, которая начала болезненно жечь, я поняла, что это не совсем ручка…       Я недовольно нахмурилась и слабо замотала головой, не желая просыпаться, но веки всё же слегка приподнялись, а взгляд вяло уставился сначала на потолок, а после на маньяка, свисающего с края кровати. Сознание стало активней вырываться из коматозного состояния, стоило мне только разглядеть его лицо; я слабо зашевелилась, слегка приподняв голову, которая тут же болезненно затрещала. Блять... как я оказалась на полу?..       Заметив знакомый нож в руках убийцы, я мгновенно ошарашено округлила глаза, слабо дёрнувшись в сторону, и только после увидела кровавые, тонкие полосы на своей правой руке: несколько длинных царапин непрерывной нитью тянулись вверх от запястья к моей шее, разрываемые неглубокими порезами поперёк предплечья.       Сумасшедший просто… резал меня от скуки.       — Да зачем?.. — взвыла я безысходно, вновь откинув голову на пол и зажмурив глаза.       Во мне кричало всё: истощённость, головная — и не только — боль, голод и банальная заёбанность происходящим. Надеюсь, у меня началось мозговое кровотечение и мы с ним скоро подохнем.       — Забавные шрамы были, — скучающе ответил убийца, несильно стуча деревянной рукоятью ножа по полу, — освежил.       Приподняв веки, я вяло осмотрела окровавленное предплечье, на котором раньше было лишь два едва заметных шрама. Клоун, блять...       Я медленно приподнялась на локтях — от этого действия голова будто запылала изнутри, что вынудило меня скривиться и зашипеть сквозь зубы. Краем глаза я заметила, как убийца нахмурился, прикрыв здоровый глаз — конечно же, его состояние идентичное. И ведь он знал, что так будет, но даже это нисколько не удержало маньяка: он всё равно хочет сделать мне больно и делает. Страшно представить, что бы убийца сотворил, не будь между нами этой... «связи». Впрочем, много ли времени потребуется, чтобы его терпение подошло к концу и сумасшедший, например, вспорол мне живот, вытаскивая внутренности и в то же время теряя свои?..       Я приняла сидячее положение и измученно простонала, утыкаясь лицом в ладони: судя по ощущениям, внутри моего черепа взорвалось маленькое солнце. Страх, как ни странно, приглушился, как и любые другие эмоции, которые я могла ощутить. Только сильное желание спать и боль — ничего больше…       Даже его присутствие кажется не таким уж… необычным. Нисколько не желанным, нет, просто сейчас мой мозг не задаёт в панике вопроса: «Что делать?!», как это было до того, как я отключилась. Он сейчас в целом работает ужасно плохо…       Тихий шорох заставил меня встрепенуться и убрать руки от лица: убийца поднялся с кровати и, слегка пошатываясь, подошёл к окну, безмолвно уставившись на улицу. Всё ещё хмурясь от головной боли, я смерила маньяка недолгим взглядом: высокий, широкоплечий и очень худой. Кажется, его одежда была всё та же, как и в нашу первую встречу. Куртка, толстовка, джинсы, перчатки… а хотя нет, толстовка не та. На её белом цвете хорошо были видны пятная крови в тот день. А эта чёрная. Снял её с чьего-то трупа?..       Схватившись за край кровати, я с немалым усилием поднялась на ноги, но всё же, пошатнувшись, присела на постель. С недовольным вздохом я разглядела грязные следы на белом пододеяльнике — его одежда в земле и засохшей крови, пускай это и не заметно на первый взгляд. Как часто он убивает? И для чего?..       — Уже темно, — еле слышно прошептал убийца; интонация, с которой он говорил, живо вырисовала в моём сознании его безумную улыбку, хоть и стоял он ко мне спиной. — Почему так много людей ходит по улицам ночью? Непривычно. Будто я окружён идиотами, которые просто пришли за своей смертью. Они не боятся… нет, ещё не боятся, — убийца коротко, нервно хихикнул; маньяк, кажется, беседует исключительно с голосами в своей голове, — но знают… чувствуют, что я здесь. Беспорядочные смерти, люди кричат в темноте — их что-то пугает? Они не знают, что нельзя стоять и смотреть в тёмный угол… — ещё один смешок сорвался с его губ. — Ты увидишь, как они исчезнут. Это очень заметно. Подожди совсем чуть-чуть, и… и с каждым приходом темноты эти улицы будут оставаться пустыми.       Я неотрывно смотрела на убийцу во время его странного монолога и чувствовала лишь ту малую часть жестокости и безумия, запертых в его голове. Примерять маску Бога и решать, кто должен умереть… убийство для забавы. Я слишком хорошо помню, как он убил меня. Этот ублюдок убил мою семью и едва не лишил жизни сестру. Воспоминания вместе с ненавистью резко ударили в голову, но это лишь на мгновение — их вновь заглушило отчаяние.       Я ничего не могу сделать. Разве что… убить себя, чтобы умер он? Но над этим… даже не хочется думать. Не так быстро. Может, ещё найдётся другой выход?..       Убийца обернулся в мою сторону, и я невольно вздрогнула, увидев выражение его изуродованного лица: широкий, ужасающий оскал и безумные, широко-распахнутые глаза — такое можно встретить разве что в кошмаре.       — Что такое? — сказал он на повышенных тонах, будто разозлился. — Почему ты так смотришь?       Удивлённо вскинув брови, я сконфуженно отвела испуганный взгляд, ссутулившись и тихо, обрывисто выдохнув. Убийца вдруг решительно двинулся в мою сторону, что заставило меня мгновенно перебрать все варианты развития дальнейших событий. Предчувствуя новую порцию боли, я дрожащим и довольно громким голосом спросила:       — Так… как тебя зовут? — я резко подняла взгляд на убийцу; он в недоумении остановился в полуметре от меня и непонимающе прищурил глаз.       — Зачем ты спрашиваешь? — враждебность в его взгляде всё так же осталась, но заметно приутихла, смешавшись с каким-то недоверием.       — Мне… интересно? — я нервно пожала плечами, неумело пытаясь скрыть испуг, и от напряжения до боли прикусила внутреннюю сторону щеки.       Убийца как-то недовольно нахмурился, задумчиво смерив меня взглядом, а после ненадолго замолчал. Ничего не ответив, он вновь развернулся и отошёл к окну, скрестив руки на груди и молча уставившись на улицу. Из гордости не сказал? Или просто не хочет, чтобы я звала его по имени?.. В принципе, не так важно, главное, что обошлось без лишнего насилия.       В течение десяти минут я в полной тишине сидела на кровати; чувство тревоги постепенно таяло, зато внимание вновь было приковано к усталости и боли. С тяжёлым вздохом я протёрла ладонями слипающиеся глаза и невольно откинулась спиной на кровать, чтобы хоть как-то смягчить головную боль и унять нервы, но взамен болезненно стрельнуло левое плечо — я едва не заревела, банально устав от самой мысли: «Мне больно». Сейчас бы меня хоть как-то отрезвил прохладный душ, но с этим маньяком в квартире я туда точно не полезу. Может, лучше пойти поспать в комнате Рокс? Не факт же, что он туда за мной попрётся. Хотя после того, как сумасшедший мне исполосовал руку, я всё же дождусь, пока он уйдёт…       А судя по тому, как он трепетно ждёт прихода темноты, он покинет этот дом ночью. Убийства-убийства-убийства… а мне будто бы даже плевать.       Небосвод всё чернел. Сумасшедшему, вероятно, наскучило стоять на одном месте около окна, потому он принялся ходить по моей комнате, что-то тихо бурча себе под нос. Знакомое зрелище. Я вялым взглядом пялилась в потолок, изредка поглядывая на маньяка: сейчас, когда всё относительно спокойно и я не чувствую явной угрозы, заметны все эти… особенности в его движениях и поведении. Он порой без причины начинает улыбаться или тихо, коротко хихикает; часто склоняет голову набок и кидает резкие, порой злые взгляды по сторонам. Парень то сутулится, то расправляет плечи; его медленный шаг практически не слышен — убийца, вероятно, привык передвигаться бесшумно.       Страшно представить, с какой скоростью меняются мысли в его голове и о чём убийца вообще может думать.       Он в какой-то момент резко повернул голову в мою сторону, будто неожиданно вспомнил, что я тоже здесь нахожусь. Мой мозг, похоже, расслабился и отключился настолько, что я даже не подумала, будто бы мне нужно отвернуться и перестать его разглядывать. Я всё так же молча всматривалась в его лицо в полутьме, пытаясь увидеть то, на что раньше не обращала внимания: острый нос и тонкие бордовые, израненные губы. Из-под капюшона выбивались чёрные, рваные локоны длинных волос, доходящие до ключиц и частично спадающие на изуродованное лицо. Помню, здоровый глаз маньяк имеет... интересный цвет. Бледно-голубой, очень светлый. И этот его… отвратительный белый глаз с обугленной кожей вместо век. Самое жуткое.       Только тогда, когда убийца медленно зашагал в мою сторону, я вдруг дёрнулась и отвернулась, напряжённо поджав губы. Ты что, забыла, на кого вообще смотришь?       Но стоило убийце только подойти к кровати, как неожиданно в коридоре раздался звонок. Я ошарашенно подорвалась, то ли радуясь, то ли пугаясь ещё больше. Кто мог прийти?       Я несколько секунд молча пялилась на дверь комнаты, после переведя напряжённый взгляд на убийцу. Тот, на моё удивление, был относительно спокоен: он повернулся в мою сторону, около минуты не говоря совершенно ничего, пока вновь не раздался звонок.       — Я никого не жду, — сказал он тихо, выжидающе смотря на меня.       Я лишь неуверенно кивнула, понадеявшись, что его слова значат: «Иди открой дверь, я отсюда не выйду». На дрожащих ногах я двинулась к выходу из комнаты, обойдя убийцу, который внимательно проследил за моими движениями. Я вдруг опомнилась, остановившись у самого порога и торопливо ринулась к кровати, схватив свою ветровку, и дёрганными движениями натянула её на себя, чтобы скрыть порезы. И вновь настойчивый звонок.       Тихо выругавшись, я быстро вылетела из комнаты, прикрыв за собой дверь, и двинулась дальше по коридору. Бегло взглянув в глазок входной двери, я лишь тихо, рвано выдохнула — в подъезде по-прежнему, блять, темно. Но чего, в принципе, бояться? Маньяк-то за дверью точно не стоит... Напряжённо поджав губы, я всё же медленно открыла дверь.       — Чего так долго? — спросил брюнет, смерив меня внимательным взглядом.       И снова ты... уже даже не знаю, радуюсь я или злюсь.       Парень недовольно изогнул бровь, облокотившись плечом на дверной косяк и по привычке сунул ладони в карманы джинсов. Выглядел он примерно как обычно, только вместо привычной кожаной куртки на нём было какое-то подобие открытого синего пиджака и серая футболка с эмблемой одной небезызвестной рок-группы.       Дэвис наклонил голову ниже, заглядывая в мои глаза, потому что ответа на вопрос так и не прозвучало.       — Я спала, — с наигранным недовольством проговорила я, устало вздохнув.       — В куртке? — в его глазах мелькнуло недоверие с примесью раздражения.       — … холодает, — механическим голосом ответила я, после нервно добавив: — Ты зачем пришёл?       — За тобой, — парень небрежно пожал плечами, окинув быстрым взглядом наручные часы на своём запястье, — мы с нашей компанией едем в «Хайзенберг», посидеть и... просто посидеть. Решили тебя тоже взять.       — «Хайзенберг»? — я непонимающе изогнула бровь, устало облокотившись на дверь.       — Кальянная, — спокойной пояснил Дэвис.       — Я не люблю такие места, — холодно изрекла я, нахмурившись.       — Я не спрашивал, — расслабленно хмыкнул брюнет и неожиданно сделал шаг через порог, — тебе…       — Ой-й, — протянула я испугано, встав на пути у Дэвиса и не давая ему пройти дальше, — ты куда?       — Мне нельзя войти? — он недоумевающе нахмурился, опустив взгляд на меня.       — Нельзя, — я нервно улыбнулась, встревоженно сведя брови.       Парень пару раз удивлённо моргнул и в замешательстве шагнул назад через порог. Ни разу не подозрительно, Грейс. Продолжай, можешь ещё ему сказать: «Ты только не заходи в мою комнату, а то там маньяк стоит».       — Окей, в любом случае, идём, — прокашлявшись, изрёк брюнет, — нас ждут внизу.       Да серьёзно, что ли? Почему так резко и никто мне не позвонил?.. А, вероятно, звонили. Скорее всего, звонили. Либо телефон на беззвучке, либо я была слишком крепко спала, чтобы что-либо слышать…       — Я не очень хорошо себя чувствую, честно говоря.... — тихим голосом пролепетала я, потупив взгляд вниз.       — Ага, — безразлично кивнул Дэвис, — поэтому поедешь с нами.       — Но я хочу спать!       — Там удобные диваны, — парень, похоже, был решительно настроен вытащить меня из квартиры; по его снисходительному взгляду это легко читалось.       Ни на жалость надавить, ни нагрубить.       Странно, что Дэвис до сих пор не сделал выговор насчёт нашей сегодняшней «ссоры» — чёрт знает, как это назвать.       В принципе, понимаю его настрой. Я, наверное, выгляжу не очень хорошо спустя три дня бессонницы, а Дэвис, вероятно, думает, что доводит меня до такого состояния ничто другое, как эта квартира и произошедшее в ней. Фактически, он прав. Но есть и другой значимый фактор...       С другой стороны, может, это даже будет к лучшему. Ночью маньяк, вероятно, собирается гулять по улице и кромсать людей, не лучше было бы… не думать об этом? Хотя вряд ли это спасёт, но почему бы не попробовать?.. Стоп. Да я просто обязана пойти — вдруг убийца наоборот решит остаться в квартире? Стоит, наверное, попросить разрешения, тогда уж…       — Ладно, — со вздохом изрекла я, отступив на шаг назад, — дай мне время переодеться.       — Ты можешь пойти в этом, — холодно проговорил парень, кивнув на мой наряд.       — Дай. Время, — недовольно пробурчала я, повернувшись к комнате и на автомате толкнув входную дверь.       Парень остановил её ногой, не дав закрыться, и осуждающе прищурил зелёные глаза. Нервно взмахнув руками, выражая безмолвное: «Я нечаянно, окей?!», я быстрым шагом двинулась к концу коридора, аккуратно приоткрыв дверь своей комнаты и быстро зайдя внутрь.       — Джефф! — вдруг резанул по ушам громкий шёпот, и меня резко схватили за плечи.       Я едва не завизжала, округлив в ужасе глаза и уставившись на маньяка, который тряс меня, чем-то безумно обрадованный.       — … что?! — в панике шёпотом спросила я, едва не повалившись на пол на подкосившихся ногах.       — Моё имя. Я вспомнил, — на его лице растянулась широкая улыбка, больше, конечно, напоминавшая злой оскал.       — … охереть, — только и смогла выдавить я спустя секунд пять, ошарашенно рассматривая глаза убийцы во тьме.       Маньяк отпустил меня и, к чему-то тихо хихикая, отошёл обратно к окну. Несколько шокированная происходящим, я какое-то время тихо стояла на месте и лишь потом двинулась к шкафу, понимая, что теперь-то действительно придётся переодеться. Судя по тому, что маньяк ничего не спрашивал, он итак прекрасно слышал наш с Дэвисом разговор, и раз уж протеста нет, значит, сумасшедшему плевать.       Скинув ветровку, я наугад вытащила из шкафа свой чёрный свитер с вышитым на нём белым черепом. Естественно, предварительно пришлось кое-как стереть кровавые разводы на руках и шее первой попавшейся под руку футболкой — засохшие пятна остались, но идти смывать их в ванну я всё же не решилась. Торопливо натянув свитер, я быстро проверила наличие в карманах джинсов телефона и двинулась к двери, задержав на убийце недолгий взгляд.       — Как он сказал? «Хайзенберг»? — изрёк он весело, когда я уже потянулась к ручке двери. — Где-то я видел эту вывеску… — закончил он коротко засмеялся.       Я удивлённо обернулась, сначала недоумевая, к чему он это сказал, а после в ужасе округлила глаза. Эта сука ещё и за нами туда пойдёт?!.. Он же не собирается убить Дэвиса? Или вообще убить хоть кого-то рядом со мной?.. Или даже не рядом…       — И да, ты ду-у-урочка, — маньяк бросил на меня недолгий взгляд через плечо, с весёлой улыбкой растягивая последнее слово, — я же разулся.       Несколько секунд я непонимающе рассматривала его силуэт в тёмной комнате, упорно пытаясь понять, к чему маньяк про это вспомнил. И только после, в ужасе ударив себя рукой по лбу, я спешно вылетела из комнаты, краем уха зацепив тихий смешок сумасшедшего, и двинулась в сторону входной двери, к фигуре Дэвиса. Парень, облокотившись на дверь, докуривал сигарету, задумчиво уставившись вперёд и выпуская струю белого ядовитого дыма вверх. Подлетев к выходу, я одним быстрым движением ноги откинула кеды убийцы в сторону; брюнет еле заметно дрогнул, переведя непонимающий взгляд на меня.       На секунду растерявшись, я тут же нацепила на своё лицо дурацкую, нервную улыбку, сцепив пальцы рук вместе и добавив нелепое: «А вот и я». Он же не успел их увидеть, верно?..       Джефф. Вот спасибо, блять, тебе большое, только вот раньше сказать нельзя было?!..       — И ради этого ты шла переодеваться? — хмыкнул брюнет с усмешкой, кинув недолгий взгляд на мой свитер.       Я несколько заторможено и нервозно опустила взгляд вниз, осмотрев длинные чёрные рукава, которые полностью скрывали мои ладони.       — Красивый свитер, чё тебе не нравится? — фыркнула я, быстро подходя к парню. — И вообще, не кури на лестничной площадке.       — А то что? — насмешливо кинул Дэвис, отходя от дверного проёма и нажимая кнопку вызова лифта.       Опасливо и испугано обернувшись назад, я устремила встревоженный взгляд на закрытую дверь своей комнаты, а после спешно обулась, быстро схватила ключи со столешницы и шагнула прочь из квартиры. Захлопнув за собой дверь, я принялась запирать её на ключ. Будто бы это необходимо…       — Ой, — я несколько недоумённо осмотрелась, понимая, что вместо мрака на этом этаже меня встретил тусклый свет: одна из ламп почему-то уже горела. — Это оно само…?       — Что? — парень непонимающе обернулся, выведенный из глубоких раздумий. — А… нет. Это я поправил, — Дэвис вложил в губы сигарету и подошёл к другой люстре, висящей рядом с лифтом, и потянулся к ней обеими руками.       При его росте дотянуться до лампочки не было проблемой; брюнет слабо прокрутил её: раздался тихий скрип, после чего люстра пару раз мигнула и, наконец, загорелась. Дэвис отнял сигарету от губ, выпуская дым сквозь зубы и щурясь свету.       Я изумлённо вскинула брови, приоткрыв рот, но так и не произнесла ни слова. Так вот что маньяк сделал… сразу не сообразишь. Наверное, если бы лампочки были разбиты или их вообще не было, новые вставили бы почти сразу.       Умный мудак…       По спине почему-то побежали мурашки.       Ясно, над чем Дэвис задумался. Очевидно же, что кто-то не просто так ходил по этажу и «выключал» свет. Чтобы соседи и я не видели, кто входит и выходит из лифта, кто стоит у двери…       — Никто ведь не приходил сюда, к тебе? — парень внимательно покосился в мою сторону.       С максимальной непринуждённостью, которую только можно было родить в тот момент, я отрицательно покачала головой, пожимая плечами.       Как только лифт прибыл на мой этаж, неторопливо раздвигая дверцы, я пулей залетела в кабину, будто убегая от последующих вопросов. Брюнет шагнул вслед за мной и нажал кнопку первого этажа; в этот момент меня почему-то пробрала настоящая паника, вроде: «А что, если маньяк прямо сейчас захочет нас догнать?..».       Я облегчённо выдохнула и облокотилась спиной на железную стену, как только двери лифта закрылись и кабина двинулась вниз. В конце концов, может, псих специально сказал про эту чёртову кальянную, чтобы я испугалась, а на самом же деле понятия не имеет, где это заведение находится. По крайней мере, только на это я и могу надеяться, потому что назад возвращаться уже поздно.       Дэвис, стоящий напротив, с прищуром всматривался в мои глаза, в которых эмоции, похоже, менялись с завидной скоростью; я поджала губы, слабо улыбнувшись, мысленно умоляя его больше ничего не спрашивать.       — Так значит… — начал вдруг Дэвис, пуская в моё лицо облако сигаретного дыма, — я заебал? — он насмешливо усмехнулся в такт моему искреннему удивлению.       Судя по всему, в черепной коробке у меня всё относительно прояснилось, потому что конкретно сейчас я начала понимать: наговорила я такой хуйни, что придумывать оправдания придётся ещё долго.       Сразу закашлявшись, я отвела смущённо-недовольный взгляд в сторону и, скрестив руки на груди, кинула тихое: «Ну, немного…».      

Не убивай его.