***
Ася не приходит в себя третьи сутки. Она жива, просто очень глубоко спит, восстанавливает потраченные в бою силы. Родион всё время с ней, едва ли выходит, непонятно, когда спит сам. Ангелина носит ему еду. Ангелина готовит на всех, без неё замок казался бы совсем вымершим, покинутым. Мейло тоже не покидает свои комнаты, лишь забирает поднос с едой из-под двери. Иногда, не каждый раз, редко сразу. Выставляет обратно едва тронутым. Почти ничего не ест. Ангелина жалуется на это Ривалю, который обедает вместе с ней на кухне и пытается помогать. Больше некому, Вард ушёл в город за новостями. Ангелина рассказывает про Асю и спрашивает о Мейло, пытливо заглядывая в глаза, но Ривалю нечего ответить, он знает не намного больше неё. Тихие шаги за дверью, шелест бумажных страниц, скрип ножек стула по каменному полу, иногда стук захлопнутого в сердцах фолианта. Риваль гуляет по замку в одиночестве, но из раза в раз оказывается перед запертой дверью Мейло. Сидит там часами, надеясь… ни на что не надеясь, просто сидит, облокотившись затылком о косяк и ждёт, как верный пёс. Засыпает прямо там, на каменном полу, и нехотя уходит к себе, разбуженный Ангелиной. На третий день он отказывается уходить, и она приносит ему плед. Риваль устраивает себе гнездо под самой дверью так, что, захоти Мейло выйти, пришлось бы перешагивать. Мейло не выходит, но часто подходит к двери, как будто хочет, но так и не решается открыть. Риваль слушает это всю ночь: беспорядочные шаги, скрип кровати, стула, шелест страниц, чирканье спичек, снова шаги. Риваль сидит, прислонившись спиной к двери, и думает. Непривычно много, возможно впервые в жизни так много. Ни о чем конкретном. О детстве, родителях и братьях. О стервятниках и красивом маленьком городке, который стал началом или началом конца. О Мейло. О том, что это только его, Риваля, вина, что он втянул маленького графа во всё это. О том, что надо решиться и сделать хотя бы то малое, что в его силах. Постучаться и войти. Даже, если его не захотят впускать и слушать, всё равно просить прощения. Просить возможности искупления. Ведь если бы он не… не спасал мальчишку, не нашёл замок, не остался внутри в полнолуние, не сбежал трусливо в лес, не дал убить себя, не… Сожаления. Ими наполнен воздух в тёмном коридоре, они вьются вокруг серыми тенями, грязными подтёками сползают по стенам. Ядовитым туманом забиваются в нос, в рот, в лёгкие. Душат. До злых слез и судорожных всхлипов, до сжатых кулаков и запёкшейся на ногтях кровавой корки. Риваль не замечает, как стихают шаги за стеной, не замечает, как в сизой дымке рассвета сам забывается тяжёлым сном. Спустя несколько часов Родион находит его свернувшимся калачиком под дверью Мейло. Он безмерно удивлён, но решает, что это не его дело, и каждый волен спать там, где хочет. Риваля не приходится будить, его сон слишком зыбок и улетает прочь от звука шагов. — Ася очнулась, — сообщает Родион, едва кивнув, и разворачивается, чтобы уйти. Официальный, как обычно, как раньше. Причёсанный и одетый безупречно, будто не провёл несколько суток у кровати спящей беспробудным сном Аси. Риваль, словно привязанный, поднимается и тащится следом, на ходу растирая глаза и виски. Едва проснувшаяся Ася, грозная ведьма, сильнейшая в своём поколении, а может и в нескольких, похожа на пушистого котёнка. Сонная, растрёпанная и какая-то невыразимо домашняя. Сидит на кровати, закутавшись в плед и удерживает в обеих руках чашу с горячим травяным отваром. Пар от него струится вверх, наполняя комнату запахом уюта. — Доброе утро, Риваль. Рада видеть тебя живым. Она тепло улыбается, начиная фразу, но к концу её лицо принимает вопросительное выражение. — Что-то не так? Ты ощущаешься… выглядишь не очень… почему? Ведь у вас всё получилось. — Вы не знаете? — Риваль едва в состоянии выговорить слова, но берет себя в руки, пытается взять. — Я… Мы… потеряли силу. Я больше не могу обращаться, граф де Вож не может лечить, ничего не может. Он заперся у себя и не выходит, почти ничего не ест. Это я во всём виноват! Последние слова Риваль буквально выплёскивает из себя и падает на колени, уткнувшись лбом в мягкую перину на краю кровати. Ася смотрит на него круглыми от удивления глазами, недоуменно моргает пару раз, точь в точь как фарфоровая кукла, а потом начинает ржать. Не скромно улыбаться или даже хихикать, как положено воспитанной леди, а натурально ржать, да так, что чашу приходится отставить, чтобы не расплескать, и спрятать лицо в ладонях, сотрясаясь от хохота. Родион остаётся последним поборником этикета в комнате. Он неодобрительно косится на Риваля, чья голова непозволительно близко от босых асиных ступней. Потом, со сложным выражением, в котором умиление и восхищение смешалось с неодобрением, на Асю. Вероятно, потому что она, отсмеявшись, потянулась за трубкой, и плед немного соскользнул, открывая обнажённое плечо под полупрозрачным пеньюаром. Ася долго набивает и раскуривает трубку. Лишь пустив по комнате несколько колец пахнущего крепким табаком дыма, вздыхает. — Дети… Ни на минуту нельзя оставить вас одних. Умеете убивать, умеете проводить сложнейшие ритуалы, а простых вещей не знаете. И ладно ты, но Мейло… Хихикает снова. — Каких? Спрашивает, переставший понимать что либо, Риваль, но в глазах Родиона тот же вопрос. — Откуда берутся дети, конечно же! Ася хихикает опять. Ей приходится сделать несколько затяжек, чтобы успокоиться и продолжить, стараясь не смотреть на ошарашенные лица слушателей, чтобы не рассмеяться вновь. — Такие, как Мейло, вампиры, вечноживущие, после обретения силы неизменны. Не стареют, но и не взрослеют. И, конечно же, не могут зачать и выносить дитя. А их ребёнок, в свою очередь, не смог бы родиться и вырасти если бы был вечноживущим изначально. Поэтому свадебный ритуал, помимо сакрального, имеет и весьма практическое значение. Это добровольный отказ от силы во имя продления рода. Пара, заключившая союз, какое-то время живёт как простые смертные. Обзаводится детьми, растит их, воспитывает и обучает, готовя к порядку и ограничениям вечноживущих. А когда оба супруга решают, что их долг по продлению рода исполнен, то совершают вторую часть ритуала. Она простая и сложная одновременно. Нужно прийти к источнику силы, и произнести заклинание. Такое же, как и во время первой части ритуала... — Так чего же мы ждём? Пошли! Риваль вскакивает на ноги и порывается выбежать из комнаты, Родион спешит преградить ему путь. — Подожди, Белый. Возглас Аси, неожиданно властный и резкий, останавливает его даже раньше Родиона. Теперь ведьма предельно серьёзна, никакой хихикающей от смущения девчонки не осталось и в помине. — Я же сказала, не всё так просто. Во-первых, ближайший источник уже много лет как погас. Остальные, насколько мы смогли узнать, тоже. Ты не мог не слышать об этом. Среди людей перестали рождаться маги, потом началась вся эта история с уничтожением нечисти… Ася снова отвлекается на трубку, делает паузу, выдыхая белое облако дыма. Есть вещи, о которых даже мельком вспоминать больно, не то что говорить. — Как бы то ни было, источники — меньшая из ваших проблем. Если верить пророчеству, то ритуал как раз и должен был их восстановить. Прости, но твоё спасение было предначертано и являлось скорей побочным эффектом, чем самоцелью, а вот на счёт второй части ритуала в пророчестве ни слова. Об этом вообще мало информации и совсем нет подробностей. Прийти, сказать слова, получить обратно силу и способности… Только известно, что не каждой паре это удавалось сделать с первого раза или вообще не удавалось. Есть мнение, что источник каким-то образом проверяет готовы ли супруги провести друг с другом вечность, ведь пути назад уже не будет, свадебный ритуал проводят лишь раз в жизни. Понятия не имею, как он это делает и по каким критериям. — Критериям? Риваль механически повторяет последнее слово и несколько секунд смотрит на Асю не моргая, как будто так занят осознанием новой информации, что на дополнительные действия уже не хватает сил. А потом мотает головой так, как большие собаки отряхиваются от воды и кажется, что непонятные слова летят от него во все стороны, словно брызги. — Подождите меня оба за дверью, я оденусь. Ася, наконец, обращает внимание на неотрывно смотрящего на её обнажённое плечо Родиона и поправляет плед. — Нужно поговорить с Мейло. Я пойду с вами, хоть и не знаю наверняка, что вам предстоит сделать… — …не то чтобы у меня не было предположений… — бормочет себе под нос, оставшись одна, и снова хихикает.***
К комнатам Мейло подходят, как делегация соседнего государства на приём к правителю. Ася и Родион впереди, так рвавшийся сюда, но внезапно оробевший Риваль — за ними, замыкает шествие присоединившаяся по дороге Ангелина, которую вроде как не звали, но не прогонять же. Ася легонько стучит в дверь и с недоумением оглядывается на Родиона, когда ей не открывают ни через минуту, ни через две. — Его Милость никому не открывает уже три дня, с тех пор как… — подаёт голос Ангелина. Ася снова вопросительно смотрит на Родиона, и тот достаёт запасные ключи. Мейло спит в кресле, подобрав под себя одну босую ногу и почти достав до пола второй. Весь стол перед ним завален книгами, а также второе кресло, маленький диван и пол вокруг. Огромные раскрытые фолианты, фолианты с закладками из других фолиантов, придавленные чем не попадя свитки, отдельные листочки, исписанные его аккуратным почерком… Родион принимается поднимать хотя бы те, что лежат у них на пути, Ася бесцеремонно шагает прямо по бумагам, Риваль замирает в дверях. — Добрый вечер, — Мейло просыпается, трёт глаза испачканными в чернилах руками, от чего по его щеке тянется тёмная полоса, и оглядывает пришедшую к нему компанию. — Ася, я рад что вам лучше. Родион, — лёгкий кивок в сторону дворецкого. — Риваль, я… — улыбается и вслед за этим зевает, поспешно прикрывая рот ладонью. — Я, наконец-то, выяснил, что с нами случилось. Я хотел сразу рассказать, но побоялся разбудить и в итоге уснул сам. Оказывается, это не навсегда и нужно всего лишь поехать к источнику и… ну… там… заклинание произнести снова… — начав говорить довольно бодро, к концу фразы сбивается, краснеет и последние слова произносит едва слышным шёпотом. — Если, конечно, пророчество не врёт и источник заработал. Риваль думает, что все его страхи просто дым. Мейло если и винит его, то не настолько, чтобы оттолкнуть, отказаться совсем. Просто он был занят. Увлёкся настолько, что забыл обо всём на свете, в том числе о себе. — Вот как раз и проверим, — хмыкает он, решив, наконец, для себя, что стоит начать действовать. Причём, желательно, вместе. А ещё им совсем не мешает поговорить друг с другом наедине. Подальше от чужих глаз, ушей и мнений. С тем, что задерживаться не стоит, согласны все, поэтому собираются второпях, чтобы успеть добраться засветло. Едут только вдвоём, на лошадях, убедив Родиона, что карета им ни к чему. Почти не разговаривают между собой и не обсуждают предстоящее мероприятие. Только Ася желает им удачи и напоминает, что их цель убедить источник в искренности своих намерений, а потом долго смотрит вслед, кусая губы, пока Родион не уводит её в дом.