***
- Ваш папа прибудет даже позже, чем ожидалось, - вздохнула мама Чимина, открывая шкафчик и вставая на цыпочки. – Говорит, если не приедет к тому времени, как мы закончим, надо садиться без него… Джихён, достань мне соль, она слишком высоко. Притворяясь, что его не бесит тот факт, что это не его попросили достать соль (та была для него в пределах досягаемости, окей?), Юнги продолжил выполнять назначенное ему задание – подготовить пророщенную сою и отделить хорошие ростки от плохих. - Он опаздывает по какой-то причине? – вежливо и встревоженно спросил он. – Всё в порядке? Она закатила глаза. - Скорее всего, опять преувеличивает. Строит догадки из-за пробок. – Она взяла у Джихёна солонку и благодарно похлопала его по плечу. – Мой муж – человек очень драматичный. - Так вот в кого Мин такой, - тихо фыркнул Юнги, зарабатывая этим удар по спине от танцора. Он ухмыльнулся, глядя на руки и осторожно удаляя верхушки ростков, которые выглядели слишком коричневыми. - Сегодня Чусок – пробки повсюду, - отметил Чимин, занимаясь соусом для чапче. – Надеюсь, он сможет подъехать к ужину. - Мы никогда не поужинаем, если не перестанете трещать, - рявкнула бабушка, поднимая глаза от своей задачи нанизывания шашлычков на шпажки. Она сказала это так громко, что Юнги подпрыгнул и чуть не опрокинул корзинку со шпинатом. – Какой будет смысл, если мы всё ещё будем на кухне, когда он приедет? Постарайтесь, чтобы еда была готова! - Да, бабуля, - пробубнил Джихён, поворачиваясь к брату. – Если не будем разговаривать, станет скучно, можешь принести свою колонку? - А с твоей что случилось? – вздернул бровь Чимин. – Опять сломал? - Мой друг на неё уселся, - защищался Джихён, фыркнув. – Я был ни при чём. - И как я уже говорила миллион раз, как такое вообще происходит? – тяжко вздохнула мама Чимина, прикасаясь костяшкой запястья к своему виску, чтобы сымитировать головную боль. – Если честно… Колонка была подарком от отца. У Чимина она есть до сих пор. Надо было лучше за ней следить, Джихён. - Чимин здесь бывает максимум месяц в год, каким образом его колонка сломается, когда его самого здесь нет? – заспорил с мамой мальчик, размахивая руками. – А ещё вы меня оклеветали. Сказал же, что я ни при чём! Мой друг на неё сел! - И что у тебя за друг, который может ломать колонки задницей? – засмеялась бабушка, взглянув на него. – Хотелось бы мне с ним познакомиться. Должно быть, здорово иметь такие разрушительные способности. Может, удастся нанять его, чтобы уничтожить это ужасное подобие обувной полки, которое соорудил ваш папа года четыре назад. - Может, тебе надо позвать на Чусок в следующем году Намджуни, - зашептал Юнги, побуждая Чимина хихикнуть. - Я хочу оставить дом целым, Юнги, - иронично ответил танцор, моя руки, а затем ушёл из кухни, дабы отыскать свою мини-колонку. Остальные спокойно лавировали друг между другом по кухне, травили шутки и болтали. Юнги спросили о его факультете, а он, в свою очередь, задал Джихёну вопрос о его интересах в искусстве. Бабушка рассказала о многочисленных достижениях внука – очевидно, Джихён со своими рисунками выиграл несколько небольших соревнований в прошлом – и мама пообещала Юнги показать вечером детские фотографии Чимина. Всё шло хорошо, пока Чимин не завопил что-то неразборчивое из своей комнаты. Юнги тут же бросил все дела, вытирая руки тряпкой. - Что случилось? – крикнул он, нахмурив брови. – Ты в порядке? - ПРОВЕРЬ ТЕЛЕФОН, - проорал Чимин, с грохотом спускаясь по лестнице и держа в руке колонку. – Поверить не могу, что это случилось, когда мы в отъезде… Юнги осторожно вытащил из заднего кармана телефон и нахмурился. - Ничего важного я не получал, - сообщил он, взглянув на Чимина, который листал музыку. Проверив ещё раз входящие, он обновил страницу и увидел, как льются новенькие сообщения, а глаза его распахнулись шире. – О, вот… - Он пропустил ненужное и отыскал их групповой чат, разрывающийся от сообщений остальных и Чимина, в основном написанных капсом. Он долистал до первого нового сообщения – от Чонгука – и увидел прикреплённую фотографию. – Что за… - Глаза его полезли на лоб. На фотографии Чонгук лежал с Тэхёном в постели. Последний дремал у Чонгука на бицепсе, лицом уткнувшись в шею макнэ. Оба были без одежды, а к руке Тэ была подтянута простынь, чтобы он мог спокойно поспать. Несмотря на то, что освещение на снимке было тусклое, было очевидно, что парнишка спал мирно, с небольшой улыбкой на лице, что делало его милым ангелочком, которым он на самом-то деле не являлся. На другой стороне экрана светилось счастливое лицо Чонгука; он делал селфи, закрывая край фотографии большим пальцем. ЧОН. Ч: [изображение] ЧОН. Ч: счастливого чусока КИМ. С: ЧЕГО БЛЯТЬ КАКОГО СЧАСТЛИВОГО ЧУСОКА ЧОН. Х: ЭТО РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ЧОН. Х: ИЛИ ПРОСТО ФАНТАЗИЯ КИМ. Н: наконец-то КИМ. С: НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ ЧТО ВЫ НАКОНЕЦ-ТО ВМЕСТЕ Я ЩА ТАКОЙ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ КИМ. Н: это правда лол КИМ. Н: он визжит и плачет перед своими родителями я помираю лмао ЧОН. Х: МОЕ САМОЕ ДОЛГОЕ ЙОООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООУ ПАК. Ч: ККАОГО ХРЕНА ПАК. Ч: НЕ МГУО ОПВЕРИТЬ КИМ. Н: поздравляю вас, идиоты, да здравствует 2017 Юнги таращился на экран с едва скрытым страхом. Неужели он, сам того не зная, положил чему-то начало в тот день, когда они с Чонгуком спорили насчет Чимина посреди ночи? Он вышел из чата и заметил, что Чонгук написал ему что-то лично. ЧОН. Ч: твоя очередь, хён. Его рука сжала телефон. Вот же мелкий засранец. Юнги его в реку Хан выбросит. - Что случилось? – спросил Джихён, распахивая глаза, когда лицо Юнги помрачнело. – Хённим, что-то случилось с вашими друзьями? - Какими друзьями? – вскипел Юнги, блокируя телефон и швыряя его на кухонную столешницу. – Нет у меня друзей. - С меня хватит, - зашипел Чимин, яростно подключая колонку к телефону и игнорируя младшего брата. – Да как они вообще могли выбрать тот момент, когда я не рядом? Шесть лет, я провёл шесть лет с этой дребеденью, и они даже не потрудились, по крайней мере, дать мне поприсутствовать! Грубияны! – Он вернулся к своему месту рядом с Юнги, повернулся и накинул на шею фартук. – Как думаешь, кто решился? Куки? Держу пари, что это был Куки. Я должен прямо сейчас поехать обратно в Сеул и вытрясти из него всю душу. - Нет, не должен, - нахмурился Юнги. Он потянулся за верёвками на фартуке Чимина и завязал аккуратный бантик на его спине, всё это время замышляя убийство. – Я туда первее доберусь.***
Ужин был чертовски вкусный. Может, дело было в том, что он приложил руку к его подготовке (дома он никогда не помогал, потому что его родители всегда нанимали человека, который готовил для них еду), или же в компании, но Юнги разговаривал больше, чем обычно, радовался, и всё казалось немного нереальным. Все смеялись над какой-то дебильной игрой слов и обсуждали концерт Чимина. Каким-то образом по ходу дела ему прекрасно удалось прижиться в этой теплой семье, и он совсем позабыл о своем кредо – отдалить себя от мыслей, что так будет постоянно. Отец Чимина появился так же резко, как звонит будильник. В момент, когда все услышали, как повернулся замок входной двери, на стол опустилась полнейшая тишина. Чимин начал нервничать и сомкнул под столом большие пальцы. Джихён нацепил на себя притворно-безмятежное выражение лица, пытаясь быть крутым, но теряя всё это ради брата, а их мама вмиг стала раз в двадцать более сдержанной. Единственная, кто осталась такой же весёлой, что и раньше, была бабушка, пытавшаяся теперь кушать поссам каким-то особым способом, который ранее продемонстрировал Юнги. Юнги старался держать нервы в узде, но всё, о чём он мог думать, это та сраная гифка из «Офиса», на которой Стив Карелл орёт всем успокоиться. Последовал звук: кто-то снял обувь и удовлетворенно вздохнул. - Я дома, - крикнул папа Чимина возле входа, стремительно шагая к столовой. – Пойду наверх переодеться и потом спущусь. - Ладно, - мило ответила мама Чимина, аккуратно прижимая ладонь ко рту. Юнги был озадачен, потому что это была та самая женщина, которая не так давно на кухне треснула его луком-пореем, потому что не могла остановиться смеяться. – Мы уже начали, дорогой. - М-м, - донёсся издалека ответ, - хорошо. Я скоро спущусь. - Ну, думаю, ясно одно, - заговорщически сказала бабушка Юнги, когда они услышали, как закрылась дверь спальни родителей. - Очевидно, что все вы думаете, что дела пойдут плохо. Чимин вздрогнул. Юнги залился краской и с трудом сглотнул. - Я… - Мама! – перебила его мать Чимина. – Хватит, ещё больше нервов нам не нужно. - Да ты тут самая нервная, - с усмешкой парировала старушка. – Что бы ни случилось, это всего лишь Соджун. Он не будет делать глупости, за которые не сможет извиниться. Её слова не развеяли напряжение, висевшее над комнатой. Юнги взглянул на Чимина и протянул ему руку под столом. «Я рядом», одними губами произнёс он, сжимая пальцы Чимина, когда тот взял его за руку. И никто из них не отстранился. «Не волнуйся. Я рядом». - Кто это с тобой, Чимин? – спросил отец Чимина, спустившись по лестнице. Все подняли глаза, когда он обогнул стену, отделяющую гостиную от столовой. – Вот это пир! – весело улыбнулся он, присаживаясь рядом с женой за стол. – Не знал, что ты кого-то приведёшь на Чусок. – Он повернулся к тёще и приветственно склонил голову. – Мама. Бабушка улыбнулась. - Ты забыл, - тихо сказала мама Чимина, взяла его тарелку и положила в неё рагу. – Я говорила тебе на прошлой неделе. - Да? – ухмыльнулся мужчина, почесывая затылок, а потом улыбнулся Юнги. – Ну, мне всё же приятно с тобой познакомиться, - сказал он ему, а глаза его заблестели. – Чимин ни разу никого не приводил к нам на Чусок. Вы, наверное, очень близки. - Ох, ещё как, - с жаром закатила глаза бабушка и принялась за пророщенную сою, приготовленную Юнги. Её дочь смотрела на неё, распахнув глаза и нервно сжав челюсть. Юнги отпустил руку Чимина, поднялся и низко поклонился. Разум его затуманился, пока он вспоминал ранние инструкции Чимина, дабы не использовать тот же самый подход, что сработал с его матерью. Танцор хотел рассказать отцу по-своему, особенно зная, что его ответ, скорее всего, будет неприятный. - Меня зовут Мин Юнги. Очень рад, что меня пригласили. Отец Чимина кивнул и взял в руки палочки. - С семьей не празднуешь? Светская беседа, он это может. Юнги был хорош в светских беседах; только такие он регулярно и вёл. Из-за этого у него имелось небольшое количество близких друзей. - Мои родители обычно работают за границей, - объяснил он, пытаясь подготовить себя к неизбежному. Присев обратно, он снова переплёл под столом свои пальцы с пальцами Чимина и обеспокоенно взглянул на танцора, когда отец отвел от него взгляд. – Моего брата в этот Чусок тоже в городе нет, так что я бы остался в своей квартире в Сеуле, если б Чимин меня не пригласил. - Я рад, что ты здесь, - вдруг негромко сказал Джихён. Юнги удивлённо поднял брови. – Что ты с нами, хённим. - Чимин всегда быстро заводил друзей и, к счастью, хороших, - улыбнулся отец своему сыну, который тоже нервно растянул губы в улыбке. – Вы одного возраста? А, нет… Ты старше? Сонбэ? - Мне двадцать три, но я Чимину не сонбэ, - честно сказал Юнги, глядя на свою еду. В тот момент аппетита у него не было никакого, но он задумался, не будет ли выглядеть натуральнее, если он запихнёт что-нибудь в глотку. Внезапно аппетитная еда потеряла свой вкус, и живот его тревожно закрутило. – Я учусь на архитектора в университете, это часть факультета дизайна. - Юнги там на ускоренном курсе, - с улыбкой вмешалась мама Чимина, наливая мужу макголи, который подарил им Юнги. – Он замечательный студент. - О, это хорошо, вот так и должно быть, - сказал мужчина, искренне рассмеявшись. – Учишься на архитектора… У твоего отца есть фирма? - Да, он привлекает международных клиентов для средних и крупных проектов, - кивнул Юнги, потянулся за стаканом воды и сделал глоток. – Мой хён мог бы стать ассистентом, но, к счастью, мне интересна профессия отца. – Ожидалось, что он возглавит компанию отца, когда старик решит уйти в отставку. - Папа, ну что ты его допрашиваешь, - тихо произнёс подавленный Чимин, пожевывая изнутри щеку. Юнги мягко сжал его руку и сам глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он и не ожидал, что будет так нервничать, однако теперь, когда пришло время рассказать отцу Чимина об их «отношениях», Юнги приходилось удерживать себя, чтобы не начать ёрзать на стуле. Папа Чимина ел с аппетитом. Он зажевал быстро, чтобы продолжить разговаривать, проглатывая огромный кусок чапче. - Я его не допрашиваю, - возразил он, хмурясь и глядя на Чимина. – Хотеть узнать побольше о твоих друзьях – нормально для нас, Чимин, мы теперь тебя пару раз в год видим. – Он покачал головой, не обращая внимания на неловкость, оставшуюся после его слов, и принялся за следующее блюдо. – Ох, мама, вы саму себя в этот раз превзошли. - Каждое приготовленное мной блюдо на вкус всё лучше и лучше, - фыркнула бабушка Чимина, отмахиваясь. – Но в этом году всё особенно хорошо, потому что мне помогали трое мальчишек. - Если бы Чимин, наконец, привёл домой девушку, то всё было бы ещё замечательнее, - с усмешкой продолжил отец, не замечая, как все, кроме его тёщи, замерли. После долгой тишины он поднял голову и оглядел сидящих за столом. – Что? – нахмурился он, глядя на Чимина, который смотрел на свои коленки и опустил плечи. – Что такое? Мама Чимина наклонилась к своему мужу и мягко положила ему на плечо ладонь. - Дорогой, - тихонько вымолвила она, - я думаю, Чимин хочет кое-что тебе сказать. - Что случилось? – Хмурясь, мужчина отложил палочки и повернулся к сыну. – Чимин? Это насчёт твоего отстранения от университета на две недели? Потому что мы с мамой получили письмо, и… Рот танцора приоткрылся, но с губ слова не слетали. Выдохнув, Юнги почувствовал, как дрожит рука Чимина в его собственной. Было больно знать, что Чимин так боялся, но всё, на что он был способен тогда – сидеть на месте и не вмешиваться. Его раздражала собственная беспомощность и то, что младшего он успокоить не мог. Вперив взгляд в еду, он не поднимал глаза до тех пор, пока Чимин наконец не заговорил. - Папа, - негромко пробормотал танцор, и Юнги с удивлением осознал, что Чимин поднимает их руки. В это было сложно поверить до того самого момента, как Чимин у всех на виду положил их руки на стол. – Это… - Он глупо пялился на их переплетённые пальцы, а потом поднял глаза на отца. – Я… В ближайшее время я не приведу домой девушку. – Столкнувшись взглядами с папой, он так же быстро опустил голову. – Юнги мой парень, и я… Я гей. На столовую дома Пак опустилась гробовая тишина, и Юнги задумался, так ли чувствуют себя люди, когда тонут. Атмосфера сочилась напряжением, и его сердце билось так громко, что он был уверен, что люди на соседней улице могли это слышать и вскоре придут жаловаться им под дверь. - Чимин, - спустя долгое время сказал совершенно сбитый с толку отец. – Не понимаю. Что ты… - Он встречается с Юнги, - сухо произнесла бабушка и потянулась за капустой. – Соджун-а, твой сын – гей, и он пригласил на Чусок молодого человека, с которым встречается. Так сложно это понять? Юнги вздрогнул, нервно выдохнул и поднял голову, чтобы посмотреть на отца Чимина. Мужчина выглядел абсолютно озадаченным; явно запутавшись, он очень был похож на ребёнка. Хоть Юнги и беспокоился, главным для него был Чимин; он взглянул на танцора, подбодряюще сжал его руку и поднялся. - Папа, - уважительно произнёс он и поклонился ему так же, как ранее маме Чимина. Ему хотелось, чтобы его запомнили, по крайней мере, как человека вежливого, чтобы семья Пак знала, что их сын может быть счастлив, даже если они его ориентацию и не поймут. Медленно качая головой, отец Чимина встал с места. - Я не… Чимин, - тихо сказал он, слегка приоткрыв рот. – Я ведь думал… Когда ты учился в старшей школе, была та девочка, которая… - Чевон просто была моей одноклассницей, - нахмурился Чимин. – Она тогда приходила только для того, чтобы передать домашнее задание, потому как я болел. Не понимаю, почему ты вообще этот случай запомнил. – Он высвободил руку из хватки Юнги и положил её на свои колени, уныло и серьёзно уставившись на отца. – Я наконец решил быть честным с тобой, мамой, Джихёном и бабушкой. Неужели тебе так сложно понять, что я тебе всё тот же сын? Его отец молчал, откинувшись на сиденье. Он повернулся в сторону Юнги, который инстинктивно замер. - Дорогой, - пробормотала мама Чимина, рукой сжимая плечо мужа, но отстранилась, когда он поднялся. - Пожалуйста, прошу меня извинить, - вежливо сказал отец Чимина, не глядя никому в глаза. – Наслаждайтесь ужином. – Выражение его лица было холодным, и он вышел из-за стола и пошёл по лестнице в свою комнату. Все услышали, как дверь в спальню захлопывается и закрывается на замок. Чимин закрыл лицо руками и тяжко вздохнул. Юнги тут же его обнял, а сердце его сжалось, когда он почувствовал, как трясутся плечи Чимина. Танцор тихо всхлипнул, и лишь два хриплых звука просочились сквозь его пальцы. Чимин плакал навзрыд: крупные слёзы падали с его костяшек и бежали вниз по рукам, а сам он сильно-сильно дрожал, стараясь скрыть, как ему на самом деле больно от действий отца. Юнги слушал и наблюдал за любимым человеком, и что-то в нём рушилось, так как он знал, что такое чиминов смех и его широкая улыбка. Ему совсем не хотелось, чтобы Чимин был когда-либо таким, какой он сейчас. Его мама обошла стол и заключила своего сына в объятия, а Юнги его отпустил. - Я с ним поговорю, - тихо пообещала она, медленно усаживая Чимина так, чтобы обнять его покрепче. – Ты же знаешь своего папу. Он человек упрямый, но очень тебя любит. Он поймет, Чимин-а, - успокаивала она, поглаживая его руку и пробегаясь пальцами по его волосам, а Чимин плакал, уткнувшись ей в шею. – Он поймет… Джихён неловко поёрзал на сиденье, выглядя так же несчастно, как и Юнги себя чувствовал. Когда их взгляды встретились, они оба тяжко вздохнули, и их плечи опустились. Бабушка потянулась и схватила нетронутый макголи, который её дочь налила в стакан своего мужа, и махом выпила. Когда все, кроме Чимина, повернулись на неё взглянуть, она подняла брови в ответ. - Ну что? – фыркнула она. – Будто никому из вас не надо сейчас выпить чего покрепче. – Она хмуро глянула на лестницу. – Да и этого идиота сейчас здесь нет. Юнги молча допил свою воду и потянулся за бутылкой.***
Чимин немного успокоился лишь часам к десяти. Отец вниз не спустился, но все остальные остались рядом с танцором, чтобы посмотреть фильм. Чимину, окутанному в гостиной теплом и принятием семьи, постепенно становилось легче дышать. За прошедший час танцор даже начал прижиматься к Юнги, хотя за столом у Чимина с трудом получалось с ним контактировать после того, как поступил с ним отец. Юнги особо не любил этот типичный жанр фильмов, которые крутили в это время года. Вместо чего-то сентиментального он предпочитал смотреть психологические фильмы, которые держат его в напряжении. По этой причине типичный семейный фильм его убаюкивал, пока у него в кармане не загудел телефон. Шевелясь как можно меньше, чтобы Чимин от него не отстранился, он достал телефон и уставился на экран. Звонил его отец. Вот же блин, Юнги забыл поздравить с Чусоком свою собственную семью, а день почти прошёл. Он виновато похлопал Чимина по плечу и потряс свой телефон. - Мин, мне правда надо ответить, - сказал он, с сожалением морщась при виде унылого лица Чимина. Было больно и ясно, что танцору не хотелось сейчас оставаться одному, и, честно говоря, Юнги и самому его покидать не хотелось. Наверное, никогда не захочется. – Это мой… Это семья. Чимин молча подвинулся, пожевывая губу и отворачиваясь к экрану. Хмурясь, Юнги встал, тихо покинул комнату, миновал кухню и вышел на задний двор. Поговорить с отцом ему хотелось, но также он знал, что нужен Чимину… Да чёрт, Чимин и ему самому был нужен. День получился трудным, и хотя всё было не так плохо, как могло бы быть, представлять, как он будет контактировать с отцом Чимина вплоть до их отъезда на следующий день, было сплошной нервотрепкой. С загруженной головой он принял звонок, поднёс трубку к уху и прикрыл за собой дверь. - Папа, - мягко поздоровался он, истощенный мысленно и физически. Послышался стук, а потом его отец ответил: - Сын, - произнёс он, и Юнги окатило теплотой знакомого отцовского голоса. Приятный тембр, низкий баритон… Хоть с родителями он и не был близок, Юнги всегда проявлял к ним восхищение и уважение. Его поражало то, как это оставалось неизменным, несмотря на тяжелейшие годы его жизни. – Как поживаешь? Юнги не знал, как честно на это ответить. - Нормально, - всё-таки вымолвил он, усаживаясь вниз и зарываясь пальцами ног в траву. Вечер выдался прохладный, и его глаза закрылись, когда лёгкий ветерок прошёлся по его волосам. Родители не получали никаких писем о его двухнедельном отстранении, отправленных в их дом в Тэгу, так как оба были за границей, и он заранее решил заняться этим, когда придёт время. – Всё хорошо, отец. Отец рассеянно хмыкнул. Юнги расслышал на фоне шелест бумаг и задумался, работал ли папа в тот самый момент. - Счастливого Чусока, - сказал он, но слова поздравления звучали от такого стоического человека странно. - Счастливого Чусока, - ответил Юнги, не в силах сдержать улыбку. То, что отец смог в этот день ему позвонить, делало его счастливым; отец не часто заговаривал первый. – Прости, что не звонил. Хорошо отдыхаешь? - Когда здесь сядет солнце, я отложу работу и выпью немного соджу с коллегами, - сказал его отец. – Один из них привёз с собой бутылку из Кореи. Он чувствовал, что на Чусок нужно привезти ликёр из дома. Юнги усмехнулся, наклонил голову и посмотрел на небо. - Понятно. Довольно долго оба ничего не говорили. В голове Юнги было слишком много мыслей, и он задумался, пока его отец не вздохнул. - Что такое, отец? – тут же выпалил он, волнуясь. Надо было спросить больше, узнать о здоровье своего старика. – Тебе нехорошо? Врач нужен? Если ты устал… - Юнги, - перебил его отец, - ты заговорился. Вспыхнув от смущения, Юнги вдруг подумал, что отец звучал так же, как и Сынги несколько недель назад в скайпе, когда Юнги упрямо игнорировал Чимина после его концерта. - Извиняюсь, - негромко сказал он, прикладывая ладонь к лицу и пытаясь успокоиться. Он не должен думать о других вещах, разговаривая с отцом, ведь делали они это так редко. – Но работать в Чусок тебе не след… - Продолжим по-светски беседовать или ты, наконец, расскажешь, что случилось, Юнги? – сурово перебил его папа. Это его поразило. Нервничая, потому что никто не мог его увидеть, Юнги быстро сдался комфорту от папиного присутствия на другом конце линии и тяжело вздохнул. - Как ты узнал, что что-то случилось? – спросил он, морщась. Это из-за того, что он заговорился? Это его нервная привычка? Надо с этим кончать, боже. - Юнги, - спокойно ответил его отец, - помнишь, как ты назвал меня в начале разговора? Он нахмурился. - Отец? – предположил он. Так он называл его уже много лет. - Ты назвал меня папой, - поправил его отец, удивляя Юнги. – И последний раз, когда ты так делал, был в тот день, когда ты проснулся в… Когда нам пришлось тебя повезти. – Он прочистил горло, в какой-то момент звуча по-странному глухо. – В больницу. Попытка самоубийства Юнги - пережиток прошлого, о котором они никогда не говорили. Он тяжело сглотнул, вспоминая, как он плакал, когда проснулся, совсем не от облегчения, а потому что не смог завершить начатое. Потом он заплакал при виде родителей с Сынги и их покрасневших глаз. Они долго отказывались отходить от него, остались там после часов посещения, и Юнги тогда в первый раз осознал, что мир не вертится лишь вокруг него одного. Сжав переносицу, Юнги почувствовал, как из-за воспоминаний его заполняет знакомое чувство вины, и он закусил изнутри щеку, чтобы промолчать. - Хоть мы в последнее время не особо много времени вместе проводим, отец всегда знает, когда его сын колеблется. – Отец в тот момент казался таким старым, настолько хрупким и ласковым, что Юнги отчаянно захотелось его увидеть, обнять и убедиться, что он в порядке. А ещё он скучал по маме и Сынги. – Сын, что тебя тревожит? Отцу он врать не собирался. Его пальцы нервно сжали тонкую пластинку телефона, а сам он собрался с мыслями. - Отец… Думаю… Я кое в кого влюбился. – Пытаясь подобрать слова, Юнги зажмурился и представил отца, стоящего перед ним, и успокаивающую теплоту его ладони, которую он положил бы Юнги на щеку. – Сынги и мама знают, я говорил с ними о нём, и я… Я не так давно с ним знаком и, знаю, я молодой, и ты, наверное, думаешь, что я несерьёзен, когда говорю, что люблю его, но… - Юнги, - во второй раз перебил его отец, заставляя Юнги захлопнуть рот и громко клацнуть зубами. – Послушай-ка меня. – Спустя некоторое время, отец заговорил снова, и в этот раз звучал он невероятно устало. – Когда ты был ребёнком, я не учил тебя показывать свои эмоции. Окей, вот это вообще было неожиданно. Юнги отстранил телефон от уха и в замешательстве долго на него смотрел, а потом прислонил обратно, чтобы расслышать слова своего отца. - Отец? – неуверенно произнёс он, моргая и задумываясь, к чему это всё. - Мужчины в Корее нечасто учат чувствительности, так как мы люди консервативные, - спокойно продолжил отец. – В этом, как отец, я тебя подвёл. - Неправда, - заспорил Юнги, хотя и не знал, как это подтвердить. Юнги, пусть и с трудом, всё-таки пришлось признать, что отец прав; родители никогда не позволяли ему по-настоящему показывать в детстве свои эмоции. Будучи семьёй, из них каждый существовал на своей собственной планете, и они пересекались редко, а сейчас, когда они с Сынги стали старше, почти никогда. Все вместе они не собирались уже три года. Прочувствовав теплоту дома Чимина, он задумался, а смогут ли они так же, если постараются. - Правда, - настойчиво и уверенно заговорил отец. – И мы оба это знаем. Твоя мама и я… - На линии послышался шорох, и Юнги предположил, что это его отец откладывает работу, чтобы поговорить с Юнги, не отвлекаясь. – Ты знаешь, что мы женаты по договоренности. Юнги кивнул. Его мама рассказывала это ему и Сынги, когда они были детьми. - Но я счастливый. Я влюбился в твою маму. Медленно, неторопливо, - прибавил отец, заставляя Юнги распахнуть шире глаза. Действительно, день сюрпризов; он не ожидал, что отец был способен сказать хоть половину тех слов, что он говорил сейчас. – Мы ждали пять лет, прежде чем завести ребёнка. Никогда не думал, почему? - Я всегда считал, что из-за финансов, - пробормотал Юнги, наклоняясь и подбирая длинную травинку. Было немного неловко разговаривать с отцом о таких вещах, не говоря уж, что это было в новинку. Чувствовалось, что он ходит по тонкому льду. – Я не прав? - Это потому что мы хотели привыкнуть жить вместе, хоть я после и ухаживал за ней, - со смешком рассказал ему отец. – Ты должен понимать, что браки по договоренности тогда были широко распространены, Юнги, но из них редко получалось что-то хорошее. Мы с твоей мамой прекрасно об этом знали. Хотя ожидалось, что дети у нас появятся почти сразу, мы решили повременить. Нам было смешно даже думать о том, чтобы иметь детей, если брак получится некрепкий. Юнги улыбнулся, каким-то образом почувствовав себя ребёнком, когда представил, как его бесстрастный отец покупает маме цветы. - Ты ухаживал за мамой? Как? - Так же, как и остальные мужчины ухаживают за жен… Как мужчины ухаживают за другими, - в последний момент исправил себя отец, и Юнги улыбнулся из-за отцовской внимательности. Будучи мужчиной стоическим, его отец проявлял доброту хитрыми способами; его тщательная забота о других часто просвечивалась в самых непредсказуемых ситуациях. – Я дарил ей цветы по особым случаям и покупал любую желаемую ей еду, независимо от времени на часах. Когда она жаловалась на погоду, я отдавал ей свое пальто. Я шёл по ближайшей к дороге полосе тротуара, чтобы она была в безопасности, и по мере возможности ежедневно забирал её с работы. Помнил дату её рождения, будто она была моя собственная. Юнги рассеянно подумал обо всём этом и понял, что он то же самое делал для Чимина. Его губы растянулись в улыбке; похоже, у него с отцом всё же было много общего. - Это азы, - сказал он, соглашаясь. Было приятно представлять своих родителей, когда они были моложе и в «зелёных» отношениях, хоть и со свидетельством о браке на руках. Отец прочистил горло, слегка смущаясь. Для Юнги такой папа был открытием. - Да. Но причина, по которой я тебе это рассказываю, заключается не в том, чтобы подчеркнуть тонкости нашей связи с мамой, - отметил он, - а в том, чтобы показать тебе, что люди влюбляются по-разному. Ты должен это знать. На нас всех повлияло… Стремительное вступление Сынги в романтические делишки. Юнги не смог сдержать смех и откинул назад голову. - Действительно. – Отношения его брата с девушкой начались, мягко говоря, неожиданно. - Тогда ты знаешь, что никакие отношения одинаковыми не бывают, - сказал отец, напоминая Юнги о серьёзности разговора. – Твоему хёну понадобилось якобы пять секунд, чтобы влюбиться в Хёнми, а нам с мамой понадобилось пять лет. – Он сделал паузу, позволяя Юнги некоторое время обдумать его правдивые слова. – Если всё дело во времени, у меня нет причин сомневаться в искренности твоих слов о любви к этому человеку, Юнги. Я не сомневаюсь, что твои чувства к нему подлинны. - Как ты можешь быть так уверен? – настаивал Юнги, хмурясь. – Ты с ним даже не знаком… - Возможно. И, возможно, никогда и не буду, - согласился папа. – Но я твой отец, Юнги, и был им двадцать три года. – В разговоре случилась маленькая пауза, и Юнги услыхал, как его отец на том конце линии что-то пьёт. Скорее всего, чай. Папе нравился зелёный чай. – Я хорошо тебя знаю, мой сын никогда бы добровольно не разбрасывался словами о своей любви к чему-то или к кому-то, если всем сердцем в это не верит. Сынги бы этого не сделал, а ты уж тем более. - Хочешь сказать, я эмоции из себя выдавить не могу? – Слегка обижаясь, сказал Юнги. – А разве дедушка таким не был? - Другими словами, этот абсурд продолжается уже три поколения, пора прекращать. Вот почему я говорю, что беру на себя ответственность, - резко ответил отец. – Как я и упоминал ранее, моя вина заключается в том, что я не учил тебя ценить такие мелочи, как… Адекватно относиться к своим эмоциям. – Юнги захотелось смеяться, когда он услышал, что отец звучал так, будто морщил нос, прежде чем продолжить говорить. – В любом случае, я не хочу, чтобы ты думал, что мы с мамой не поддержим твой выбор в партнере. Пока ты здоров и счастлив с этим человеком и ваши отношения благополучны и дают вам обоим силы, причин возражать я не вижу. Думаю, мама скажет то же самое. Боже, как же Юнги хотелось, чтобы отец Чимина отреагировал так же положительно, как и его родители. - Теперь этот разговор стал в десять раз ещё более неловким, - тихо пожаловался он, поднимаясь. Он зашагал по крыльцу, глядя на мерцающий в доме экран телевизора, загороженный полупрозрачной шторой. Заглянув в отверстие, он увидел, что Чимин смотрит фильм, подтянув к груди коленки, и вздохнул. – Отец, - мягко произнёс он, - а что, если он не хочет со мной встречаться? - А что, если хочет? – тем же тоном спросил его отец в ответ. – Что, если он ждет, пока ты спросишь? Чимин влюблён в другого. Юнги это знал, знал уже как две недели. - Не думаю, что он ждёт, чтобы я что-нибудь предпринял, - негромко сказал он, наблюдая, как свет от телевизора падает сине-зелёным на переносицу Чимина и окрашивает его губы в розовый с оранжевым. Он был прекрасен. – Я… Я думаю, что он хочет быть с другим, - прошептал он, не повышая голос. – С кем-то получше. - Если ты недостаточно хорош, совершенствуйся, - рубил с плеча отец, заставляя Юнги поморщиться. – Думаешь, мы когда-нибудь сможем достичь вершины наших ожиданий? Юнги, если бы я ждал, пока стану идеальным, прежде чем завести с мамой детей, ни тебя, ни твоего хёна бы не было. - Это не то, что я… - Юнги устало потёр висок. – Просто… Я не такой сильный, как ты, отец. - И не будешь, пока я жив, - усмехнулся папа, подшучивая, и вызвал у Юнги небольшую дрожащую улыбку. – Но я считаю, - заговорил он после короткой паузы, - что если мой брак меня чему-то и научил, так это тому, что человек никогда не будет достаточно сильным, чтобы полюбить самого себя так же, как его будет любить ещё кто-то. И что та любовь, которую мы получаем от других, а не создаем сами… Эта любовь дает нам силы быть лучше. – Он звучал мудро и, кажется, улыбался. – Твоя мама – такой же боец, как и я, Юнги, и сама это знает. Мы даем друг другу силы, и это то, что по-настоящему здоровые и тёплые отношения делают с людьми. Они способны на многое. Юнги слушал отца, прикрыв глаза и оперевшись на прохладную бетонную стену дома. - Как думаешь, что мне делать? – тихо спросил он, опускаясь на корточки и прислоняя голову к стене. – Мне стоит признаться ему в чувствах? - Советую тебе внимательно подумать, как будешь жить, если отпустишь его, - мудро высказался отец, - и сможешь ли ты принять это с достоинством. - А если не смогу? – спросил Юнги, стараясь убрать из голоса отчаяние, но получалось это у него не очень. Звучал он так же потерянно, как себя и чувствовал, и то, что глаза его наполнялись слезами, было, если честно, крайне позорно. Он просто… Это было слишком. Столько понимания от отца делало его счастливым, но осознавать, что это будет его последний день в качестве парня Чимина, если он ничего с этим не сделает, было невыносимо больно. – Если не смогу его отпустить? - Тогда я, возможно, в скором времени с этим парнем познакомлюсь, - серьёзно сказал его отец, - и назову его сыном, когда мы сядем за один стол. Юнги и не знал, что лишь несколько слов от его отца могут заставить его заплакать. Он прикрыл глаза, роняя слёзы, и яростно прикусил нижнюю губу, чтобы громко не всхлипнуть. Облегчение накрыло его волной. - Спасибо тебе, отец, - хрипло сказал он, и что-то в нём сломалось. Он никогда не ценил и не понимал, как же ему повезло с родительской поддержкой, и теперь стало ясно, как много всего он принимал как само собой разумеющееся. – Спасибо, папа.