А свадьба пела и плясала

      Дрюпин стоял и смотрел на нас. В его глазах читались гнев и испуг. Мне даже шутить расхотелось - Валерку было даже немного жаль. Но только чуть-чуть.       - Все в машину! - крикнул Дрюпин. Казалось, что у него из глаз сейчас слезы польются.       Варгас сел на переднее сиденье, а вот я..       - Ты что стоишь? - нервно спросил Дрюпин.       - Позвольте.. - вежливо начал я.       Зад у меня больной. Сидеть мало приятного. Вот хорошо, что хоть осколок вытащили.       - Сел быстро в машину! У нас мало времени! - заорал Дрюпин громче прежнего.       Ну ладно, подумал я. Ради несчастного Валеры можно потерпеть. Поэтому я кряхтя полез в машину. Варгас наблюдал за моей реакцией, но я не орал, ибо был я могуч и брутален.       Мы ехали по трассе в обратном направлении. Мелькали деревья, а вот Сирени нигде не было видно. Вдруг мне показалось, что я вижу белое платье, о господи, вы же вот-вот его проедем! И тогда я заорал, прямо как Сирень:       - Остановите!       Дрюпин ударил по тормозам и машина со скрежетом и визгом остановилась. Мне кажется, в автомобиле либо нужно что-то смазать, либо это Дрюпин водить не умеет и машину вконец загнал.       Мы все выскочили из машины и я первый побежал к белой штуке, висящей клоком грязно-седых нечесаных волос на кусте. Когда я подошел ближе, я увидел, что это обрывок подола платья.       Дрюпин сжал ткань в кулак, и, опять же, готовился зарыдать. Я дружески похлопал его по плечу.       - Следы, - заметил Варгас, - Тут есть ее следы.       - Где? - спросил я. В опавших листьях практически ничего не было видно, и я не совсем понимал, как Варгас умудряется это все разглядывать.       Варгас молча пошел вперед, вглубь, и       мы двинули за ним. Думаю, Дрюпин был чертовски рад, что он с нами. Мое общество уж точно было ему не совсем приятно.       Мы шли, продираясь сквозь колючие кусты и ломая тонкие ветки. Они, чертовки, нас по лицу хлестали, мне казалось, что у меня там сплошное мессиво из синяков и порезов. Я замыкал строй, и когда Дрюпин отодвигал ветки, они здорово лупасили мне по лицу. Но я был могуч, как полубог, и потому не издавал ни звука.       Мы заходили все дальше и дальше. Вдруг нам на пути начали попадаться человеческие следы (на этот раз они четко отпечатывались на грязи), банки энергетиков и упаковки от чипсов.       Мы шли прямо по следам, хотя всем было понятно, что отпечаток ноги сорок третьего размера никак не мог был следом, который оставила Сирень. Но мы поняли, что идем верно, когда нам снова на пути встретился оборванный подол.       - С ней ведь не м-могло ничего с-случиться? - заикаясь, тихо спросил Дрюпин.       - Да тут все что угодно могло произойти - это ж лес! - брякнул я, не подумав.       Дрюпин шумно вздохнул, а Варгас посмотрел на меня так, будто я сейчас совершил самую ужасную ошибку. Ой.       Через пять минут мы снова шли, прокладывая себе путь прямо через густую лесную растительность. Мой раненый зад все еще болел, ноющая боль была моим сопровождающим на всем пути. Я сам в раздумьях не заметил, как мы втроем вдруг вывалились на зеленую полянку.       - Палатки! - тихо сказал Дрюпин.       Хорошо, что хоть не заорал.       Но я тоже видел палатки и легкий дым тлеющего костерка. А еще мне слышалось, что мычит корова.       - Можно спросить у людей, не видели ли они невесту в длиннющем оборванном платье, - предложил Варгас.       Мы направились в сторону дыма. Путь нам преграждали, опять же, объедки и пустые алюминиевые банки. Как ни странно, мне по-прежнему чудились то ли стоны, то ли мычание. Говорить о своих впечатлениях я не стал.       - Ну и свинюшки эти туристы, - заметил я. Впрочем, моя реплика осталась без ответа.       Я, конечно, все понимаю, но этого я не понимаю.       Вокруг костра лежало четыре здоровых мужика. Они были связаны. У двух имелись огнестрельные ранения, причем довольно свежие - кровь еще текла, окрашивая траву в алый. Рты мужчин были заклеены серой изолентой.       И тут из одной из палаток выходит... барабанная дробь...       СИРЕНЬ.       Вот вам и расщепленная сосна.