Перевертыши

      Гай Гисборн вряд ли привык к тому, чтобы его называли добрым малым. Если уж кто-нибудь и осмелился заикнуться о его характере, то, скорее всего использовал бы такие эпитеты как «злобный», «коварный», «жестокий» и пр. и др. и т.д, и т.п. И действительно, злость – именно то состояние души, в котором его наиболее часто могли видеть окружающие, разве что степень ее проявления сводилась от почти незаметной при вышестоящих, до почти неконтролируемой при тех, кто был слабее, или, не приведи Господь, чем-то пред ним виноват (например, дорогу перебежал перед самым конем. Давил бы и давил таких целыми днями. Остальные конники только спасибо скажут).       Но сегодняшний Гисборн разве что себя не пугал тем, насколько сильно его захлестнули злые мысли. Ему казалось, что черти уже завладели его душой настолько, что появись он сейчас в церкви, и на него обрушатся образа, а кожа с шипением истлеет.       Однако, к счастью, или (учитывая наползающий холодный туман) к несчастью для Гисборна, до церкви ему сегодня было не добраться. Дело в том, что прямо сейчас он находился посреди чертова Шервудова леса в полном одиночестве (что, учитывая компанию, которая могла бы тут появиться, уже было неплохо) в полнейшей ночной темени, и было совершенно неясно, в какую сторону ему идти. Чтобы не заплутать еще сильнее, разумнее было бы остаться до рассвета на том месте, где он и очнулся час назад (а очнулся он неизвестно уже где, но далеко от того места, где находился сейчас), но его раздражение, все усиливающееся по мере того, как усиливалась и головная боль, не давало ему спокойно зарыться в листву и заснуть, стянув плащи с мертвых солдат (его мертвых солдат! Ох и достанется же от Вейзи).       Опять ловушка! И снова он в нее попался из-за кого бы вы думали? Из-за Мэриан, совершенно случайно (а как же!) направившей его, Гая Гисборна прямиком в ловушку Робина (будь ты вечно проклят!) Гуда. И как итог - отребье, свезенное на рудники, разбежалось по лесам, солдаты Гисборна мертвы, а сам он еще неизвестно выжил или нет. До замка-то он еще не добрался, а даже когда доберется, неизвестно как отреагирует шериф.       Мысли Гисборна резко сместились от невеселой темы о том, что сделает с ним Вейзи за еще одно поражение (месяц издевательств – это еще самое меньшее, что ему придется стерпеть. Хоть бы на конюшне не растянул, как грозился), к еще более невеселым раздумьям о Мэриан и о том, как она бросила его у алтаря, вместо поцелуя наградив ударом в лицо. «Какое вероломство! Как она могла? Все женщины одинаковы», - в который раз сокрушался он, как-то забывая о том, сколько юных дев и замужних женщин оказались соблазнены (в лучшем случае) или обесчещены (в еще более лучшем случае) им за последние только годы.       А ведь они могли бы уже столько месяцев, как быть в браке, внезапно подумал он. Ведь уже могла бы состояться и их брачная ночь, и все последующие брачные дни и ночи, в течение которых он мог бы доказать ей свою любовь, сделать ее счастливой женщиной. Своей счастливой женщиной. Быть может, они уже могли бы ожидать, что в скором времени она подарит ему наследника. Если бы, если бы только...