Перевертыши

      «Сидеть бы сейчас у очага», - навязчиво всплывала в голове Гая Гисборна предательская мысль. Он прилагал все усилия, чтобы сосредоточится на поиске пути к ближайшему жилью, а вместо этого не мог не думать, как же это было бы хорошо – вытянуть босые ноги к огню, стянуть с себя насквозь мокрую, холодную и грязную одежду, что премерзко липла к коже, и просто заснуть в кресле с кружкой эля или чего покрепче. И пусть наутро с ним делают что пожелают, лишь бы добраться до тепла, до сухой постели и обильной еды. Не стоило, ох не стоило, ему уходить от места схватки, тем более, когда в голове стоит гул от полученного удара, а правое плечо и половина лица залиты собственной кровью. Хоть бы коня какого поймал, тот бы вывез. А сейчас... даже дойди он до замковых ворот – не пустили бы до рассвета, пришлось бы в какой-то вшивой лачуге ночевать, еще прирезали бы спящим и беспомощным, знает он тот сброд.       В довершение всех его радостей, деревья окутал густой туман. Он видел в свете полной Луны как наползает эта густая липкая масса, обнимая стволы и скрывая все опасные места, ямы, овраги, быть может, ловушки, которые могли привести к тому, что покалечившись, он бы сдох в этом лесу, если раньше по его душу не пришли бы волки или разбойники. Он поднимался и опускался, путаясь в корнях и не меньше двух раз на десять минут получая мокрой веткой по замученной злой морде.       Гисборн оступился и заскользил по листве, стараясь ухватиться хоть бы и за тонкие ветки, но в итоге проехался на заднице, цепляясь уже за корни и коряги. Порядочно приложившись копчиком об очередной камень, он, наконец, остановился, и, сморщившись от очередной порции головной боли, зло простонал очень непристойные ругательства.       - Что, в Милтоне вам были не рады? – услышал он донельзя ехидный голос над самым ухом, заставивший Гая дернуться так резко, что перед глазами поплыли огненные всполохи. Голос был неуловимо знаком, но разбираться, где он встречал этого мужчину раньше, было недосуг. С учетом Гисборнова характера, где бы они не встречались прежде, другом тот точно не был. Тут скорее стоял вопрос насколько сильно говоривший был бы рад его, Гая, смерти, но, даже ради спасения своей жизни, он не мог разогнать болезненный гул в своей голове и попытаться узнать кто же перед ним.       - У вас довольно потрепанный вид, - продолжил незнакомец очень уж довольным тоном, не спеша с помощью раненному, но и не отходя от него, - неужели те поганые лесные пройдохи, которые вот уже второй раз сбегают вместе со всей едой, так жадны, что прогнали даже своего же остроухого собрата?       С трудом Гисборн разлепил глаза и зло уставился в то пятно темени, где, предположительно, стоял знакомоголосый незнакомец.       - Не вижу причин, почему бы в Милтоне мне должны были бы быть рады больше, чем в любом другом месте, - наконец прошипел он как можно более зло, - но, судя по тому, что ты сказал, местечко это еще более гнусное, чем те, где я бывал прежде, и ты там давний житель. А теперь не создавай себе беды, а мне хлопот, и скажи когда и где ты видел этих лесных ушлепков, а потом просто махни рукой в сторону Ноттингема или ближайшей деревни, - тут полагалось быть проклятиям, чертыханиям и прочим бранным словам в сторону путника, но прорезавшимся ночным зрением Гай увидел блеснувший у бедра мужчины оголенный меч и решил, что шанс выжить в этом жестоком мире стоит того, чтобы разок придержать язык, поэтому, чуть ли не подавившись ядом, выскрежатал: - добрый йомен.       Добрый йомен несколько удивленно воззрился на него и отошел на шаг, даже не подумав помочь встать, и все так же не выпуская меча.       «Горец, чтоб его, не иначе, - подумалось Гаю, - вон патлы отрастил, да еще и в меха вырядился посреди лета. И меч не английскими кузнецами кован. Говорили еще, они в бабьи юбки рядятся, а этот ничего, вроде нормальный, не из той братии. Как бы только не убил, а там придется разбираться, не набег ли устроили».       - Вам не пришелся по душе прием, оказанный там, - горец махнул мечом в сторону, откуда выпал к его ногам Гисборн, - чему я нисколько не удивлен, учитывая вашу манеру поведения. И вам точно не понравится путь, которым пришли... пришел я. Без воды и провизии, без оружия, вам его не осилить. Могу лишь посоветовать ту дорогу, которая должна быть вам знакома, - и он махнул в сторону, откуда, хоть Гай и не мог этого знать, совсем недавно пришел Джон Торнтон.       Цепляясь за ствол дерева и опираясь спиной на него же, Гисборн, с грехом пополам, поднялся.       - Там есть поселение?       - Я уверен в этом.       - Как далеко?       - Вот этого я знать не могу, - ответил горец, поднося к губам трубку.       - Пользы от вас никакой, - не сдержался Гисборн.       - Так и вреда пока тоже, - перевел на него взгляд спокойных глаз мужчина, оказавшийся на добрых два фута ниже самого Гая.       - Ну и черт с вами, сэр, - оскалился Гай и, шатаясь, побрел куда послали.       «Думаю, поганому эльфу ничего не станется оттого, что он сошел с эльфячьей тропы. В конце концов, Беорн говорил, вроде бы, что эта тропа больше для гостей их леса. А хоть бы и сталось, невелико горе», - пожал плечами Торин Дубощит, пытаясь ожесточиться и не думать о том, мог ли он где-то раньше видеть этого грубого лесуна и слышать его голос.       Гай брел, старательно прислушиваясь к тому, что происходит за спиной. Руку с рукояти меча он убрал только после того, как отошел на значительное расстояние, и обернулся, чтобы увидеть как недомерок уселся на камень и курит трубку, дым которой окутал сперва его лицо и руку, а потом, соединившись с густым лесным туманом, скрыл и все тело.