Перевертыши

      Мельтешение перед глазами доконало Торнтона. Он держался сколько мог, но дорога неслась вперед, мелькая ветками деревьев и кустарников, резко изворачиваясь и выгибаясь, поднимаясь, как спина дракона, и опадая с пригорков. Так мог бы себя чувствовать пассажир, отправляющийся по железной дороге не в вагоне, а просто стоя на днище с колесами, несущимися по рельсам. С той разницей, что ноги его словно приросли к дороге, не давая повода к опасению свалиться с нее на скорости.       Холодный ночной ветер мешал вздохнуть, над головой изгибались созвездия. Его вынесло на холм и, не замедлившись ни на секунду, кинуло вниз какой-то извилистой козьей тропкой, что огибала валуны и вилась такими опасными местами, что, попытайся он спуститься по ней самостоятельно – уже лежал бы внизу с вывернутой шеей.       Сперва он закричал, увидев, как его толкает к краю обрыва, продолжал кричать и когда понесло вниз. Но вскоре осознал, что такое может произойти с ним только в одном случае – во сне, а значит, еще одно-два головокружительных падения, и он проснется, резко дернув ногами, как человек, который только что падал во сне. А посему он оторвался от созерцания еще одного валуна, на которые поставило его ноги, и посмотрел вдаль.       Только во сне ночь могла быть еще в самом разгаре – он-то помнил, как долго блуждал в лесу. С одной стороны от него были серые камни, испещренные выдолбленными гнездами каких-то птиц, с другой, насколько хватало глаз, чуть более черным цветом на фоне черного неба, простирались вершины деревьев. Среди них он разглядел какую-то громаду, на первый взгляд похожую на одинокий утес, но, присмотревшись, признал в нем рукотворное строение. Это явно были башни какой-то крепости, наверняка покинутой, ведь, сколько он не напрягал глаза, не мог уловить ни малейшего огонька, мелькнувшего в окнах.       Тропинка кинулась оземь и стала постепенно разворачиваться во все более широкую, истоптанную сотнями ног дорогу. Она ускорилась, как собака, почуявшая, что ее добыча уже близка, заметалась из стороны в сторону, уворачиваясь от указателей, придорожных трактиров, виселиц, и, повернув в последний раз, резко затормозила, скидывая мужчину с себя, и заставляя его бежать, пытаясь сохранить равновесие, чтобы не катиться по запорошенным пылью камням, стирая кожу.       Торнтона вынесло к дубовым воротам, запертым на ночь, и, попытавшись остановиться, чтобы не размозжить о них череп, он запнулся, все-таки падая, все-таки переворачиваясь и катясь, пока голова его не приложилась обо что-то твердое. И уже теряя сознание и чувствуя заливающее лицо тепло, он успел подумать, что наконец-то проснется, и что надо запомнить этот сон, чтобы потом пересказать его матуш...