Перевертыши

      Следующей ночью Джон спал из рук вон плохо. И не потому, что боялся проснуться с перерезанным своими же людьми горлом. Отношения в отряде после того, как он вывел их без потерь из передряги, наладились. Лишь Задира, как продолжал про себя называть его Торнтон, ходил с кислой рожей, и стонал каждый раз, как его лошадь спотыкалась.       — Тебе не стоит ныть, Робби. Если бы нам не пришлось спешно покидать ту поляну, я бы погнал тебя пешком впереди отряда, подбадривая древком в спину, — насмешливо и громко произнес он, довольно подметив, что солдаты заржали над своим незадачливым товарищем.        После этого он мог бы спать спокойно, зная, что дисциплина в его отряде подтянулась. Тем более, верный Билли, возомнивший теперь, что жизнью отвечает за патрона, сидел рядом с ним, усиленно сторожа его покой, и дергая головой всякий раз, когда здоровый молодой сон начинал брать свое.       — Живо лег спать. Это приказ, мне не нужно, чтобы один из моих солдат свалился под копыта коням, заснув.       Дождавшись, что парень уляжется и тут же засопит, Джон опустился на лежанку и заснул, не успев прочувствовать каждый корень, торчащий из земли прямо под ним.       Ему снился лес. Не эти чащи, тоже достаточно густые, а древний лес с могучими исполинами. Лес, от которого веяло опасной темнотой и страхом. Лес, в котором запросто могли проживать все чудовища из его детских кошмаров в то время, как они не прятались в чуланах и под кроватками. Он ощутил чужие взгляды и поднял голову. В черноте над ним висело множество глаз, слышался неясный говор. Как и всегда во сне, он слышал его скорее не ушами, а сразу в голове.       «Подобраться. Опутать. Проколоть. Жиррррный. Много. Успеть! Успеть! Эльфы близко».       Он чувствовал движение многих сотен тонких лап так, словно сам был в паутине и ощущал ее вибрации. Прямо перед носом он увидел высушенную до костей руку, и понял, что это его рука, и сам он мертв. Опустошен. Съеден. Осталась одна оболочка.       Потом ракурс поменялся, и вот уже он оглядывается назад, в очередной раз привычно пересчитывая свой отряд. Их тринадцать, с ним — четырнадцать. Он поднимает руку, делая знак быть потише, и с удивлением обнаруживает на ней наручи и перстни. Да и сама рука какая-то неправильная — короткая, широкопалая, мозолистая.       Он смотрит вниз и видит непропорциональное тело, тоже более короткое, широкое; на лицо падают перепачканные листвою и налипшей паутиной вьющиеся волосы. Он проводит рукой по лицу, на котором так странно чувствовать бороду.       Поворачивается спиной к отряду. Крадется. Где-то рядом опасность. Где? Его видение снова меняется и он поджимает под себя восемь длинных лап, покрытых щетинистыми волосинками.       «Синее жжение. Оно ранит глаза. Оно вызывает зуд. Оно причиняет боль. Обойти, обежать вкруг ствола. Не заметят. Тихо. На нити. Сверху. Сети.»       Сверху от него слышатся ответные свисты не громче трущихся листьев. «Сетка. Сетка. Много еды. Тихо».       Он прядет свою нить, следуя за крадущейся едой, такой слепой, такой сочной.       «Сеть готова. И у остальных. Ниже. Нижжжже. Тихо. Он распрямляет сеть, растягивая ее почти всеми конечностями. Он ближе всех, а значит, ему нужно накинуть сеть на первых. Они опаснее.»       Он швыряет сеть прямо в задравшееся белое лицо с широко распахнутыми глазами. Рот посреди щетинок раскрывается в крике. Он видит его всеми восьмью парами глаз, и в то же время видит над собой паука и падающую сеть, видит свою руку, выбрасывающую вверх меч, и видит свои лапы, живо перебирающие нить, чтобы сплести новые путы…       Джон подскочил на кровати, озираясь. Все, кроме дозорных, спали. Никаких пауков.       С колотящимся в груди, как колеса паровоза, сердцем, он лег обратно. Провел рукой по мокрому лицу. Несмотря на свежесть ночи, он ухитрился вспотеть. Наверняка это все последствия недолеченного сотрясения. Еще бы, подпрыгивать в седле, когда совершенно точно нужно было находиться в покое, конечно, и не такое привидится. Этот коротышка уже снился ему недавно, как раз перед тем, как он попал в этот странный замок. Он узнал его, и узнал меч.       «Надеюсь, это снятся мне не духи путников, убитых в лесу где-то неподалеку», — подумал он и был ох как неправ. Во-первых, это был другой лес. Тот же, но другой. И он находился не неподалеку. Он находился прямо здесь. И, одновременно на страшном расстоянии отсюда. И путники были не убиты, но…