— Тебе, правда, это интересно? — притянув колени к подбородку, Миллс попыталась с иронией повторить недавний вопрос.
— Мне интересно, ты знаешь, — в доказательство он совсем выключил телевизор, придвинувшись ближе и забрав тонкие пальцы в свою ладонь.
— Семь лет назад я усыновила ребенка. Генри, — мягкая, совсем непривычная улыбка украсила женское лицо, — в честь моего отца. Шесть лет я растила своего принца, делала все, чтобы он был счастлив. А потом…– неожиданный гром за окном заставил ее поежиться, — потом вдруг объявилась его биологическая мать. Спустя столько лет у нее проснулся материнский инстинкт!— усмехнувшись, Миллс покачала головой. — Целый год я боролась за сына. Целый год ушел на судебные разбирательства, ссоры, скандалы… — воспоминания проносились как кадры кинопленки, заставив глаза заблестеть. — Но я проиграла и потеряла сына.
— Я не понимаю, — нахмурившись, Робин взъерошил волосы. — Что произошло?
— Она оказалась веселее, умнее, — зажмуренные глаза с трудом сдерживали слезы, а зубы до боли вцепились в нижнюю губу, — Генри сразу потянулся к ней. Сначала им разрешили встречи, потом выходные, — она сама нашла руку журналиста, когда очередной раскат грома встретился с молнией, — и в конце суд принял решение, что ребенку лучше будет с родной матерью. А мне оставили просто встречи, жалкие объедки.
— Но… — непонимание вновь читалось на мужском лице, а одеяло накрыло женские ноги.
— Генри сам так захотел, — вздохнув, Реджина прислонила лоб к коленкам, наверно желая скрыться. Сразу захотелось вернуться в детство и спрятаться в шалаше, который отец строил на время грозы. В нем было спокойно и безопасно, а мигающая гирлянда всегда заставляла улыбаться. — Эта женщина, Эмма Свон, — она даже поморщилась от ненавистного имени, поджав губы. — Он все время говорил о ней, спорил со мной, даже стал сбегать. Однажды мы снова поругались, и Генри назвал меня злой, после чего снова убежал. Я просто стала не нужна, понимаешь?
— Он ребенок, Реджина, — Локсли ободряюще улыбнулся, уложив обе ее ладошки себе на щеки. — Он запутался, подумай, какой это стресс. Вы же наверняка очень разные с этой женщиной.
— Да Свон просто подкупила моего сына! Разрешает ему все, потакает любым капризам! Мать года!
— А ты не думала, что она просто исправляет свои ошибки? — журналист не выпустил женских рук, заметив, как их хозяйка встрепенулась, словно птица, попавшая в клетку. — Нужно иметь огромную силу воли, чтобы вернуться к прошлому.
— Хоть ты перестань! Бросила раз, бросит и второй! — не выдержав, она с силой толкнула соседа в плечо, вскочив с кровати.
Несколько шагов измерили небольшой номер, а дождь за окном резко усилился, стараясь обратить внимание на себя. Ветви деревьев, словно огромные лапы, стучали в окно и просили открыть его, впустив их погреться и переждать непогоду. Хитрая осень подобно капризной девушке показывала свой характер: теплый безоблачный вечер в считанные секунды уступил место настоящей буре.
— Генри поймет и все наладится, — покачав головой, Робин сделал глоток виски. — Его мать ты, а та женщина…. — нужные слова никак не хотели приходить на ум, отчего мужские пальцы обводили ободок стакана, — с этим нужно смириться. Каждый заслуживает второй шанс, в том числе и она.
— Хватит! — отмахнувшись, она выставила ладонь вперед, желая остановить бессмысленную и стандартную речь. — Хватит говорить, что он поймет, что все будет хорошо! А что мне делать до этого времени? Когда будет это хорошо? Меня выкинули как ненужную вещь, Локсли! — обессилено выдохнув, она скатилась по стене на пол, стукнув по нему кулаком. — Прекрасно получить шанс за счет меня!
— Это не так, — присев рядом, журналист развел руками. — Как бы то ни было, но вы обе матери. Просто ты с характером, — он даже хихикнул, слегка толкнув брюнетку в бок.
— Ты о чем? — Миллс подняла голову и недовольно прищурилась.
— Ты хочешь все контролировать, Реджина. Ты контролируешь себя, сына, эту Свон, да все наше издательство! А люди хотят свободы, пусть маленькой, но свободы, — Локсли придвинулся чуть ближе, склонившись к женскому уху. В нос ударили сладкие духи, которые впитали в себя запах виски и образовали коктейль, заставивший блаженно прикрыть глаза. — Хочешь совет?
— Ну, давай, умник, — закусив губу, она невольно дернула головой, почувствовав теплое дыхание в шею. — Ты же у нас психолог, — сарказм получился наигранным.
— Я не психолог, — решив не зацикливаться на очередном недовольстве, журналист вложил стакан в руку своей коллеги. — Начни жить. Сделай так, чтобы твоему сыну стало интересно, чтобы он потянулся к тебе. Убери эти глупые рамки, правила. Мне порой кажется, что ты робот, — о последней фразе он пожалел моментально.
— Отличнооо…– рассмеявшись, Реджина вмиг оказалась на ногах. — Я выслушала тебя! Я переживала за тебя, а ты просто назвал меня роботом! Да пошел ты, Локсли! — ее голос впервые, так срывался, а пальцы нервно заламывались, отдавая неприятным хрустом. Погода за окном немедленно поддержала создавшуюся атмосферу, выпустив еще несколько молний, а дождь так и норовил пробраться внутрь и освежить гостей номера.
— Я сказал, что мне кажется! — Локсли не заметил, как тоже перешел на крик и разлил виски на ковер. Темное пятно немедленно растеклось в неровную фигуру, но не привлекло сейчас внимания. — Ты даже не можешь слушать! — вскинув руки, он сделал шаг вперед, окольцевав хрупкие плечи. Хотелось ее встряхнуть и посильнее.
— А я не хочу никого слушать, тем более тебя! — ей хватило сил, чтобы оттолкнуть его и прижаться к стене. — Я просто хочу вернуть сына! Почему этого никто не может понять… — громкий выдох символизировал усталость, а очередной раскат грома заставил вздрогнуть и обнять себя за плечи.
— Я понимаю, — он вдруг перешел на шепот, притянув женщину к себе. Он даже смог зарыться носом в волосы, как уже хотел, и вновь потонуть в этом дурманящем аромате. Чертов алкоголь, но желания отпускать ее совершенно не было. — Я понимаю, — фраза была тихо продублирована, а ладони аккуратно поглаживали тонкие позвонки. — Начни меняться сама и все вокруг изменится.
— Легко сказать, — почувствовав поцелуй в лоб, Реджина резко распахнула глаза, стараясь прогнать наступающую негу, которая обволакивала коконом и утаскивала в свой плен. Помотав головой, она все же освободилась от объятий, облокотившись на балконную дверь. — Я вообще-то не собиралась изливать тебе душу, — хмыкнув, она заметила, что дождь стих и открыла окно. Приятная свежесть и ночная тишина заставили улыбнуться и сделать глубокий вздох.
— Я тоже, — подняв с пола стакан и допив остатки жидкости, журналист включил второй ночник и на миг залюбовался то ли пейзажем за окном, то ли умиротворенной женщиной, смотрящей вдаль. — Жалеешь?
— Нет, — Миллс лишь пожала плечами, а ее пальцы прослеживали траекторию стекающих капель, которые словно маленькие змейки ускользали вниз. — А ты? — женские глаза неожиданно блеснули игривым огоньком, а краешек закушенной губы приковал мужское внимание.
— Нет, — на автомате повторив ответ, Локсли сглотнул и потянулся за новой порцией виски. Алкоголь явно шел ей на пользу. — Почему ты сегодня плакала? Ведь тебе звонил Генри, как я понял.
— Да, — игривый настрой, словно по щелку испарился, поселив в глазах грусть, смешанную с тоской. Мелкий дождик вновь застучал по крышам, отбивая только ему понятный ритм. — Но Генри теперь не до меня. Он ограничился парой фраз, сказав, что все хорошо. Я не видела сына почти два месяца! Он считает меня злой.
— Ты не злая, — мужские ладони осторожно опустились на хрупкие плечи, а подбородок нашел пристанище на темной макушке. — Сложная и вредная, но не злая, — желая подбодрить коллегу, он нарисовал на запотевшем стекле несколько смешных мордашек. — Смотри, это мы делаем вид, что работаем, когда ты проходишь мимо.
— Тогда это Голд, — хихикнув, Миллс дорисовала одной из фигур трость, и устало откинулась на мужскую грудь. — Пойдем, спать. Я очень устала.
— Конечно, — оставив маленький поцелуй в висок, он нехотя отстранился и выкинул опустевшую бутылку, валявшуюся на полу.
Стерев ладонью получившуюся картину, которая медленно исчезала от новых капель, она забралась в постель, пытаясь согреться от неожиданного озноба. Робин почти сразу оказался рядом, решив не устраивать борьбу за одеяло как прошлой ночью.
— Прекрати вертеться как медведь! — не выдержав очередной мужской попытки устроиться удобнее, Реджина пнула соседа в спину.
— Хочешь, я тебя обниму? — прокрутив в голове еще раз недавний разговор и пытаясь представить, что творится в женской голове, Локсли упустил момент, как озвучил вопрос вслух. Мысленно стукнув себя по лбу, он развернулся к ней лицом, ожидая то ли пинка, то ли еще какой-нибудь выходки.
— Конечно, нет, Локсли! — усмехнувшись, она демонстративно отвернулась, отодвинувшись подальше.
— Мне кажется, что тебе это нужно.
— Нет.
— А если отбросить тот факт, что я идиот и шутки у меня идиотские, — издав смешок, журналист не унимался и аккуратно коснулся женского плеча.
— Делай, что хочешь, — фыркнув и устав пререкаться, Миллс легким движением скинула руку, втайне боясь, что мужчина все же сдастся. Чувство быть хоть немного нужной вперемешку с крепким виски породили желание вновь ощутить его объятие, особенно сейчас, когда яркая молния на миг осветила черное небо, заставив вздрогнуть. Светильник несколько раз поморгал и выключился, погрузив номер в полную темноту.
— Ты очень красивая, — кончики пальцев заскользили по женским лопаткам, невзначай поддев бретельку. Губы непроизвольно старались поймать непослушные волосы, щекотавшие подбородок, и так и норовившие попасть в рот.
— Не рассчитывай ни на что, Локсли! — почти невинные поглаживания вызвали маленькую улыбку, которая умело пряталась за маской недовольства и безразличия. Им определенно нельзя пить вместе.
— Ворчать будешь утром, — издеваясь, он прикусил тонкую кожу на ее шее, а рука по-хозяйски расположилась на талии, играя с краями майки, так и рискуя соприкоснуться с кожей. С ней нужно быть смелее, утверждал мужской разум.
— Прекрати… — возмущение сейчас было фальшивым, о чем свидетельствовал тихий стон, усиливший мужскую хватку. Тело совершенно не признавало свою хозяйку, сдаваясь без боя позабытым ощущениям и сильным рукам, держащим так крепко и на удивление бережно.
— У тебя от меня мурашки, — шепча и продолжая свою маленькую игру, журналист убрал мешающие волосы в сторону, потеревшись колючей щекой о плечо. — И мне это нравится.
— Просто холодно, — закрыв глаза, Реджина спрятала лицо в подушку, сдерживаясь от желания замурлыкать, словно кошка у ног хозяина. И когда подобное было в ее жизни? Разум думать отказывался, предлагая лишь различные картинки дальнейших действий.
— Считай, что верю, — тяжесть мужского тела была приятной, а губы прочертили линию от женской скулы к виску. — Спи.
Ответа не последовало, но когда раскат грома вновь попытался выбить окно, она сама забрала его руку, подложив под щеку, а Локсли в свою очередь не удержался от еще одного поцелуя в плечо. Второго раза наверняка уже не будет, решил он.
***
Утро добрым не бывает. Именно данной фразой Робин мог бы описать свое пробуждение. Неприятный и за ночь порядком надоевший дождь продолжал барабанить по стеклу, не оставляя солнцу не единой попытки занять линию обороны. Неприветливый вид за окном прекрасно сочетался с головной болью, стучавшей в висках маленькими молоточками, которые били словно по наковальне. Мышцы стали каменные — наверно он не шевелился несколько часов. Опустив глаза, журналист убедился в последнем предположении, заметив, что Миллс, железная Миллс удобно устроилась под его рукой, переплела их ноги, а ее ладошка мирно покоилась на колючей щеке. Минувший разговор невольно всплыл в затуманенном сознании. Интересно она просто придумает повод для увольнения или остановится на длительных пытках? Эта женщина, скорее всего, выберет пытки, жестокие пытки.
— Ваше Величество, — выведя на женском плече несколько незамысловатых фигур, он заулыбался от тихого мурчания, — пора просыпаться или ковёр-самолет улетит без нас.
— Какой ковёр-самолет? — сонно подняв голову, Реджина не была готова увидеть самодовольного Локсли. Эту наглую ухмылку хотелось скорее стереть и уже желая огреть его посильнее, она растерялась, обнаружив свое местоположение. Попытка проморгаться и даже ущипнуть себя не помогла. Рука так и замерла в полете.
— Не волнуйся, между нами ничего не было, — предотвратив очевидный вопрос, журналист приложил женскую ладонь к губам, оставив легкий поцелуй.
— Я помню, Локсли!
Недовольно поднявшись, она покрутила головой, заметив темное пятно на ковре, и вспомнив их вчерашние беседы по душам, крепкий виски и объятия. И почему она сразу не легла спать? Идиотка.
А потом вспомнился голос Генри, который был абсолютно счастлив со своей матерью и не собирался домой. А потом был он — последнее воспоминание вызвало лишь улыбку. Может, Локсли не такой идиот? Эта мысль была сразу отвергнута.
— Я никому ничего не расскажу, — поцелуй в макушку и уже знакомые руки на плечах заставили ее резко распахнуть глаза и выскользнуть из объятий. — Это останется между нами.
— Ну, еще бы, — ехидно прищурившись, Миллс пожала плечами, — твоя работа зависит от меня, — настало время вернуться к привычному режиму и забыть о проявленной слабости.
— Моя работа зависит от Голда, а ты просто его помощница и не более, — этот раунд он явно оставил за собой, заметив, как дверь ванной громко хлопнула. До первого паука — эта мысль заставила невольно улыбнуться.
***
Аэропорт родного города встретил их привычной суматохой, несмолкающим гулом и вечно спешащими людьми. Порадовала лишь погода: яркое солнце освещало пожелтевшую листву, которая еще задержалась на деревьях и не желала оказаться жертвой местных дворников, а теплый ветерок старательно разгонял облака, позволяя жителям погреться лишний денек.
— Я думал, твой чемодан улетит в теплые страны, — Локсли уже по инерции поймал багаж, не удержавшись от едкого комментария. — Я отвезу тебя домой.
— Не утруждай себя, Локсли, — разведя руками, Миллс безуспешно попыталась отобрать свой чемодан у журналиста. — Отдай, я не маленькая.
— Моя карета ничем не хуже, — игриво подмигнув и прихватив вещи, он отправился к выходу, что-то насвистывая себе под нос. — Догоняй, моя машина на стоянке.
— Локсли! — ответа не последовало.
Женские ругательства в спину, сочетающиеся со звонким стуком каблучков, даже веселили Робина и заставляли петь громче. Их маленькая игра могла бы длиться вечно, но, наконец, добравшись до автомобиля, он погрузил багаж и галантно раскрыл дверцу.
— Прошу, миледи.
— Ты невыносимый, слышишь? Я бы быстрее дошла до такси!
— Простого спасибо было бы достаточно, — Локсли лишь закатил глаза, бросив пиджак на заднее сиденье.
Несмотря на вечерние пробки и огромное желание всех автомобилистов схитрить и сократить путь, у дома Миллс они оказались достаточно быстро. За это время она наверно тысячу раз назвала его идиотом, а он каждый раз желал обозвать ее злюкой, но сдерживался, вспоминая ночное признание. Бередить женские раны, которые она собственноручно каждый день посыпала солью, желания не было.
— Завтра статья должна быть у меня на столе, — заметив, что журналист витает в облаках и по-дурацки улыбается, Реджина толкнула его в плечо. — Локсли, проснись!
— А ты милая, когда жмуришься на солнце, — выбив подобным признанием свою коллегу из колеи, он чуть склонил голову, наблюдая, как маленькие лучики танцуют на женском лице. Они исполняли легкую мазурку, а этой женщине, несомненно, подходит танго. И почему он об этом думает?
— А ты по-прежнему идиот, но… — закусив губу, она нервно заправила выпавшую прядку за ухо, — но спасибо за эту ночь. Для меня это очень важно.
— Просто не все враги, — шагнув вперед, Локсли заставил брюнетку вжаться в автомобиль, не найдя путей к отступлению. — Вспоминай об этом хоть иногда, — склонившись, он едва удержал себя от желания вновь прикусить чувствительный участок на ее шее.
— Я учту, — облизнув пересохшие губы, Миллс расправила несуществующие складки на мужской рубашке и хитро улыбнулась. — А ты готовь статью, а не витай в облаках, Локсли. Твои штучки на меня не действуют.
— Скажи это своим мурашкам, — подмигнув, он тихо хихикнул и скрылся в машине, уже зная женскую реакцию. Хорошо, что она не умеет бросать огненные шары, а то сейчас бы он точно поджарился.
— Дурак, — сдержать улыбки не получилось, а пальцы потеребили ручку чемодана.
— Я идиот, не понижай меня в должности, — рассмеявшись, Робин послал воздушный поцелуй и галантно кивнул. — До завтра, ваше величество.
Автомобиль очень быстро скрылся, оставив за собой лишь облако пыли. Зажмурившись от яркого солнца, она вновь улыбнулась и, наконец, отправилась к подъезду. Сон, ей определенно нужен сон.
