Вернешься?

Честер закуривает сигарету по пути домой. Швыряет мелкие камушки под ногами и злобно выдыхает дым изо рта. Он чертовски зол сейчас. Но зол ли? На самом деле, парень понимает, что это чувство пройдет и совсем скоро сменится обидой. А она, в свою очередь, не станет отпускать его быстро, а останется в гостях надолго. Может быть, даже станет верной спутницей на долгое время. Навсегда. Когда Беннингтон переступает порок собственного дома, его начинает тошнить. То ли от количества выкуренных сигарет, что приближается к седьмой за день, то ли от кома в горле, что неприятно давил всей силой. Он громко хлопает дверью, демонстративно запирая ее на замок. Руки его не слушались, поэтому очень скоро он сдался и плюнул на это. Пусть будет открыта, никто не придет. Или он надеялся, что Шинода все-таки вернется? Только повернувшись спиной к двери, Честер осознал, что находился в помещении совершенно один и вся эта демонстрация злости только зря, ведь ее никто и не видел. Он что-то зло прошептал себе под нос и направился в спальню на второй этаж, куда совсем недавно поднимался не один. Парень перешагнул ступеньки, казалось, что они не закончатся никогда. Когда наконец он преодолел лестницу, которая привела его в пустую комнату, Честер отгородил занавески, впуская в комнату лунный свет. Уже было далеко за полночь, и пора было отправляться в царство Морфея. Но ему не спалось. Честер еще никогда не чувствовал себя так одиноко. Что-то поглощающее засело глубоко внутри и сковывало легкие, не давало вдохнуть полной грудью. Он скорее надеялся на проблемы с легкими, нежели на старую, но давно забытую подругу – депрессию. Очень уж не хотелось парню встретиться с ней вновь. Холодные простыни приняли хозяина и большое широкое одеяло накрыло его, словно воспоминания, которые нахлынули бурным потоком и кажется, не собирались останавливаться. Чез съежился на кровати и улегся на бок, подставив под свет луны спину. Из открытой форточки еле ощутимо дул слабый ветерок, щекотив кожу, словно придавая легкость и крылья за спиной. То, что творилось у него на душе, нельзя было описать ни всеми словами, что есть на белом свете; ни различными красками, даже смешивая их в цветную радугу; никакой-либо эмоций – всего этого бы просто не хватило, даже в их совокупности. Он натянул одеяло до подбородка и крепко сжал его в кулаках, скрипя зубами. «Нет, - думал Честер, - Я не стану убиваться из-за Майка Шиноды. Ха!» Но не сдержал собственного обещания, что дал, и в ту же секунду по щеке скатилась холодная слеза, а тишину в комнате разрядил тяжелый всхлип. Пришлось отдаться эмоциям полностью, чтобы не терпеть буйства внутреннего монстра, который через слезы и крик, словно когтями, выбирался наружу. Хорошо, что его никто не слышал, иначе бы люди подумали, что случилось что-то ужасное. Собственно, для парня и правда случилось ужасное. Честер еще никогда не чувствовал себя так одиноко.