Иллюзия конца

Гарри хотел сказать ей… Он давно хотел ей сказать. Но вот только каждый раз, когда рядом оказывалась рыжеволосая богиня, слова словно падали на дно сундука и запирались на ключ. Он мог часами смотреть, как она улыбается, слушать всё, что она рассказывает, но сказать ей три слова… Почему-то это казалось невероятно сложным. Несколько раз, когда он был особо к этому близок, разум услужливо убеждал его сказать. Ведь это не трудно. Три слова. Десять букв. Но каждый раз что-то мешало. То Рон с Гермионой, то она на что-то отвлечется, то духу не хватит… Он уже извелся, придумывая сотни её ответов, сотни развитий событий, однако, никогда не знаешь наверняка, пока не попробуешь. Джинни всегда была для него особенной. Когда он в конце каждого лета гостил у Уизли в Норе, Джинни неизменно притягивала его взгляд, но только в прошлом году он по-настоящему понял, насколько она важна для него. Он знал, что нравится ей, но так же знал о её ухажёрах, которые толпами кружили вокруг неё. Гарри сел на кровать, оперевшись спиной на изголовье и подтянув ноги к груди. — Рон? — больше молчать он не мог. Ему надоели постоянные недомолвки, надоело всегда уходить в себя и пытаться одному решать что делать, надоело быть лишенным поддержки. Он не привык делать что-то в одиночку, ему всегда помогали. И вот сейчас он очень отчётливо чувствовал, что нуждается в помощи Рона. — Что? — отозвался рыжий и завалился на кровать, положив руки под голову. — Я хотел обсудить… Джинни, — эти слова дались непросто. Гарри не был до конца уверен в том, как Рон отреагирует на это. — Да? — Рон опёрся на локоть и заглянул Гарри в лицо. — Я… я знаю, ты не любишь её парней… И твоё отношение ко мне может измениться после того, что я скажу, но… — Нет, — прервал друга Рон, спокойно глядя прямо ему в глаза. — Что — нет? — Гарри был несколько ошеломлён. — Я знаю, о чём ты. Мы не раз обсуждали парней Джинни. Она моя сестра, и мне неприятно видеть её с кем-то, но это неизбежно, понимаешь? Гарри кивнул, не желая прерывать монолог друга. Рон продолжил: — Рано или поздно это должно было случиться. У неё были и будут парни, и я не вправе ей мешать. И ещё… — Рон немного замялся и отвел взгляд, — Моё отношение может измениться к кому угодно, но только не к тебе. Гарри улыбнулся, встал с кровати и похлопал Рона по плечу. — Я люблю её. — Я знаю, — Рон посмотрел на него очень серьёзно, — Но если ты её обидишь, я за себя не ручаюсь. * * * Гермиона сидела в своей комнате на подоконнике, подтянув ноги к груди и обняв их руками. За окном тлели остатки розового заката, а в сердце поселилось неведомое ранее чувство. Боль? Жалость? Неопределённость? Да. Скорее неопределённость. Она не понимала, что чувствует к Малфою, и что должна. Она запуталась в пучине чувств, эмоций и слов. Такого никогда не было раньше. Он был всё тем же… и другим. Она словно смогла заглянуть под маску, приоткрыть завесу тайны, которую светловолосый мальчишка скрывал шесть долгих лет. Она увидела его другого, живого, улыбающегося. Каждый день, каждый час, каждую минуту в нём боролись две правды. Ангел и демон. Свет и тьма. И Гермиона, увидев всё это, безумно захотела помочь ему. Помочь определиться. Помочь сделать правильный выбор. Она не понимала, почему… но что-то изменилось в нём. И это что-то её манило. У души человека особенный аромат… И притягивает нас к тем или иным людям не внешность, не характер, а именно аромат души… Может быть дело действительно в этом? В аромате души? Гермиона прижалась лбом к холодному стеклу. Возможно, он там, за стеной, а может, несмотря на отбой, гуляет по замку. Но где бы он ни был, ей неожиданно захотелось ощутить близость его тела, почувствовать лёгкий аромат его одеколона и власть, источаемую всеми фибрами его души. После разговора с Джинни она запуталась ещё больше. Казалось бы, подруга на её стороне, вот только Гермиона и сама понимала, что это неправильно. Всё, что она чувствует — ошибка. Чудовищная ошибка, за которую потом придётся расплачиваться. Кто знает, может на кону окажется слишком многое? Она хотела спать… и не хотела. Потому что мысли о светловолосом слизеринце не выходили у неё из головы. Слишком многое произошло за последние несколько дней, и вдобавок этот сон… Этому должно было быть логическое объяснение, но его не было. И именно эти мысли мешали ей заснуть, мешали сосредоточиться на чём-то. Гермиона была не из тех девушек, кто легко влюбляется, вешается на первого встречного и готова отдаться всем и сразу. Но сейчас… Можно ли сказать, что она влюбилась? Разум кричал: Нет! Нет! Конечно, нет! Ты не могла влюбиться в этого хорька! Он же Малфой! Это невозможно! Но сердце… сердце говорило об обратном. Только не пытайся себя обмануть, Гермиона. Ты же знаешь, что все равно не получится. Признайся, он нужен тебе.