«Cтрасть и Высокомерие, или Что важнее гордости?»

Глава IX С наступлением октября погода заметно ухудшилась, стало гораздо больше туманов и сырости, так что по утрам, выбираясь из дома, Элизабет зябко ежилась. Тем не менее, девушка каждое утро неизменно отправлялась на свой привычный моцион. Отчасти эти прогулки были данью завязавшейся дружбы с семействами мелких фермеров, которых в округе было множество. В этих случаях ее путь лежал через поля, не высохшие от утренней росы, и подол ее платья, намокнув, холодил ноги, так что в скором времени пришлось вынимать из сундука теплые шерстяные чулки и высокие ботинки. Поздней осенью парк Розингс облетел и увял, и теперь уже не поражал воображение богатством и роскошью. Тем не менее, подстриженные кусты все еще сохраняли свои фигурные очертания. Гости леди де Бёр разъехались еще в сентябре, и Элизабет, как ей казалось, обрела прежнее спокойствие и невозмутимость. Стоило признать, присутствие мистера Дарси порядком нервировало ее и приводило в ненужное смятение. Девушка была уверена, что все эти чувства — следствие ее обиды и гнева, вызванного заносчивостью и гордыней известного джентльмена, но было еще что-то, чего Лиззи не понимала, и потому немного беспокоилась. Пришло несколько писем от Джейн, в которых, впрочем, не содержалось никаких неожиданных новостей, и потому повествовали они только о тоске сестры и сожалении, что до весны ей не удастся увидеться с Лиззи. От мистера Бингли не было никаких вестей, что чрезмерно расстраивало Элизабет. В комнатах теперь топили камины, и Элизабет, усаживаясь с книгой у огня, любила уютно дремать под негромкие разговоры Люси. По большей части эти разговоры юной служанки сводились к унылым жалобам, на которые Лиззи не слишком обращала внимание. Тем не менее, в конце месяца она уговорила мистера Коллинза свозить ее на ярмарку, где купила шерсти и шелка, а также лент, тесьмы и пуговиц для своего рукоделия. И теперь в свободное время она мастерила теплые вещи знакомым фермерам и подарки к Рождеству. Люси она готовила нарядную шляпку, а Мэри новый фартук. Нельзя сказать, что девушка была счастлива в Хансфорде, но по большей части ее устраивала та жизнь, которую она вела здесь. За последнее время у нее появилось несколько друзей среди простых жен фермеров, которые уважали ее и ценили те немногие усилия, которые Лиззи прилагала, чтобы немного украсить их нелегкий быт. Она играла с их малышами, разучивала незатейливые песенки со старшими дочками, передавала джем и пудинги, которые оставались у Мэри, и старалась хоть немного развлечь усталых женщин, которые ежедневно тяжело работали. Но вскоре и в размеренной жизни Элизабет произошли некоторые изменения, и началу этих изменений положил поспешный отъезд миссис Дженкинсон, которая накануне получила печальные известия от своей скоропостижно овдовевшей сестры. Леди де Бёр очень сочувствовала своей компаньонке и, разумеется, не стала препятствовать ее путешествию в Гилфорд, а лишившись подруги, леди Кэтрин все чаще стала приглашать к себе Коллинзов, и Лиззи пришлось смириться с тем, что проводить свои вечера в ближайшие недели она станет в Розингс. Но вскоре ей пришлось и вовсе переселиться в большой дом. Однажды утром, когда Лиззи, собираясь угостить куском отменного пирога с мясом семью ближайшего фермера, натягивала перчатки в прихожей, из Розингс принесли записку: «Умоляю, — писала леди де Бёр, — помогите мне пережить это страшное горе… моя девочка! Моя бедная девочка!.. Доктор Кларк приехал вчера и до сих пор не отходит от нее. У бедняжки жар, она бредит и мечется! А меня не пускают к ней. Миссис Дженкинсон нет со мной рядом, и мне не на кого больше положиться. Я теряю всякую надежду. Умоляю, мистер Коллинз, вы не забудете всего добра, что я делала, помогите мне своим словом, поддержите меня молитвой и тогда, возможно, моя девочка поправится». — Я должен ехать, — решил мистер Коллинз. — Мне кажется, разумнее будет поехать вместе, — ответила Элизабет, снова завязывая ленты своей шляпки, которую успела снять, пока супруг читал послание. — Надеюсь, я смогу хоть немного утешить бедную леди де Бёр. — О, дорогая, — растроганно ответил Коллинз, — разумеется, разумеется. Леди Кэтрин не сможет не оценить нашей щедрости и нашего отклика на ее горе. В богатом доме их встречали слуги и леди, которая, сидя в гостиной в компании доктора, тяжело вздыхала и прижимала к глазам зажатый в кулачке платок. Бедная женщина не могла найти в себе сил от отчаяния. — О, дорогая, если бы вы смогли, если бы вы только смогли помочь ей, — протянула она руки к Элизабет, как только девушка с мистером Коллинзом вошли в комнату, — ведь она так страдает! Оказалось, что кроме доктора Кларка и сиделки больше некому было позаботиться о несчастной мисс де Бёр, и Лиззи пришлось согласиться на предложение леди Кэтрин погостить у них несколько дней и попытаться помочь бедняжке, хотя бы до тех пор, пока не приедет миссис Дженкинсон или не поправится сама мисс де Бёр. Первая неделя в большом доме для Лиззи прошла тихо, ей отвели комнату совсем недалеко от комнаты мисс Энн, и девушка приступила к своим обязанностям. Она помогала больной, читала ей, развлекала разговорами, если бедняжка не спала, и со временем мисс Энн так привязалась к Лиззи, что не могла без нее провести и полчаса. Так прошло несколько дней, пока в Розингс совершенно неожиданно не вернулся мистер Дарси. Приехал джентльмен поздно, часы вот-вот должны были пробить полночь, и в поместье его никто не ждал с тех пор, как он уехал отсюда в сентябре. Но теперь он снова собственной персоной был здесь.