Stay alive

Стюарт хрипло вдыхает, на секунду закрывая глаза и откидывая голову назад. И только тогда чувствует, как девушка перед ним идёт на дно, обмякнув в его руках. Вода плещется вокруг, заставляя парня прижаться спиной к одной из свай, на которых стоит пирс. Слышит, как сверху барабанит дождь, а рядом, за пределами их временного укрытия, капли тяжело врезаются в ранее спокойную гладь воды, которая теперь пребывает в хаосе. Брызги летят в лицо Стюарта, и он внезапно осознаёт: если он прямо сейчас не нырнёт и не подхватит её под руки, она уйдёт на дно. Тяжело дышит, пытаясь удержать себя и её над водой. И только тогда обращает внимание на то, что девушка кажется слишком неживой. Глаза закрыты, рот приоткрыт, а сама она просто висит в его руках, совсем не реагируя на окружающее. — Блять, — произносит на выдохе, оглядываясь вокруг себя, Твомбли. Приобнимает её, зарываясь носом в мокрые светлые волосы, что блестят в свете луны. Парень нервно закусывает губу, тяжело дыша. Прижимает обмякшее тело к себе, крутя головой из стороны в сторону. Не решается крикнуть, чтобы позвать на помощь, ведь преследователи могли не уйти далеко. — Твою мать, — шепчет, закрывая глаза на один короткий момент. И тогда же неестественно дёргается, резко распахивая ранее закрытые веки. Хватается рукой за непонятно откуда торчащий крючок на свае, подтягиваясь. До боли в челюсти сжимает зубы, пытаясь поднять и блондинку хоть чуть-чуть над водой. И тогда же шторм даёт о себе знать, очередной волной врезаясь в затылок парня. Это выбивает его из колеи не меньше, чем на пару секунд, но этого вполне хватает на то, чтобы девушка снова начала погружаться в толщу воды. Ныряет, теперь резко хватая её за руку. Тянет за собой, на поверхность. Напряжённо думает, пытаясь найти хоть какой-то путь к отступлению. И замечает небольшой выступ в земле. Гребёт одной рукой, хватая ртом воздух и пытаясь при этом держать голову над водой, периодически хватая пытающиеся уплыть в неизвестном направлении его собственные очки. Подхватывает девушку под руки, отдавая последние силы, оставшиеся у него, на то, чтобы закинуть её обмякшее тело на выступ. Аккуратно укладывает, затем запрыгивая и поджимая колени к груди, обняв их. Кладёт голову, поворачиваясь лицом к блондинке. На лице застывшая гримаса безразличности: глаза прикрыты, зрачки под ними не дёргаются; губы слегка приоткрыты, но из них не вырываются выдохи. Тело неподвижно, руки лежат по бокам в расслабленном положении. Просто лежит на спине, будто бы она и вправду мертва. Парень невольно вздрагивает при этой мысли, прислушиваясь к наушнику в ухе, который, вероятно, чудом не выпал после погони и прыжка в воду. — Ребят, вы там ещё живы? — спрашивает первое, что приходит на ум. И в ответ слышит одно лишь неприятное дребезжание, будто бы приёмник барахлит. Закусывает губу, протирая очки мокрым краем пиджака. Надевает их на нос, теперь хотя бы различая виднеющуюся вдалеке, мерцающую множеством огней, Статую Свободы. И снова кидает взгляд на напарницу. Она спасла ему жизнь. Хотя они могли просто всплыть на поверхность, но она всё же решилась на этот шаг… Никому не нужный, ведь они — совсем разные люди. Тихо смеётся, ведь она — не человек, как он понял ранее. И сейчас остаются два варианта последующих событий — либо она и вправду оживёт, тем самым окончательно убедив Стюарта в том, что всё это не очередной бред, либо же она умрёт. И от этой мысли почему-то на душе Стюарта становиться гадко. Почему она поцеловала его? Почему попыталась сохранить его жизнь таким странным способом? Стюарт теряется в своих мыслях, когда белая молния рассекает небо на две части, а спустя секунду уши пронзает оглушающий грохот грома. Твомбли переводит дыхание, наблюдая за тем, как капли тяжело врезаются в и без того неспокойную воду. Шум. Не только городской, но и шум стихии. Бушующего шторма и грозы на пару с сильным ливнем. А ещё бездыханное тело девушки, лежащее рядом. Очередные брызги врезаются в мокрую одежду, заставляя парня лишь ещё больше нахмуриться. Отчего-то хочется прямо сейчас взять и закурить, потому что нервы у него на пределе. Слышит собственное оглушающее сердцебиение, что стучит где-то в мозгах. Изо рта вырывается нервный смех, пока парень прижимает сжатую в кулак ладонь к мокрым губам, кусая костяшки. Закусывает губу, чувствуя солёный привкус воды и… Малину. — Что за…? — спрашивает в пустоту, снова облизывая губы. И правда, вкус малины парень отчётливо чувствует, начиная совсем теряться в неизвестности. Он не ел малину сегодня. Он не любит малину. А единственное, что… Перед глазами всплывает тот момент, когда Джейн, уже прощаясь с ними, подбежала к Эмили и вручила блеск для губ. Такая обычная детская вещь, которая в тот момент показалась ему чем-то смешным и забавным. — Ты и вправду имбецил, Твомбли, — хмыкает, смеясь сам над собой. Устало облокачивается спиной на неровные выступы бетона за спиной. Поднимает взгляд на деревянные балки над головой, едва различая их в ночной мгле. — Ты хренов дебил, Стюарт! — мысленно даёт себе смачный подзатыльник, всё ещё усмехаясь, словно сумасшедший. Поворачивает голову в сторону белокурой, которая так и лежит на том же месте в той же позиции. Не дышит. И от этого Стюарту становиться жутко, пока сам парень лишь изнеможённо прижимается к бетону. Хренов сладковатый вкус малины чувствуется на языке, вызывая противоречивые чувства. Прими правду, Стюарт, рядом с тобой труп девушки. И эта девушка буквально тебе жизнь спасла пару минут назад. Смешно? Ни капельки. Почему у него даже не возникло мыслей, чтобы сделать ей сейчас искусственное дыхание? Или вывести воду из лёгких? Совсем отупел, Стюарт, или ты просто сегодня не в себе? Бьётся затылком о твёрдую поверхность, тяжело вздыхая и недовольно бормоча себе под нос. О, эта ночка будет долгой. Особенно, если учесть, что она будет холодной, учитывая состояние его одежды, погоду, а так же его местонахождение. Приехал блин к другу, нарвался на очередные неприятности… Мирового масштаба! Ливень становится сильнее — теперь капли постоянно рикошетят в Стюарта, заставляя того недовольно морщиться. О, эта ночка и вправду будет долгой, только теперь главное заснуть, ибо ждать до утра ещё слишком долго, а блондинка вряд ли проснётся вообще. Да, порой холодность Стюарта удивляет. И пугает. В некоторых ситуациях он и вправду может сохранить предельное спокойствие. Иногда он может относиться ко всему, будто это его вовсе и не касается. Вот только сегодня ему правда стало страшно. И почему-то Стюарт запаниковал. И ощутил страх не только за себя, но и за… Нет. Нет. Ни за кого он не ощутил страх. Он просто посочувствовал. Он просто выполнял то, о чём его попросили. Тогда, Стюарт, какого хрена ты захотел помочь ей вообще? Отмахивается от навязчивой мысли, сонно глядя на Манхэттен через пролив. Устало прижимается спиной к бетону, закрывая глаза. И плавно уходит в сон, понимая, что отдых сейчас ему слишком необходим.

***

Холодные брызги летят мне в лицо, с силой врезаясь в щеки и тем самым заставляя очнуться, будто бы ото сна. Веки плавно поднимаются, а зрачки постепенно сосредотачиваются на окружающем меня мире. Тру рукой затёкшую после долгого лежания шею, приподнимаюсь на локтях и фокусирую взгляд на воде. Едва прикасаюсь кончиками пальцев к поверхности ныне спокойной глади, ощущая приятную прохладу. Завожу непослушную прядь светлых волос за ухо, оглядываясь. Теперь уже сажусь, принимая вертикальное положение и замечая мирно сопящего рядом со мной Стюарта, который сложил руки на груди. Ещё чуть-чуть и его очки упадут с кончика носа… Ещё пребывая в полудрёме, на коленях подбираюсь к парню и, видимо, совсем не осознавая свои действия, аккуратно поправляю очки. И в следующий момент чувствую, как Стюарт резко хватает моё запястье, заставляя зашипеть от боли: — Стюарт! — Твомбли резко распахивает глаза, настороженно глядя на меня, а затем, будто бы очнувшись, отпускает руку. И сразу же я одёргиваю её, прижимая руку к груди и растирая второй больное место. Неловкость кажется мне чем-то странным в этот момент, ведь мы так и продолжаем удивлённо смотреть друг на друга, замерев. Я удрученно моргаю, отстраняясь и садясь рядом с ним. Прислоняюсь к холодной стене за спиной, пристыженно глядя на воду. — Прости, но что…это было? — тихо спрашивает Стюарт хриплым голосом, тогда же прочищая горло. — Я вроде-как поправляла твои очки, — прикусываю губу, неловко улыбаюсь. Стюарт хмыкает, говоря: — Однако, после всего увиденного я даже не удивлён, — трёт губы пальцами, будто пытаясь что-то стереть. — Что ты делаешь? — спрашиваю, кидая секундный взгляд на парня. — А ты разве не помнишь, что ты сделала в последний момент перед своей отключкой? — спрашивает с лёгкой усмешкой на губах, щуря глаза. На пару секунд задумываюсь, пустым взглядом сверля деревянные сваи, на которых установлен пирс. И тут же перед глазами начинают мелькать картинки. Прыжок. Обволакивающая моё тело со всех сторон вода. Дно и толчок. Тёплая рука Стюарта. А затем… Меняюсь в лице, бормоча под нос: — Миленько. — Ещё бы, — хмуро оглядывает спокойную воду, в какой-то момент почему-то задерживая свой взгляд на мне. — Почему малина? — внезапно спрашивает, отчего я удивлённо выгибаю бровь, поворачивая лицо к парню. — Что? — непонимающе произношу, хлопая ресницами. — Почему малина? — более настойчиво и раздраженно говорит, теперь заинтересованно глядя мне в глаза. Пронизывающий взгляд карих глаз, который… — Ты о… — открываю рот в немом вопросе, тогда же вспоминая о блеске для губ. — О да, — кивает, выжидающе глядя. Только сейчас замечаю, что моё голое плечо касается его пиджака. — Эм… Ну… — тяну гласные, морщась. — Ну просто я люблю малину. А что? — Ничего, — поспешно отнекивается, отворачиваясь. Замечаю едва заметную улыбку на его губах. — Может, всё же скажешь, зачем поцеловала меня? — перестаёт улыбаться, щуря глаза. Внезапная перемена настроения настораживает меня. — Чтобы ты выжил, — говорю само собой разумеющееся. — Мы могли всплыть на поверхность, — парирует, говоря с претензией. — Нет, не могли, — нервно потираю шею, сверля взглядом невидимую точку на воде. — Ты уверена? — издёвка. Бесит. — Полностью, — фыркаю. — Хорошо, но даже если бы ты не поцеловала меня, я бы всё равно продержался ещё минуты две, а потому ты бы сделала мне искусственное дыхание без близкого контакта своих пухлых покусанных губ со вкусом малины, — тараторит, ожидая моей реакции. — Прости, но ты только что в точности описал все понравившиеся черты моих губ, или мне послышалось? — пускаю смешок, поднимая глаза на его лицо, что искажается в кривой усмешке. — Тебе послышалось, — говорит уверенно, хотя я отдалённо чувствую, что он сейчас пытается унять дрожащие пальцы. Ох, Стюарт, нервы надо лечить. — Я бы так не сказала, — перехожу в наступление. — И всё же, похоже, сейчас ты попросту отрицаешь правду. — Какую же? — выгибаю бровь, пока парень, теперь явно набравшись смелости, не выпаливает: — Тебе хотелось поцеловать меня. — Глупости, — смеюсь, закатывая глаза. — Вовсе нет, — не прекращает давить. — Перестань, — вмиг беру свои эмоции под контроль, становясь серьёзной. — Что, перестань? — щурит глаза, будто лис. Черт, даже Стюарт схож в характере с Ногицунэ! — Давить на меня взглядом, будто бы хочешь получить нужный тебе ответ, — произношу, не отрывая глаз от его расширившихся зрачков. — Я хочу услышать правду, хочу узнать, почему ты поцеловала меня, — настойчиво говорит. Нет уж, Стюарт, здесь я одна буду оставаться той, кто может чувствовать эмоции людей и основное направление мыслей. И почему-то сейчас я отчётливо ощущаю, что ты зациклен на мне. Но тебе я этого не скажу, нет-нет. — Чтобы ты выжил, я говорю тебе правду, поэтому отстань, — складываю руки на груди, отворачиваясь. Хватает меня за запястье, надавливая. Я недовольно вскрикиваю: — Что ты делаешь? — черт, это уже другое запястье! Он мне на обоих синяки оставить хочет? Ладно, чего я нервничаю? — Пытаюсь проверить, врёшь ли ты, — сжимает пальцы, отчего я чувствую давление на вены. — Дурак, я мертва. У меня сердце не бьётся, — фыркаю, выдавая первый попавшийся в голове миф. — Нет, я чувствую, — мотает головой, пододвигаясь ко мне ближе. — Ладно, — соглашаюсь под его давлением и пристальным взглядом из-за очков. — И сейчас твоё сердце стучит, — усмехается, будто бы чувствуя вкус победы во рту. — А сейчас? — улыбаюсь, чувствуя, как делаю уже заранее выученный трюк, спасибо Айзеку. Теперь вместо молотка в груди у меня спокойные удары с интервалом ровно в семь секунд. — КАК? — изумлённо выкрикивает. — Контролировать сердцебиение? Проблема, — усмехаюсь, теперь уже точно предчувствуя своё превосходство. — В таком случае… — нервно начинает. — Да, пошли искать детектор лжи. Делать нам нечего, — снова беру свои эмоции под контроль, фыркаю. Насмешка вместо веселья. Блин, Эмили, ты тут, оказывается, бог элементарного сарказма уровня ученика средних классов? А повышать свои умения собираешься, или так и останешься в подростковом возрасте на всю жизнь? — Ей-богу, как дети малые себя ведём. — Да ну, — недовольно бурчит. Долгое молчание. Тишина затягивается как минимум минут на пять, пока Стюарт внезапно, опомнившись, не отпускает моё запястье. Переводит пристальный взгляд на тихую гладь воды. — Почему ты больше не огрызаешься? — спрашивает внезапно Стюарт. — Ты хамишь, но теперь не говоришь, будто хочешь уколоть меня в самое сердце. — Спасибо за комплимент, — бормочу недовольно, с некоторой злобой. — Я серьёзно, — говорит твёрдо. — А смысл? — спрашиваю, потирая голые плечи, когда холодный ветер подхватывает мои волосы. — Раньше ты его видела, — говорит, поворачиваясь ко мне. Я на секунду поднимаю взгляд на него, ожидая подвоха. — Это было раньше, — отвечаю, передёргивая плечами. — Это было буквально вчера, — парирует, заставляя меня судорожно прикрыть глаза, снова вспоминая разговор с Ногицунэ. Снова замираем, каждый глядя на воду. Стюарт нервно тарабанит пальцами по стенке сбоку, пока я нервно кусаю кожу на костяшках. Даже не знаю, эта привычка у меня от Стайлза, который так делал, или я сама всё ещё в душе старшеклассница? — Стюарт, почему ты всё ещё не связался с Маркусом? — спрашиваю внезапно, удивлённо подмечая, что уже вообще-то утро. — Приёмник барахлит, Эми. — Не называй меня так. — Ладно. Снимаю свой наушник, обнаруживая, что из того слышится сплошное дребезжание. Видимо, для них вода не несёт пользу. И тут же я начинаю аккуратно щёлкать пальцами по устройству, надеясь, что-то заработает. — Что ты делаешь? — восклицает парень, пытаясь вырвать наушник у меня из рук. — То, что ты, похоже, так и не удосужился сделать, — вмиг дребезжание прерывается и я слышу знакомую тишину. Щелчок, а затем пиканье. Он…он заработал и берёт связь? — Ребят… — отчаянный голос Стефана будто бы вырывает меня из прострации. — Вы там живы? Ну ответьте же… — Да, Стеф! Стефан, мы живы! — облегчённо кричу, замечая, как Стюарт прикрывает глаза, сжимая пальцами переносицу. На его губах появляется некое подобие улыбки, которое лишь поднимает мне настроение. — О боже! Марс, они живы! Зови всех! Марс! — слышу радостный победный вопль Марселя, а затем вопрос со стороны блондина. — Как вы? Где вы были всю ночь? — Долго рассказывать… — растерянно произношу, краем глаза наблюдая за Стюартом, который что-то бормочет себе под нос. — Если коротко, то вчера мы оторвались от погони, прыгнув в воду с пирса. — Оу, — молвит тихо Стеф. — Да. Поэтому, знаешь ли… — начинаю как-то деловито, в тот же момент понимая, что мне уже попросту облом просить его с уважением. — Короче, Мёрфи, отправьте к нам кого-то. — Ну да, как ты похоже догадалась, мы сейчас в институте, — хмыкаю, секундой позже вздрагивая от того, что я случайно наваливаюсь на его грудь. Вскакиваю, испуганно хлопая ресницами и с зарождающимся волнением в сердце глядя на Стюарта, который озадаченно смотрит на меня исподлобья. — Ей, ты ещё там? Эмили? Стюарт? — слова так и замирают у меня в горле, но я не могу подать даже малейшего знака, что я всё ещё слышу мелкого. Я смотрю на Твомбли, в ожидании реакции, но, похоже, первым от моей оплошности, задевшей нас обоих, просыпается именно Стюарт: — Да, Стеф. Мы всё ещё здесь. Мы находимся под деревянным пирсом, который выходит от парка на Бруклине. Прямо напротив Статуя Свободы и он единственный на этой стороне. Найдёте быстро, — звучит утвердительный ответ из наушника, а затем связь отключается. Стюарт вырывает устройство у меня из руки, засовывая в карман джинсов. Молчит, заставляя меня нервничать. Прикусываю губу, отводя забитый взгляд на гладь воды. Стюарт же, наоборот, не пренебрегает возможностью рассмотреть меня, облизывая пересохшие губы. Из-за линз очков с чёрной оправой кареглазый скользит взглядом сначала по моему лицу, а затем по шее и ключице. И возвращается обратно, задерживая свой взор на моих опущенных глазах. — Это сейчас ты серьёзно смутилась, или просто красиво притворяешься? — Стюарт спрашивает с удивлением, отчего я моментально поднимаю голову, встречаясь с его расширенными зрачками. Хлопаю ресницами, тихо говоря: — О чём ты… — Ладно, проехали, — едва сдерживаю себя, что бы не выдохнуть с облегчением. Не знаю, но только что мне почему-то стало так неудобно перед ним, будто бы я сделала что-то и вправду слишком вызывающее. Стоп, похоже повышенная эмоциональность вампира сыграла свою роль? Опять? — Кстати, спасибо тебе, — внезапно молвит, поправляя очки на носу. Проводит рукой по влажным тёмным волосам, блуждая взглядом по мне. — За что? — изумлённо спрашиваю. — За то, что не бросила меня, — чувствую, как мои щеки приобретают розоватый оттенок, отчего я поспешно предпочитаю окончательно распустить волосы, чтобы те хоть чуть-чуть прикрыли мои пылающие щёки. И всё равно я не укрываюсь от пристального взгляда Стюарта, на губах которого играет едва заметная усмешка.

***

[Соз­да­валось под: Ramin Djawadi — Light of the seven] Медленные шаги и тихое дыхание. Тишина вокруг. А она идёт, молча всхлипывая. Сжимает пухлые губы, моргая. Вытирает слёзы тыльной стороной ладони, снова чувствуя, как перехватывает дыхание. И делает маленькие шаги по лестнице, поднимаясь на последний этаж. Будучи незамеченной, легко проделать таковое. Снова прижимает руку к стене, едва держась на ногах от боли. Душевной и физической. Тело будто горит в аду, а мысли медленно возвращаются только к одному предложению. Шаг. Всхлип. Падает. Снова встаёт на ноги, не обращая внимания на содранные в кровь колени. Смахивает слёзы, продолжая идти по лестнице вверх. Потому что ей нельзя оставаться. Потому что пока есть шанс, она должна им воспользоваться. И она это сделает. Да, она признаёт, что слабая. Признаёт, что не может. Признаёт, что трусиха. Признаёт, что она недостойна. Ей плевать на других, ведь собственный океан боли уже закрыл ей глаза на остальной мир, давая возможность лишь видеть и чувствовать, как сердце разрывается внутри. Как боль, словно цунами, накрывает её с головой. И почему-то именно сейчас холод и флегматичность пропадают, давая волю чувствам. Почему-то только сейчас она начинает буквально тонуть в собственном омуте страданий. Тяжело открывает железную дверь, ведущую на крышу. Втягивает носом холодный воздух и едва не падает на шершавое покрытие, когда сильный ветер врезается в лицо и тело, пытаясь сбить девушку с и так слабых ног. И теперь она не всхлипывает, а лишь сквозь слёзы смотрит на город. Но не чувствует ничего — ведь пустоту внутри невозможно искоренить. И желает в этот момент она лишь одного. И эта мечта должна исполниться. Начинает накрапывать слабый дождь, пока она кидает в сторону мобильник и лёгкую куртку, оставаясь в одних черных джинсах и яркой желтой майке. И тогда она подходит к краю. И тогда она смотрит вниз.

Ранее…

Летящей походкой иду по коридору, держа в руке белую чашку со свежим капучино. Улыбаюсь прошедшей мимо меня Джейн, которая кивком приветствует меня. Прохожу одну из больших комнат, замечая впереди два знакомых силуэта. Одного брюнета я сразу же узнаю, а именно Алека Лайтвуда, который о чём-то говорит с азиатом, что ниже его ростом всего лишь на несколько сантиметров. Я тихо подхожу к ним, ожидая, когда они закончат, чтобы поприветствовать. И спустя секунду маг с кошачьими глазами поворачивается ко мне, улыбаясь: — Эмили, если я не ошибаюсь? — Именно так, а вы, насколько я знаю, Магнус, — улыбаюсь в ответ, отпивая горячего кофе. Замечаю пристальный взгляд Лайтвуда, который молча стоит рядом. — А вы встречаетесь, как я поняла? — спрашиваю. — Женаты, — усмехается Бейн, показывая мне свою руку, на которой, среди прочих колец, я вижу обручальное. — Оу, извините за моё невежество, — улыбаюсь, пытаясь сделать невинный вид. Продолжаю свой путь вместе с букой-Алеком, который буравит меня взглядом и милым Магнусом, который продолжает говорить: — Ну что ты, ничего страшного. Алек, перестань смотреть так на девушку, я от тебя уж точно до конца веков не смоюсь, — целует Лайтвуда в губы, просто беспардонно останавливаясь, пока я, ухмыляясь, закатываю глаза. Они и вправду подходят друг другу. И я в этом точно уверена. Чувствую, как вибрирует в кармане джинсов мобильник, отчего я спешу вытащить его свободной левой рукой и принять вызов отца, оживлённо говоря с радостью, ибо слишком давно я слышала родной голос: — Привет, пап. Как дела? — захожу в комнату, в которой сейчас находятся все участники стаи Маккола, Барри, Маркус, Саймон, Иззи и Стюарт, который прячет глаза от меня. — Привет, Эмили, — голос отца почему-то звучит с некой грустью, отчего я настороженно вслушиваюсь в динамик. Киваю всем, чуть улыбнувшись. Прижимаю телефон к уху, в это время снова отпивая глоток кофе. — Пап, что случилось? — спрашиваю, хмуря брови. — Пап, у вас там всё в порядке? — взволнованно останавливаюсь, пройдя всего лишь пару шагов от дверного проёма. — Эмили… — голос отца срывается на шёпот. — Я…я не знаю, как тебе это сказать, но… — замолкает, отчего мне отвечает лишь дребезжание в динамике. — Пап, что случилось?! — спрашиваю напряженно, повышая голос. Ребята напротив, что стоят сейчас в метрах пяти от меня, переводят на меня озадаченные взгляды, на что я лишь делаю небрежный жест рукой, говоря, что всё под контролем. И хренов контроль исчезает практически в ту же самую секунду. — Лорэйн, Эмили… — озадаченно хлопаю ресницами, внезапно чувствуя, насколько горячей кажется мне чашка в правой руке. Всё ещё прижимаю телефон к уху, ожидая, что скажет отец. Нет, он никогда не произносил имя мамы так. Никогда он так не делал. Его дрожащий голос и напряженное дыхание по ту сторону трубки настораживает. Точнее пугает, хотя внешне я никак не показываю своих чувств, всё ещё сохраняя улыбку на лице. — Твою мать убили сегодня ночью, Эмили. В голове несколько раз успевают пронестись эти слова, пока до меня окончательно не доходит их смысл. Я задерживаю дыхание, останавливаясь. Твоя мать мертва, Эмили… Из руки так случайно выпадает телефон, когда я просто разжимаю пальцы, пустым взглядом теперь уже сверля паркет под ногами. Чувствую, как он ударяется об пол, отлетая куда-то в сторону, хоть и не придаю этому нужного внимания. Пальцы правой руки также сами по себе разжимаются, выпуская белую чашку с кофе, что в ту же секунду вдребезги разлетается, сталкиваясь с твёрдым полом. И словно бы на месте чашки в этот момент оказывается моё сердце. Моя мать мертва. Мама. Мама. Моя мама. Человек, который был мне слишком… И только тогда я понимаю. Ты за это поплатишься. Тызаэтопоплатишься. ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ ЗА ЭТО! И я заплатила. — Нет, — шепчу, уже чувствуя, как колит в носу, а по щекам текут слёзы. — Нет, — хриплю, прикрывая рот рукой. — Эмили? — ко мне через всю комнату движется Лидия с обеспокоенным видом. Вот только замирает она в паре метров от меня, прикрывая рот рукой: — О боже… — закрываю глаза, тяжело вдыхая воздух. Всхлипываю, обессилено падая на стену рядом. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть. Не может. Не может. Так не могло произойти. Нет. Это всё сон. Это кошмар и мне просто всё это сниться, но я сейчас же проснусь. Снова всхлипываю, раз пять ущипнув себя. Медленно сползаю по вертикальной поверхности вниз, теперь уже прикрывая рот рукой. Моя мама мертва. Её убили. — Нет, — шепчу, до боли сжимая глаза. Лицо кривиться в гримасе боли, пока я снова всхлипываю, переставая дышать. Все идут ко мне, озадаченно переглядываясь. — Что случилось? — тихо, практически шепотом, спрашивает Барри. Айзек, Скотт, Саймон и Маркус коллективно кивают друг другу, закусывая губу. — Нет, — едва слышно произношу, затылком бьясь об стену. Чувствую солёные дорожки слёз на щеках, пока крепко сжимаю веки. Моей мамы больше нет в живых. Я больше никогда… Никогда не услышу её голоса. Никогда не почувствую её тёплых рук на щеках. Никогда больше не… Смогу хоть кому-то рассказать абсолютно всё, что у меня на уме. Почему мне так больно? Почему она умерла?! Почему?! Отчаянно кричу, срывая голос. В носу колит, пока крик сменяется рыданиями и завываниями. Нет, нет, нет. Так не бывает. Так не может быть. Не может. Попросту не может. Так не должно быть. Моя мама не может быть мертва. Она не должна быть мертва. Так не бывает. — Нет, — тяну единственную гласную, захлёбываясь слезами. Чувствую тёплую руку на плече, что сжимает светлую кожу. — Нет! — хрипло вою, задерживая дыхание. Всхлипываю, случайно натыкаясь пальцем на белый осколок чашки и совершенно не обращая внимания на кровь, что теперь струится из большого пореза на пальце. Прижимаю ладони к лицу, чувствуя, как одинокая красная капля стекает по переносице, а затем плавно оставляет красный след и металлический привкус на губах, скатываясь по подбородку и продолжая свой путь вниз, под майку, оставляя после себя бледную дорожку на моей бархатной коже. — ТАК НЕ БЫВАЕТ! — отчаянно визжу, зарываясь руками в шелковистые волосы и сжимая их меж пальцев. — НЕТ! — чувствую, как кто-то с трудом поднимает на меня на ноги, тихо говоря: — Эмили… Спокойно, Эмили. Успокойся, — тихий учтивый голос Барри заставляет меня открыть уставшие глаза, всё ещё полные слёз. Губы дрожат, пока я срывающимся голосом шепчу, чувствуя, как солёные капли друг за другом скатываются по лицу: — Барри, она мертва. Моя мать мертва. Она больше не…не вернётся. Я б-больше никогда не увижу её… Барри, т-ты н…не знаешь, как мне больно… Ты не понимаешь, — срываясь на шёпот, говорю, всё ещё стоная. Сжимаю виски, чувствуя, как сердце буквально разрывается от боли. Почему мне так больно?! Почему?! По… Перед глазами внезапно появляется Маркус, что буравит меня: — Эмили, отключи их, — говорит чётко. Я мотаю головой, всё ещё рыдая. Не до конца понимаю о чём он. — Нет, Маркус, стой. Нельзя, Маркус, не… — тихий умоляющий голос Лидии заставляет меня ещё больше задрожать, всхлипывая. Пытаюсь вырваться из цепкой хватки вампира, но ничего не выходит. — Отпусти, — хрипло шепчу на выдохе, всё ещё с закрытыми глазами. — Эмили, отключи их! — трясёт меня на плечи, пока я начинаю плавно оседать на пол. — Эмили, отключи их немедленно, иначе ты не сможешь удержаться! — кричит, всё ещё сжимая мои плечи. Кто-то пытается оторвать Маркуса от меня, но вампир противиться, подсознательно заставляя меня приоткрыть глаза и посмотреть на него сквозь пелену слёз. — Нет, — шепчу едва слышно, но Маркус продолжает, пока я снова содрогаюсь, чувствуя, как сердце неистово ноет: — Эмили, я приказываю тебе отключить чувства! — Нельзя, — шепчу. Его крик оглушает, а мой голос едва слышится даже в стоящей вокруг нас тишине. — Нель… — Немедленно! — кричит, отчего я вздрагиваю. Прижимаю ладони к ушам, зажимая их. Сжимаю глаза, противясь силе латиноамериканца. Как бы мне не было больно, мне нельзя. Иначе она доберётся раньше. Иначе мы все проиграем. Иначе смерть мамы будет напрасной. Нет, нет, нет… НЕТ! Она не может быть мертва… Не может, не может! ТАК НЕ БЫВАЕТ! «Давай же, Эмили, выпусти меня отсюда. Ты обещала. Пойди отдохни, это слишком тяжело для нас обоих. А я пока разберусь со всеми делами…» — шёпот, скорее похожий на змеиное шипение, оглушает меня, пока я верчу головой из стороны в сторону, чувствуя, как сильные руки поднимают меня на ноги, заставляя медленно идти. Всё ещё сжимаю глаза так, что те начинают болеть. «Впусти меня, Эмили. Это слишком сложно, просто отключи все чувства. Просто отключи их и тогда станет легче» Нет… Дверь передо мной открывают, а затем кто-то, аккуратно придерживая меня за локоть, садит меня на кровать. «Давай же, Эмили. Ты не сможешь долго продержаться. Ты попросту не сможешь, потому что их слишком много. Потому что она умерла. Потому что ты не сможешь. А я смогу помочь нам обоим» Нет. Меня заставляют лечь на мягкую кровать, отчего я в следующий момент сжимаю веки. Кто-то нежно ведёт рукой по моему лицу, останавливаясь на закрытых веках. — Спи. «Эмили, ты должна отключить их и впустить меня. Иначе никак. Ты это знаешь. Поэтому впусти меня сейчас же!» Нет.

Сейчас

Тяжело дышу, едва сдерживая вырывающиеся рыдания. Слёзы отчаянья рвутся наружу, разрывая меня изнутри. И я кричу. Сжимаю веки, чувствуя как по щекам скатываются слёзы. Делаю тяжёлый шаг вперёд, чуть приоткрывая глаза. И дохожу до края, нависая над пропастью. Затихаю, сжимая губы в тонкую полоску. Сквозь слёзы смотрю вниз, на проносящиеся мимо машины. Здесь метров под сто высота, я однозначно разобьюсь насмерть. И… Не оживу, ведь я вряд-ли смогу ожить, если все кости одновременно треснут во многих местах, а внутренние органы, возможно, разорвутся. А если ещё по этим несчастным остаткам проедутся пара-тройка машин, то я точно вряд-ли вернусь с того света. Я умру. Окончательно. Но мне плевать. На всё. Мой мир разрушен, моё сердце разбито на осколки. Здесь не может быть какой-либо поэтичности, потому что всё уже давно разрушено. Нервно сглатываю, тихо произнося: — Прощай. И я делаю последний шаг вперёд, переставая чувствовать под ногами крышу небоскрёба, слыша отчаянный крик позади: — Эмили! Закрываю глаза, уже слыша в ушах свист ветра, когда я внезапно замираю в невесомости, будто бы невидимая сила поддерживает меня в воздухе на месте. Та же сила переносит меня обратно на крышу, заставляя открыть глаза и встать на ноги. Пошатываюсь, оглядываясь. Замечаю стоящих прямо передо мной Магнуса, Алека, Джейн, Барри и Стюарта, который резко хватает меня за локоть, тяжело дыша: — Что. Это. Только. Что. Было?! — раздельно произносит каждое слово, пристально глядя в мои глаза. Буравит взглядом, пока я небрежно отвечаю с безразличием: — Попытка самоубийства, — говорю, будто само собой разумеющееся, хотя в следующий момент чувствую, как Джейн крепко сжимает меня в объятиях: — Ты дура, Филлипс, — слышу горечь в её голосе, замечая хмурый взгляд Стюарта, который не отходит от меня, оставаясь практически в интимной близости. С безразличием смотрю на него, оценивая растрёпанный вид. — Суицид — не выход, Эмили, — мудро произносит Магнус, который стоит в двух метрах от меня с Алеком и Барри по бокам. Вой ветра хоть как-то восполняет образующуюся между их отдельными фразами тишину. — Как раз-таки выход, — говорю громко, но при этом не кричу. Чувствую одно лишь безразличие и холод. Хотя прямо сейчас во мне бушуют эмоции. Ага, конечно не выход. Это, впрочем, единственный выход, если тебя разрывают эмоции, а ты всё равно не можешь их отключить. Потому что нельзя. — Эмили, сейчас ты не в себе. Тебе нужна защита твоих друзей, тебе нужны… — начинает говорить Алек, хмуря брови, но я перебиваю его: — Меня не надо защищать, — шиплю, переводя злой взгляд на Алека. — Не сейчас. — Особенно сейчас, Эмили, — в разговор вступает Барри, на что я пускаю ехидный смешок: — О, Бар, это же ты у нас великий мудрец. Да что ты вообще смыслишь в этом?! — гневно восклицаю, выходя из себя. Всё, контроль потерян. Аллен молчит, пристально смотря на меня. Стюарт становится практически вплотную ко мне, делая шаг вперёд и заставляя стоящую рядом Джейн отойти: — Ты могла умереть, — говорит с горечью и яростью одновременно, на что я лишь цежу сквозь зубы: — Я уже мертва, меня смертью не испугаешь. — В таком случае, эмоционально зрелая мёртвая девчонка-подросток, ты всё равно пойдёшь с нами, — Стюарт хватает моё запястье, заставляя меня следовать за ним. И почему-то я ничего не говорю, не язвлю и не огрызаюсь, повинуясь. Вот только почему? [Соз­да­валось под: Blackbear — IDFC] Барри смотрит вслед уводящему Эмили Стюарту, моргая и хмуря брови. Видит, как не сопротивляется Эмили, когда Твомбли затягивает её на лестницу, заставляя идти вниз за ним. И девушка повинуется. Она уже не влюблёна в него, и Аллен это понимает. Барри знает, что с ней надо будет обязательно поговорить, потому что сейчас у него на душе кошки скребут. Флэш чувствует многое к ней: тягу, ответственность за девушку, симпатию… И понимает, что, возможно, её всё-таки надо будет отпустить, ведь он не в праве решать всё за вампиршу.