***
Хоть это и был первый бой девятихвостой лисицы, но она показала себя с хорошей стороны и атаковала противников то лисьим пламенем, то просто выносила врукопашную. Правда она все же получила несколько ранений и вскоре не могла сражаться. Лисица упала на землю и один солдат направил на нее оружие, замахиваясь и готовясь пронзить ее сердце, но его откинуло лисьим огнем. Он загорелся синим пламенем и умер в адских муках, падая на окровавленную землю и не имея возможности позвать на помощь. — Нанами! — вскрикнул светловолосый, подбегая к девушке и, взяв ее на руки, направился к мед.пункту. Момодзоно была без каких-либо сил, а ее правый бок сильно кровоточил, оставляя на одежде и руках Томоэ алые пятна. Он принес ее в мед.пункт, что был переполнен множеством солдат и простых граждан. Некоторые из них уже были доставлены мертвыми, некоторые умирали, а кто-то был в тяжелом состоянии. Армия кицунэ, как и армия людей, несла огромные потери, только у лис было небольшое преимущество — магия.***
Сестры милосердия столпились вокруг раненной лисицы, а позже, взяв ее в носилки, положили на кушетку, начиная лечить магическими заклинаниями. — Черт подери… гребанные люди! Я вас всех разнесу! — прорычал лис, развернувшись к двери и направившись на поле боя. Он воевал так, будто на этой войне решалась судьба не только его народа, а целого мира. Он уничтожал врагов одного за другим, читал их мысли, а некоторых оставлял в живых, но без возможности пошевелиться. Вскоре бой был окончен… город потерял женщин, солдат, детей, но самым большим потрясением был отец Нанами. Старик лежал, смотря на небо, из его рта текла кровь, а в тело были всажены стрелы и мечи. Он бы мог все это пережить, наверно, если бы враги не лишили его самого главное — хвоста, белоснежный хвост был окрашен в алый цвет и буквально порезан на кусочки. Младший Микагэ подбежал к господину Юко и склонился перед ним. Старик дышал из последних сил и, увидев зятя, слабо улыбнулся, положив свою холодную руку на его руку. — То… Томоэ…обещай…что…всегда будешь за…щищать… На… На…ми… — из последний сил проговорил он и все… его дыхание остановилось, а глаза стали будто стеклянными. Юноша закрыл его глаза, сжав руку, кивнул и встал на ноги, поднимая голову вверх и говоря: «Господин Юко, если это ваше последнее желание, то я постараюсь его исполнить».***
Хоть сражение и подошло к концу, но лисы до сих пор не могли поверить, что остались без правителя, что люди смогли разрушить практически весь город. Каждый житель оплакивал своих родственников, друзей, дочерей или же сыновей, - все они были морально убиты. Трава и цветы окрасились в алый, на улицах, где еще вчера играли дети, лежали их хладные трупы, и рядом с ними были трупы людских солдат. Город потерпел, можно сказать, крушение и навряд ли скоро снова "встанет на ноги". Вскоре пошел дождь и, казалось, он оплакивал всех, кто сегодня погиб на этом земле, всех, кто остался без матери, отца, мужа, лучшего друга или ребенка. Томоэ с ужасом смотрел на последствия войны и не мог прийти в себя, он впервые видел такую ужасную картину. Юноша глубоко вздохнул и направился в больницу, где Нанами уже пришла в себя. — Ты очухалась. Дуреха, тебе не следовало бежать в бой... — проговорил лис, садясь рядом с ней, правда, вот не хотел ей говорить о ее отце. — Не важно! Я смогла хотя бы чуть-чуть помочь в войне. Кстати, где отец? Я что-то не вижу его тут, — говорила девушка, осматриваясь по сторонам и пытаясь увидеть папу. Светловолосый побледнел и опустил взгляд, с грустью вздохнув и сказав: "Его убили... он успел сказать свое последнее желание. Не думаю, конечно, что тебя это обрадует, но он желал, чтобы я оберегал тебя. Давай забудем все разногласия и объединимся... не позволим людям заполучить наши земли!" Лисица закрыла лицо руками и вскоре были слышны всхлипы, девушка шмыгала носом. — Я не верю, что он мог погибнуть... Как?.. — спросила Нанами, не убирая рук с лица. Юноша глубоко вздохнул, взял девушку за запястье и, опустив ее руки, положил ладонь ей на щеку, поглаживая и после легонько касаясь ее губ. -- Не плачь, Нанами. Думаю, твой отец не хотел бы видеть твои слезы свыше, — проговорил Томоэ и уложил ту на кушетку, укрывая одеялом и советуя ей еще немного поспать.