~*~
Виктор, будучи одетым в синие джинсы и светлую рубашку, что расстёгнута на две верхние пуговицы, стоит возле входа в театр и нервно поглядывает на время в телефоне, ожидая своего спутника. Не то чтобы он обожал спектакли и тому подобное, но Юри сказал, что очень хочет посмотреть эту пьесу. Вскоре ко входу подбегает парень, и Виктор с интересом разглядывает Кацуки: запыхавшийся, волосы растрепаны, очки перекошены. Так спешил… как он вообще умудрился носки разного цвета не надеть? — Я… — переведя дыхание, Юри продолжает: — Я не опоздал? — Эм, да нет пока. Ты в порядке? — Виктор прячет телефон в карман и, подойдя к парню, поправляет его очки. — А? Просто думал о нашей встрече… то есть автобус! Я опоздал на автобус! Представляешь, двери закрылись прям перед моим носом! — начинает выкручиваться Юри, цепляясь взглядом за случайных прохожих, однако его покрасневшие щеки и взволнованный вид не предают ему уверенности в сказанном, что и вызывает у Виктора смешок. Улыбнувшись, Никифоров хватает парня за руку и ведет ко входу в театр; слегка засмущавшись, Юри идет за ним следом. Виктор даже толком не знает, на что они идут, но улыбается, замечая, с каким восторгом Кацуки заходит в помещение, оглядывая все вокруг. С самого начала Никифорова ничто не цепляет в этом представлении, и уже к середине первого акта у парня начинают слипаться глаза. «Боже, если пьесы являются таким удивительным развлечением для аристократов, то, видимо, я неотесанная деревенщина. Хотя, судя по всему, ему нравится». Виктор, слегка повернув голову, рассматривает Кацуки, что так восторженно смотрит на сцену: с блеском в глазах, с восторгом. Тусклый свет, что исходит от ярких прожекторов, направленных на сцену, освещает лицо Юри, делая его еще более милым и завораживающим. «Лучше бы ты на меня так смотрел, чем на них», — проносится в голове Никифорова. Первый акт подходит к концу, и все покидают зал. Выйдя с Юри в коридор, Виктор потягивается, слыша тихий хруст костей. — Ух ты, я даже не заметил, что пьеса уже закончилась, — усмехается Никифоров, довольно оглядываясь по сторонам. — Что? — Что? — Это был только первый акт, сейчас антракт, скоро второй начнется, — спокойно говорит Кацуки, с интересом наблюдая за реакцией ошарашенного Виктора. — Только первый акт? Сколько же их всего? — озадачено спрашивает Никифоров, потирая рукой затылок. — Три. «Да вы прикалываетесь!.. Это была лишь треть? Черт, Никифоров, соберись. Тебя пули не убили, а какая-то пьеса и подавно не убьет». Когда заканчивается антракт и продолжается выступление, Виктор вновь льнет к удобному плечу, изо всех сил стараясь не уснуть. Но пьеса-таки побеждает, и Виктор закрывает глаза, наслаждаясь запахом своего спутника. Сам не замечает, как проваливается в сон. Юри же тем временем не может думать ни о чем, чувствуя тепло тела Виктора, прижавшегося к нему, но продолжает таращиться на сцену, мимолетно поглядывая на Никифорова и молча кусая губы. Выйдя из театра после спектакля, Никифоров невольно зевает, потирая затекшую от сна шею. Они решают пойти в парк, что находится совсем недалеко от театра, ведь нет ничего лучше, чем размять ноги после нескольких часов пытки искусством. Идя по тротуару, Юри без устали делится с Виктором своими впечатлениями об увиденном, а парень внимательно его слушает с легкой улыбкой на лице. — Черт, прости, тебе ведь было совсем скучно, да? — Юри виновато смотрит на Виктора, нервно теребя руками края пиджака. — А? — Никифоров удивляется подобному вопросу. — Главное, что тебе понравилось, а твои радостные блестящие глаза — даже больше, чем я хотел увидеть, — он слегка усмехается и растрепывает рукой волосы Кацуки. — Ну, все было не так плохо: когда тот актер споткнулся и упал посреди сцены, было довольно весело, — Виктор смеется и смотрит на скромно улыбающегося Юри. — И все же мне бы хотелось загладить вину. — Тогда есть кое-что, что могло бы искупить твою вину, — Виктор отходит к какой-то забегаловке и возвращается с двумя сочными шавермами. — Давай-ка перекусим, а то я с голоду умру, а это не лучшая смерть, честно говоря, — он улыбается, протягивая парню одну. — И да, так как ты искупаешь свою вину, с тебя триста рублей. — Да, сейчас, — слегка разволновавшись, парень начинает шарить по карманам в поисках денег. Виктор смеется. — Я же пошутил, — опускает руку на плечо Юри. — Так как у нас свидание, я плачу. — С-свидание? — Юри краснеет и чуть не падает, споткнувшись на ровном месте. Делает глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. — А как же твоя девушка? Виктор молчит несколько секунд, что тянутся вечностью, мрачнеет, но вскоре скомкано улыбается как ни в чем не бывало. — Мы расстались. Не сошлись характерами, наверное. Не будем об этом. Тихо хмыкнув, Юри садится рядом с Виктором на одну из лавочек в парке. — Ты испачкался, — Виктор приближается к парню, вытирает пальцем соус с его щеки, облизывая его. — С-спасибо, — Юри чувствует, как вновь краснеет от неловкости. — Я ведь говорил, что ты очень красивый? — Н-нет, кажется. — Ты, правда, красивый, Юри. Виктор наклоняется вперёд, трепетно касаясь губами губ Кацуки. Забывается, теряясь в сладком поцелуе, углубляет его, когда Кацуки неловко отвечает. Опускает руки на талию парня и чуть улыбается, когда подрагивающие пальцы Юри вплетаются в его волосы. «Я буду целовать лишь того, кого буду любить», — невольно вспоминаются слова Юрия, и Никифоров увеличивает напор, обхватывая губами то нижнюю губу Кацуки, то верхнюю, проникает языком меж них и слышит тихое, довольное: «Ммм». Отстраняется, заглядывая в расфокусированные глаза Юри, и касается его мягких губ ещё раз.~*~
На фоне тихо играет какая-то музыка. Юрий, сидя в кресле, неторопливо пьет водку прямо с горла. Самую дешевую, просто отвратительную. Не запивает и не закусывает, более того — не успевает заметить, как выпил полбутылки. В голову прилично дало ещё пару глотков назад, но Плисецкого это не останавливает: продолжает глотать горькую, обжигающую горло жидкость из раза в раз, в попытке избавиться от мыслей, что не желают вылазить из его головы. То, что было у них с Виктором, назвать отношениями трудно, но от раскладывания сухих фактов по полочкам отнюдь не легче. Пару часов назад хотелось разбить чье-нибудь лицо. Или хотя бы избить стену. Сейчас же не хочется ничего. — Юрий? — говорит Отабек, заходя в помещение, и Плисецкий лениво поднимает взгляд. — Что-то случилось? — Алтын садится на край дивана, что стоит рядом, хмуро поглядывая на полупустую бутылку в руках парня. — Нет, всё заебись, — Юрий вымученно улыбается и делает глоток. — И потому ты нажираешься в хлам? — решает уточнить парень, обеспокоенный тем, что творится в голове у Юрия. Однако знать, что творится в голове у Плисецкого может только он сам, хотя это не точно. — А что? Мне нельзя уже расслабиться после тяжелого дня? — Юрий делает очередной глоток паленой водки. Тяжело вздохнув, Отабек присаживается на корточки напротив Плисецкого, заглядывая в его изумрудные глаза и опуская ладони на колени парня. Теплые карие глаза, излучающие заботу. В них хочется тонуть, им хочется поддаться. — Не стоит так гробить своё здоровье, — Алтын аккуратно забирает бутылку из рук несопротивляющегося, с интересом наблюдающего за его действиями парня. Собирается встать и уйти, как Плисецкий вцепляется пальцами в край его кожаной куртки и наклоняется непозволительно близко, обжигая горячим дыхание щеку Отабека и облизывая губы. — Ты же хочешь меня? — Юрий усмехается, глядя на собеседника. И в его глазах Алтын может разглядеть лишь горечь и злость. — Тогда отымей, — пьяно шепчет парень на самое ухо Отабека, прикусывает мочку, обвивая шею руками. Отабек, признаться честно, забывается: тянется вперёд, оглаживая подтянутую фигуру, утыкается носом в изгиб шеи Юрия, вдыхая его запах. Алтына ведет, ведет не по-детски. От такой близости становится невыносимо хорошо, до одури приятно, джинсы начинают жать. Весь мир становится далеким, ненужным, оставляя одного лишь Юрия, его доступное на данный момент тело и вызывающее мурашки по спине горячее дыхание. Руки на плечах, желанные губы напротив. Алтын тянется вперёд, вжимая громко выдохнувшего Плисецкого в мягкое кресло, как сильная боль в недавно раненой руке напоминает о себе, и Отабек замирает, возвращаясь в реальность из сладостного забвенья. Стискивает руки в кулаки и сам не знает, как находит в себе силы отстраниться. — Скажи мне это трезвым, — серьезно заявляет Отабек, сводя брови к переносице. Юрий не замечает, как Отабек уходит. Он замечает оставленную на полу бутылку водки, прижимает горлышко к губам и делает очередной глоток.