Чудушко

Камень, ножницы, бумага – Фентик, Дестер, Арибет. Кто расставит по порядку Тех, при ком порядка нет? Из невервинтерских куплетов времен Воющей Смерти

      Странная это была троица: они все время будто состязались, кто выкинет на пальцах больше, а остальным оставалось только почтительно наблюдать за их игрой.              Зенара не боялась мертвецов. Монастырь Белой Совы много лет следил за порядком на перевале, выхаживая попавших в беду путешественников и хороня останки тех, кто сгинул во время пути. Сама Зенара была спасена в страшную метель, когда ее родители погибли вместе с караваном. Как только она подросла настолько, чтобы наравне со взрослыми орудовать лопатой и таскать носилки, ее тоже стали брать на скорбные поиски. Брат Ягдан хмурил брови, когда Зенара поначалу пугалась обглоданных зверями костей или холодной мертвой плоти.       – Чего тут бояться? – повторял он раз за разом. – Листья тоже гниют. Разве ты их боишься? Дерьмо тоже смердит. Разве ты его боишься?       – Гниющая плоть и голые кости – самое нестрашное, что есть в смерти, – сказала как-то мать Аруна.       Зенара думала, что понимает смысл этих слов, когда вдруг вспоминались отец и мать. А потом и монастырь превратился в занесенные снегом руины, в которых чьи-то еще милосердные руки собрали кости монахов после пира йети. Осталась только память о лицах, которых больше не увидеть, о голосах, которым больше не прозвучать, и тоска по живым была сильнее отвращения перед мертвецами.       Не страшно было искать погибших в разоренной Академии, собирать в корзины куски разорванных тел, заправлять в животы вывалившиеся внутренности, Страшно было, вглядываясь в искаженные лица, в последний раз называть имена, в последний раз обращаться к мертвецам, как к живым.       – Бим.       – Чандра.       – Зедир.       – Гилберт.       – Ттт.. Тень. Я не знаю, как его на самом деле звали. Мастер Кетта говорила, что секрет шпионского дела начинается с имени, а она ведь тоже…       Фентик положил ей на плечо узкую теплую ладонь.       – Боги примут его под любым именем, девочка. Ну не надо, не плачь. Их дорога будет легкой.       Зенара чувствовала вес его руки, и все же Фентик Мосс казался ей бесплотным: попытайся коснуться его в ответ, и он тут же расплывется в воздухе, словно морок. Может быть, потому, что он заговорил с Зенарой, но его спутники не посчитали, что ответить должна тоже Зенара. Это была только их игра.       Дестер Инделайнен был невысоким и сухопарым, но все равно как будто подметал подолом хельмитской алой рясы сразу половину зала, угрожая смести и раскидать только что сложенные вдоль стен тела. Он был камнем – квадратным, шершавым, без устали тупящим сверкающие паладинские ножницы леди Арибет.       – Выпускники! Будущая гордость города! Профессиональные герои! И что? И где они? Убиты какими-то… кобольдами, гоблинами… Не смогли даже постоять за себя!       Фентик Мосс попытался урезонить его. Бумага опустилась на камень:       – Они пришли на праздник, Дестер. Никто не взял с собой оружия или компонентов для заклинаний, даже звери-спутники остались за дверями. Студентам нечем было защитить себя.       Камень сбросил с себя жалкий шуршащий листок.       – Праздник во время чумы? Самое время, самое место. Как это… по-эльфийски!       – Дестер, пожалуйста…       Леди Арибет двигалась плавно и говорила негромко, но воздух вокруг нее все равно дрожал и зыбился, как возле кузнечного горна. Ножницы принялись яростно кромсать ни в чем не повинную бумагу.       – Нет, дай господину Инделайнену в полной мере проявить заботу о невервинтерцах, которой ты так восхищаешься, Фентик!       На камне даже царапины не осталось.       – Когда тысячи людей гниют заживо, я предпочитаю не проявлять лицемерия, леди Арибет.       – Прошу вас! – только и сказал Фентик, и Зенаре показалось, что он готов закрыть руками уши, как ребенок, который не хочет слышать родительских ссор. – Я понимаю вашу горечь, Дестер, но проявите снисхождение к детям, которое только что пережили самое страшное!       – Благотворительность – это по вашей части, Фентик. Выдайте, что ли, этим великовозрастным детинам по десять золотых, чтобы они не померли с голоду без вашей опеки, и отправьте их помогать сиделкам в чумных бараках. Все!       Он развернулся, сердито взмахнул подолом рясы, и этим ветром Зенару занесло в храм Тира. Это было хорошо – там она чувствовала себя на своем месте. Из-за чумы работы хватало: за неделю Зенара всего дважды отлучалась из храма, и оба раза – по поручениям мистрис Сары, старшей сестры милосердия.       Впрочем, храм Тира сам по себе был целой страной, даже несколькими королевствами под одной крышей. Чумное крыло граничило здесь со светлым, окуренным ладаном, жреческим залом, страшная мертвецкая комната – с владениями судьи Олеффа, куда не следовало входить без доклада. Зенара оказалась в подданстве палаты тяжелобольных, но даже здесь то и дело сходились в поединке камень и ножницы. Зенаре порой казалось, что Дестер заглядывает в храм только для того, чтобы всласть нассориться с леди Арибет, да и она не отставала. Их лица даже светлели при виде друг друга, прежде чем исказиться от досады.       – Это низко, Дестер, – использовать бедственное положение города в своих целях!       – В моих целях? Наши цели настолько различаются, моя леди?       – Собирать личную армию… переманивать прихожан…       – И это меня вы называете низким, леди Арибет? Невервинтер спасет только вера! Когда вопиет один – его крик захлебнется в тишине, когда стенаний тысячи – эти звуки достигнут небес.       – Стенаний в Невервинтере сейчас предостаточно!       – Но это проклятия и богохульства, а не молитвы. Моя ли это вина, леди Арибет, что вы прославляете Тира только тем, что в вашем присутствии каждый вспоминает о его слепоте? Око же Хельма всегда бдительно.       – Вы поклоняетесь своей загребущей руке, а не Хельмову оку!       – Сколько уважения в вас, леди Арибет, сколько смирения…       Зенара уже привычно слушала их перепалки вполуха, пытаясь влить глоток бульона в рот Мареку – единственному охраннику, выжившему при нападении на Академию. Сначала казалось, что ему повезло, но раны рассудка затягивались куда хуже ран плоти. Марек то трясся, как в лихорадке, то хрипло выкрикивал: «Красное! Красное! Хельм, пощади!» Вид алой рясы Дестера доводил его до неистовства.       Мистрис Сара неодобрительно косилась на хельмита, но власти выставить его за дверь у нее не было. Сам Дестер несколько раз предлагал прислать Мареку священника, чтобы «утешить его смятенную душу», но мистрис Сара отказывала наотрез.       – И вовсе не потому, что я-то следую путями Тира, – объяснила она Зенаре. – Вот уж глупости! Просто какое тут утешение, когда парень при виде господина Дестера ходит под себя, как младенец? Боится он этих красных ряс.       – Вспоминает кровь? – предположила Зенара, подумав о резне в конюшне.       – Да уж небось, – мистрис Сара с удовлетворением кивнула, когда бульон наконец-то оказался не на подушке. – Помоги-ка мне переменить белье госпоже Далиле.       Госпожа Далила была человеческой женщиной средних лет. Ее руки и ноги раздулись, покрытые сочащимися гноем язвами, но страдала она не от чумы, а от болезни, которую мистрис Сара величала «костяной гнилью».       – А ведь видная когда-то была женщина. Красавица, богачка. В золоченой карете ездила. Потом муж умер, и вот ведь как жизнь повернулась… – Мистрис Сара помолчала, вглядываясь в серое, покрытое испариной лицо женщины. – Послушай-ка, девочка: я сейчас записочку черкну, а ты снеси ее дочке ейной. Вроде как Шарвин ее звать, я возле «Торговли клинками» ее видела. Пусть хоть придет, простится до того, как совсем бедняжку раздует.       – Я быстро! – Зенаре стало совестно от непрошеной радости: выйти из храма, подышать воздухом, размять ноги…       – Да не торопись, не пропадем без тебя, – мистрис Сара понимающе взглянула на нее. – Тут все равно больше работы у труповозов, а не у сиделок. Эх, дни наши тяжкие…       Она скребла грифелем по обрывку бумаги, с усилием выводя послание «миледе Шарвин», постанывали в забытье больные, а Дестер и Арибет все продолжали ссориться в углу палаты:       – …искать!       – …верить!       – …больше наемников!       – …не найдете!