Брак по расчёту

Люси опоздала. Матушка была очень зла, что моя жена не явилась к началу приёма, а прибежала после первого танца в повседневной одежде. Я заметил, как она быстро перекинулась взглядом с Ларкейдом и, получив от него утвердительный кивок, побежала в нашу комнату, чтобы переодеться. Я уже было хотел догнать её, но заметил, что темно красная кофта была надета наизнанку. Это заставило меня умерить свой пыл. Не нужно быть дураком, чтобы понять, где она отсутствовала. Но меня не должно это волновать. Я так думаю. Поэтому я остался внизу выслушивать истории о любовных похождениях моих родителей от их друзей родом из прошлого столетия. Трудно не заметить, как сильно сдружился мой племянник с моей женой. Даже мы с Люсей так сильно не общались. Моя семья была в восторге от нового образа Ларкейда, а я решил, что всё это не с проста. Моя блондинка уже несколько дней наотрез отказывалась разговаривать со мной. Всё это случилось после той сцены в моём кабинете, когда она застукала меня с секретаршей. Забавно, ведь я всегда презирал таких людей. Значит ли это, что жизнь усмехнулась надо мной? — Сынок, дорогой, — из круга каких-то энтузиастов меня вывела матушка и отвела в сторонку, — что с Люси? — спросила она меня, глядя своими чёрными глазами. — А что с Люси? — я попытался изобразить беспокойство, впрочем я и так был обеспокоен. — Как? — сама себя спросила матушка. — Ты её не видел? Пойдём со мной, — она цепко схватила меня за руку и повела в сторону стола с десертами — именно здесь собралось множество дам. Кажется, какой-то стихотворец писал, что девочки как раз сделаны из конфет и пирожных, и сладостей всевозможных. Я начал глазами искать Люси, но из знакомых лиц натыкался лишь на Эльзу и Джувию. Я забеспокоился. Люси бы пора давно вернуться. — Да вон же она, — матушка ткнула пальцем в даму в синем платье, таком нетипичном для нашей семьи. Она стояла ко мне спиной, а её блондинистые волосы скрывались за большим пером от шляпы какой-то девушки. Её руки были завернуты в чёрные перчатки, скрывая обручальное кольцо и пару синяков, что виднелись прямо у края. — А что с ней такое? — непринуждённо спросил я. — Как что? — шепнула мне мать. — Ты что не видишь? Её наряд совершенно не подходит к твоему, — она покачала головой, смотря на мой тёмно-красный костюм. — Поговори с ней что ли. Девочка явно сильно рассеяна. Пробираться к синему платью было тяжко. Беда женщин в том, что они все очень воспитаны. Каждая по очереди встанет, поздоровается, протянет руку, чтобы я её поцеловал, а после состроит милые глазки. — Люси, — позвал я девушку в синем, но она так и не повернула головы. — Люси. Люсьена, — по мере приближения и повышал свой голос. Уже никто не здоровался со мной, а лишь провожали напуганным взглядом. — Люси, — сказал я в последний раз, схватив её за руку и развернув ко мне. Это оказалась действительно Люси, но если бы не матушка, то я бы в жизни её не узнал. Изрядно темный макияж так непривычно смотрелся на ней. На каблуках она была с меня ростом, а ведь она знает, что я не люблю этого. Что-что, а вкус у Люси был, и правилам её с детства приучили, тогда почему она находился в синем платье, совершенно неподходящем к моему костюму? Из порыва меня вывели бриллианты, один из них ярко сверкнул, отражая свет огромной люстры. Я опомнился: это было то самое колье, которое я подарил ей после того, как она меня застукала. Это был символ измены. — Мы можем отойти? — спросил я уже более тихо, но мой вопрос услышали все. — Да, — коротко ответила Люси, слегка морщась: я слишком сильно сжал её руку, как раз там были синяки, которые она прятала под перчаткой. Мы вышли из зала, а затем и из дома. Только так я был уверен в том, что никто не услышит наш разговор. Из дома доносились звуки классики: мама любитель живой музыки. Мы уселись в небольшую беседку недалеко от дома. Была уже глубокая ночь, и в силу плохого освещения были хорошо видны звёздны. Я достал пачку сигарет из нагрудного кармана, достал для себя одну и протянул открытую пачку Люси. За совместную, пусть и короткую, жизнь я так и не знал курит она или нет. Моя жена удивлённо на меня посмотрела, однако вынула «яд завёрнутый в бумагу» — так это называла моя мама. Мы раскурили. Как только я сделал первый выдох, я решил начать разговор. — От тебя пахнет другим мужчиной, — как можно строже сказал я. — Должно быть Ларкейд сменил парфюм, — ловко выкрутилась она. — И кофту наизнанку тебе тоже Ларкейд надел? — Должно быть неправильно её надела после примерки в магазине. — И синяки тоже в примерочной получила? — я и сам не заметил, как разозлился и с силой дёрнул перчатку вниз. На её светлой коже явно виднелись три уже пожелтевших пятна. Мне даже показалось, что я могу прямо с этих пятен снять отпечатки пальцев. Я заметил, как Люси начало трясти. Толи от холода и усталости, толи от сигарет и правды. Она не отвечала, лишь продолжала делать короткие затяжки. Меня это разозлило. Я выхватил у неё дымящуюся сигарету, бросил на пол и затушил ногой, при этом громко топнув. Люси даже не подняла на меня взгляд. — Я не ты, — коротко сказала она. — Я тебе не изменяла… и вряд ли когда-нибудь смогу, — Люси продолжала смотреть в пол, а после минуты молчания предложила вернуться в зал. Не дождавшись моего ответа, она оставила меня одного.