Брак по расчёту

По непонятным мне причинам Нацу покинул дом до того, как я открыла свои прекрасные очи. Я начала звонить своему занятому мужу так часто, что моё утро на пятьдесят процентов состояло из телефонных гудков и мягкого голоса девушки-оператора. Зереф и мистер Драгнил уже были на своей скучной работе, я одна приготовила им свой коронный завтрак: горячие бутерброды со свежевыжатым апельсиновым соком. Запах цитруса разнесся по всей квартире. Ларкейд и Мавис тоже куда-то пропали, оставив после себя лишь желтую записку: «Приедем к обеду. Ларкейд и Мавис.». Эти точки в конце предложения так и давили на моё сознание, я боялась, что что-то произошло. Что-то такое, о чем я не знаю. В моей голове зародилась паника. Я обошла весь дом. Кроме меня и миссис Драгнил на втором этаже, которая всё ещё посапывала в своей кроватке, действительно никого не было. Моя свекровь в последнее время действительно все реже и реже выходила из своей комнаты. Нацу говорил, что у его матушки погибла давнишняя подруга, с которой они когда-то были очень близки. У старшего брата моего мужа была совсем другая версия, мол их мама очень расстроилась, что он вложил свои сбережения, не посоветовавшись со своим самым близким человеком. Разумеется с мамой, действительно, не с женой же. К тому же, Зереф ещё и прогорел, а это ещё больше накалило ситуацию. У меня же была совершенно другая теория. В силу моей мудрости и опытности, я знала, как выглядят больные люди: бледная, сухая кожа, покраснения на глазах, усталость, недосып, жар и читаемая в глазах грусть, скука и несправедливость. По рассказам всех членов семьи, миссис Драгнил никогда не болела. Зереф однажды вспомнил за столом, как его матушка чихнула. Тогда у всех началась паника, но оказалось, что просто какое-то маленькое пёрышко на вдохе залетело миссис Драгнил прямо в нос, что и вызвало чих. Какой бы не была строгой и пугающей моя свекровь, она все равно остаётся человеком, нуждающимся в ласке, заботе и еде. Я не нашла ничего лучше, чем блестящий серебряный поднос, стоящий в шкафу с посудой как украшение. На поднос я положила свежий номер газеты, я знала, что у миссис Драгнил уже вошло в привычку бегло пробегаться по заголовкам. Яичница без желтка с луком и перцем — вот что действительно любила кушать миссис Драгнил. На подносе стояли: чай и свежевыжатый сок, я не смогла выбрать что из этого лучше. Через пару секунд в душе я поняла, что мне не стать официантом. Поднос оказался тяжелым, газета пачкалась с каждым шагом, а мое равновесие постоянно нарушалось, но я таки дошла до больших дверей в спальню миссис Драгнил. — Доброе утро, — попыталась сказать я громко и сладко, но получилось просто громко. — Люси? Что ты… — сонно начала спрашивать меня жительница этой комнаты. — Принесла вам завтрак, — с улыбкой ответила я. — А что на счёт времени? — Ох, уже почти полдень, — я начала ставить поднос ей на коленки, как только она приняла удобную позу, чтобы начать трапезу. — Полдень, — она тут же замолчала и посмотрела на меня своими большими усталыми, но в тоже время строгими глазами. — Что-то не так? — удивленно спросила я. — Люси, официанты не используют серебряные подносы, потому что те сильно нагреваются от горячих тарелок и чашек. Мне потребовалось около минуты, чтобы понять к чему она это сказала. Оказалось, что серебряный поднос был чертовски горяч, чтобы ставить его на ноги к больной женщине. Мне пришлось его переставить на кроватную тумбочку. — Хотите, я посижу с вами? — предложила я. — Можешь посидеть, если хочешь, — безразлично ответила миссис Драгнил, скорее чтобы показаться вежливой. — Знаете, мне кажется, что вы в последнее время неважно себя чувствуйте. — Пустяки, просто расстроена кое-чем. — Это не похоже на расстройство. Скорее, на болезнь, — робко произнесла я. Миссис Драгнил никак не прокомментировала мою догадку. — Если вы дейвствительео больны, то не стоит этого скрывать от своих родных. — Лейкемия, — коротко, сквозь зубы произнесла женщина с чёрным пучком. — А стадия? — тихо спросила я, понимая как же сильно мне не безразлична её судьба. — Неизлечимая, — тихо ответила она. Настала тишина, которую было неуместно прерывать. Мы молчали ещё долго, около получаса, смотря на поднос с едой. В какой-то момент я осознала, что первая в семье Драгнилов узнала столь трагичную новость. — Думаю, ты куда-то собиралась идти, — оборвала тишину миссис Драгнил. — Думаю, вам следует рассказать всем эту новость, — ответила я с упреком. — Люси, ты ещё дитя… — Если бы я узнала о болезни матери раньше, я бы проводила с ней больше времени, — я поняла, что вот-вот заплачу. — Конечно, вы можете лежать здесь в кровати целый день, а можете быть с родными, чтобы оставить им после себя хорошие воспоминания. — Люси… — я закрыла глаза, чтобы не видеть её реакцию на свои слёзы. Она обняла меня, прижав к себе так крепко, как только могла. — Я скажу им. Я обещаю.