Heartless bastards

Сейчас. Значит, Шерлок решил оставить кольцо себе. Точнее, Шерлок спросил, что будет, реши он оставить его себе, а это позволяет надеяться: даже после бала кольцо продолжит находиться там, где пробыло весь этот вечер — на безымянном пальце его младшего брата. Майкрофт уверен, что именно Ройс натолкнул Шерлока на мысль — спросить его. Сделал ему этот маленький подарок. Было бы приятнее, прими брат решение сам, как тогда, в машине, но он не в обиде. На самом деле, так будет правильно — всё-таки, это кольцо Шерлока. Едва ли Майкрофт когда-нибудь сам набрался бы смелости вручить его, и всё же, когда-то давно, когда он позволил себе забыться, он… купил его для Шерлока. А после долгие годы носил, как память о нём. Или же, как клятву. Кроме того, даже если в романтическом плане им и без того никто не интересовался, неизменно начищенное обручальное кольцо, как ничто другое, говорило окружающим о том, что сердце человека, носящего его, занято. За долгие годы Майкрофт не снимал его дольше, чем на десять минут. Ни разу — даже когда оно только появилось и неожиданно начало доставлять проблемы, у него не было и мысли избавиться от него. Была только мысль поступиться принципом и собственноручно вытрясти всю дурь из Ройса: ведь, стоило на его пальце оказаться обручальному кольцу — на следующий день Джерард обзавёлся точно таким же и, учитывая, каким образом тот вёл себя на мероприятиях, где присутствовали они оба, слухи о помолвке успешного финансового консультанта и стремительно взбегающего вверх по карьерной лестнице в министерстве очередного Холмса разлетелись со скоростью света. Сейчас Майкрофт видит, что со стороны Джера, зная теперь досконально, что он за человек, это было способом подбодрить его, заодно дав толчок и его карьере — и второе, надо сказать, сработало. Хотя, положа руку на сердце, сработало и первое: Майкрофт купил кольцо незадолго до — и надел его сразу после того, как он… как их с Шерлоком… связь... прекратилась. Но, стараниями Ройса, у него почти не оставалось сил на то, чтобы хандрить — едва ли не все они уходили на то, чтобы не придушить Джерарда голыми руками. Или — что случалось куда реже и одновременно с этим куда чаще, чем Майкрофт смог бы выдержать, находись с ним рядом в тот момент кто угодно другой, — не утопить его в собственных слезах. Возможно, в некотором роде, Ройс и правда был его... другом? Даже сейчас, Майкрофт не уверен — смог бы он действительно держать лицо, танцуя с Шерлоком. Не говоря уже о финансовом вопросе. Конечно, его материальное положение позволяло потратить кругленькую сумму без ущерба повседневным нуждам, но, когда речь шла о суммах с семью нулями… Что ж, он и правда увлёкся. Для того, чтобы погасить третью свою ставку, уже пришлось бы попрощаться почти со всем антиквариатом, а на четвёртой — и со всей недвижимостью за границей. Вместе с последующими ушёл бы и пакет акций, дивиденды от которых составляли большую часть его ежемесячного дохода почти всю его самостоятельную жизнь, но Майкрофт не врал себе — чтобы погасить сумму, ставшую его последней ставкой, не хватило бы и этого. И в то же время, всё это не имело абсолютно никакого значения, потому что, даже если бы танец достался ему, Джерард, привыкший оплачивать свои развлечения, взял бы все расходы на себя. «Поверь мне, Майкрофт, деньги никогда не станут проблемой». — Мне не нравится твой любовник. — В этом ты не одинок, Шерлок, — они всё ещё стоят плечом к плечу и Майкрофт чуть скашивает глаза на брата, как раз вовремя, чтобы уловить перемену в его лице. Это что, ревность? Да нет, вряд ли. То, что Ройс порядком вывел младшего братца из себя, очевидно, но чтобы ревновать его, Майкрофта? К Джеру Ройсу??! Даже нет, ревновать его, в принципе... Это просто бессмысленно. У них же есть контракт. Да, в первую очередь он требовался ему самому, но и у Шерлока он тоже есть. Два экземпляра. Две подписи. Признание и обещание. А потом Майкрофт слышит отчётливый звук. Три глухих удара по отполированной лаковой поверхности красного дерева, которые, как ни пытайся, не сможет услышать его брат, пусть музыка играет не так громко, чтобы её приходилось перекрикивать, а расстояние между их плечами сейчас не больше пары дюймов. Иные озарения приходят со звуком оповещения о новом письме, но он давно привык — самые важные данные всегда доставляются лично. Как и самые неприятные. В его подсознании эти две вещи зачастую составляют тандем. Майкрофт видит эту дверь слишком отчётливо — нервно подёргивающаяся резная ручка, слишком глубокие тени, пролитыми чернилами стекающие к порогу… Он не любитель подобных картин и чувствует, как позвоночник прорезает ровной тонкой полоской стальной холодок. Даже полупрозрачное изображение давит, накладываясь поверх танцующих, теперь уже по собственному желанию, пар — что-то вроде дополненной реальности. Раньше ему, как и Шерлоку, требовалось дополнительно сосредоточиться, чтобы покопаться в своей голове, но он тренирует свой мозг и старается идти в ногу со временем… — И всё же, «любовник» — не лучшее определение для этого человека, братец мой, — его голос, призванный успокоить, звучит мягко, но бесстрастно, как шорох осенних листьев. Он не собирается открывать эту дверь сейчас. Едва ли у него получится игнорировать её слишком долго, картинка доставляет вполне ощутимый физически дискомфорт, сместившись по его желанию в боковое поле зрения, но, — и так было всегда, будет всегда, — сначала нужно позаботиться о Шерлоке. — Тогда какое ему подойдёт? Вам обоим одинаково смешно от мысли, что вы «друзья», — поджимает губы брат, — однако вы и не любовники, если верить тебе. И можешь говорить, что хочешь, но даже Джон не настолько печётся о моём благополучии… Значит, задело «единодушие» — он слышит это второй раз за вечер и это кажется важным; Майкрофт даже не прикрывает глаза, когда делает пометку, лёгкий росчерк мысли в личном деле Шерлока в картотеке, запертой внутри его черепной коробки. А вот вопрос заставляет задуматься на пару мгновений. Однако подходящего ответа в голову не приходит — их взаимоотношения с Ройсом с самого начала слишком сложны, чтобы их можно было уложить в какое-то одно слово, поэтому Майкрофт переводит тему, хоть и не надеется в самом деле, что у него выйдет отвлечь Шерлока так просто. — Ты несправедлив к доктору Ватсону. Когда я похитил его в последний раз, он пёкся о твоём благополучии лишь немногим меньше, чем о своей дочери. — Отлично! Теперь, кроме того, кем же тебе приходится этот твой сэр Ройс, мне ещё надо спросить, почему ты развлекаешь моего друга, а со мной ходишь исключительно по омерзительно-формальным мероприятиям, вроде этого? Майкрофт мягко улыбается: — Ты сам настоял, — Шерлок фыркает и отводит взгляд. Неудобная правда. — И только ты считаешь мои выходки развлечением, Шерлок. Доктор Ватсон был в ярости. — А что насчёт этого человека? Он тоже был бы в ярости? — Он… Майкрофт задумчиво склоняет голову, честно прикидывая возможную реакцию. Даже если обсуждать Джерарда — последнее, что он хочет делать именно сейчас, врать Шерлоку по поводу Ройса Майкрофт не собирается. Чтобы не стать проблемой, эта ситуация должна быть максимально открыта и прозрачна. — Поскольку этого не случалось ни разу, пришли я за ним машину, сэр Ройс, вероятно, был бы польщён. — Вот видишь! — слова, сказанные обвиняющим тоном, вкупе с острым взглядом, вонзаются в область под сердцем. — Не «только я». — Шерлок… И едва ли он способен в принципе передать интонациями ещё больше тепла, именно тепла, безвредного и уютного. Если бы он только мог в полной мере сделать это прямо сейчас, он бы сделал — но всё, что он может, — попытаться укрыть Шерлока своим голосом, как в детстве кутал его в мягкий ватный кокон из одеял, помогая маленькому братцу справиться со слишком сильными переживаниями, не очень-то тому и свойственными, таким вот нехитрым образом отсекая его от внешнего и заставляя сосредоточиться на внутреннем. И даже тогда Майкрофт отступал. Не пытался, как мама, задавать вопросы или, прости Господи, обнять, присев на край постели. Майкрофт не чувствовал себя в то время, как сейчас, как в последние двадцать с небольшим — нет, он может назвать точную цифру, просто не хочет и сам её знать, — лет, но даже тогда отчётливо казалось, что стоит ему лишь прикоснуться к легковоспламеняющемуся убежищу брата — и он обратит его в пепел, лишив Шерлока даже иллюзии защищённости… И всё же, он никогда не бросал Шерлока одного. Просто садился на ковёр в изножье его кровати, опираясь на него спиной, и ждал. Потому что смотреть на то, как младший братец возится под одеялом, иной раз колотя мягкую подушку, заставляло Майкрофта чувствовать себя совсем уж бесполезным. Особенно, если причина подобного поведения крылась в очередной стычке Шерлока с Эвр. «Как ты не смог уследить за ними, ты же старше, Майк»! Что поделать, он и правда был старше, и он всегда, что бы ни случилось, был виноват. Возможно поэтому он никогда не пытался в полной мере сгладить ситуацию, а просто сидел и ждал, пока Шерлок не подаст голос. И только после этого вербального разрешения они могли поговорить. Картинка, немного рябя, как в семейной хронике, из прямоугольника не больше экрана лептопа растягивается, заслоняя собой зал, используя доступное пространство по максимуму. По шевелению одеяла и лёгкой вибрации спинки кровати за спиной он понимает, что Шерлок высунул свою наверняка сейчас взлохмаченную голову из импровизированной ватной крепости: «Братец завёл себе новых друзей». — «Одноклассники» и «друзья» — несколько разные понятия, Шерлок». — «Опять торчит в своей школе целыми днями…» — «Ты тоже скоро пойдёшь в школу». — «Зачем, если ты можешь меня всему научить?», — и Майкрофт теряется. Шерлоку всего шесть и в следующем году он и правда должен пойти в школу. Он и так пропустил подготовительный этап, потому что: «Я не буду никуда ходить, Майкрофт может научить меня всему сам!». Пара тестов на развитие и интеллект, которыми не брезговала их матушка, доказали, что Шерлок прав, и тот остался на домашнем обучении. Конечно, с ним занимался не только Майкрофт. Братец просто присоединился к Эвр, но и правда с большей охотой впитывал информацию, которой именно Майкрофт считал необходимым набить эту конкретную юную голову… Всего шесть лет, а младший братец уже ставит перед ним логические задачки, над которыми любопытно поразмыслить. И правда, почему он не может продолжить учить Шерлока? Это сократит количество конфликтов с сестрой — в первую очередь. Шерлок всегда будет под его присмотром, а значит, с ним не случится ничего непоправимого. Ну и конечно он справится! Но ответ лежит на поверхности: — Тебе нужны друзья твоего возраста, Шерлок. Это правильный ответ и Майкрофт чувствует себя по-настоящему взрослым и ответственным, произнося его вслух. — Мне не нравятся дети моего возраста, — о, он отлично понимает, о чём речь, и даже знает, что его младший брат скажет следом, — они тупые. — Ты преувеличиваешь. Бывают и те, кто не дотягивает до тебя в плане интеллекта, но всё же тебе нравятся. Тот же Виктор. — Рэдбёрд? Да, он хороший! — и по интонациям слышно, как Шерлок веселеет, когда речь заходит о его друге. Дышать становится свободнее, но, спустя мгновение облегчения, он и вовсе забывает, как дышать. — Но он просто хороший пёсик. Логические цепочки строятся сами собой, цепляясь друг за друга слишком быстро. Как он мог не заметить?! Слишком много общения с Эвр, Шерлок младше и он так восприимчив, его разум ещё слишком пластичен… Как она только могла подумать, что обучать их вместе — отличная идея?! Он не может этого допустить, Шерлок не может стать копией этой девочки — их сестры — от которой у него мурашки по спине бегут, как от «ребёнка Розмари», он должен что-то придумать, он должен что-то сделать, он должен что-то… Картинка перед глазами схлопывается, застывая медленно растворяющейся в воздухе горизонтальной чертой, состоящей из белого шума. Майкрофт знает, что молчание затянулось, но не настолько, чтобы стать некомфортным — когда он в своих мыслях, окружающее время течёт медленнее. — Шерлок, — повторяет он снова, — ко… «Контракт», хочет он сказать, «ты же помнишь про контракт?», но стоит ему только заикнуться, как чёртова дверь, о существовании которой где-то на периферии сознания Майкрофт уже, считай, забыл, с мерзким скрежетом дерева о дерево, будто это материальный объект и его правда тащат сейчас по паркету, встаёт между ним, повернувшимся в сторону брата, и Шерлоком, синхронно с ним сделавшим то же самое. — Конкретно этот человек, поверь мне, совсем не то, о чём тебе стоит хоть немного волноваться. В любом смысле, который бы ты ни попытался вложить в мои следующие слова — он абсолютно безопасен. «В отличие от тебя», — чувствуя, как жар вокруг него на секунду наполняется кислородом от выдающего облегчение, едва уловимого выдоха Шерлока, Майкрофт благоразумно проглатывает.

+++

— Как давно вы знакомы? — Четверть века. — Серебряная свадьба? — Серебряные похороны. Вопросы Шерлока не заканчиваются сами собой, но они приобретают иной оттенок. Интерес. — Он распоряжается твоими финансами? — Своими финансами распоряжаюсь исключительно я, Шерлок. Брат прошивает его пронзительным взглядом, будто чувствует, что он не договаривает. — Время от времени я выделяю ему незначительную сумму, позволяя распорядиться ей, как ему вздумается. — Поощрение, — склоняет брат голову утвердительно, но Майкрофт лишь насмешливо-скептично кривит губы. «Попробуй ещё раз». — Внимание, — тут же поправляется Шерлок. — Ближе к истине, — прикидывая, насколько более точен, относительно предыдущего, этот вариант, покачивает головой Майкрофт. — Как и ты, он имеет эту ужасную черту — «скучать». — Твоя вилла в Италии? — В том числе. — Майкрофт удивлён, что братец в принципе о ней знает. Не то чтобы она была какой-то тайной за семью печатями, но мысль о том, что Шерлок зачитывается его ежегодной налоговой декларацией, кажется абсурдной. — Изначально она была тысячей фунтов. Шерлок резко вскидывает подбородок, и Майкрофт понимает его без слов. — Полтора месяца, — отвечает он. — Впечатляет, — признаёт брат. — Удивительно, что я узнаю о таком уникуме только сейчас, — и лёгкий смешок сам собой слетает с губ Майкрофта: — Тебе бы и не удалось узнать о нём, игнорируй ты меня и каждое второе дело, что я пытался тебе поручить, так же, как делал это хотя бы три месяца назад. В отличие от недавней эмоциональной вспышки Шерлока, сейчас их разговор с братом больше походит на допрос. По сути, это он и есть, Майкрофт даже знает, зачем Шерлок его устроил. Чтобы после сверить показания. Он не питает иллюзий относительно своего младшего брата — Шерлок будет искать встречи с Ройсом и найдёт её. Это неизбежно. И у него нет даже крупицы волнения по этому поводу. Крохотный островок спокойствия посреди бушующего океана его мыслей и эмоций, который Майкрофт занимает тут же, с почти безотчётным чувством благодарности. Шерлок не задаёт очевидных вопросов — как так вышло, что кто-то, кроме них двоих, осведомлён об их истории. Логичный и закономерный вопрос, волновавший самого Майкрофта несколько лет подряд. Или, по какой причине Ройс, зная столько, остаётся так лоялен, что, перевернув весь вечер с ног на голову, в какой-то момент предпочитает просто уйти, вместо того, чтобы додавить? Вместо всего этого брат спрашивает другое: — У вас был секс? — Я не монах, Шерлок, — скупо отзывается Майкрофт, поджимая губы, и это черта. Для него — они всё ещё разговаривают через эту, стоящую у него перед глазами, чёртову дверь, и, да, причины понятны, но хотелось думать, что его хватит надольше. Тем не менее, всё очевидно. Излишне назойливая непроизвольная визуализация, которую не удаётся в должной степени контролировать — следствие повышенного уровня кортизола. Следствие повышенного уровня стресса. Следствие повышенного уровня внимания к его персоне Шерлока — не именно сегодня, нет. Он ощущает на себе это внимание уже несколько месяцев. Практически без пауз. Без возможности выдохнуть. Несколько месяцев постоянного напряжения, даже во сне. Щёлкни сейчас Шерлок по нему пальцем, и кажется, всё его тело срезонирует — и он зазвенит невыносимо-протяжной нотой. Тот крошечный кусочек суши, что Майкрофт внезапно обнаружил под своими ногами с полминуты назад, никак не поможет ему это предотвратить. И вздумай только братец спросить его сейчас, спали ли они с Ройсом тогда, в тот самый момент — вопрос, который, по логике, и должен идти вслед за последним, — Майкрофт уверен, это будет тот самый беспрецедентный случай, когда он сможет найти в себе достаточно силы, чтобы ударить Шерлока. Или не сможет найти в себе достаточно причин, чтобы не сделать этого. На глазах у всех. На глазах у Джера, который, с виду, вроде бы и не наблюдает за ними, но Майкрофт знает: стоит ему лишь на мгновение потерять контроль — и он тут же окажется у его ног, чтобы хотя бы попытаться предотвратить катастрофу. К счастью, Шерлок останавливается. Прерывает свой допрос. Майкрофт не уверен, может ли это быть следствием того, что брат просто прочёл эмоции на его лице. Возможно. Он достаточно расшатан сейчас, чтобы допускать даже столь очевидные промахи. — Поедем домой? — произносит он так мягко, как только может, и из его уст это равносильно принятию поражения. — Твой «не друг» не так давно сказал, что после меня хотел бы потанцевать и с тобой. Выбор формулировки, против воли, заставляет Майкрофта скупо улыбнуться самыми уголками губ. — Не каждое его желание, Шерлок, обязано быть исполнено. Хотелось бы — ужасно хочется! — провернуть этот фокус, который его брату удаётся без видимых усилий: сомкнуть свою ладонь на его запястье стальным кольцом и просто вытянуть его за собой на улицу, на свежий воздух, где, возможно, его голова хоть немного прояснится… Но Майкрофт просто разворачивается на каблуках и целеустремлённо идёт, не оглядываясь, лишь надеясь, что Шерлок последует за ним. Хочется курить. Хочется впиться в плечи Шерлока пальцами, вжать их в кирпичную стену и терзать его мягкие, полные, пухлые губы, пока звуки, срывающиеся с них, не станут походить на идеальное либретто. Хочется просто исчезнуть с лица земли, провалиться на последние круги Ада, чтобы никто — и особенно он сам, и думать не смел о том, чтобы сделать нечто подобное с его младшим братом. Хочется снова услышать это невозможное между ними априори, но произнесённое Шерлоком не раз: «Я хочу тебя…» — сделать над собой усилие и поверить. И всё это можно объединить всего в три слова. Как: «Я люблю тебя». Или как: «Ты нужен мне». Но, в его случае… Вряд ли Майкрофт может позволить себе такую сентиментальность, поэтому и слова его звучат совсем иначе. «Хочется перестать думать».

+++

Покурить толком не удаётся. Шерлок выходит не вслед за ним, а спустя минуту и двадцать три секунды, чтобы вытянуть сигарету из его пальцев и прислониться к стене рядом с ним. Майкрофт подсчитывает, сколько времени брату понадобилось на то, чтобы выбраться из здания, с учётом скорости и ширины шагов — и около четырёх секунд выпадает. Вероятно, потраченные на «нет, спасибо, я уже ухожу» или что-то более резкое, в ответ на приглашение потанцевать. Смотря на то, как, прикрыв веки и откинув голову назад, Шерлок выдыхает облачко дыма, Майкрофт ловит себя на мысли, что второй вариант ему импонирует больше. Гораздо больше. Машина будет через несколько минут, но молчание между ними не давит и Майкрофт решает сохранить его, если удастся, до того момента, пока они не окажутся на его территории. Не передышка в самом деле, скорее возможность утешить себя тем, что успел набрать в лёгкие воздуха, прежде чем нырнуть с головой на глубину... Везти Шерлока к себе так непривычно! Слишком уж это походит на то, чем у обычных людей заканчиваются их свидания, но, пока брат не касается его, не говорит ничего, что может подхлестнуть его демонов, Майкрофт не чувствует никакого ажиотажа. Или предвкушения. Пока Шерлок не сделал свой ход, будущее кажется очередной проверкой на прочность, которую он — в таком-то состоянии… — естественно, не пройдёт. Если проанализировать всё, что происходило до, получится, что, чтобы действительно расслабиться в компании брата, ему необходимо влить в себя не меньше бутылки вина — и не терять времени. Но в этот раз Шерлок не позволит ему такой роскоши. Он сказал весьма прямо, что за этот вечер ему необходима компенсация, и вряд ли в его планы входит хотя бы одна лишняя секунда ожидания… И всё же, несмотря на все свои опасения, несмотря на то, насколько — и вот тут не в чем сомневаться — разрушительным этот вечер будет для него самого, разве он может отказать Шерлоку? Не потому что уже дал согласие, а вообще? Он долго обманывался по этому поводу, но братец в очередной раз доказал, что всё это было не более чем бесполезной тратой времени. Майкрофт легко поджимает уголки губ, завидев свою машину в конце улицы — со стороны, должно быть, выглядит как улыбка, но это совсем не она.

+++

— Садись. Шерлок, как и весь вечер до этого, не создаёт проблем, послушно занимая место на диване в гостиной. Майкрофт тратит несколько мгновений, чтобы окинуть — «вот как, что дальше?» — брата взглядом и последовать его примеру: снять пиджак, повесить его на спинку того же дивана и сесть рядом. В последнее время складывается впечатление, что Шерлок желает видеть больше активности с его стороны, но осуществить это Майкрофт едва ли в силах. Меньше всего на свете он хочет сделать что-то — что угодно — что Шерлоку может быть неприятно. Извратить, истолковать слова и поступки брата в удобном для себя ключе — и это не пустая предосторожность, это более чем возможно. Майкрофт не доверяет себе. Не в том, что касается Шерлока и его границ, в пределах которых он может действовать, поэтому обычно ему требуется подтверждение. К счастью, братец достаточно бесхитростен в межличностных отношениях, чтобы не играть с ним хотя бы в этом. И всё же он дипломат. Мастер находить лазейки и мелкими личными уступками проверять свои гипотезы. Так и сейчас. Он мог бы настоять, перестраховаться, попросить Шерлока повторить ещё раз эту фразу о компенсации, чтобы увериться полностью — и это правда было бы не лишним, но вместо этого предпочитает взять на себя некоторый незначительный риск. И накрывает ладонь брата, мирно лежащую на его колене, своей. Глаза Шерлока чуть округляются — Майкрофт очень внимательно наблюдает за ним сейчас, — но протеста не следует. Шерлок просто ждёт: то же самое «что дальше?», как и до этого, и ждать в этот раз ему приходится совсем недолго. Потому что собственную руку от этого контакта словно жжёт, Майкрофт продолжает чувствовать это лёгкое покалывание на коже, даже когда начинает движение, чтобы отвлечься от него. Его прикосновения — практически невесомые и трепетные, как мазки сухой мягкой кисти по безупречному мрамору кожи статуи античного божества. И всё же, это прикосновения не учёного, цель которых — сохранить находку в первозданном виде, а сгорающего изнутри Пигмалиона, желающего получить ответ от объекта своего поклонения… Шерлок приподнимает пальцы, когда Майкрофт доходит до них, и это позволяет осторожно заключить его ладонь — в свою, приподнять её, и, качнувшись навстречу, коснуться губами костяшки мизинца. Позволяет пересчитать их все — не целомудренно-сухо, как поцелуй в лоб на ночь, иначе. Он инстинктивно прикрывает веки, фокусируясь на ощущениях. Расслабленные губы податливо сминаются, следуя рельефу кожи, оставляя за собой чуть влажный след. Майкрофт чувствует во рту едва слышный оттенок соли, который смешивается в его лёгких с запахом кожи Шерлока и табака… Думать, что руки брата — достаточно безопасный выбор, было глупо. Шерлок отметает само существование понятия «безопасный выбор». Под нарастающий шум в ушах, Майкрофт поводит головой, скользя губами вдоль тонких пальцев, обдавая их жарким затаённым дыханием, всё так же медленно, как до этого, но уже куда более беспорядочно, позволяя себе иной раз прихватить кожу зубами, чувствуя себя едва ли не щенком, который исправно придерживается правил хозяина, но требует большего. Спустя какое-то время – и это тот случай, когда он правда не в силах определить так сразу, сколько именно времени прошло, – Майкрофту правда кажется, что, продолжи Шерлок оставаться таким же безучастным, ещё немного — и он действительно начнёт скулить… — Язык, Майкрофт… — Майкрофт вздрагивает с первыми нотами, застывшими в тишине полумрака гостиной, чувствуя — и будто даже видя со стороны, как жидкое электричество, искрясь крошечными молниями, стекает по его плечам. Голос брата, бархатный, низкий и вибрирующий — то, что он действительно хочет сейчас слышать. Но, к сожалению — и они оба это знают, — он не из тех людей, которым нужно повторять дважды. Майкрофт вновь разворачивает чужую руку и отпускает её, оставляя широкий влажный подрагивающий след на ребре ладони. И это очень откровенно и горячо, и сердце колотится безумно, и он думает… Думает, что это едва ли может быть в самом деле приятно Шерлоку. Даже чисто с эстетической точки зрения — он чувствует, что краска давно и плотно захватила его щёки и шею, и прекрасно представляет этот особенно отталкивающий оттенок алого, резко контрастирующий с его обычно бескровной, отдающей желтизной, кожей. Думает, что это всё ужасно грязно, все эти микробы… Перед закрытыми глазами встаёт полный список всего, к чему брат прикасался за этот вечер, а ведь Шерлок даже рук не мыл после того, как они вернулись — и не может остановиться, чувствуя под языком загрубевшие участки кожи от частой практики со скрипкой, ровные тонкие нитки не до конца заживших царапин, полученных при неизвестных обстоятельствах, и неровные края мелких шрамов от химических ожогов... Он и так узнает эти руки с закрытыми глазами, сколько бы времени ни прошло, но именно сейчас, когда у него появилась возможность изучить их настолько подробно, Майкрофт делает это… Предельно старательно. Он хочет навсегда запечатать и сохранить в своих архивах, как вещдоки, запах и вкус каждого дюйма тела Шерлока, каждой его части… И теперь, когда брат сам подставляет свою раскрытую ладонь под его нервно дрожащий от запредельной откровенности язык, Майкрофт с мягкими всхлипом утыкается в неё лицом, чувствуя пальцы на своей щеке. И это движение — словно Шерлок хочет заткнуть ему рот и, наконец, оттолкнуть, заставляет сердце Майкрофта стремительно упасть и замереть в слепом восторге от предвкушения. Всё правильно, все его пороки должны быть отмечены и за каждый из них он должен понести, равносильное степени вины, наказание. Но Майкрофт не может удержаться от того, чтобы не усугубить своё положение ещё немного: шумно и часто выдыхая через нос он, даже сейчас, продолжает мягко вылизывать прижимающийся к его губам центр ладони Шерлока. — С чего ты взял, что «язык, Майкрофт», — и на этот раз сердце сжимается. Майкрофт чувствует, как его сердце с резкой пронзающей болью сжимается до единицы, меньшей атома, — означало именно то, что ты делаешь сейчас? — и он резко распахивает глаза, прекращая. — Разве нечто подобное не было у нас сигналом о том, — помолчи, дорогой, тебе это идёт, — Шерлок прерывает его до того, как он успевает хоть что-то сказать, а ладонь прижимается к губам плотнее, чтобы пресечь любые попытки оправдаться, — чего делать точно не стоит? Или тебе просто-напросто нравится меня дразнить? Дразнить?! Поворот настолько неожиданный, что Майкрофт на мгновение прикрывает веки. Ему удалось не заработать ранний сердечный приступ на работе, но он вполне может получить его здесь, прямо в своей же гостиной, продолжи Шерлок и дальше строить свои фразы так… Дразнить! Будто он способен сделать хоть что-то, что может «раздразнить»… — Или ты и правда не понимаешь? — хмурит брови брат, будто прикидывает, может ли такое быть вообще, склоняя голову в его сторону и немного вбок. Майкрофт не отводит взгляда, но лишь неопределённо пожимает плечами. Видно, что Шерлок раздражён — тот и не пытается этого скрыть, и у него есть... предположения, почему так произошло. По сути, не предположения даже, а подтверждение того, что он не зря опасался всё это время. Только переспросить лишний раз требовалось не в том моменте, что беспокоил изначально. — Ладно, — со вздохом произносит Шерлок, спустя несколько долгих секунд, находя его руку своей свободной и накрывая ей свой пах. — Раз так, я покажу. «Шерлок болезненно-твёрдый» — это первая его мысль. Майкрофт, кажется, даже чувствует слабую ответную пульсацию, когда брат резковато выдыхает, прижимая его ладонь — и прижимаясь к ней — плотнее. — Существует прямая зависимость между тем, что ты делаешь… Рука Шерлока соскальзывает, позволяя сделать глубокий вдох — голову ведёт от резкого притока кислорода, а в груди печёт ещё сильнее. Майкрофт снова может говорить, но говорить не хочется — он не понимает, к чему клонит его младший брат. Шерлок пресекает неосознанную попытку погладить его через ткань, усиливая давление и одарив предостерегающим взглядом, на что Майкрофт может только виновато поджать губы. А после вновь поднимает руку к его лицу. Майкрофт завороженно следит за приближающимся пальцами, облизывая и с готовностью раскрывая губы, чтобы в следующее мгновение почувствовать, как упругие подушечки пальцев Шерлока скользят по его языку… Первая, вторая фаланги… Не слишком глубоко, но ассоциации вполне однозначные, заставляющие снова прикрыть веки, мягко качнуть головой навстречу, и в этот самый момент он чувствует сам — сначала чувствует. Как вздрагивает под его ладонью член Шерлока, как Шерлок нетерпеливо вскидывает напряжённые бёдра, сжимая себя поверх его руки — Майкрофт повторяет это движение, мучить Шерлока никогда не входило в его планы, – а потом уже слышит: — …и тем, что я чувствую. И вторая его мысль — его младший брат очень смелый, гораздо смелее, чем сам он когда-либо станет. В голосе Шерлока ему слышится что-то тёмное, обволакивающее, утягивающее на глубину… С тихим стоном Майкрофт берёт его пальцы глубже, представляя, что на их месте член Шерлока, так сладко упирающийся ему в ладонь, но, стоит ему отстраниться, и «демонстрация» заканчивается. Брат отнимает руки, он чувствует резкий шлепок по тыльной стороне ладони — и тут же шипение, осознавшего свою ошибку, Шерлока, который, впрочем, не собирается сдаваться и нервно отпихивает его руку в сторону и даже отодвигается от него. Немного, но всё же. — Если… — Шерлок откашливается, недовольный, видимо, насколько мягко и вкрадчиво звучит. — Если сейчас ты решишь, что отсосать мне — отличная идея, я уйду и ты больше никогда меня не увидишь даже на уличных камерах, Майкрофт. — Что тогда, если не мой рот? Чего ты хочешь, Шерлок? Бесконечно жаль, что братец так кардинально отмёл самый приятный для них обоих вариант, но сейчас он не в том состоянии, чтобы упираться. Стоит тому лишь произнести — и он сделает всё. Любой каприз, любая просьба, любой приказ… Шерлок позволяет и даёт ему так много! Что бы ни захотел брат — это меньшее, чем он может отплатить в ответ. — Я хочу, чтобы ты кончил для меня. Чтобы он?.. Что? Майкрофт несколько раз, замедленно даже для самого себя, моргает. Растерянность, должно быть, написана у него на лице. — Это проблема? Ты знаешь, что чувствую я, к тому же сегодня мы выяснили, что ты «не монах». Я же, по сей день, так и не имел возможности в этом убедиться… — Шерлок закусывает нижнюю губу, передёргивая плечами. — Если это проблема, я могу просто уй… — Нет. Да, да, да, тысячу раз «ДА!», чёрт возьми, это именно она и есть! — Нет, Шерлок. Если ты хочешь именно этого, — вздыхает Майкрофт, поджимая губы, — это не проблема. — Отлично! — глаза брата победно блестят. Будто могло быть иначе? — Продолжим здесь или ты предпочитаешь спальню? Шерлок. В его спальне. Шерлок, который хочет, чтобы он кончил для него — В. Его. Спальне. Вряд ли следующим условием будет «просто подрочи, а я посмотрю на тебя», так что нет, НЕТ, определённо нет. — Гостиная вполне подойдёт. — Хорошо, как скажешь. Шерлок безумно-мягко, будто даже успокаивающе, улыбается ему, вставая с дивана, чтобы, сделав пару шагов и поддёрнув брюки, опуститься перед ним на колени, что Майкрофт никак не комментирует — лишь выдыхает сквозь сжатые зубы. Дева Мария, он просто не может быть серьёзен… — Чему ты так удивляешься? Майкрофт смотрит строго в глаза Шерлока, но периферическое зрение даёт достаточно информации, как и плотное ощущение прикосновений. Колени, бёдра и выше, и ещё выше. Шерлок проверяет его состояние осторожно, будто невзначай, задевая характерную выпуклость на его брюках — пряча за выдохом удовлетворённую улыбку, прежде чем приняться за ремень. — Только тебе нельзя, — интонации снова меняются, вновь становясь глубокими, грудными, тягуче-гипнотическими… — обо мне речи не шло. В отличие от тебя, я всегда мог позволить себе всё, чего ты боялся.