Сон в камере пыток

      POV Джим Мориарти        «-Это я-то подставил тебя? Мориарти, или как там тебя, ты что, серьезно? Ну, дорогуша, смею тебя расстроить: никто не подделывал улики, ты сам грохнул своего голубого любовника, ха. Шрам собирался убить его, не буду отрицать, но пришел уже на готовенькое, так сказать. Твои слабоумные пальчики уже сомкнулись на его хрупкой шейке. Ну, не понял еще? Не догнал? Так я могу еще понятнее сказать: ты сам грохнул Нормана, псих!»       Мысли путаются.       Зудят сохлые раны на руках, зудят и путают болевые окончания ожоги от кофе, обжигает мозг импульсами сбившееся дыхание. Я бегу? Я бегу.       Я сейчас бегу, и я убил Артура два года назад.       Пальцами, что сжимаются в судороге, вдавливаясь ногтями в поврежденные ладони, погаными пальцами, вот этими самыми, да, именно ими, я уничтожил свою жизнь.       Я бегу по улице – и по адским дорогам преисподней, прямо в огненное месиво на горизонте, а по пятам за мной скачут всадники смерти, надеясь насадить на копья мою голову, разорвать на части, подвесить на дыбе. Возможно, мне стоит остановиться и принять со всей ответственностью наказание, хоть раз в жизни не прятаться по подворотням и мусорным кучам, а выйти навстречу казни. Заслуженной, долгожданной.       - А ну остановись, сука! – Высокий срывающийся голос, совсем не создающий ассоциаций с кружащими вокруг галлюцинациями, дергает меня в реальность. На бегу я оборачиваюсь, краешком сознания ухмыляясь играм разума: по выжженной дороге из сломанных костей за мной бежит жирный коп, совершенно не вписывающийся в окружающий антураж. Я смеюсь в голос, и открывать рот неприятно от крови, пачкающей лицо, ведь она уже начала затвердевать. Крови человека, который не сделал ничего плохого ни мне, ни мертвому Норману, только Шерлоку. И, пожалуй, за это его все-таки стоило убить. А я не успел. Я ведь могу убивать только близких людей, причем голыми руками, без всякой ненужной стали, глупости какие, зачем нужен нож, когда пальцы психа куда тверже и несут смерть куда вернее?       А может, он сдохнет от кровотечения. Вдруг я очень удачно воткнул в него нож?       Полицейский быстро отстает, а затем я наблюдаю через плечо, как он бежит в обратном направлении.       Огонь мучает, горчит на языке пеплом, обжигает чужую кровь на лице. Я перехожу на шаг, сворачиваю в очередной гнилой закоулок и скользкими пальцами достаю пластинку беллатаминала. Аминазин бесполезен сейчас, слишком убийственны видения, все вокруг поглощено кострами Ада. Глотаю таблетку, надеясь успокоить бешеное сердце и трясущиеся руки – ладони потеют и не слушаются, словно я стал Шерлоком, смешно получилось, до колик в животе. Подумав, все-таки съедаю в добавок четыре таблетки аминазина, свою нынешнюю разовую норму. Пусть я отупею, это уже неважно. Со всем своим острым интеллектом и отточенным умом я не смог сдержать собственные пальцы, когда это было нужно.       Пятью минутами позже, отдышавшись, я выхожу из подворотни с другой стороны, видя все те же огненные всполохи. Аминазин – бесполезное дерьмо.       Но сердце стучит слабее, дыхание глубокое и медленное, а голова – пустая.       Я убил Артура? Да и похуй. Отличные таблетки, отличные. Равнодушие – то, что надо. Только вот адски хочется спать. Нельзя, нельзя…       Шатаясь, словно пьяный, - координация помахала ручкой, бессердечная сука, - я двигаюсь вперед, держась за стенку, усиленно жмурю глаза, силясь увидеть мир, каким он есть, чтобы понять, где нахожусь. Давай же, ну…       Проступает неровными кусками из-под жарких пламенных картин Лондон, его утренние улицы, пустые и тихие. Стоит моргнуть – и болит голова, бешено и неприятно, так тебе и надо, мразь, ты не заслуживаешь чего-то иного.       Я не был здесь с Холмсом, но был когда-то давно с человеком, которого любил, а затем уничтожил, я помню ресторан через дорогу, я помню эту улицу глубокой ночью, помню бешенный секс в туалете и вежливые просьбы менеджера заведения покинуть помещение. Я нахожусь в нескольких километрах от нашего с Шерлоком временного убежища. Этот идиот будет беспокоиться обо мне и отправит копов, которые сейчас схватили его, прямо туда – как минимум, чтобы забрать доказательства своей невиновности.       Дорогуша, я готов принести себя в жертву тебе и твоему благополучию, уж не знаю, просто ли я глупый эмоциональный болван или же давно похоронил себя под грузом болезней, что атакуют меня ежечасно. Я готов, но не сейчас. Мне нужно время – без Скотланд-Ярда, без глупых полицейских, ведущих допрос своими неумелыми вопросами, я хочу несколько часов покоя и тишины, чтобы свыкнуться с тем, что я мусор и мразь, которая заслужила свою участь.       Двигаясь неровной походкой, я сворачиваю в очередной парк и узнаю его, застыв на месте: мы шли по нему, когда перебирались из старого сарая его брата в более обжитое убежище.       У меня будет несколько часов, если я направлюсь туда? Может быть, Холмс не сразу догадается, где я, он хоть и умен, но так и остался глупым мальчишкой, с острым интеллектом, но без грамма фантазии. Забиться в первую попавшуюся дыру? Черт, копы проведут облавы в округе в самое ближайшее время. Нет, вариант с развалинами Майкрофта – самый приемлемый.       Мне нужно-то – всего-ничего.       Прохожу парк насквозь, выходя на очередную улицу, которая, наверное, ведет меня к нужному дому. Сердце вновь бьется как проклятое, удушающе, колотит ребра изнутри до боли, я торможу и прислоняюсь к стене какого-то здания, раздирая трясущимися пальцами футболку и кожу на грудной клетке. Болит, как же болит, хочется выдрать его с силой и выбросить в мусорное ведро. Медленно сползаю вниз, садясь на землю. Успокоительное, нужно успокоительное…       Беллатаминал тормозит разогнавшийся орган через несколько минут, я чувствую зудящее пощипывание ниже ключиц. Опустив глаза, я вижу рваную футболку, вымоченную теперь уже не только в крови ублюдка, но и в моей собственной, вижу раны от глубоких царапин, словно больное животное стремилось прорваться мне под ребра.       Похуй.       - Молодой человек, что с вами? О, господи, да вы весь в крови… - дама слегка за сорок неожиданно приближается ко мне, держа в руках телефон. – Я сейчас позвоню в скорую…       - Да пошла ты нахуй. Оставь меня в покое. – Неловко держась за стену, я встаю, скребя ногтями абразивный материал здания, шипя от боли – куски ногтя указательного пальца правой руки ломаются и падают на тротуар. Повернувшись лицом к женщине, удовлетворенно слышу ее испуганный вскрик, а затем наблюдаю удаляющуюся в неловком беге задницу, туго стиснутую коротким платьем. Проститутка, что ли?       Похуй.       Шерлок не боялся крови, не боялся ран, царапин, теней под глазами, нарисованных густыми черными чернилами, он находил возбуждающим кровавую красоту, идущую на границе со смертью. Холмс – маленький извращенец, чей будоражащий потенциал я успел раскрыть перед неминуемой кончиной. В самом деле, меня ничего не ждет дальше. Но Шерлок – Шерлок моя маленькая победа, мое яблоко раздора, мой маленький падший ангел, которого я проводил с небес прямо в преисподнею, в которой плещется сейчас мое сознание. Шерлок находил эстетику отвратительного завораживающе-красивой. Шерлок стал произведением искусства мерзости, окунувшись в нее с головой.       На Холмса не похуй. Как странно, что бывает не похуй на что-либо, на кого-либо. Как странно, что разодранная грудная клетка волнует не больше убежавшей шлюхи, а благополучие Холмса – важнее собственной жизни.       Я иду в беспамятстве еще какое-то время, пока не чувствую жара на коже. Видения начинают доставать. Физические галлюцинации появились недавно, можно не опасаться, что я проживу долго.       Голова раскалывается, раскалываются ребра, желудок, пальцы и раны. Хочется зарыдать и засмеяться одновременно. Истерика лишняя сейчас, нужно успокоиться.       Когда я проглатываю таблетки горлом, почти сведенным судорогой, я вижу развалины Майкрофта. Дошел.       Дверь поддается с легкостью, я не помню, закрывали ли мы ее на замок?       Похуй.       Я сожрал хуй знает сколько беллатаминала, по-моему, откровенно превысив разовую норму, да что там – вообще норму, совместимую с жизнью. Если желудок сгниет прямо внутри меня, возможно, я сдохну чуть быстрее, чем сам себе предсказал.       Похуй.       Надеюсь, Холмсу хватит ума придумать какую-нибудь правдивую историю, чтобы выставить меня виноватым во всем. Надеюсь, для подтверждения его слов не нужно будет моего физического присутствия.       Я вваливаюсь в дом, полный пыли и затхлости, и тут же падаю на пол, не сумев сдержать собственное тяжелое тело, проезжаюсь дрянными грязными досками по разодранной груди. Блять.       Меня подташнивает, но не так сильно, чтобы поднимать голову ради этого и что-нибудь делать.       Похуй.       Надеюсь, Шерлок сумеет выкрутиться, несмотря на свою ебаную фантазию.       Так хочется спать.

***

      Лестрейд стыдливо прикрывает дверь допросной, закрывая беснующегося от злости подозреваемого/свидетеля, и обращается к инспектору:       - Босс, он просит отвезти его туда вместе с ребятами. Говорит, что может помочь.       - Вы с ума сошли?! – Престарелый мужчина бравого вида сердито машет указательным пальцем в сторону экрана, транслирующего запись из комнаты. Все следователи, до этого наблюдающие за допросом, смотрят, не мигая, на него. - Это нарушение всех возможных протоколов! Мы и так поступились правилами, пустив тебя к задержанному, но это уже ни в какие ворота!..       Дверь, у которой стоял Грегори, неожиданно распахивается, и Шерлок Холмс сердито отталкивает стоящего на пути офицера, обращаясь к инспектору Скотланд-Ярда:       - Мне плевать на все ваши протоколы, правила и запреты, как вас там зовут, впрочем, мне все равно, - Холмс подкидывает взломанные наручники в воздух, вынуждая порядком удивленного Лестрейда поймать их и прижать к груди. Следователи, стоящие поодаль от разворачивающейся сцены, хватаются за табельные пистолеты, но инспектор полиции жестом приказывает им остановиться, слушая с плохо выраженным интересом крики задержанного. – Я здесь, я в ваших руках и никуда не денусь, можете хоть упечь меня за решетку, можете надеть браслеты или смирительную рубашку, у меня одна единственная просьба: я умоляю вас пустить меня с вами. Я не сбегу, я обещаю. Пожалуйста!       - Как мы только что заметили, наручники вам не помеха, мистер Холмс. – Инспектор рассматривает чуть более пристально молодого взъерошенного парня с гнездом кудрей, бледного и напуганного до истерики, но стойко держащего себя в руках, не впадающего в панику. Интересно, что не страшные-страшные дяденьки полицейские испугали его, он совершенно не проявляет страха при общении не то что с офицером, но даже с самим инспектором. Не самый классический случай, отнюдь. Отчего-то его жаль.       - Я могу помочь.       - Мальчик, не смеши меня, - мужчина усмехается в густые седые усы.       - Я могу помочь! – настаивает он. - Я приехал сюда, чтобы работать детективом, у меня есть мозги, в отличии от большинства тупоголовых кретинов, стоящих сейчас за вашей спиной. Дайте мне шанс! – Шерлок вцепляется в предплечье инспектора, вызывая у него раздражение.        «Отчего бы и нет? Мы уже нарушили разом множество правил…»       - Ладно, чтоб тебя. - Он стряхивает его ладони, вцепившиеся до судороги, и обращается к Грегори: - Ты с ним возишься? Вот и возись. Пристегни наручниками и сажай в машину, только обыщи перед этим, чтобы не выпутался опять. Ноги тоже пристегни. Езжай, часть ребят скоро тоже подъедет, как пороются в доме, где жили эти вот. С тобой поедет Анна, хоть один следователь должен быть с вами, идиотами.       Грег, не стесняясь, застонал в голос, ощущая острую неприязнь к неожиданно свалившемуся на его голову субъекту. Долгожданный сон откладывался еще на неопределенное время.       - Имей в виду, детектив, - инспектор хватает Холмса за плечо и разворачивает к себе, смотря тому пристально в глаза. – Сбежишь – поймаю и сделаю все, чтобы тебя засадили, и надолго. Поможешь чем – рассчитывай на мою благосклонность. В умеренных пределах. Вперед, Грег, Анна.       Двадцать минут спустя полицейская машина тормозит у таких знакомых Шерлоку развалин старого здания. Сердце пропускает удары – дверь распахнута.       Он сам открывает двери автомобиля и через секунду валится на землю, больно ударяясь головой и коленями – совсем забыл о наручниках на ногах.       - Эй, тише, - Лестрейд поспешно выбирается, зевая, и поднимает узника на ноги. Анна не особенно обращает внимание на двух мужчин, чье присутствие здесь при любых других обстоятельствах не состоялось бы. – Не ушибся?       - Похуй. Веди внутрь.       - Мы первые приехали. – Грегори тащит Холмса на себе в разрушенный дом, задумываясь о том, как много правил было нарушено сегодня. Анна уже внутри.       - Здесь пусто, - скучающий женский голос звучит из дома, куда только-только заходит офицер, держа задержанного. – Нет никого. Мусор и лежанки бездомных.       - Тупая сука, - шепчет Шерлок, но его голос тих не из вежливости, скорее от волнения и выбитого падением дыхания. Лестрейд молча отпускает его.       Холмс окидывает взглядом комнату, дергает волосы руками, краснеет и бледнеет одновременно. Обойдя коридор, он пытается подняться на второй этаж и вновь спотыкается:       - Блять, Грег, Грэм или как там тебя, освободи ноги, мне нужно наверх! – Анна неодобрительно косится то на задержанного, то на офицера, но говорит лишь следующее:       - Под твою ответственность, я в этом не участвую. – Она скрывается на кухне.       - Прошу тебя!       Грегори молча размыкает наручники на лодыжках, но смыкает их на своем запястье и запястье Шерлока. Тот никак не комментирует это. Они поднимаются на второй этаж.       Несколько минут Лестрейд, словно собачка, носится за парнем, бегающим то в видавшую виды ванную, то вдоль стен комнаты, полной вонючих матрасов. Тот изучает бумажки, брошенные на пол, нюхает и разглядывает матрасы, оглядывает несколько минут ванную.       - Здесь жил мужчина. – Он подает голос впервые, выйдя из ванной комнаты, сталкиваясь нос к носу с Анной, поднявшейся на второй этаж. – Короткие волоски на матрасе, а также характерный запах мужского пота, выделяющийся на фоне запаха гнили – он спал на нем буквально пару часов назад. Чеки и скомканные бумажные снимки голых девиц подтверждают мои догадки. Он живет здесь несколько дней, ему за сорок, у него отличная физическая форма, он постоянно занимается спортом – следы рук и носков ботинок на пыльном полу в спальне, а также, - Холмс указывает на криво приделанную арматуру в проеме двери, его голос болезненно равнодушный и высокий. – турник. Его не было, когда мы жили здесь. Внизу…       Шерлок подрывается с места и рывком направляется вниз, таща за собой шипящего от боли в кисти офицера. Молчаливая Анна тенью следует за ними.       - Внизу в углу, прикрытая мусором и куском шифера – рвота. Не стой, помоги мне! – Холмс рычит, вынуждая Грегори вместе с ним сдвинуть преграду в сторону.       - Сколько крови… - Анна с холодным интересом смотрит на внушительную алую массу.       Около здания появляются полицейские машины.       - В крови мы видим вот что. – Шерлок, вызывая отвращение у следователя и офицера, а также у только что прибывших полицейских, выстроившихся гуськом вдоль стен и с молчаливым интересом взирающих на представление, без стеснения забирается ладонью в рвоту, размазывая ее по полу. – Таблетки! – Он достает одну, самую целую, и вглядывается в едва ли сохранившееся название. – Беллатаминал. – Он тычет пальцами, зажавшими маленький шарик, в лицо Лестрейду, вынуждая того отпрянуть и закашляться. - Около пяти штук, скорее всего больше, смертельная доза, если бы только успела попасть в кровь. – Он бросает таблетку обратно и вытирает руку о штаны. – Вот что здесь было: Мориарти пришел сюда, приняв не совместимую с жизнью дозу успокоительного, и должен был бы погибнуть, если бы некий незнакомый мужчина без определенного места жительства, скорее всего, военный в отставке или какой-нибудь опустившийся на социальное дно спортсмен, не помог ему избавиться от лекарств. Судя по количеству крови, шансы выжить у Джеймса пятьдесят на пятьдесят в лучшем случае. Рвота еще теплая, они были здесь не больше получаса назад, если вы оцепите район и устроите облаву на улицах, возможно, вы сможете поймать их... – Договорив, Холмс вдруг заваливается на бок, потянув Грегори за собой, но сил офицера хватает, чтобы удержать равновесие и подхватить упавшего в обморок Шерлока.       - Я отвезу его в участок. Анна, пусть инспектор организует патрулирование близлежащих районов. - Давя зевок, Лестрейд поднимает худое тело на руки и идет к полицейским машинам. – Умный сукин сын…