***
Со стороны подъезда послышались шаги. — Ну что ж, малыш, мне пора. Только никому не говори, что я тут был, ладно? Это будет наш маленький секрет, — Сэм Уитвер улыбнулся и Эзра кивнул, тихо рассмеявшись. — Обещаю, мы еще увидимся, только позже. И я все, обязательно все тебе расскажу. Мужчина поставил ребенка на пол, а после выскочил из квартиры, поднимаясь по лестнице на верхний этаж. А буквально через несколько секунд к квартире подошел Зеб, поднимающийся снизу. — Шкет! — мужчина прошел в квартиру и закрыл за собой дверь, после чего поднял ребенка на руки. — Ты зачем открыл дверь? А если бы кто-нибудь решил зайти сюда, м? Кэнану это не понравилось бы. — Папе? — тихо спросил Эзра, расстроившись. Он не хочет, чтобы папа грустил из-за него. — Да, папе. Но я ему ничего не расскажу, если ты съешь кашу, идет? — Идет! — в ответ на это Зеб улыбнулся и направился на кухню, чтобы покормить личную головную боль Джарруса. Хотя, конкретно для Кэнана, этот сорванец всегда будет маленьким милым ангелочком.***
Вскоре все вернулось на круги своя, и маленькая семья стала жить, как и прежде. Зима сменилась весной, весна сменилась теплым летом, а лето — осенью. Эзра Джаррус рос не по дням, а по часам, был очень смышленым ребенком, а еще очень шустрым и любознательным, и нельзя сказать, что это всегда было хорошо. Не для него, конечно, а для того, кто в этот момент присматривал за юным сорванцом. Кэнан старался баловать сына, чтобы тот ни в чем не нуждался, всегда был одет, сыт и, обязательно, с довольной улыбкой на лице. Работа мужчины шла в гору, он стал подниматься по карьерной лестнице и теперь мог больше времени уделять единственному сыну. Джаррус всегда старался говорить Эзре только правду, отвечать на все вопросы, которые тот задавал, и быть как можно более открытым с собственным ребенком, но… Порой бывали моменты, когда он просто не мог говорить правду. Именно эти моменты Кэнан ненавидел всей душой. — Папа, а где моя мама? — спросил Эзра в один из вечеров, перед тем как лечь спать. Этот день ничем особенным от других не отличался, поэтому мужчина не сразу понял, почему такой вопрос вообще появился. Но после вспомнил об их походе на детскую площадку в соседнем доме, где с детьми гуляли в основном молодые мамы, и тяжело вздохнул. — Понимаешь, малыш, — начал говорить он тихим, спокойным голосом. — В жизни такое бывает. Мамы, они… Как бы тебе объяснить?.. Мамы бывают не у всех. Есть такие семьи, где есть только папа, как у нас с тобой, а есть семьи, где только мама. Понимаешь, малыш? — Понимаю, папочка. У тети Ге’ы тоже нет мамы, да? — не выговаривая букву «р», поинтересовался Эзра. — Да, малыш. У тети Геры тоже нет мамы, как у тебя, но у нее и тебя есть папа. Это ведь хорошо, да? — Хо’гошо, — согласился юный Джаррус и, зевнув, все-таки заснул. В тот вечер Кэнан вздохнул с облегчением. Или вопросы ребенка о том, откуда берутся дети. О, когда он задал этот вопрос в момент, когда они находились в гостях у семьи Синдулл… Кто только не пытался ему ответить. Рассказывали и про аистов, и про капусту, и про то, что ребеночка обычно приносят врачи, и что он появляется, если сильно-сильно обниматься с тем, кого любишь, и много чего еще… Кэнан, вот честно, думал, что поседеет в тот вечер, благо, Траун нашел какую-то книжку по биологии и зачитал отрывки из нее Эзре. Тот ничего не понял, но решил, что все это слишком скучно и больше об этом не спрашивал. И еще сотни таких вопросов, на которые отвечать что-то либо не получалось, потому что Эзра все-таки ребенок, либо не хотелось, потому что ответы порой были не самыми приятными, либо… Еще с целый десяток этих «либо», но Кэнан действительно старался быть хорошим отцом и, судя по счастливой улыбке сына, у него это неплохо получалось. Но в какой-то момент и у самого Кэнана появился вопрос к собственному сыну, ответ на который он, к сожалению, получить так и не смог. Это была суббота, обычный выходной день. Кэнан пригласил в гости на вечер старого друга Зеба, чтобы выпить по бутылочке пива и посмотреть футбольный матч по телевизору в домашней обстановке. Просто чтобы расслабиться. Вечер проходил хорошо, мужчины разговаривали, обсуждали матч, и пили пиво, пока Эзра, сидящий на ковре, рисовал и переодически игрался с брелком на прищепке, который крепился к одежде м был сделан в форме какой-то дикой птицы, возможно орла. Во время перерыва, пока телевизор смотреть просто не было смысла, разговор зашел об Эзре и его любимых вещах, игрушках и занятиях. Вот тогда они и заговорили об этом дурацком брелке. — Я не понимаю, что в нем особенного, какая-то детская безделушка, к каким раньше соски цепляли. Зачем ты вообще ее купил? — фыркнул Зеб и Кэнан, который в этот момент так неосторожно сделал глоток пива из стеклянной бутылки, поперхнулся. Мужчина похлопал друга по спине, чтобы тот прокашлялся, и непонимающе спросил, что же он такого сказал. — Что такого? — немного хрипло спросил Кэнан, наконец перестав кашлять. — Вообще-то я думал, что это ты Эзре этот брелок подарил, потому что я его точно не покупал. И я помню, что он появился как раз после того, как ты за ним следил. — Но я не покупал… — не договорив, Зеб нахмурилсч и оба мужчины взглянули на ребенка, который продолжал невозмутимо заниматься своими делами. — Эзра, сынок, подойди сюда, пожалуйста, — позвал его Кэнан и Эзра, улыбаясь подбежал к отцу, залезая к нему на колени. — Да, папочка? — Скажи, сынок, а ты помнишь, откуда у тебя эта штучка? — спросил Джаррус, указывая на брелок в руках ребенка. — Может, ты её где-то нашел? — Нет, — ребенок сразу же отрицательно помотал головой. — Тогда где ты её взял, шкет? — только сильнее нахмурившись, спросил Зеб, сидящий рядом с отцом и сыном. — Не могу сказать, это сек’ет, — Эзра помотал головой и закрыл руками рот, чтобы уж точно не проболтаться. Кэнан тяжело вздохнул и попробовал еще раз. — Но может мне, любимому папочке, расскажешь по секрету, откуда у тебя этот брелок? Эзра убрал ладони от лица и, немного подумав, кивнул и притянул к себе отца. Он шепотом, насколько вообще мог говорить шепотом ребенок, всё-таки ответил: — Мне его пода’ил д’уг. — Какой друг? — тут же тихо спросил Кэнан, хотя Зеб, наверняка, и так все прекрасно слышал. — О, мой большой д’уг, папочка! Ты его знаешь, он всегда был на 'аботе, — с улыбкой ответил Эзра и, спрыгнув с колен отца, убежал в свою комнату, решив, что разговор «шепотом» уже закончен. — Друг с работы? — спросил сам у себя Кэнан, нахмурившись. — Какой такой друг с работы? Неужели это Рекс? — Лучше спроси у него, — предложил Зеб, тяжело вздохнув. — Странно все это, причем очень. У меня плохое предчувствие. И Кэнан определенно был согласен с другом. И, к сожалению, опасения подтвердились уже на следующий день, когда Джаррус поинтересовался у наставника и друга, не дарил ли он что-нибудь его сыну без его ведома. Ответ, естественно, был отрицательным. Тогда Кэнан решил опросить еще нескольких коллег, с которыми мог общаться его сын, но все, без исключения, давали один и тот же ответ: «нет», «не дарили» и «я бы сразу сообщил тебе, друг». К концу дня у Джарруса просто закончились варианты, он уже не знал, что делать. Думал даже, а не расспросить ли сына еще раз, вдруг тот чего-то не рассказал? Хотя верилось в это, конечно, с большим трудом. И вот, уже собираясь домой, к Эзре, Кэнан кое-что вспомнил. Еще одного человека, с которым общался его сын исключительно на работе. Он резко развернулся и практически убежал обратно в здание, чтобы поговорить с единственным человеком, который мог что-то знать. — Айзек! — громко воскликнул он, остановившись около одной из камер предварительного заключения. — Что ты знаешь о твоем дружке и его контактах с моим сыном? Заключенный, сидевший в камере, лишь усмехнулся.