Выстрел.

— Наконец-то мы с вами встретились. Рад, что могу видеть твои чудные глазки, Бетс. — девушка жмётся к своему парню, чуть заходя за спину. — Что, побоялся шантажировать нас перед всеми? — хмурится Джагхед. — Невероятно забавно, что сам Чак теряет всю свою смелость в компании одногодок и пожилых учителей. Бетти мирно посмеивается, позволяя страху отступить. Унизить Чака, пожалуй, лучшее решение — его самолюбие обязано пасть с каждым нелестным словом. Но Джаг посматривает за спину неприятелю, опасаясь увидеть его дружков-отморозков, тех, что снятся ему в кошмарах с 5 класса, тех, что не удовлетворял толчок в плечо, тех, что хотели больших мучений для странного недопарня. И их нельзя было заметить в школе, они скрывались в тени. — Кажется, пора напомнить, что за информация у меня есть. — парень достаёт откуда-то кучу бумажек с непонятными изображениями. Элизабет приглядывается, нелепо переминаясь с ноги на ногу, а Чак подбрасывает листы бумаги, и они разлетаются по всей аллее, теряясь в листве. Чак вальяжно уходит, не давая никакого объяснения. Поблёскивая в свете одинокого фонаря, бумага мокнет средь травы после долгих дождливых дней. Джагхед медлит, но вскоре собирает пару фотографий, где покадрово изображено, как Бетти, с этим твёрдым, без капли сомнения, лицом, разливает кровь из колбы в небольшом сарае, собственности Келлеров. — И не лень ему было печатать это! Сколько…сколько эпатажа и бездумных трат, сколько…сколько сил ради двух напуганных…школьников? — Элизабет отходит назад, заикаясь. Не может сконцентрироваться и сфокусироваться на определённом предмете и закрывает лицо руками, стискивая его до боли. Ноги не слушаются — она падает, врезаясь в дряхлую скамейку, что стоит здесь с основания этого чудовищного города. Продолжает нести чушь, потому что тишина пугает её. А вокруг падают листья с единственного дуба, раскинувшегося на их пути. Время замирает и своими, кажется, зеленоватыми глазами Бетти следит за каждым листом, вылавливая их аккуратными пальчиками. Джагхед подбегает сразу, услышав нелепый вскрик. — Мы не школьники, Бетс. Мы взрослые и справимся с этим без нашего юношеского максимализма, — поднимает её, держа на руках. Бетти так беспомощна и мала — кладёт голову на плечо, жмурится и крепко держится за шею. «Чудные глазки, Бетс… Глазки, Бетс… Бетс» — только и слышит она, даже слова давят. Так гадко и противно быть собой. Снова. Но Джаг растерян, потому что не знает, как помочь. Доказательства вины его девушки веские и он действительно может её лишиться на долгие годы. А если у Чака есть что-то хуже? Насолить Бетти — дело всей его короткой жизни. Такие люди не знают меры и предела жестокости. — А если мы убьём его? — бормочет Элизабет, не получая ответа. И лишь тогда в голове парня проскакивает мысль — они достигли края… дна. Некогда счастливые и способные, наполненные доверху амбициями и мечтами, они лишились всего, ослеплённые глупостью. И следующие дни проходят как в тумане. Единственное напоминание о том, что время вообще движется — жалкий календарь на компьютере. Круглые сутки в Ривердейле царила тьма, пугающая своей внезапностью и длительностью. Не будет слишком громким заявление, что эта осень — словно одно из предупреждений чёртового апокалипсиса. И Джагхед ненавидел эту осень. В город пришло безумство. Лишённые солнечных дней, люди, наверное, сходили с ума, игнорируя мораль. Все стали жёстче, грубее, обеспокоенно прятались в домах, изредка выбираясь в магазин. Но без всей этой пелены перед глазами — город ведь не изменился. А Бетти была сама не своя. В один из тёмных, что не удивительно, дождливых вечеров, когда Джаг вынужден был покинуть их тёплую обитель, она решила, пораскинув мозгами, как-то действовать и связаться с их мучителем в очередной раз. Они всё запугивают друг друга, перекидываясь обвинениями, но так и не знают, чего требует каждый. Встречаться здесь, в трейлере, определённо не было хорошей идеей. Во-первых, её парень мог вернуться в любое время, во-вторых, здесь ведь не будет свидетелей в случае чего, а Элизабет захвачена паранойей. В этом месте вся их жизнь, все секреты и она собирается пустить сюда Чака, парня, что одержим местью. — Знаешь, те события, что происходили, кажется, 2 или 3 года назад, — он ведь знает точную цифру, — оказали на меня определённое влияние. — Бетти морщится, вставая с дивана, где только что сидела вместе с Чаком. До сих пор в голове эти мерзкие удары в дверь, мерзкие переглядывания, его грязные ручонки. — Ты до сих пор считаешь, что не заслужил ничего из того, что с тобой случилось? — не знаю, спрашивая ли или утверждая, говорила девушка. — Я пришёл говорить о другом. Хочу, чтобы ты знала, что Кевин бежал от меня. Он кое-что мне испортил, но не будем вдаваться в подробности. — И зачем тебе мы, если ты и так знаешь, где он, судя по наличию фотографий, что ты раскидал по всему парку, — вглядывается в пейзаж за окном. Только бы Джонс не вернулся слишком рано. — Поверь, ваш план был отличным. Я бы не нашёл его, если бы тот не решил заглянуть как-то в школу. Решать вопросы там было слишком глупо, и я хотел проследить за ним и словить в каком-нибудь углу, но он завалился к вам, — девушка слушала очень внимательно, жалея, что под рукой нет диктофона. — И попросил инсценировать смерть — никогда так не смеялся, как в тот момент. Это было так удобно. — Бетти замерла в ожидании. То и дёргая бровями, Купер неслышно повторяла его слова, стараясь ничего не забыть. — Теперь условия, — девушка встрепенулась, — я отдам все собранные доказательства вашей вины, не буду мешать вашему исчезновению, если вы устроите моё или… — Боже, серьёзно? — Зачем? Мы хотим уехать незаметно, чтобы избежать… — чего? Элизабет растерялась, словно не было никакого мотива для всей этой скрытности, — ненужного внимания, чтобы люди вообще забыли о нашем существовании, чтобы и подумать не могли о нас, как о виновных. Но тебе зачем? На самом деле, жизнь Джонса и Купер до сих пор действительно интересовала, наверное, только папашу Келлера, что подозревал абсолютно каждого в смерти сына. Но тот не осмеливался надоедать молодым людям, потому только провожал взглядом их в магазинах и, может быть, кино, а потом наведовался к невероятной Элис. И стоит паре исчезнуть из поля его зрения — Келлер забудет о них. Парень внезапно подошёл к двери, уже хватаясь за ручку. — Вы так удачно спланировали смерть друга, что, когда я убил его по-настоящему, даже не пришлось прятаться, но, Бетс, всегда есть странный тип, что всё увидит. Так что, или избавьтесь от свидетеля, или спрячьте меня. У вас есть чуть больше недели, — дверь громко хлопнула, а девушка так и застыла в удивлении, не смея останавливать Чака. Она определённо шокирована и сбита с толку. Стоит ли ей пуститься в уныние, зная, что Кевин теперь действительно мёртв, стоит ли ей, может, отдаться чувствам и устроить истерику? Может прямо сейчас позвонить Джагги? Ей больше не с кем делиться, а иначе её примут за сумасшедшую, до которой только сегодня дошло, что Кевин Келлер отчалил в мир иной. Нет, звонить нельзя. Она дождётся его, скрашивая время неустанным хождением по той части трейлера, что именуется кухней. Встреча была такой сумбурной, быстрой, непоследовательной, мерзкой. Так глупо! Бетти запускает пальцы в золотистые локоны, беззвучно хныкая и посмеиваясь… в духе тёмной Купер. И для тёмной Купер нет запретов для мыслей об убийстве. Убийстве Чака Клейтона. С каждым разом ненависть к нему всё сильнее, неужели можно быть таким раздражающим? Элизабет всё пытается подступиться к нему, пойти на встречу, понять мотивы, дать объясниться и исправиться, но нужно ли это человеку, когда-то бывшему школьным задирой? Выход из ситуации всё не приходил в голову. Купер, умеющую справиться со всеми тяготами, это терзало, выводило из себя. Голова раскалывалась, а душевное равновесие давно было нарушено. Взгляд постоянно падал на некий так вовремя появившийся призрак прошлого — небольшую баночку с некоторым количеством горьких таблеток, отрезвляющих, по словам старого доктора, сознание. Но таблетки не учили мириться и жить с расстройством, они только вызывали зависимость. И как они вообще здесь оказались? Элизабет знала, что выполнит условия Чака. Она просто не может оставить своего Джагхеда. Потому что Бетти всю жизнь решала чужие проблемы, и для себя не осталось времени. Джейсон, Капюшон, по неизвестным причинам всё забылось и не имело более значения. Уставившись в одну точку, приложив вновь окровавленные ладони к голове, потирая виски, Бетти продолжила ждать. Конечно, Купер и Джонс не были готовы убивать. Запугивать и шантажировать, срезать татуировки и топить, перевозить, о Боже, наркотики и рушить собственные жизни — да, но не убивать. Так что могло заставить их через, буквально, три дня добыть пистолет и начать печатать новую историю? *** — Бетти, когда выпустят нашу книгу, какой выберем псевдоним? — обречённо и мечтательно Джагхед, запрокинув ноги на небольшой столик перед диваном, приобнял девушку. — Жаль, что ты не сможешь использовать своё имя. В этой истории слишком много правды. — Конкретики и компромата, если быть точным, — преданно оглядев Купер и засмотревшись на её печальный образ, игриво продолжает, — К тому же, как автор — «Болван» Джонс — не будет пользоваться популярностью, а какой-нибудь Mr X может быть. — Болван Джонс нравится мне больше, — чуть улыбнувшись, шепчет подруга. — Могу даже позволить себе такую дерзость и заявить, что это мой любимый автор. Смущённо отводя взгляд, Джаг прижимает Купер сильнее. На секунду кажется, что ему действительно удастся выпустить чёртову книгу и уехать вместе с Бетти в большой шумный город. Поселиться в небольшую квартирку на одной из самых красивых улиц и игнорировать прошлое. *** Показушное спокойствие длилось недолго. Когда Джагхед узнал, какое дельце удалось провернуть девушке в его отсутствие — он был, определённо, взбешён. Невероятно нервный, агрессивный и одержимый, таким он не был давно — никогда, на самом деле. Грёзы о счастливом совместном будущем снова уходили на второй план, на дальнюю полку, в долгий ящик. — Мы не будем. Не будем ничего делать! Не будем! — «Может попросить змеев, как в старые добрые?» — думал Джаг, всё больше не веря и не доверяя самому себе. — Пока Кевин был мёртв только на бумаге — мы могли позволить себе отнекиваться и игнорировать происходящее, но не теперь. Репутация Клейтона никогда не была такой «выбеленной» и чистой со времён школы. Не на что было давить, нечем запугивать. Если он скажет, что видел, как Бетти и Джаг закапывали тело, укажет, где закапывали, в тот же день, без суда, влюблённые будут гнить в разных тюрьмах. Им не дадут попрощаться, не дадут оправдаться, объясниться, впрочем, объясниться было бы, конечно, сложно. Купер хотелось рыдать, сопровождая слёзы криком, истерикой. Ушла бы эта тяжесть, комом застрявшая в горле, ушли бы чувства, но осталось бы благоразумие. Джаг крепко обнял Бетти, позволяя себе корчиться от душевной боли. — А если допустить такую мысль, что мы убьём свидетеля? — Бетти неловко и испуганно взглянула на опустошённого парня, медленно выдохнув. — Сделаем вид, что собираемся это сделать. — Джагги, тебе не стоит в это вмешиваться, — откровенно говоря, ему стоит. Стряхнув очередную слезу, эстетично скатывающуюся по румяной щеке, и заладив старую песню с этой дотошной самоотверженностью, Бетти всё возвращала себя в подростковые годы, теряя контроль. Игнорируя вечные сомнения девушки, Джагхед, кажется, впервые взял дело в свои руки. Он, вдруг, почувствовал безумие, путая это с уверенностью в себе и своих решениях. План его был отчасти глупым, построенным на чистой случайности и зависящий от везения, но ограничение во времени допускало только такое развитие событий. — Чак — идиот. Свидетелю же просто плевать, если бы тот хотел выполнить свой гражданский долг — давно бы это сделал, — твердил Джаг по пути к дому неприятеля. — Можешь сказать ему это, но чувство вины или сожаления к себе не даст понять. Каков был план? Что ж, Чак должен был думать, что они выполняют его требования. Но, на самом деле, дом, в который Бетс отправит Клейтона для алиби, станет последним, что тот увидит. Кроме того, Клейтон, очевидно, превосходит их по физической подготовке, поэтому нужно заставить его страдать, хотя бы, бессоницей, чтобы у Купер и Джонса было какое-то преимущество, кроме чёртового пистолета. Это достаточно естественно и не вызовет лишнего внимания. Затем, подсунув определённый препарат, добытый от любимых Змеев, несбрасывающих кожу, они выстрелят и смоются оттуда как можно скорее. Почему обязательно нужно оружие? Потому что они больше не осознают, что делают. У них же есть снотворное, почему Чак не может, словно, переборщить с ним? Потому что они повинуются сумасшествию. Нерационально, увы. Но темнота внутри требовала больше страданий и мучений, больше крови. А дальше только оружие, полученное по поддельному удостоверению, сильнодействующее снотворное и очередная глава для романа. Всё действительно не так как кажется, всё ещё хуже. — Можешь выдвигаться, походи по людным местам и пережди в доме, — сверкнув глазами и переглянувшись с Джонсом, Бетти натянула кожаные перчатки, мимолётно и дико ухмыльнувшись.