***
Эмма проснулась глубокой ночью от того, что услышала громкий плач сына. Ему снова приснился кошмар, и он снова не чувствовал себя в безопасности. Когда она вошла в комнату, там уже была Руби и что-то шептала ему на ухо, поглаживая по спине. Дэвида не стало двадцать первого декабря и через двенадцать недель со случившегося ребенок полностью перестал разговаривать, его состояние было сравнимо с апатией, он стал рассеянным и невнимательным. Доктор Хоппер сообщил о посттравматическом синдроме, и Эмма стала чаще водить его на сеансы, но ничего не двигалось с места. Привычный мир Эммы Свон стала медленно, но верно погружаться в темные краски. Она могла часами вспоминать о том, каким был ее маленький непоседа, который сумел бы развеселить даже самого заядлого зануду. Генри всегда любил смотреть мультики, впрочем, как и все дети, собирать паззлы, лепить выдуманных животных из пластилина и придумывать свои истории. Он мог часами разговаривать о вещах, в которых ничего не смыслил и радоваться тому, что узнает что-то новое. Но все это стало лишь пылью времени, отголоском старого и теперь уже несбыточного счастья. Теперь, когда Эмма включала канал с мультиками, ребенок часто отвлекался и всегда выключал телевизор после пятиминутного просмотра. Когда Эмма пыталась помочь ему собрать паззлы, Генри просто вставал и уходил в свою комнату, потому что у него не получалось найти совпадающие детали. Он не выглядел расстроенным или обозленным. Он просто перестал интересоваться чем-либо и стал отстраняться от внешнего мира. Эмма села на кровать и посадила на свои колени ребенка, крепко обнимая его и попросив Лукас сделать чай с ромашкой. Генри дрожал и громко всхлипывал, рукавом вытирая слезы. — Милый, тебе не о чем беспокоиться, — шептала ему на ухо девушка, — я рядом. Она хотела бы спросить, что на этот раз приснилось Генри, но не стала делать этого. Ребенок все равно не вымолвил бы ни слова, но вопрос Эммы заставил бы его снова вспомнить страшный сон и это могло обернуться настоящей катастрофой. Когда Руби вернулась с чашкой чая, ребенок уже перестал трястись. Раньше у Генри были просто проблемы со сном, и он едва ли засыпал с включенным ночником и когда рядом был кто-то, кто смог бы держать его за руку и быть рядом, когда он проснется. Но после его стали мучить частые кошмары, о содержании которых они все могли лишь догадываться. Генри случайно подслушал разговор Руби и Эммы о том, что на самом деле случилось с его бабушкой, и Свон ненавидела себя в ровной степени также, как и Лукас. И Эмма из-за всех сил старалась понять, почему это происходит с ее семьей, но она могла лишь наблюдать за тем, как все рушится и сокрушаться одновременно. — Давай мы выпьем с тобой чай и попробуем снова заснуть? — осторожно спросила Эмма, но ребенок вцепился пальцами в ее руку и стал отрицательно качать головой, — хорошо, тогда мы просто выпьем чай. Генри сделал пару маленьких глотков, но под наставлением матери допил оставшееся и отдал кружку обратно Руби. Мальчик покинул колени Эммы и вернулся в постель, укутываясь в одеяло. После Руби достала книгу сказок и сначала дала ее ребенку, чтобы тот мог выбрать историю, которую хочет услышать этой ночью, и только затем стала читать.***
Эмма не стала закрывать за собой дверь, когда они покинули его комнату и обернулась для того, чтобы еще раз убедиться, что они не выключила ночник и лицо Генри не выглядело беспокойным. — Сеансы помогают. Кошмары стали сниться реже, — шепотом произносит Руби, повернувшись лицом к подруге и одаривая ее уставшим взглядом. — Доктор Хоппер будет проводить сеансы по выходным, потому что видит в этом острую необходимость. Я же вижу в этом последнюю надежду, — она больше не может сдерживать слезы и скатывается по стене, прикрывая лицо ладонями. Если Эмма прекратит бороться и продолжать действовать, то смысл окончательно потеряется во всем. Она пытается держаться из последних сил и расходует и без того маленький запас моральных и физических сил, но продолжает пытаться. Сначала Эмма пыталась убедить себя ложным надеждами о том, что за черной полосой всегда следует белая, но чем дальше все заходило, тем чернея становилась полоса. Она даже не успела оплакать труп отца, потому что узнала о диагнозе матери и случившееся с Генри окончательно выбило почву из-под ног. — Я могу отвозить и забирать его, — Руби села рядом и накрыла ее ладонь своей, — ты можешь навещать Мэри-Маргарет. Эмма тяжело вздыхает, пытаясь взять себя в руки и успокоиться. Она понимает, что истериками и слезами помочь себе не сможет, но иногда девушка просто отчаянно нуждается в этом. — После сеанса и когда ты закончишь в больнице, мы можем поехать в зоопарк и посмотреть на любимых черепах Генри. — Я… спасибо… Она не знала, какими словами можно выразить ту благодарность к Руби, которой была переполнена Эмма. Девушки знакомы с раннего детства и всегда старались поддерживать друг друга, но Свон никогда бы не подумала, что в такой ситуацией рядом окажется именно Лукас. И Эмма очень ценила то, что она делала для нее и для Генри.***
Август провел всю ночь в больнице, не отходя от койки темноволосой девушки в ожидании того, когда она придет в себя. Мужчина понимал, что для этого потребуется вся ночь и, возможно, даже больше, но он просто не хотел оставлять ее одну. Но, когда девушка все же пришла в себя, Август подскочил с кресла и оказался рядом в считанные секунды, одновременно проверяя показатели на мониторе и убеждаясь, что все более или менее в порядке. — Привет, — охрипшим голосом произнесла девушка и едва нашла сил для того, чтобы положить руку на живот.