Реджина не могла сказать, что все происходящее устраивало ее. По крайней мере, ее планы были совершенно далеки от этого, и это злило. То, что она едва ли могла передвигаться на своих ногах – злило еще сильнее. Но Миллс не была человеком, который акцентируется на собственных чувствах и разыгрывает спектакль в попытке найти своего зрителя. Она просто хотела побыстрее покончить с этим.
Девушка получила всю нужную информацию еще утром и должна была действовать осторожно, но уже просчиталась с этим, вырубив медсестру и оставив лежать ее на полу. Она никак не могла избавиться от нарастающего чувства беспокойства, ведь прекрасно понимала, что попала сюда не просто так и, возможно, тот стрелок тоже был неслучайностью. Но Реджина знала – правительство не любит, когда они задают лишних вопросов.
Ей пришлось позаимствовать халат у медсестры, ее пропускную карту и на всякий случай удвоить дозу успокоительного, чтобы та случайно не пришла в себя и не начала бить тревогу. К тому же, Миллс знала, что Август разберется с этим. Гораздо сильнее волновало другое – как попасть в палату номер триста двенадцать и не свалиться на пол, скрючиваясь от боли. Как показывала практика, ранения в живот самые ядовитые.
Реджина чувствовала острую боль во всем теле. Словно по ней проехались несколько раз, покидали камнями и походили, для убедительности в том, что она не встанет. Девушка, безусловно, преувеличивала, но по-другому объяснить не могла. Собравшись, она поднялась с инвалидного кресла и медленно, слегка прихрамывая, направилась в сторону лифта. Реджина несколько раз останавливалась, чтобы перевести сбившееся дыхание, но не спешила останавливаться окончательно. Ей нужно было покончить с этим.
Она вставила пропускную карту и набрала в поисковике «Ибупрофен», после чего на экране выскочила ошибка и девушка громко шикнула, оглядываясь и надеясь, что не привлекла к себе слишком много внимания.
— Нужно обязательно указать количество, — подойдя к Миллс и любезно улыбнувшись, произнес молодой юноша, — вы новенькая?
Реджина поставила цифру один и на этот раз автомат согласился на сотрудничество, выдав ей желаемые таблетки. Но молодой юноша был удостоен короткого кивка головой, потому что Миллс не намеревалась заводить новых знакомств и тратить много времени на пустую болтовню.
Она таким же медленным шагом направилась в сторону лифта и выждала, когда он остановится на первом. Девушка быстро нажимала на кнопку закрывания дверей и, когда они наконец закрылись, Миллс облегченно выдохнула и разом проглотила несколько таблеток. Единственное, что девушка знала о ибупрофене, что это очень действенная штука, но нарушает сердечный ритм и при передозировке может вызвать остановку дыхания, а при длительном употреблении увеличивает риск остановки сердца. Благо, у Реджина не было проблем с этим.
Лифт остановился на третьем этаже. Она медленным, но более уверенным шагом направилась к палате номер триста двенадцать. Идти далеко не пришлось, всего лишь завернуть за угол, и Реджина тут же наткнулась на желаемое. Она ожидала увидеть медсестру в палате и уже проиграла один и тот же сценарий в своей голове, но все оказалось проще, когда Миллс спокойно вошла внутрь и не увидела никого, кто смог бы ей помешать.
Реджина старательно пыталась разбудить женщину, но предположила, что той скорее всего вкололи успокоительное, и навряд ли она проснется от обычных толчков в плечо. Теперь все зависело от дозы, которую ей ввели и от того, как скоро вернется ее верная собачка. Как только девушка решила перейти к более продуктивным методам, ее телефон зазвонил.
— Да ты чертов терминатор, Миллс, — в трубке послышался знакомый мужской голос, а за ним последовал громкий смех, — медсестра пьет кофе и разговаривает с каким-то парнем. Она не станет просиживать свой зад на стуле, когда ее чашка опустеет, поэтому у тебя есть не больше пятнадцати минут, — успокоившись, как бы невзначай оповестил девушку Лукас.
— Почему меня ввязали в это дерьмо? — шикнув в трубку, выпалила Реджина, вытаскивая таблетки из кармана. Она была готова поспорить, что на лице Лукаса сейчас красуется злорадная ухмылка.
— Ты сама жаловалась на отсутствие нормальной работы и, дорогая, если бы ты не попала в больницу, я бы сейчас отдыхал в Мексике и развлекался с горячими мексиканками, — он тяжело вздохнул, жалея об упущенном моменте.
— Кстати, что с тем снайпером, подстрелившим меня? Он явно работает на крупную компанию и хорош в том, что делает, — но в ответ она услышала лишь продолжительное молчание. Мужчина явно раздумывал, как бы ему стоит ответить и стоит ли вообще.
— Я ничего не знаю на этот счет. Я задержу медсестру, потому что ты явно не уложишься в заданное время, данные с камер, разумеется, подчищу. Сделай все красиво, дорогая, — он отключается, а Реджина поджимает губы, осознавая, что в чем-то, да была права. Возможно, ее жизнь действительно не так ценна, как ей о том хотелось думать.
***
Эмма постучала несколько раз прежде, чем войти в кабинет. Август сидел за своим столом с огромной кипой бумаг и распивал виски, несмотря на то, что за дверью очередной рабочий день и пить алкогольные напитки в стенах больницы строго запрещено. Но девушка не осуждала, понимая, какое напряжение он переносит каждый день.
— У тебя все в порядке? — с нажимом спросила девушка, присаживаясь на стул, — выглядишь хреново.
Мужчина усмехнулся и подал девушке чистый стакан, наполняя его янтарного цвета жидкость, и накидывая немного льда из холодильника, стоявшего рядом со столом. Сегодня у него был выходной, но бумажная работа явно была не согласна с этим. И на этот случай, когда совершенно не хочется работать и очень хочется домой, в его холодильнике есть то, что обязательно поможет расслабиться.
— Стараюсь ничем не отличаться от тебя, — он пожал плечами, прикончив напиток, — я не помню, когда развлекался в последний раз и занимался чем-то, кроме работы в больнице. Знаешь, теперь я понимаю, почему у меня никого нет.
Эмма кивнула, но выглядела не особо заинтересованной.
— Я хотела попросить об одной услуги, — она сильнее сжала стакан в своих руках, словно хотела раздавить его, — касающейся моей матери. Мы ведь прекрасно знаем, что рано или поздно она умрет, и сейчас заставляем мучиться ее в ожидании приближающейся смерти, — Эмма говорила тихо и неуверенно, сама до конца не осознавая того, что действительно говорит и просит об этом.
— Эмма, остановись, — он резко поднялся с места, — ты понимаешь, о чем просишь?
Казалось бы, стоило только девушке посмотреть на него, и мужчина понял все без слов. Ему не нужно было разжевывать по полгода то, что Эмма так боялась произнести вслух, хоть и думала об этом не первую ночь.
— Здесь не ветеринарная клиника, и мы не можем просто взять и усыпить твою мать. Я понимаю, что тебе тяжело видеть ее в таком состоянии, но ты также должна понимать, что у меня нет прав лишать человека жизни.
— Ты можешь ускорить и облегчить процесс, — она отвернулась от него, — по просьбе пациента.
— Она недееспособна, Эмма.
— Она умирает, Август! — девушка также резко поднялась со своего места, — она умирает, и мы уже ничем не можем помочь ей! Мэри-Маргарет осознает, что с ней происходит и знает, что слишком поздно обратилась к врачу за помощью. Она становится овощем, Август! И что мы будем делать? Ждать, пока она окончательно станет недееспособной и облегченно выдохнем, когда ее сердце остановится?! Когда все, что у меня останется – исхудавшее тело родного человека, скрючившегося, как эмбрион?!
Август подошел и обнял ее, когда девушка стала громко плакать и выкрикивать недосказанные слова, значения которых мужчине разобрать так и не удалось. Он посадил ее на диван, продолжая удерживать в своих крепких объятиях. Бут работает в больнице не первый год и прекрасно знает, как людям тяжело переживать утрату близких.
— Я не вижу другого выхода, Август…
***
Когда Реджина вернулась в палату, сообщая о выполненном задании и пропуская произошедшие казусы, медсестры уже не было на том месте, на котором ее оставила девушка. Ее вообще не было в пределах палаты, и когда она скинула трубку, присаживаясь на кровать и пытаясь понять, что делать дальше – ее телефон зазвонил.
— Я почистил данные с камер. Можешь успокоиться, потому что твоя милейшая медсестра, у которой собственный язык длиннее собственных волос, сидит в моей машине со скотчем на рту. Так с ней вести переговоры гораздо приятнее, — он усмехнулся.
— Какого черта, Лукас?
— Я хотел бы услышать слова благодарности, потому что, в противном случае, ты бы вышла из больницы и отправилась гнить в тюрьме. Думаешь, кто-то будет вытаскивать тебя оттуда? Не будь такой наивной, Миллс. А я найду достойное применение ее знаниям в области медицины, уж поверь.
Реджина скинула трубку, отбрасывая телефон в сторону. Она не могла поверить, что только что совершила преступление и снова вернулась на больничную койку, стараясь сделать беспристрастное и спокойное выражение лица. И мысль о том, что все это – неслучайно, не покидала ее даже сейчас. Реджина всегда знала, что система ЦРУ гораздо сложнее и каждый агент – марионетка, которой они помыкают до тех пор, пока это выгодно. Но она до последнего питала надежды, что такой агент, как Миллс, очень ценен и необходим. Ведь девушка проработала там не первый год, и каждая ее миссия заканчивалось успешно, а здесь… Возможно, ее подорвал человек, работавший с ней в одном здании. И она разберется с этим. Обязательно разберется, но сделает это после того, как выяснит, для чего убила ни в чем неповинную женщину и что ей делать с Эммой. Эммой Свон.
