The evil within. One live, one death.

Туман. Тусклое освещение в купе с гулкими шагами сейфоголового заставляло колени дрожать. Где-то в полумраке сквозь дымку просвечивали мины. Вот послышалось чертыханье Себастьяна, стук огромного молота о каменный пол и выстрел дробовика, за которым последовали торопливые шаги. - Блэр, ты где? – на тихий зов Кастелланоса девушка опасливо выглянула из укрытия. - Пойдем, кажется, я знаю, где еще один вентиль. Он протянул ей руку и помог подняться. Девушка оглянулась на фигуру в тускло освещенном коридоре и послушно пошла, ведомая детективом за руку. Кажется, их не заметили. Когда они уходили, не было слышно топота тяжелых сапог. Прикрыв за собой тяжелую металлическую дверь, детективы позволили себе немного расслабиться. - Куда подевался весь твой воинственный запал? – усмехнулся Себ, глядя на дрожащие коленки девушки. Та помотала головой, обняла себя за плечи и пошла дальше по коридору, мимо сейфа, лежащего на полу среди мусора. На Энн сейф никак не отреагировал, а вот когда мимо него прошел Себастьян, затрясся. Кастелланос остановился, увидев движение и насторожившись. Вот тут-то железка и подскочила и прицепилась к детективу, оплетя его голову щупальцами. Блэр истошно завизжала, но крик резко оборвался. Когда Себ оторвал от себя сейф и огляделся: девушки не было рядом. - Энн? Энни?! – но никто не отозвался. Коридор был пуст. *** - Черт, что же делать? – Ода бессильно опустился на пол, закрывая лицо руками. Долго он не просидел, вскочил почти сразу и начал ходить по комнатке кругами. Лесли, уже успокоившись, сидел в углу и апатично смотрел на метания детектива. - Энни, - снова произнес он. Джозеф резко остановился. Он медленно повернул голову к парнишке и глянул на него из-под блеснувших на свету очков. Лесли дернулся и снова мелко затрясся. - Ты же что-то знаешь, - произнес Ода охрипшим голосом. От волнения у него затряслись руки, и он уже чувствовал, как в затылке начало неприятно гудеть. Лесли, перестав трястись и подвывать, резко выпрямился, вжимаясь в стену. Он с диким ужасом уставился куда-то за спину детектива, и Джозеф проследил за его взглядом, медленно поворачиваясь. Вдруг обожженная рука легла на его плечо, и Ода замер. Послышался хриплый смех, мужчина в халате обошел его и встал, широко разведя руки в стороны. Рувик улыбался, мерзко и самодовольно, сильно походя на крысу. - Где она? – спросил японец, опасно суживая глаза. Викториано хмыкает и опускает руки, складывая их на груди. - Не переживай, с ней все в порядке. О себе бы беспокоился… - после этих слов последовал громкий грохот из того коридора, где не горел свет. Джозеф обернулся на звук, а когда снова посмотрел назад, то обнаружил, что он совершенно один, даже пациент «Маяка» куда-то исчез. Ода выругался сквозь зубы и быстрым шагом направился прочь из комнаты. *** Темный сырой подвал, где-то капает вода, но это совсем не раздражает. Напротив, без этого звука он бы уже, наверное, не смог заснуть. Парень сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на капли крови, стекающие по щетинистой коже из небольших ран, оставленных скальпелями. Свиная голова, словно еж, истыканная ножами, лежала на столе, воззрившись на него мутными пустыми глазами. Кажется, это все. Нынешний «подопытный» исчерпал себя, нужно найти новый материал, но как? Ему не позволено даже из подвала выходить, не то, что на улицу. - Отец, как ты мог так поступить… - тихий всхлип отдается эхом от влажных бетонных стен. *** Тихий шелест травы, листья, невесомо касающиеся лица, и теплые лучи солнца, так вовремя выглянувшего из-за туч. Энни приоткрыла глаза, уставившись в безоблачное небо. Травинки качнулись от легкого дуновения ветерка, небо вдруг пошло рябью, как если бы оно было жидким, и послышались легкие шуршащие шаги. Блэр рывком села, попыталась обернуться, но на ее плечи легли большие ладони в шрамах и ожогах. - Ты знаешь, где мы? – звучит хриплый голос у самого ее уха. Девушка краснеет и опускает взгляд на исцарапанные руки. - Нет… - тихо произносит она. В ответ слышится хмыканье. - А ты присмотрись… Мужчина отходит, позволяя ей подняться. Энн встает и смотрит вокруг. Она знает это поле, эти липы вокруг, этот домик под красной черепичной крышей на другой стороне ручейка. Деревянный мостик без перил, низенький заборчик и огромный старый дуб во дворе. Все это ей хорошо знакомо. Как и то, что произошло здесь десять лет назад… - Воспоминания – очень коварная вещь, - Рувик встает рядом с ней, тоже смотря на дом. – Тебе больно? Он скосил глаза на девушку. Блэр и сама чувствовала, что вот-вот заплачет. Глаза защипало, она моргнула, и по щеке покатилась слезинка. - Расскажи мне, - Викториано обнимает ее за плечи и притягивает к себе. Энни вырывается, отбегает, но, оступившись, падает на траву. Она ждет, что психопат рассмеется, вскидывает голову в его сторону, но видит не ухмылку, а добродушную улыбку и протянутую руку. Помощь, однако, она принимать не спешит, недоверчиво смотрит в глаза, пытаясь найти подвох. Рубен опускает руку, кивает своим мыслям и отходит. - Думаю, нам есть, о чем поговорить. Все вокруг вдруг зарябило, вскоре превратившись в сплошной белый шум, а девушка зажала уши руками. Невыносимый ужасный звук заполнил пространство, все стало темнеть, Энни поняла, что снова теряет сознание. Но в последнюю секунду чувствует, как ее осторожно поднимают на руки. *** - Ты совершил огромную ошибку, отец. С глаз долой – из сердца вон, так ты считал? Впрочем, теперь уже поздно… *** Мысли, словно рыбки в аквариуме, проплывали в голове. Где-то, на грани слышимости играла музыка. Классика. Кажется, на граммофоне: слышалось шипение, характерное для пластинки. Тихий шорох ткани, легкий сквознячок, шевелящий волосы, едва слышное шуршание страниц. Блэр приоткрыла один глаз. Комната тонула в полумраке, только свет настольной лампы, так похожей на те, что стоят на столах в городской библиотеке, кое-как разгонял темноту в помещении. Окно слева было распахнуто настежь, ветер с улицы шевелил тонкую занавеску, перелистывал страницы лежащей на столике книги. Энни открыла второй глаз и попыталась сесть. Диван, на котором она лежала, скрипнул. Ветер внезапно стих, и шуршание прекратилось. А вот музыка, казалось, стала даже громче. Граммофон играть перестал, но на смену ему пришла тихая мелодия. Кто-то играл на фортепиано. Поднимаясь с дивана, девушка не заметила, как от стены в другом конце комнаты отделилась огромная тень, а выйдя из комнаты, не услышала шагов. Комната, в которой она спала, была на втором этаже, прямо рядом с выходом к лестнице. Вниз по ступеням спускалась ковровая дорожка, кончаясь почти у самого главного входа. Слева было второе крыло лестницы – зеркальное отражение правого. Энни занесла ногу над ступенькой, но почему-то застыла в нерешительности. Музыка играла совсем близко, почти под самой лестницей, по крайней мере, так ей казалось. Сзади вдруг послышался грохот, и она резко обернулась. Позади стоял громадный мужчина с сейфом вместо головы. От того, что они с Себастьяном видели не так давно, его отличала чистота. Не было кровавых разводов на одежде. Отсутствовал и мясницкий молот. Причиной грохота стал столик с вазой, задетый неаккуратным Кипером. Стол упал, ваза разбилась, и семифутовый громила теперь стоял, растеряно глядя на осколки. Он повернул «голову» к девушке, и та, нервно засмеявшись, попятилась назад. Затем она развернулась и бегом помчалась вниз по лестнице. А когда увидела, что сейфоголовый идет за ней, подняла крик. Вдруг слева распахнулась дверь, и оттуда вышел Рубен. Он был чем-то явно недоволен. - Чего орешь? – девушка замерла. – Этот мирный. Не бойся, не тронет…